Действие четвертое
Дом князя Ивана Петровича Шуйского
Князь Иван Петрович и княжна Мстиславская. В стороне стол с кубками, за которым стоит Старков.
Кн. Иван Петрович.
Не плачь, Наташа, я ведь не серчаю:
Тебе простил я; баба та тебя
Попутала, а Бог и наказал.
Княжна.
Князь-дядюшка, а с ним-то что же будет?
Кн. Иван Петрович.
С Григорьем-то? Да в гору, чай, пойдет,
Когда захочет выдать нас. Два раза
Я посылал за ним, чтобы его
Усовестить, да не могли найти.
Вот голова! Когда б меня дождался,
Так не дошло б до этого.
Княжна.
Ты, дядя,
Его простил бы? Ты бы за царя
Меня не стал неволить?
Кн. Иван Петрович.
За таким
Тебя мне жаль бы видеть было мужем!
Я пожурил бы вас обоих, сло́ва ж
Назад не взял бы. Ошалели братья.
Княжна.
Он не пойдет к царице! Не захочет
Он выдать вас!
Кн. Иван Петрович.
И самому мне что-то
Не верится; но выдаст иль не выдаст,
Мы ждать не будем; прежде, чем вернулся
Я от царя, все было решено.
Княжна.
Не мучь меня – скажи мне, Бога ради,
Что́ ты решил?
Кн. Иван Петрович.
Не девичье то дело,
Наташенька, узнаешь после.
Княжна.
Дядя,
Твой мрачен вид, ты смотришь так сурово —
Со мной одной по-прежнему ты ласков,
Ты добр со мной; но страшно мне смотреть
Тебе в глаза – хотелось бы по ним
Мне отгадать, что ты задумал?
Кн. Иван Петрович.
Тотчас
Князья придут, мне дело с ними есть,
Поди к себе, Наташа.
Княжна.
Дай остаться
С тобою мне! Дай потчевать гостей!
Кн. Иван Петрович.
Нельзя, Наташа.
Княжна (про себя).
Господи, ужели
Недаром сердцу чуется беда!
(Уходит.)
Входят братья кн. Ивана Петровича, купцы Голубь и Красильников с другими сторонниками Шуйских. Все останавливаются перед ним в почтительном молчании. Кн. Иван Петрович смотрит на них некоторое время, не говоря ни слова.
Кн. Иван Петрович (сидя).
Вам ведомо, как дело повернулось:
Схватить нас могут каждый миг. Хотите ль
Погибнуть все или со мной идти?
Все.
Князь-государь, приказывай что хочешь —
Мы все с тобой!
Кн. Иван Петрович.
Так слушайте ж меня!
Князь Дмитрий, ты сейчас поедешь в Шую,
Сберешь народ, дворян и духовенство
И с лобного объявишь места им,
Что Федор-царь во скудоумье впал
И государить долее не может;
Царем же нам законным учинился
Его наследник Дмитрий Иоанныч.
Пусть крест ему целуют. Князь Андрей!
Тебя я шлю в Рязань. Сбери войска
И на Москву веди их. Князь Феодор!
Ты едешь в Нижний! Князь Иван, ты – в Суздаль!
Боярин Головин! Тебя избрал
Я в Углич ехать. Там с Нагими вы
Димитрия объявите царем
И двинетесь, при звоне колокольном,
С ним на Москву, хоругви распустя.
Я со Мстиславским и со князь Васильем
Останусь здесь, чтоб Годунова взять
Под караул.
(К дворецкому.)
Федюк, подай братину!
Во здравье каждому и в добрый путь,
И да живет царь Дмитрий Иоанныч!
Все (кроме Василия Шуйского).
Да здравствует царь Дмитрий Иоанныч!
Кн. Василий Шуйский.
Князь-дядюшка, не в гнев тебе сказать:
Не скоро ль ты решился? Вспомни только —
Сего утра еще ты не хотел
Дойти до этого!
Кн. Иван Петрович.
Я был дурак!
Пред кем хотел я уличить Бориса?
