Действие пятое
Престольная палата
Ночь. Луна играет на стенах и на полу. Двое часовых.
Первый.
Что, долго ли до смены?
Второй.
Чай, устал?
Первый.
Нет, жутко как-то.
Второй.
Да и мне, признаться,
Не по́ сердцу в палате этой. Все
Как будто ходит кто-то. Поглядишь —
Нет никого!
Первый.
Ну, бог с тобой! Не к ночи
Об этом речь.
Второй.
Часок еще, пожалуй,
Стоять придется.
Первый.
То-то. А ей-богу,
Двойную смену на дворе бы лучше
Я простоял!
Второй.
Вишь, сам заводишь речь!
Первый.
Нет, чур меня! О чем-нибудь другом
Заговорим. Заметил ты сегодня,
Как пасмурен был царь?
Второй.
И впрямь, он был
Еще мрачней, чем эти дни.
Первый.
Кручина…
Второй.
Да, есть о чем. А говорят, Басманов
Того разбил недавно вора.
Первый.
Что же
Все мрачен царь? Не верит, что ли?
Второй.
Лик-то
Как страшен стал!
Первый.
Глядит и не глядит…
Второй.
Я б не хотел теперь его увидеть!
Первый.
Избави Бог!
Второй.
Постой – ты слышал?
Первый.
Что?
Второй.
Дверь скрыпнула!..
Первый.
Ну, ври себе!
Второй.
Шаги!..
Первый.
И впрямь шаги…
Второй.
То из покоев царских
Сюда идут… все ближе…
Первый (с испугом).
Кто идет?
Второй.
Молчи, молчи! Он сам!
Борис, в рубахе, поверх которой накинут опашень, входит, их не замечая.
Борис (про себя).
«Убит, но жив»!
Меня с одра все тот же призрак гонит.
Даны часы покоя всякой твари;
Растение и то покой находит,
В росе купая пыльные листы!
Так быть нельзя. Чтобы вести борьбу,
Я разумом владеть свободным должен.
Мне нужен сон. Не может без наклада
Никто вращать в себе и день и ночь
Все ту же мысль. И жернов изотрется,
Кружась без отдыха… «Убит, но жив»!
Я совершил без пользы преступленье!
Проклятья даром на себя навлек!
Когда судьбой так был обманут я —
Когда он жив – зачем же я, как Каин,
Брожу теперь? Безвинностью моей
Я заплатил за эту смерть – душою
Ее купил! Я требую, чтоб торг
Исполнен был! Я честно отдал плату —
Так пусть же мой противник вправду сгинет
Иль пусть опять безвинен буду я!
(Осматривается.)
Куда зашел я? Это тот престол,
Где в день венчанья моего я в блеске
Невиданном дотоле восседал!
Он мой еще. С пома́занной главы
Тень не сорвет венца!
(Подходит и отступает в ужасе.)
Престол мой занят!
(Приходит в себя.)
Нет, это там играет лунный луч!..
Безумный бред! Все та же мысль! Рожденье
Бессонницы! Но нет – я точно вижу —
Вновь что-то там колеблется, как дым, —
Сгущается – и образом стать хочет!
Ты – ты! Я знаю, чем ты хочешь стать, —
Сгинь! Пропади!
Первый часовой.
Святая сила с нами!
Второй.
Помилуй Бог нас!
Борис.
Кто здесь говорит?
(Увидев часовых.)
Кто вы? Зачем вы здесь? Как смели вы
Подслушивать?
Второй.
Великий государь —
Наряжены мы терем караулить!..
Борис.
Вы на часах? Так где же ваши очи?
Смотри туда! Что на престоле там?
Второй.
Царь-государь… я ничего не вижу!..
Борис.
Так подойди ж и бердышом своим
Ударь в престол! Чего дрожишь? Иди —
Ударь в престол!
Часовой подходит к престолу.
Стой! Воротись – не надо!
Я над тобой смеялся! Разве ты
Не видишь, трус, что это месяц светит
Так от окна? Тебе и невесть что
Почудилось?.. Смотрите же вы оба:
О том, что здесь вы слышали сейчас
Иль видели, – молчать под смертной казнью!
Вы знаете меня!
(Вздрогнув.)
Кто там?
Входит Семен Годунов.
Семен Годунов.
То я,
Великий государь! Тебя ищу я…
Борис.
