Глава десятая
1
И начался пир, подобного которому не могла припомнить история кривичей. В отличие от славянских обычаев, пир продолжался даже не две, а три недели. Три недели — естественно, с перерывами на отдых, развлечения и сон — угощал гостеприимный смоленский князь Преслав дорогих новобрачных и сопровождавших их гостей. Чего только не было на столах и чего только не было в ендовах, чашах и бочках! Слуги сбились с ног, обслуживая посменно дорогих гостей, а повар лишь кое-как передрёмывал на кухне и вновь принимался готовить.
Владимир наслаждался веселым, шумным и каким-то почти родственным пиром. Впрочем, почему «почти»? Разве он, великий киевский князь, не держал венец над головою жениха? Нет, нет, это — родственный пир, и отныне смоленский князь Преслав в определенной степени становится и его родственником…
Только почему нет на пиру вождя таинственных ятвягов? Любопытно было бы с ним побеседовать. О вере и о Боге. Ведь бабка упорно втолковывала ему, что славянские племена можно объединить одной лишь религией. Она приняла православие, истово веровала во Христа, но Христа православного. То есть во Христа Византии.
Как раз по этой причине Владимир и не мог сразу с нею согласиться. Византийская вера казалась ему двуличной, как древнегреческий Янус. Саму Византию все время потрясали дворцовые перевороты. Очередной удачливый полководец силой захватывал власть с помощью своих бессмертных, как именовалась личная охрана повелителей, и Византийская церковь неизменно благословляла полководца на императорский трон — пока его не свергала гвардия следующего военного вождя. И та же церковь благословляла очередного узурпатора…
А ведь именно византийцы разгромили великого воина Святослава. Именно византийцы выкололи глаза сорока тысячам пленных ратников Киевской Руси. Именно Византия постоянно натравливала кочевников Дикой степи на окраинные селища Великого Киевского княжения. И горели селища и усадьбы, и жителей угоняли в полон, и люди в отчаянии бежали куда глаза глядят, лишь бы не угодить в плен, не быть проданными на невольничьих рынках Керчи и Кафы.
Нет, Византийской церкви доверять нельзя. Надо искать иную веру, чтобы быть по возможности защищенными от двуличной дипломатии Византии и чтобы объединить славянские племена вокруг стольного града Киева.
А Римской, католической, церкви — можно? И она лжет — если не во имя правителей, то во имя собственной власти.
Может быть, басурмане? Вера в пророка Магомета очень уж жестока ко всем иным…
Есть ли на свете общая вера для всех? И может ли существовать такая вера? Возможно, всякая вера в единого Бога имеет два лика? Один — для холопов и рабов, другой — для князей и владык? Владыка и холоп не могут поклоняться одному Богу. Это недопустимо. Ничего подобного не может существовать в мире, устроенном так просто.
Об этом и необходимо поговорить с вождем ятвягов. Он верит в загробный мир, признает переселение душ — но скольким богам подчинен этот загробный мир?.. Двум? Трем? Десятку?..
Великий князь Святослав, от воинов которого он чудом спасся, жил только войной, только убийством. Верил ли он в переселение душ? Нет, он ни во что не верил. Он жил ради того, чтобы убивать и грабить.
А воевода Александр Золотогривенный верит в православного Бога. Хотя тоже умеет убивать, учит убивать и убивает сам. Собственным мечом.
И об этом следует побеседовать с вождем ятвягов, когда он наконец-то появится среди гостей кривичского природного князя Преслава.
Он появится, появится. Князь Преслав упомянул о нем неслучайно.
Вот тогда и состоится искренний разговор с многоопытным вождем.
2
Верховный жрец ятвягов появился на свадебном пиру в начале третьей недели. Он прибыл без всякой охраны, лишь в сопровождении статного сына и белокурой красавицы дочери, которые торжественно несли подарки молодым на красном и голубом ковриках из козьей шерсти.
— Примите наши искренние поздравления, дорогие новобрачные! — торжественно сказал верховный вождь. — Только в дружной и любящей семье мужчина и женщина обретают истинное счастье и счастливое долголетие. Мужчина охраняет ее покой и добывает средства для существования, а женщина в любви и покое рожает ему сильных сынов и красавиц дочерей, продолжая род их отцов в грядущих временах. Вот почему мы, ятвяги, верные друзья и соседи счастливых новобрачных, в первую очередь поздравляем моего друга, природного князя славян-кривичей Преслава! Будь счастлива, княжна Светла!
Белокурая красавица подошла к невесте, низко ей поклонилась, надела на ее шею янтарное, отделанное золотом ожерелье и поцеловала:
— Счастья тебе, сестра.
И встала за левым плечом княжны.
— И тебя, могучий витязь Александр Золотогривенный! — провозгласил жрец.
Его сын с красным ковриком в руках прошел к воеводе Александру и протянул ему коврик, на котором лежал дорогой, отделанный золотом боевой кинжал.
— Удачи в боях и охотах, великий воин.
Александр Золотогривенный с поклоном принял оружие, поцеловал лезвие:
— Прими мою благодарность, друг.
Юноша молча поклонился и занял место за левым плечом Александра.
— Я — старый воин, потерявший счет ранениям и ранам, — продолжал жрец. — Я знаю, что такое голод, и знаю, что пресыщение хуже голода. Жизнь должна восприниматься вкусом, а не количеством съеденного. А потому, как старший, я кладу запрет на пиршество. Целую неделю вы будете париться в банях и питаться только кислым молоком. И через неделю мы все с новыми силами и новыми песнями возрадуемся радостью наших молодоженов! Поверьте мне, высокие гости! Поверь мне, друг мой князь Преслав!