Перед царем? Нет на Руси царя!
Кн. Василий Шуйский.
Обдумай, князь…
Кн. Иван Петрович.
Я все обдумал. Голубь!
Я виноват перед тобой – ты прав!
Как малого мальчишку, тот татарин
Меня провел, – он лучше знал царя!
Как удалось тебе уйти?
Голубь.
Доро́гой,
Князь-батюшка, веревки перетер,
А на плоту, на Красной переправе,
Сшиб двух стрельцов, с повозки прыгнул в воду
И вплавь утек!
Кн. Иван Петрович.
Ты вовремя вернулся!
Сегодня же с Красильниковым ты,
И с этими другими молодцами,
Торговых вы подымете людей!
Красильников.
Уж положись на нас, князь-государь!
Все поголовно встанем на Бориса!
Кн. Иван Петрович.
Лишь смеркнется, готовы будьте все;
Когда ж раздастся выстрел из Царь-пушки —
Входите в Кремль.
(К дворецкому.)
Федюк, подай стопу!
Во здравье всех!
(Отпивает и передает купцам.)
Купцы.
Князь-батюшка! Ты нам
Родной отец! Тобою лишь стоим!
Дай Господи тебе сломить Бориса —
И да живет Димитрий-царь!
Кн. Иван Петрович.
Аминь!
Купцы уходят.
(К Мстиславскому.)
Ты, князь, сейчас же выбери надежных
Пятьсот жильцов. Пусть крест они целуют
Царю Димитрию; когда ж стемнеет,
Веди их в Кремль. Я с князь Васильем вместе
Меж тем схвачу Бориса на дому.
Кн. Василий Шуйский.
Эй, дядюшка! Ты знаешь, я не трус,
Опасного я не боюся дела,
Но все ж подумай лучше!
Кн. Иван Петрович.
Много думать —
От дела отказаться. Нам теперь
Уж нечего раскидывать умами —
И ясен путь открылся перед нами!
Дом Годунова
Годунов в волнении ходит взад и вперед. Клешнин стоит, прислонясь к печи.
Годунов.
Я отрешен! Сам Федор словно нудит
Меня свершить, чего б я не хотел!
Нагие ждут давно моей опалы,
И весть о ней им дерзости придаст.
Они теперь на все решатся. Дмитрий
Им словно стяг, вкруг коего сбирают
Они врагов и царских и моих.
Того и жди: из Углича пожаром
Мятеж и смуты вспыхнут. Битяговский —
Мне на него рассчитывать нельзя;
Меня продаст он, если не приставлю
За ним смотреть еще кого-нибудь.
Я принужден… я не могу иначе…
Меня теснят…
(К Клешнину.)
Ты хорошо ли знаешь
Ту женщину?
Клешнин.
На все пригодна руки!
Гадальщица, лекарка, сваха, сводня,
Усердна к Богу, с чертом не в разладе —
Единым словом: баба хоть куда!
Она уж здесь. Звать, что ль, к тебе?
Годунов.
Не нужно.
Ты скажешь ей, чтобы она блюла
Царевича, а паче примечала б,
Что говорят Нагие. Как царя
Оставил ты?
Клешнин.
Над кипой тех бумаг,
Которые отнесть ему велел ты;
То лоб потрет, то за ухом почешет,
И ничего, сердечный, не поймет!
Годунов.
Не выдержит.
(Задумывается.)
Мне все на ум приходит,
Что в оный день, когда царя Ивана
Постигла смерть, предсказано мне было,
Оно теперь свершается: помеха
Моя во всем, вредитель мой и враг —
Он в Угличе…
(Опомнившись.)
Скажи ей, чтоб она
Блюла царевича!
Клешнин.
А посмотреть
Ее не хочешь, батюшка?
Годунов.
Не нужно!
(Про себя.)
«Слаб, но могуч, безвинен, но виновен —
Сам и не сам – потом – убит!»
(К Клешнину.)
Скажи ей,
Чтобы она царевича блюла!
(Уходит.)
Клешнин (один).