Кто право дал тебе за мной следить?
Семен Годунов (тихо).
Андрей Клешнин по твоему веленью
К тебе пришел.
Борис (к часовым).
Ступайте оба прочь!
Часовые уходят.
Никто не видел Клешнина?
Семен Годунов.
Никто.
По тайному крыльцу его я в терем
Сам проводил.
Борис.
Впусти его!
Семен Годунов уходит.
Под схимой
Он от мирских укрылся треволнений,
А я, как грозный некогда Иван,
Без отдыха мятусь. Как он, средь ночи
Жду схимника, чтобы сомненье мне
Он разрешил. И как при нем, так ныне
При мне грозит Русии распаденье!
Ужель судьба минувшие те дни
Над нею повторяет? Или в двадцать
Протекших лет не двинулся я с места?
И что́ я прожил, был пустой лишь сон?
Сдается мне, я шел, все шел вперед
И мнил пройти великое пространство,
Но только круг огромный очертил
И, утомлен, на то ж вернулся место,
Откуда шел. Лишь имена сменились,
Преграда та ж осталась предо мной —
Противник жив – венец мой лишь насмешка,
А истина – злодейство есть мое —
И за него проклятья!
Входит Клешнин в схиме и в веригах.
Это ты?
Клешнин.
Я сам. Зачем меня ты потревожил?
Спокойно не́ дал умереть? В чем дело?
Борис.
Давно с тобою не видались мы.
Клешнин.
И лучше бы нам вовсе не видаться.
Борис.
Ты нужен мне.
Клешнин.
Еще? Кого зарезать
Задумал ты?
Борис.
Твоя не в пору дерзость,
Ее терпеть я не хочу!
Клешнин.
А я
Хочу быть дерзок. Или, мнишь ты, после
Того, что я видаю по ночам,
Ты страшен мне?
Борис.
Оставь обычай свой.
Дай мне ответ по правде: в Углич ты
На розыск тот посылан с Шуйским был,
Дай мне ответ – и Царствием Небесным
Мне поклянись: убит иль нет Димитрий?
Клешнин.
Убит ли он? Дивлюся я тебе.
Или мою не разглядел ты схиму?
Так посмотри же на мое лицо!
Зачем бы я постился столько лет?
Зачем бы я носил вериги эти?
Зачем живой зарылся б в землю я,
Когда б убит он не был?
Борис.
Ты его
Сам видел мертвым?
Клешнин.
Будь спокоен. Мы
Его убийц названье не украли —
Оно, по праву, наше: на гортани
Зияет рана в целую ладонь!
Борис.
И не было подмена?
Клешнин.
Нет. Когда бы
Его черты забыть я мог – мне их
Мои бы сны напомнили…
Борис.
Кто ж тот,
Кто называет Дмитрием себя?
Клешнин.
Почем мне знать! Дух, может быть, иль хуже,
Но говорить с тобой об этом ночью
Я не хочу. Об эту пору чуток
Бывает тот!
Борис.
Андрей…
Клешнин.
Забудь Андрея!
Четырнадцать уж лет в болоте черти
Играют им. Брат Левкий пред тобой.
Борис.
Постригся ты, но схима не смирила
Твой злобный дух. Не кротостию речь
Твоя звучит.
Клешнин.
Не в кротости спасенье.
Ты мягко стлал, но не помог себе
Медовой речью в горькую годину.
Не помогли и казни. Над тобой
Проклятье Божье. Мерзость ты свою
Познай, как я; прийми такую ж схиму;
Сложи венец; молися и постись;
Заприся в келье…
Борис.
Русскою землею,
Блюсти ее, на царство я избра́н!
В невзгоды час с престола моего
Я не сойду, как скоморох с подмосток!
С мечом в руках, не с четками, я встречу
Врага земли!
Клешнин.
Земля тебя клянет!
А враг у нас с тобой один: оружью
Он твоему смеется! С ним сразиться
Ты можешь, только павши ниц во прах
Перед крестом!
Борис.
Когда придет мой час,
Я принесу за грех мой покаянье.
Теперь грозу я должен встретить. Если
Тебе еще что ведомо в сем деле,
Скажи мне все!
Клешнин.
Я все тебе сказал.
Убийца ты. Волхвы тебе когда-то
Семь лет царенья предсказали. Близок
Твой смертный час. Прости – я ухожу.
