День восьмой
Разбудили меня звуки, похожие на редкие щелчки клювом.
Никаких птичек в доме я отродясь не держала, потому заинтересовалась — кто еще ко мне пожаловал? Как повелось, без приглашения.
Вспомнилась дохлая птичка Лазарчука.
— Не квартира, а проходной двор какой-то, — недовольно пробормотала я, открывая глаза.
— И не говори, — поддакнула Ирка.
Она сидела за столом, тюкая пальцами по клавишам моего макбука. Незнакомая раскладка клавиатуры не позволяла нахалке развить высокую скорость печати. Это радовало: мне не хотелось обнаружить на страницах своего нового романа поэтическую вставку длиной в полкилометра.
— Руки прочь от моего компа! — решительно потребовала я, окончательно проснувшись.
— А как тогда я посмотрю фото, которое прислал Лазарчук?
— Какое фото? — Я встала. — А ну, освободи рабочее место!
Подружка уступила мне стул и комп, я проверила почту и нашла свежее письмо от Сереги.
Текст состоял из одного вопросительного слова: «Узнаешь?», в аттаче были два снимка в лучших полицейских традициях — один и тот же несимпатичный тип крупным планом в фас и в профиль.
— Это же наш потеряшка из бамбука! — обрадовалась Ирка. — Смотри, у него на морде пятно от пластыря!
— А на голове шапочка из бинта, под которой, надо думать, шишка от удара скалкой, — задумчиво молвила я. — То есть это тот гад, которого я обезвредила ночью…
— За что тебе большое человеческое спасибо от всех нас! — с большим чувством сказала Ирка. — Ты настоящий друг и просто матерый человечище! Одна, вооруженная всего лишь скалкой…
— И еще сачком, — напомнила я, потому что роль сачка в истории никак нельзя было недооценивать.
— Сачок, кстати, придется новый купить, Моржик очень расстроен тем, что он порвался, — подружка сменила тон.
— Кто ж ему виноват, что он проспал свой сачок.
Я не собиралась компенсировать кому-то там расходы, понесенные в ходе спецоперации, которую кто-то там пропустил.
— Виноват вот этот гад! — Ирка кивнула на экран с выведенными на него фотографиями. — В бутылке с вином была зверская доза снотворного, именно поэтому все, кто его пил, отрубились.
— И он пришел в полной уверенности, что в сонном царстве без помех осуществит свои темные делишки, — смекнула я.
— Ага, он пришел, а тут ты! Трезва, бодра, с сачком наперевес и скалкой на изготовку! — Ирка прищелкнула языком и восторженно подкатила глаза. — Мне очень жаль, что я этого не видела!
— Лично я предпочла бы это пропустить. — Я поежилась. — Кстати, а что я пропустила?
— Когда уснула, хлебнув вина со снотворным? — Подружка поморщилась. — Ничего особенно интересного. Гада так и вынесли в отключке и в перетяжках скотча, как батон колбасы. Нам всем троим — Сереге, Моржику и мне — промыли желудки, а тебя не тронули. Врач сказал, что ты совсем мало выпила, и после перенесенного потрясения тебе даже полезно будет успокоиться и хорошенько поспать.
— Понятно. — Я увеличила фото на экране. — Непонятно, зачем же все-таки он так настойчиво сюда лез? Кстати, морда какая-то смутно знакомая… Где я могла его видеть, не знаешь?
— Знаю. — Ирка смущенно улыбнулась. — Мы с тобой две слепые курицы: носились по всему городу в поисках злодея, а он прекрасно устроился у нас под самым носом.
— Где?
— У Хачатуровича на посылках!
— М-да… Это многое объясняет. Кстати, откуда информация?
— Так от Сереги же. Этот, которого ты скалкой огрела, в полицейских застенках сразу начал колоться, и выяснилось много интересного.
— Рассказывай! — Я села поудобнее.
— Рассказываю. — Ирка плюхнулась на диван. — Под утро разъехалась, значит, вся эта тусовка — и Лазарчук с коллегами и арестантом, и «Скорая», остались мы с Моржиком вдвоем. Ты спишь, мы тоже легли и спим. И тут звонит мой мобильник! Я говорю: «Алле, вы не пошли бы куда подальше?» А Лазарчук мне: «Признавайся, где медведь?»
— Какой медведь?
— Вот и я подумала — какой медведь? Не знаю я никакого медведя! И говорю: «Ты, Лазарчук, не перепутал? Может, тебе Морж нужен, а не Медведь? Так Моржик спит еще, но я могу его разбудить, если очень нужно».