Чтобы блюла! Гм! Нешто я не знаю,
Чего б хотелось милости твоей?
Пожалуй – что ж! Грех на душу возьму!
Я не брезглив, не белоручка я!
Пока он жив, от Шуйских и Нагих
Не будет нам покоя. Вишь, как крылья
Подрезали! Не ждал я этой рыси
От Федора Иваныча! Конечно,
Не выдержит; а если между тем
Случится что?
(Отворяет дверь.)
Сударыня, войди!
Волохова (входит с просвирой в руках).
Благослови, Владычица святая!
Поклон тебе, боярин, принесла
От Трех Святителей, просвирку вот
Там вынула во здравие твое!
Клешнин (ласково).
Садись сюда, голубушка, спасибо!
Тебе сказали, для чего послал
Я за тобой?
Волохова (садясь).
Сказали, государь,
Сказали, свет: боярин Годунов
Сменяет, мол, царевичеву мамку,
Меня ж к нему приставить указал.
Уж будь спокоен! Пуще ока стану
Его беречь; и ночи не досплю,
И куса не доем, а уж дитятю
Я соблюду!
Клешнин.
Бывала в мамках ты?
Волохова.
Лгать не хочу, боярин, не бывала,
А уж куда охоча до детей!
Ребеночек ведь тот же ангел Божий!
Сама сынка вскормила своего,
Двадцатый вот пошел ему годок,
Все при себе, под крылышком, держала
До морового года; лишь в тот год
Поопасалась вместе жить.
Клешнин.
Что так,
Голубушка?
Волохова.
А в этакую пору
Недолго до греха: как раз подсыплет
Чего-нибудь, отпел, похоронил,
Наследство взял – и поминай как звали!
Кому в такое время разбирать!
Клешнин.
Ты свахою, голубушка, теперь?
Волохова.
Бываю в свахах, батюшка-боярин,
Хвалиться грех, а без меня не много
Играется и свадеб на Москве!
Клешнин.
Какую же последнюю ты свадьбу
Устроила?
Волохова.
А Шаховского-князя
С Мстиславскою-княжною, государь.
Клешнин.
Не с тою ли, которую вчера
Ты, при живой царице, за царя
Хотела сватать?
Волохова.
Боже упаси!
Какой тебе разбойник то сказал?
Какой собака, вор и клеветник?
Чтоб у него язык распух! Чтоб очи
Полопались!
Клешнин (грозно).
Молчи, старуха! Цыц!
Мы знаем все! Покойный государь,
Блаженной памяти Иван Васильич,
На медленном огне тебя бы, ведьму,
Изволил сжечь! Но жалостлив боярин
Борис Феодорович Годунов:
Он вместо казни даст тебе награду,
Когда свою исполнить службу ты
Сумеешь при царевиче.
Волохова.
Сумею!
Сумею, батюшка! Сумею, свет!
Уж положися на меня! И мухе
Я на дитятю сесть не дам! Уж будет
И здрав, и сыт, и цел, и невредим!
Клешнин.
Но если б что не по твоей вине
Случилось с ним…
Волохова.
Помилуй, уж чему
При мне случиться!
Клешнин (значительно).
Он тебе того
В вину бы не поставил!
Волохова смотрит в удивлении.
Слушай, баба:
Никто не властен в животе и смерти —
А у него падучая болезнь!
Волохова.
Так как же это, батюшка? Так что же?
В толк не возьму?
Клешнин.
Бери, старуха, в толк!
Волохова.
Да, да, да, да! Так, так, боярин, так!
Всё в Божьей воле! Без моей вины
Случиться может всякое, конечно!
Мы все под Богом ходим, государь!
Клешнин.
Ступай, карга! С тобой перед отъездом
Увижусь я, но помни: денег вдоволь —
Или тюрьма!
Волохова.
Помилуй, государь,
Зачем тюрьма! Уж ты не поскупись,
Ведь наше дело вдовье. Да дозволь уж
Сынка забрать!
Клешнин.
Ты в том вольна; ступай!
Волохова.