От инока от Левкия прими
Благословенье днесь.
Борис.
Перед твоей
Священною склоняюся я схимой —
Не пред тобой, монах!
Клешнин.
Лобзай же руку,
Благословляющую тя!
Борис.
Твою?
Клешнин.
Она в крови? Так что ж? Ты разве чище?
Сложи венец!
Борис.
С судьбой бороться буду
Я до конца!
Клешнин.
Так умирай как пес!
(Уходит.)
Утро. Покой перед царской опочивальней
Спальник слушает у дверей. Входит Семен Годунов.
Семен Годунов.
Что государь? Каков он?
Спальник.
До рассвета
В постелю не ложился. Все ходил
По-прежнему и сам с собою все
Как будто разговаривал.
Семен Годунов.
Басманов
Сей ночью прибыл; о своей победе
Царю отчет привез он. Царь его
Не принимал?
Спальник.
Нет. Грамоту к себе
Потребовал; прочтя, перекрестился,
Ему ж велел быть к лобному столу.
Семен Годунов.
И лег в постель?
Спальник.
Лег, только ненадолго;
Чрез краткий час встал снова и велел
Царевича позвать; а нам дал строгий
Запрет за два покоя никого
К ним не пускать.
Семен Годунов.
Они доселе вместе?
Спальник.
Досель… но вот, кажись, идут!
Семен Годунов.
Уйдем!
Оба уходят. Борис входит в разговоре с царевичем Федором.
Борис.
Мы трудные с тобою времена
Проходим, сын. Предвидеть мы не можем,
Какой борьба приимет оборот
С врагом Руси. Мои слабеют силы;
Престол мой нов; опасна смерть моя
Для нашего теперь была бы рода;
Предупредить волненья мы должны.
Я положил: торжественною клятвой
Связать бояр в их верности тебе.
Сегодня, сын, тебя венчать на царство
Я положил!
Федор.
Отец, помилуй! Как?
В тот самый день, когда ты честь воздать
Басманову за славную победу
Готовишься?
Борис.
Изменчива судьба.
Мы на лету ее всечасно ласку
Ловить должны. Усердье к нам людей
С ней заодно. Сегодня прежним блеском
Мой светит скиптр. В Бориса счастье снова
Поверили. Сегодня уклониться
От царской воли никому не может
И в мысль войти. Но знаем ли мы, что́
Нас завтра ждет? Я на обеде царском
От всех бояр хочу тебе присяги
Потребовать.
Федор.
Прошу тебя, отец,
Уволь меня!
Борис.
Приять венец русийский
Назначен ты в тот самый час, когда
На царство я взведен был Земской думой.
Себе и роду своему престол
Упрочить ты обязан.
Федор.
Нет, отец!
Я не могу – уволь меня!
Борис.
Сын Федор, —
Что значит это?
Федор.
Не гневись, отец, —
Венчаться не могу я! На престол —
Я не имею права!
Борис.
Как?
Федор.
Отец,
Прости меня! Ты борешься упорно —
Я ж не уверен, что противник твой —
Не истинный Димитрий!
Борис.
Не уверен?
Ты, Федор, – ты?
Федор.
Я углицкое дело
Читал, отец, и Шуйского тот розыск.
Бессовестно допрос был учинен!
Отыскивать не так бы должен правду,
Кто б искренно хотел ее узнать!
Борис.
Но правда та мне ведома!
Федор.
Ты мог
Обманут быть!
Борис.
Нет, не был я обманут!
Федор.
От Шуйского лишь углицкое дело
Ты то узнал!
Борис.
Я прежде знал его!
Федор.
Ты?
Борис.
Я!
Федор.
Отец! Как мог его ты знать?
Борис.
Когда тебе улики дам я в руки,
Что Дмитрий мертв…
Федор.
Как? У тебя иные
Улики есть, чем те, что собрал Шуйский?
Борис.
Иные – да!
Федор.
И ты доселе их
Не предъявил!
Борис.
Я их не предъявлю!
Мне на́ слово поверить должен ты!
Димитрий мертв!
Федор.
Нет, прежде не поверю,
Чем сам увижу те улики!
Борис.
Ты —
Их требуешь? Ты хочешь их, сын Федор?
Так знай же все!
Федор.
Нет, нет, отец! Молчи!
Поверил я! Не говори ни слова —
Поверил я!
Молчание.