— Мы подчинимся твоему благому совету, — сказал князь Преслав и низко поклонился жрецу ятвягов.
3
Великий князь Владимир понимал, что после «запретной» недели пир, до которого столь охочи были все, собравшиеся у кривичского природного князя Преслава, зашумит, запоет, завеселится с новой силой. И тогда в этом очередном хмельном завихрении весьма сложно будет заполучить для важного, неторопливого и обстоятельного разговора мудрого вождя свободных ятвягов.
Следовало продумать хитроумный ход. А уж что-что, но ходы великий киевский князь Владимир Красное Солнышко продумывать любил и умел. И в тщательно сплетенных им липких паутинах рано или поздно запутывался именно тот, против кого и плелись эти ловушки.
Однако в первую очередь необходимо было разыскать вождя ятвягов — пока гости вместе с хозяевами выпаривают тяжелый хмель из своих голов. Вполне возможно, что великий жрец парится в бане с гостеприимным хозяином князем Преславом; но великому киевскому князю идти туда было неуместно. Сперва Владимир решил было подождать жреца подле бани, чтобы перехватить его и увлечь куда-либо подальше от любопытных глаз, однако потом это тоже показалось ему недостойным. Неожиданно он наткнулся на Путяту.
— Почему не в бане?
— Был. Окатился. Хмель сбил.
— Этот… Ну, жрец ятвягов. С ними парится?
— Не видел. У гридня спросим.
Отбежал, перехватил какого-то гридня. Расспросил и вернулся с обстоятельным докладом:
— Парень говорит, что к себе вождь тот уехал. Вместе с сыном и дочерью. Дочка у него больно уж хороша!.. Но сказал, что вернется ровно через неделю.
— Разыщи Ладимира и Тура и скажи, что я их жду.
— Ага.
— Ну и беги, куда бежал.
— Ага!.. — Путята обрадовался и тут же исчез.
А Владимир один, без охраны, пошел к границам земли ятвягов. Решив во что бы то ни стало побеседовать с их вождем, он не хотел больше откладывать этой встречи.
И тут вспомнил, как счастливый новобрачный Александр Золотогривенный рассказывал ему о своем первом свидании с мудрым жрецом таинственных ятвягов:
«У меня в руках была белая кувшинка…»
Да, да, кувшинка, которая сразу начинает увядать, склоняя белую головку. Как девушка перед неминуемой смертью…
Князь остановился. Оглянувшись, увидел в болотце за тростником белый цветок. По колени зашел в воду, кое-как дотянулся, сорвал.
Когда вылез с кувшинкой в руках, его уже нагнали Ладимир и личный телохранитель Тур.
— Далеко ли собрался, великий князь? — недовольно спросил Ладимир.
— К ятвягам.
— А цветок зачем?
— Красиво.
— А почему без охраны?
— Во-первых, у меня ты и Тур. И оба — при мечах. А во-вторых, для добрых бесед с охраной не ходят.
— А коли вместо доброй беседы — стрела с ядом из-за кустов? У ятвягов яды добрее бесед.
— Стало быть, судьба Великого Киевского Княжества — без веры помереть, — усмехнулся Владимир.
— Великий князь так шутит, — угрюмо проворчал Тур.
— Он когда-нибудь дошутится, — сказал Ладимир. — Разошелся больно еще после того свидания в пещере.
Великий князь не играл в спокойствие, он и впрямь был на редкость спокоен. И твердо убежден, что человеку, идущему в поисках веры, не страшна никакая стрела. Будто он уже закован в броню с головы до ног, еще не будучи посвященным. Он потом вспоминал об этом удивительном, светлом чувстве полной безопасности. Долго вспоминал и любил рассказывать сынам и внукам.
Пройдя топкую низину, они вышли на сухую поляну, замкнутую со всех сторон кустами. Едва появились на ней, как кусты впереди чуть дрогнули и из них вышли две статные девушки с длинными, натянутыми луками в руках.
— Не хватайтесь за мечи, — шепнул Владимир.
— Да у них стрелы на луках… — тоже шепотом возразил Ладимир.
— Я сказал!..
Тур несогласно, тяжело вздохнул.
— Мы с миром! — громко крикнул князь и поднял над головой кувшинку со склоненной головкой.
Девушки отступили в кусты, а на поляну вышел молодой мужчина.
— Я вижу, что в руках у вас кувшинка, — по-славянски сказал он. — Это означает, что вы пришли с миром. С каким же миром вы пришли?
— Я — великий киевский князь Владимир. Я был на свадьбе дочери кривичского князя Преслава в Смоленске, где познакомился с вашим вождем и его сыном. И пришел для дружеской и очень важной для меня беседы с вашим вождем.
— Я не наделен правом разрешать доступ к нашему вождю, великий князь. Соблаговоли обождать, пока к тебе выйдет обладающий этим правом.
— Зови.
Кусты за ятвягом сомкнулись. Тур сказал с неудовольствием:
— К тебе, великий князь, попасть и то легче, чем в этом лесу к их верховному кудеснику.
— Молчи и жди, — оборвал его Владимир. — Они все понимают наш язык.
Ждать пришлось недолго — из кустов вышел юноша в богатой одежде.
— Прими мой поклон, дорогой гость, — сказал он, низко поклонившись.
Великий князь узнал в нем сына верховного жреца ятвягов, подносившего на свадьбе Александру Золотогривенному отделанный золотом кинжал.
— Приветствую тебя, сын вождя! — улыбнулся Владимир. — Я иду к твоему отцу для важного разговора.
— Следуй за мной, великий князь.
И юноша еще раз низко поклонился.