Прости же, государь; уж будешь нами
Доволен! Так! Конечно, так, конечно!
Час неровён, случиться может всяко!
Один лишь Бог силен и всемогущ,
Один Господь, а наше дело вдовье!
(Уходит.)
Слуга (докладывает).
Федюк Старков!
Клешнин.
Зови его сюда!
Старков входит.
Занавес опускается.
Царский терем. Половина царицы
Федор сидит за кипою бумаг и обтирает пот с лица. Перед ним стоят государственные печати, большая и малая. Ирина подходит и кладет ему руку на плечо.
Ирина.
Ты отдохнул бы, Федор.
Федор.
Ничего
Понять нельзя! Борис нарочно мне
Дела такие подобрал! Один лишь
Толковый лист попался: наш гонец
Из Вены пишет: цесарь-де готовит
Подарок мне: шесть обезьян мне шлет.
Аринушка, я их отправлю к Мите!
Ирина.
Так ты его не выпишешь?
Федор.
Вот видишь,
Аринушка, когда бы согласился
Борис остаться…
Ирина.
На его ты место
Еще не выбрал никого?
Федор.
Ведь ты же,
Ты ж говорила: лучше подождать.
Ты думала, он сам придет мириться,
А он прислал мне этот ворох дел!
Уж я над ним измучился, и вот
Еще беда: за Шуйским я послал,
За князь Иваном, чтоб помог он мне
Все разобрать, а он велел ответить,
Что нездоров; упрямится, должно быть.
Я вновь послал: челом-де бью ему,
Такое-де есть дело, о котором
Не знает он!
Входит Клешнин.
А, это ты, Петрович!
Откуда ты?
Клешнин.
От хворого.
Федор.
Откуда?
Клешнин.
От хворого от твоего слуги,
От Годунова.
Федор.
Разве он хворает?
Клешнин.
А как же не хворать ему, когда
Его, за все заслуги, словно пса,
Ты выгнал вон! Здорово, мол, живешь!
Федор.
Помилуй, я…
Клешнин.
Да что тут говорить!
Ты, батюшка, был от младых ногтей
Суров, и крут, и сердцем непреклонен.
Когда себе что положил на мысль,
Так уж поставишь на своем, хоть там
Весь свет трещи!
Федор.
Я знаю сам, Петрович,
Что я суров…
Клешнин.
Весь в батюшку пошел!
Федор.
Я знаю сам, но неужель Борис
Не помири́тся, если я скажу,
Что виноват?
Клешнин.
Он столького не просит.
Лишь прикажи мне приложить печать
Вот к этому листу о взятье Шуйских
Немедленно под стражу – и он снова
Тебе слуга!
Федор.
Как? Он не перестал
Подозревать?
Клешнин.
Царь! Тут не подозренье,
Тут полная улика налицо!
Старков, дворецкий князь Ивана, нам
Сейчас донес, что князь Иван сегодня
Решил признать царенка государем,
Тебя ж решил с престола до утра
Согнать долой. Ты, батюшка, Старкова
Хоть сам спроси!
Федор.
Уж эти мне доносы!
Я в первый раз Старкова имя слышу,
А Шуйского звучит повсюду имя,
Как колокол. Ужели хочешь ты,
Чтоб я какому-то Старкову боле,
Чем Шуйскому, поверил?
Клешнин.
Верь не верь,
Я говорю тебе: когда их всех
Ты не велишь сейчас же…
Стольник (докладывает).
Князь Иван
Петрович Шуйский!
Клешнин.
Как? Он сам?
Федор (радостно).
Пришел!
Пришел, Аринушка!
Клешнин.
Вели его
Под стражу взять!
Федор.
Стыдись, стыдись, Петрович!
(К стольнику.)
Пускай войдет!
(К Клешнину.)
Я при тебе его
Сейчас спрошу.
Входит кн. Иван Петрович.
Здорово, князь Иван!
Вообрази: есть на тебя донос —
Кн. Иван Петрович смущается.