Борис.
Недолго мне осталось
На свете жить. Земли мне русской слава,
Свидетель Бог, была дороже власти.
Но, вижу я, на мне благословенья
Быть не могло.
Федор.
Нет, нет! Оно не может
Быть на тебе!
Борис.
Ты чист и бел. Тебя
От прикасанья зла предохранить
Мне удалось. Господь твою державу
Благословит.
Федор.
О, если б не пришлось мне
Ее принять!
Борис.
Неизлечим недуг
Душевный мой. Он разрушает тело —
И быстро я, усильям вопреки,
Иду к концу. В страданье человек
Бывает слаб. Мне ведать тяжело,
Что все меня клянут… Услышать слово
Приветное я был бы рад…
Молчание.
Федор.
Прости!
(Уходит.)
Столовая палата
Великолепно убранные столы в несколько рядов. За ними, в ожидании, сидят бояре. На правой стороне просцениума царский стол с пятью приборами. Несколько лиц разговаривают на просцениуме.
Салтыков.
Нам не везет!
Голицын.
Победу над собою
Мы празднуем!
Салтыков.
Неволей торжествуем!
Голицын.
Да полно, так ли плохо? Ведь виной
В победе этой лишь один Басманов;
Не будь его, Димитрий смял бы нас!
Салтыков.
Он нас и смял. Уж наши отступали,
Как враг того Басманова принес.
Окрысился, уперся – а к нему
Как раз на помощь немцы подоспели.
Голицын.
Проклятые!
Салтыков.
Какое горе им!
Борису присягали, за Бориса
Кладут живот!
Голицын.
Басманов за него же!
Салтыков.
А то небось за нас? Собака знает,
Чей ела корм!
Шуйский (подходит).
О чем, бояре, вы?
Салтыков.
Да все о том же, князь Василь Иваныч,
О радости великой.
Шуйский.
Как бы только
Не горевать пришлося нам! Мне пишут:
Он вновь собрать успел свои дружины,
К нему идет подмога от Литвы,
А Роща-Долгорукий со Змеёвым
Передались ему; Мосальский также,
И Татев тож!
Голицын.
Ты шутишь, князь?
Шуйский.
Ей-богу!
Салтыков.
Царь ведает?
Шуйский.
Зачем его тревожить?
Пожалуй, пир сегодняшний та весть
Испортила б.
Голицын.
Ну, слава Богу! Лишь бы
Басманова царь не послал опять!
Шуйский.
Нет, нет, зачем! Нельзя нам на Москве
Быть без него!
Салтыков.
Признайся, князь Василий,
Ведь это ты царя-то надоумил
Басманова призвать?
Шуйский (смеясь).
А кто ж еще?
Ведь он себе награду заслужил!
Голицын.
Хитер же ты!
Шуйский.
Ну, где уж нам хитрить!
Салтыков.
А вот и он!
Входит Басманов, все раздаются.
Шуйский (идет ему на встречу).
Челом, боярин Петр
Феодорыч, тебе от всей от Думы!
Утешил нас, ей-богу-ну! А то
И батюшке-царю кручинно стало;
Как с вором, мол, не справиться-то с тем,
С расстригою!
Басманов.
Навряд ли он расстрига.
Шуйский.
Расстрига, нет ли – тот же вор. Теперь,
Чай, не начнет!
Басманов.
Нет, князь Василь Иваныч,
Боюсь, начнет. Хоть он и вор, а удаль
Нам показал свою. И любо видеть,
Как рубится! В беде не унывает:
Когда его войска погнали мы,
Последний он, и шаг за шагом только
Нам уступил. Так, говорят, косматый,
Осиленный ловцами, покидает
Добычу лев!
Шуйский (смеясь).
Да ты, никак, боярин,
Не в шутку хвалишь вора!
Басманов.
Не таюсь,
Мне по́ сердцу и вражая отвага!
Шуйский.
А за твою тебе сегодня царь
Воздаст почет!
Басманов.
Храни его Господь!
Но лучше бы меня теперь у войска
Оставил он. Не надо б дать врагу
Опомниться.
Шуйский.
И без тебя, боярин,
Его добьют. Ты ж для совета нам
Здесь надобен.
Салтыков.
Недаром государь
Пожаловал тебя в бояре. Будешь
Нас разуму учить!
Голицын.
Нам будешь в Думе
Указывать!