— А он?
— А он и рассказал, что арестант признался, зачем он лип к нам, как будто тут ему медом намазано.
Ирка сделала долгую драматическую паузу, нагнетая интерес публики в моем лице.
— Ну? — поторопила ее доморощенную актрису.
— Помнишь, мы ехали из Абхазии с саженцами?
— Ну?!
— Так вот, гад наш с тем подельником, который потом с карниза насмерть навернулся, в то же самое время следовал в том же самом направлении, имея при себе ценный, но абсолютно противозаконный груз — партию наркотиков. Только провозить их через границу самолично ребятки робели, поэтому придумали хитрый ход — набили таблетками плюшевого медведя и подсунули игрушку невинным деткам!
— А мы этого наркотического медведя прямиком в мусорку наладили! — вспомнила я, не зная, смеяться или плакать.
— Вот-вот, Лазарчук тоже офонарел, когда узнал, что три кило таблеток с наркотой надо искать где-то на свалке. — Ирка вздохнула. — А я тогда поняла, почему вор унес бабулину подушечку, набитую чечевицей, на ощупь так похожей на таблетки…
— А я теперь понимаю, почему мне показалась знакомой морда этого бестолкового наркокурьера! — Я потыкала пальцем в экран макбука. — Мы тут как-то без тебя гуляли с мелкими, и он налетел на меня с лобовым вопросом: «Где мишка?» А я подумала, что это чокнутый фанат Галустяна, который как раз встречался со зрителями в летнем театре неподалеку, да и послала его в ту сторону. А он, оказывается, не фанат, а наркокурьер!
— И убийца, — добавила Ирка.
— Да? Он признался?
— Куда бы он делся! Оказывается, управдомша успела сделать его фото на мобильник, который потом нашли у нее в кармане. Снимок был со спины, но все же помог выжать признательные показания.
— Что ж, хорошо, что все разъяснилось.
Ирка встала с дивана и вытянула из-под стола ведро с водой:
— Лезь в кровать, я буду пол мыть. Надо зачистить территорию, а то кто тут только не шастал.
Я послушно вернулась в постель и под размеренное шарканье тряпки по полу снова задремала.
В полусне услышала строгий наказ:
— Минут пятнадцать не вставай, а то натопчешь по мокрому, и следы отпечатаются!
Потом негромко хлопнула дверь — подружка ушла.
Я уютно свернулась калачиком и засопела, но толком уснуть не успела, потому что подушка под головой энергично заворочалась, бесцеремонно подбрасывая мою щеку.
— Блин, что это? — Я распахнула глаза.
— Брин?
Малыш, запустивший обе руки под мою подушку, вроде как задумался.
Я поняла, что на блин он точно не рассчитывал, и доброжелательно поинтересовалась:
— И что ищем?
— Шокорад!
— Шокорада сегодня нет. — Я подняла подушку, демонстрируя отсутствие всех и всяческих продовольственных заначек, зевнула и прикрыла глаза.
Топот маленьких ножек и хлопок двери подтвердили, что информация принята к сведению.
Я снова открыла глаза, села и поискала ногами тапки на полу.
Под диваном он был еще влажным.
Я вспомнила подружкин строгий запрет на беготню по мокрому полу и огляделась, выясняя, сильно ли натоптал малыш.
Вообще-то не сильно. Ниточка следов, оставленных мелкими лапками, четкой «галочкой» тянулась от мойки к дивану и от дивана к двери.
— Хм, интересная геометрия, — задумался мой внутренний голос.
В голове у меня что-то звонко щелкнуло, как будто по ней снова чем-то стукнули, но не тяжелым, как бутылка или скалка, а легоньким, как волшебная палочка.
Я встала и, не обращая внимания на то, что в нарушение запрета пятнаю пол следами, как была, босиком, прошлепала к мойке.
Открыла шкафчик под ней и опустилась сначала на корточки, а потом просто на пол. С минуту посидела, отсыревая задом и по-совиному таращась в полутемное пространство под мойкой, потом пересела на кровать, взяла мобильник, позвонила подружке и попросила ее зайти.
Потом сразу же набрала Лазарчука.
Пока я слушала сигналы вызова, в дверь заглянула Ирка:
— Эй, у меня омлет на сковороде, если у тебя не что-то срочное…
— Серега, привет! — произнесла я в трубку, жестом пригласив подружку зайти. — Скажи, а эти три кило наркотиков дорого стоили?