Но я ему не верю. Я хочу,
Чтоб ты мне сам сказал, что предо мною
Ты чист теперь, как ты пред целым светом
Всегда был чист, и слова твоего
С меня довольно.
Кн. Иван Петрович.
Государь…
Федор.
Ты, князь,
Меня пойми: ведь я не сомневаюсь,
Я лишь хочу…
Клешнин.
Нет, батюшка, позволь!
Уж коль на то пошло, дай лучше мне
Его спросить: князь-государь! Ты можешь
Поцеловать царю вон ту икону,
Что изменить не думал ты ему?
Кн. Иван Петрович.
Допрашивать меня не признаю
Я права за тобой.
Федор.
Князь, то не он, —
То я прошу тебя!
Клешнин.
Вот я икону
Сейчас сыму…
Федор.
Не нужно тут иконы.
Скажи по чести мне, по чести только!
Ну, князь!
Кн. Иван Петрович.
Уволь меня!
Ирина (которая не спускала глаз с Шуйского).
Свет-государь,
Зачем таким вопросом оскорблять
Того, чья доблесть всем давно известна?
Не спрашивай его – потребуй только,
Чтоб он тебе святое слово дал
И впредь остаться верным, как он верен
Доселе был!
Федор.
Нет, я хочу, Арина,
Вот этого порядком пристыдить.
Скажи мне, князь, по чести мне скажи:
Задумал ты что-либо надо мною?
Да говори ж!
Клешнин.
По чести! Слышишь, князь?
(Про себя.)
А по иконе было бы вернее!
Ирина (к Федору).
Свет-государь…
Федор.
Ну, князь?
Кн. Иван Петрович.
Уволь меня!
Федор.
Нет, не уволю!
Клешнин.
Ты, чай, трусишь, князь?
Федор.
Какое трусит? Он упрям и крут,
Да я его и круче и упрямей!
Нашла коса на камень, и, доколе
Он мне не даст ответа, я его
Не выпущу отсель!
Кн. Иван Петрович.
Так знай же все!
Федор (с испугом).
Что? Что ты хочешь?..
Кн. Иван Петрович.
Да! Ты слышал правду —
Я на тебя встал мятежом!
Федор.
Помилуй…
Кн. Иван Петрович.
Ты слабостью своею истощил
Терпенье наше! Царство отдал ты
В чужие руки – ты давно не царь, —
И вырвать Русь из рук у Годунова
Решился я!
Федор (вполголоса).
Тс! Тише!
(Указывая на Клешнина.)
Не при нем!
Не говори при нем – Борису он
Расскажет все!
Клешнин.
Да продолжай же, князь!
Федор.
Молчи, молчи! Глаз на́ глаз скажешь мне!
Клешнин.
Царь ждет ответа!
Кн. Иван Петрович.
Да! Сегодня брата
Я твоего признал царем!
Федор.
Петрович!
Не верь ему! Не верь ему, Арина!
Кн. Иван Петрович.
Теперь тебя о милости единой
За прежние заслуги я прошу:
Один лишь я виновен! Не вели
Сторонников моих казнить – не будут
Они тебе опасны без меня!
Федор.
Что ты несешь? Что ты городишь? Ты
Не знаешь сам, какую небылицу
Ты путаешь!
Кн. Иван Петрович.
Не вздумай, государь,
Меня простить. Я на тебя бы снова
Тогда пошел. Царить не можешь ты,
А под рукою Годунова быть
Я не могу!
Клешнин (про себя).
Вишь, княжеская честь!
И подгонять не надо!
Федор (берет Шуйского в сторону).
Князь, послушай:
Лишь потерпи немного – Мите только
Дай подрасти – и я с престола сам
Тогда сойду, с охотою сойду,
Вот те Христос!
Клешнин (подходит к столу и берет печать).
Прихлопнуть, что ль, приказ?
Федор.
Какой приказ? Ты ничего не понял!
Я Митю сам велел царем поставить!
Я так велел – я царь! Но я раздумал;
Не надо боле; я раздумал, князь!
Клешнин.
Да ты в уме ль?