Басманов.
Боюся, не сумею
Вам быть под стать.
Голицын.
Мы славимся породой,
А ты умом!
Басманов.
Кто чем богат!
Входит Семен Годунов. Все ему кланяются. За ним два стольника несут богатую шубу.
Семен Годунов (к Басманову).
Боярин
Петр Федорыч! Великий государь,
До своего до царского прихода,
Мне приказал приветствовать тебя
И эту шубу, с своего плеча,
Прислал тебе в подарок!
Все (кланяясь Басманову).
С царской лаской!
Стольники надевают на него шубу.
Басманов.
Не заслужил я милости великой!
Семен Годунов.
То лишь почин. Угодно государю
Тебе такие почести воздать,
Каких еще он никому доселе
Не воздавал!
Шуйский.
Мое взыграло сердце!
Кому ж и честь, когда не воеводе,
Что от врага лютейшего вконец
Избавил нас!
(К Семену Годунову.)
Но успокой, родимый,
Скажи, Семен Никитич, правда ль: ночью
Недужал царь?
Семен Годунов.
Нет, миловал Господь,
Одна была усталость.
Шуйский.
Богу слава!
И то сказать, ни день ни ночь покоя
Нет милости его. Зато теперь
Он от хлопот уж может отдохнуть!
Звон дворцовых колоколов. Входит Борис в царском облачении. За ним царевич Федор, царица и Ксения.
Салтыков (к Голицыну).
Как бледен он!
Голицын.
Мертвец!
Борис (к Басманову).
Боярин Петр
Феодорыч!
Басманов опускается на колени, Борис его подымает.
За доблесть за твою,
За славную за службу и за кровь —
Прими от нас великий наш поклон
И от земли русийской челобитье!
(Берет у стольника золотое блюдо, насыпанное червонцами, и подает Басманову.)
Басманов (принимая блюдо).
Великий царь! За малую ты службу
Чрез меру мне сегодня воздаешь!
Дозволь мне, царь, вернуться к войску. Там,
Быть может, мне твою удастся милость
И вправду заслужить!
(Передает блюдо стольнику.)
Борис.
Пожди еще.
Тяжелое прину́дило нас время
Быть строгими. Москва все эти дни
Опал довольно видела и казней.
Она должна увидеть на тебе,
Как верных слуг, за правду их, умеет
Царь награждать. Садись со мною рядом.
(Садится за стол.)
По правую его руку царица, Федор и Ксения; по левую Басманов. Бояре размещаются за другими столами. Слуги разносят блюда.
Один боярин (за крайним столом налево).
Мне на царевну Ксенью жаль смотреть;
Вошла в палату, на ногах едва
Держалася.
Другой.
По женихе тоскует.
Чай, нелегко сидеть в алмазах ей
Да в жемчуге, когда на сердце смерть!
Первый.
Царевич также невесёл.
Другой.
А царь-то!
Борис (к Басманову).
Не в радостный ты час к нам прибыл, Петр.
Семейное меня постигло горе;
Затем порой задумчив я кажусь;
Но славная твоя победа нас
Оправила.
Басманов.
Великий государь,
Дай Бог тебе веселья и здоровья
И всех врагов подлоги покорить!
Салтыков (за другим столом налево).
Мы похоронный точно пир справляем.
Смотри, как он веселым хочет быть,
А сам не свой!
Голицын.
Ему недуг, быть может,
Невмоготу.
Салтыков.
Кабы да тот недуг
Нам впрок пошел! Царевны Ксеньи жаль.
Голицын.
Да, жаль ее.
Салтыков.
Что с братом и с сестрой
Мы сделаем, когда на царство тот
Пожалует?
Борис.
Царевна Ксенья, встань
И дорогому гостю поднеси
Заздравную стопу!
Ксения (обходит стол и подносит стопу Басманову, с поклоном).
Уважь, боярин!
Басманов (принимая стопу).
Во здравие царя и государя!
Все.
Во здравие царя и государя!
Борис (вставая).
Во здравие боярина Петра
Басманова! Пусть долго он живет,
На образец другим, земле на славу,
Врагам на страх!
Все.
Во здравие его
И много лет!
Борис.
Да славится вовеки
Святая Русь и да погибнут все
Ее враги!
Все.
Анафема врагам!
Борис (садясь).