Меркантильная Ирка тут же раздумала убегать, не услышав ответа.
— Очень дорого, — коротко ответил Лазарчук.
— А вот если кто-то совершенно случайно найдет эти дорогие наркотики, это можно будет засчитать как обнаружение клада и выплатить кому-то двадцать пять процентов?
Чрезвычайно заинтересованная Ирка жестами потребовала включить громкую связь.
Я придавила нужную кнопочку, и в комнате загремел суровый голос полковника:
— Нет! Максимум, что можно сделать, — не засчитывать это как хранение наркотиков с присуждением тем находчивым людям срока по соответствующей статье!
— Ну, тоже неплохо. — Я передумала стремительно обогащаться и решила проявить бескорыстие. — Тогда я хочу официально заявить, что мишка, совершенно случайно привезенный нами из Абхазии, в настоящее время находится не на помойке, как мы думали ранее.
— А где?!
— В шкафу под мойкой в моей квартире на Цветоч…
Лазарчук застонал.
Я тихо придавила кнопочку «Отбой» и посмотрела на Ирку.
Собственно, взгляду в этот момент была доступна только ее прославленная пятая точка, потому что подружка успела глубоко занырнуть в шкафчик, не удостаивавшийся внимания нерадивой хозяйки на протяжении как минимум месяца.
Ну а зачем бы я туда заглядывала? Шкаф под мойкой — штатное место для мусорного ведра, а у нас с подружкой эта емкость общая, и держим мы ее в ванной…
— Ты видела, что тут?
По-прежнему стоя на четвереньках, Ирка развернулась и явила мне раскрасневшееся от физкультуры и волнения лицо.
— Белый плюшевый медведь, — кивнула я меланхолично, наивно полагая, что меня уже нечем удивить.
— И сквозной лаз из этой квартиры в соседнюю, аккуратно прикрытый фанеркой!
Я тоже бухнулась на четвереньки и потеснила подружку у шкафчика с секретом.
Прежде меня это как-то вовсе не интересовало, но теперь я не могла не спросить:
— Ира, если наше общее мусорное ведро хранится в ванной, то что у тебя в шкафу под мойкой?
— Домик для малышей, — с достоинством, несколько противоречащим четвероногой позе, ответила Ирка. — Они там прячутся.
— Домик для малышей, — повторила я и потянула туда-сюда заслонку, прикрывающую неправильной формы дыру в гипсокартонной переборке. — Отличный домик, двухкомнатный! Вот, значит, почему в тот раз содержимое ведра было таким тяжелым и бухнулось в машину с отчетливым грохотом! Это твои малыши расковыряли перегородку и сложили строительный мусор в помойное ведро!
— Убрали за собой, молодцы! — Подружка решила, что пора уже защищать потомков.
— А мишку из ведра они, наоборот, вытащили и спрятали в своем секретном убежище, — продолжила я, стремительно прозревая. — Так-так-так! А ведь я подумала, что мальчики, ниоткуда возникающие в запертой квартире, мне мерещатся!
— А они просто перебирались из квартиры в квартиру через тайный ход! — хихикнула гордая мамаша.
— Кстати, теперь понятно, как получил по голове дяденька Дарт Вейдер! — смекнула я. — Мелкие вовсе не прятались в шкафу, они удрали через лаз в соседнюю квартиру, и именно в это время явился преступник!
— Все тайное когда-нибудь становится явным! — Ирка покровительственно похлопала меня по спине, встала и расправила плечи. — Видишь, как все замечательно! И ты не сумасшедшая, и я хорошая мать, у которой растут настоящие мужчины, трудолюбивые и предприимчивые!
Дзи-и-инь! — настойчиво зазвенел мой мобильник.
— Это снова Лазарчук, — напророчила Ирка.
Но ошиблась: это был Колян, мой муж.
— Кыся, привет! Как поживаешь, как настроение, чем занимаешься? — оживленно поинтересовался он.
— Прекрасно мы поживаем, — сказала я, ничуть не покривив душой. И тут же вспомнила, что мне нужно больничный закрывать, раз открыла-то! И о работе пора подумать… — Мы тут как следует выспались, помыли пол, теперь готовим завтрак…
— Омлет! — страшным голосом вскричала Ирка и унеслась, едва не выбив две двери поочередно.
— Короче, все у нас нормально, — заверила я супруга.
И ведь ничуть не соврала.
Назад: День седьмой
На главную: Предисловие