Федор (на ухо Шуйскому).
Ступай! Да ну, ступай же!
Все на себя беру я, на себя!
Да ну, иди ж, иди!
Кн. Иван Петрович (в сильном волнении).
Нет, он святой!
Бог не велит подняться на него —
Бог не велит! Я вижу, простота
Твоя от Бога, Федор Иоанныч, —
Я не могу подняться на тебя!
Федор.
Иди, иди! Разделай, что ты сделал!
(Вытесняет его из комнаты.)
Клешнин (подымая печать над приказом).
Царь-батюшка, вели скрепить приказ!
Не дай ему собрать войска! Царица,
Скажи ему, что участь государства
В приказе сем!
Ирина.
В нем нет уже нужды!
Гроза прошла, не враг нам боле Шуйский!
Федор.
Петрович, слышишь? Слышал ты, Петрович?
Аринушка, ты ангел! От тебя
Ничто не скроется, ты все заметишь
И все поймешь! Да, Шуйский нам не враг!
Шум за дверью. Сенная девушка вбегает в испуге.
Сенная девушка.
Царица, спрячься! Схоронись! Какой-то
Вломился в терем сумасшедший!
Голос Шаховского (за сценой).
Прочь!
Прочь! Не держите! Я хочу к царице!
В дверях показывается Шаховской, удерживаемый несколькими слугами. Он их отталкивает и бросается Ирине в ноги.
Шаховской.
Прости меня, прости меня, царица!
Напрасно я от самого утра
К тебе прошусь!
Федор.
Да это Шаховской!
Слуги (вбегают со стрельцами).
Хватайте вора!
Федор.
Тише, тише, люди!
Здесь вора нет!
(К Шаховскому.)
Скажи мне, растолкуй,
Чего ты хочешь?
Шаховской.
Царь! Казни меня —
Казни меня, но выслушай! Тебя
Хотят с твоей царицей развести!
Федор.
Ты бредишь, князь!
Клешнин (про себя).
Так вот оно в чем дело!
(К Федору.)
Царь, выслушай его!
Шаховской.
Мою невесту
Они хотят посватать за тебя!
Федор.
Кто? Кто они?
Шаховской.
Дядья моей невесты,
Княжны Мстиславской, Шуйские-князья!
Федор.
Да ты и впрямь помешан, князь!
Шаховской (встает и подает бумагу).
Вот, вот
Их челобитня! Матушка-царица!
Вели невесту мне отдать! Вели,
Царь-государь, сегодня же – сейчас же
Нас обвенчать!
Клешнин.
Об этой челобитне
Слыхали мы. Позволь-ка поглядеть!
(Берет бумагу в руку и, просмотрев, обращается к Федору.)
Вот, батюшка, ты говорил сейчас —
Твоя царица знает князь Ивана, —
А на поверку вышло, что не знает!
Ее, сердечную, ее, голубку,
Ее, которая сейчас, как ангел,
Стояла за него, – ее он хочет,
Как грешную, преступную жену,
Как блу́дницу, с тобою развести,
Тебе ж свою племянницу посватать!
Не веришь, батюшка? Смотри, читай!
(Подает Федору бумагу.)
Федор (читает).
«Ты новый брак прийми, великий царь,
Мстиславскую возьми себе в царицы…
Ирину ж Годунову отпусти
Во иноческий чин…»
Клешнин.
Ты руку знаешь
Иван Петровича? Читай же подпись!
Федор (читает).
«И в том тебе соборне бьем челом
И руки прилагаем: Дионисий,
Митрополит всея Руси… Крутицкий
Архиепископ Варлаам… Князь…» Что?
(Дрожащим голосом.)
«Князь… Князь Иван…
Иван Петрович Шуйский!»
Его рука! Он также подписался!
Аринушка, он подписался!
(Падает в кресла и закрывает лицо руками.)
Ирина.
Федор…
Федор.
Он! Он! Пускай бы кто другой, но он!
Нас разлучить с тобой!
(Плачет.)
Ирина.
Опомнись, Федор!