Семь лет прошло, что я земли русийской
Приял венец. Господня благодать
Была над ней – доколь, подобно язве
Египетской, тот не явился враг,
Над ним же мы победу торжествуем.
Час недалек, когда, проклятый Богом,
Он на земле достойную себе
Приимет мзду. Господь дела карает
Неправые; в сердцах читает он,
И суд его, как громовая туча,
Всегда висит над головою тех,
Что злое в сердце держат умышленье.
Бояре все! Что́ заслужили б те,
Что, сидя здесь, за царскою трапезой,
В душе своей усердствовали б тайно
Разбитому Басмановым врагу?
Голоса.
Помилуй, царь!
Борис.
Моей бы ждали смерти,
Чтоб перейти к тому лихому вору,
Наследника ж хотели б моего
Ему предать?
Голоса (с разных сторон).
Царь-государь, помилуй!
Возможно ли! – И в мысль то не вместится! —
Нет между нас предателей!
Борис.
Пусть встанет,
Кто верен мне!
Все (вставая).
Мы все тебе верны!
Голицын (к Салтыкову).
Что, встал небось?
Салтыков.
А ты-то?
Голицын.
Поневоле
Подымешься. Не выдать же себя!
Борис.
Клянитесь мне, что будете служить
Феодору по вере и по правде!
Все.
Клянемся, царь!
Борис.
Что будете его
Оберегать до смерти и до крови,
Когда меня не станет!
Все.
Все клянемся!
Борис.
Клянитесь мне, что если между вас
Кто-либо держит злобу на меня,
Он злобы той на сына не захочет
Перенести!
Все.
Во всем тебе клянемся!
Шуйский.
Уж положися на своих рабов,
Царь-батюшка!
Борис.
В соборе вашу клятву
Вы целованьем крестным утвердите.
Мы в животе и смерти не вольны —
Я Федора хочу еще при жизни
Моей венчать. От младости он мной
Наставлен был в науке государевой.
Господь ему превыше лет его
Дал светлый ум и с духом твердым кротость
В нем сочетал – и правоты любовь,
Нетронутую мудрствованьем ложным,
В него вложил. Его царенье будет
На радость вам, на славу всей земле!
Чего я сделать не успел для царства —
То он свершит —
(Выступает вперед.)
И за него теперь
Заздравный сей я кубок подымаю!
Все.
Да здравствует царевич! Много лет
Царевичу Феодору!
Один боярин (указывая на Бориса).
Что с ним?
Другой.
Шатается!
Борис.
Басманов…
Басманов (подхватывает его).
Государь!
Смятение между боярами.
Ксения.
Отец! Отец!
Борис.
Мне дурно…
Федор.
За врачом
Бежать скорей!
Борис.
Не надо… смертный час
Мой настает…
Его сажают в кресла.
Царица.
Ах, Господи! Не просто
Случился грех! Знать, тут была отрава!
Несколько голосов.
Отравлен царь!
Борис.
Нет – не было отравы!
Иль мните вы, бессильна скорбь одна
Разрушить плоть?
Федор.
О, велика твоя
Пред Богом скорбь!
Борис.
Сын Федор, Ксенья, дети!
Храни вас Бог! Князь Шуйский, подойди!
Друг друга мы довольно знаем. Помни:
В мой смертный час я Господа молю:
Как ты мне клятву соблюдешь, пусть так
И он тебя помилует! Басманов, —
Спеши к войскам! Тебе я завещаю
Престол спасти! О Господи, тяжел,
Тяжел твой гнев! Грехи мои ты не́ дал
Мне заслужить!
Федор.
Клянусь тебе, отец,
Не забывать, что искупить я должен
Их жизнью всей!
Борис (к боярам).
Блюдите вашу клятву!
Вам ясен долг – Господь карает ложь —
От зла лишь зло родится – все едино:
Себе ль мы им служить хотим иль царству —
Оно ни нам, ни царству впрок нейдет!
Царица (кланяясь в ноги).
Свет-государь! Прости меня, в чем я
Грешна перед тобой!
Борис.
Мой меркнет взор…
Ксения.
О Господи! Будь милостив к нему!
Борис.
Простите все! Я отхожу, сын Федор,
(встает)
Дай руку мне! Бояре! Вот ваш царь!
(Падает в кресла.)
Занавес опускается.
1868–1869
Назад: Действие четвертое
На главную: Предисловие