Федор.
Тебя сослать!
Ирина.
Мой царь и господин!
Не ведаю сама, что это значит;
Но ты подумай: если князь Иван
Сейчас хотел свести тебя с престола,
Он мог ли мыслить выдать за тебя
Мстиславскую?
Федор.
Тебя – мою Ирину —
Тебя постричь!
Ирина.
Ведь этого не будет!
Федор (вскакивая).
Не будет! Нет! Не дам тебя в обиду!
Пускай придут! Пусть с пушками придут!
Пусть попытаются!
Ирина.
Свет-государь,
Напрасно ты тревожишься. Кто может
Нас разлучить? Ты царь ведь!
Федор.
Да, я царь!
Они забыли, что я царь! Петрович,
Где тот приказ?
(Бежит к столу и прикладывает печать к приказу.)
На! На! Отдай Борису!
Ирина.
Что сделал ты…
Федор.
Под стражу их! В тюрьму!
Ирина.
Мой господин! Мой царь! Не торопись!
Федор.
В тюрьму! В тюрьму!
Шаховской (выходя из оцепенения).
Царь-государь, помилуй!
Я не того просил! Я о невесте
Тебя просил!
Федор.
Борис вас разберет!
Шаховской.
Он изведет их! Он погубит Шуйских!
Федор.
Всех разберет он!
Шаховской.
Я палач им буду!
Царь, смилуйся!
Федор.
В тюрьму! В тюрьму их!
Шаховской.
Боже!
Что сделал я!
(Убегает.)
Ирина.
Свет-государь, послушай —
Верни его! Верни ты Клешнина!
Не торопись! Не посылай ты Шуйских
Теперь в тюрьму, теперь, когда они
Обвинены в измене!
Федор.
Ни, ни, ни,
Аринушка! И не проси меня!
Ты этого не разумеешь! Если
Я подожду, я их прощу, пожалуй,
Я их прощу – а им нужна наука!
Пусть посидят! Пусть ведают, что значит
Нас разлучать! Пусть посидят в тюрьме!
(Уходит.)
Берег Яузы
Через реку живой мост. За рекой угол укрепления с воротами. В стороне рощи, мельницы и монастыри. По мосту проходят люди разных сословий. Курюков идет с бердышом в руках. За ним гусляр.
Курюков.
Стой здесь, парень, налаживай гусли, а как соберется народ, зачинай песню про князь Иван Петровича! Господи, благослови! Господи, помоги! Вот до чего дожить довелось!
Гусляр строит гусли. Курюков осматривает бердыш.
Ишь, старый приятель! От самого от блаженной памяти от Василь Иваныча не сымал тебя со стены, аж всего ржавчина съела. А вот сегодня еще послужишь. Ну, перебирай лады, парень, вона народ подходит!
Посадский (подходит к Курюкову).
Доброго здоровья дедушке Богдану Семенычу! Что это у тебя за бердыш?
Курюков.
Внучий бердыш, батюшка, внучий бердыш! Татары, слышно, оказались. Внуку-то, вишь, некогда, так я-то вот и взялся его бердыш на справку снести, да вот парня послушать остановился.
Посадский.
А близко нешто татары?
Курюков.
Близко, слышно.
Другой посадский.
А кого навстречу пошлют?
Третий посадский.
Чай, опять князь Иван Петровича?
Курюков.
Годунова пошлют!
Первый.
Что ты, помилуй, Богдан Семеныч!
Курюков (злобно).
А что? Чем Годунов вам не воевода?
Третий.
Где ж ему супротив Иван Петровича?
Курюков.
Ой ли?
(К гусляру.)
Ну, что ж песня-то? Песня?
Гусляр (поет).
Копил король, копил силушку,
Подходил он под Опсков-город,
Подошедши, похваляется:
«Уж собью город, собью турами,
Воеводу, князя Шуйского,
По рукам и по ногам скую,
Царство русское насквозь пройду!»
Один из народа.
Царство русское насквозь пройду! Ха-ха! Малого захотел!
Другой.
Иван Петровича скую! Да, скуешь его! Попробуй!
Курюков (к гусляру).
Ну, парень!
Гусляр (продолжает).
То не Божий гром над Опсковом гремит,
Бьют о стены то ломы железные,
Ядра то каленые сыплются!
Женщина.
Пресвятая Богородица, какие страхи!
Гусляр (продолжает).
А не млад то светел месяц зарождается,
Государь то Иван Петрович-князь
На стене городской проявляется.
Он идет по стене, не сторонится,
Ядрам сустречь глядит, не морщится.
Один.
Да, этот не морщился!
Гусляр (продолжает).
Целовали мы крест сидеть до смерти —
Не сдадим по смерть Опскова-города!
Один.
И не сдали Пскова, не сдали!
Другой.
Святые угодники боронили его!
Женщина.
Матерь Божия покрывала!
Курюков.
А кто сидел-то в нем, православные? Кто сидел-то в нем?
Один.
Одно слово: Иван Петрович!
Курюков.
То-то!
Гусляр (продолжает).
И пять месяцев король облегает Псков,
На шестой повесил голову.
А тем часом князь сделал вылазку
И побил всю силу литовскую,
Насилу король сам-третий убежал.
Бегучи, он, собака, заклинается:
«Не дай, Боже, мне на Руси бывать,
Ни детям моим, ни внучатам,
Ни внучатам, ни правнучатам!»
Один.
И поделом ему! Знай наших! Знай князь Иван Петровича!
Гусляр (заканчивает).
Слава на небе солнцу высокому!
Слава на земле Иван Петровичу!
Слава всему народу христианскому!
Один.
Слава, воистину слава! Вот утешил, добрый человек!
Другой.
Воздал честь, кому честь подобает!
(Кладет ему деньги в шапку.)
На тебе, добрый человек!
Все.
Прими ж и от нас! И от меня! И от меня!
Все бросают деньги в шапку гусляра.
Один.
Братцы, смотри, кто это сюда скачет?
Другой.
Ишь, как плетью жарит коня! Должно быть, гонец!
Гонец (верхом).
Место! Место! Раздайтесь на мосту!
Посадский.
Эй, друг, откуда? С чем едешь?
Гонец.
От Тешлова! Татары Оку перешли, на Москву идут! Место! Место!
Все раздаются. Гонец скачет по мосту в город.
Один.
Ишь, притча какая! Чай, скоро подступят!
Женщина (голосит).
Ой, господи-светы! Ой, батюшки мои! Опять выжгут наши слободы!
Третий.
Ну, расхныкалась! Нешто мы не видывали их! А князь-то Иван Петрович на что?
Четвертый.
Король-то небось почище татар, а и тот от Иван Петровича поджамши хвост убежал!
Третий.
Не родился еще тот, кто бы сломил Иван Петровича!
Курюков (выступает вперед).
Родился, православные, родился! Родился он, окаянный! Сломил он Иван Петровича! Сковал его, света нашего! По рукам и по ногам сковал!
Народ.
Что ты, дедушка, господь с тобой! Кто смеловал обидеть Иван Петровича!
Курюков.
Годунов, православные, Годунов! Годунов хочет извести его! Сейчас его, отца нашего, в слободскую тюрьму поведут, здесь, по мосту, поведут!
Шум и говор в народе.
Вспомяните, детушки, кто всегда стоял за вас! Кто вас от лихих судей боронил? От старост и воевод? От приставов и от целовальников? Кто не пустил короля на Москву? Кто татар столько раз отгонял? Шуйские стояли за нас, православные! Да есть ли кто на целом свете супротив Шуйских? А к кому ноне примкнулись князья и бояре нашему ворогу, Годунову, отпор дать? Пропадем мы без Шуйских, детушки!
Голоса в народе.
Не дадим в обиду Шуйских! Не дадим в обиду отца нашего, князь Иван Петровича!
Курюков.
Так отобьем же его у Годунова, православные, да на руках домой понесем!
Народ.
Отобьем!
Курюков.
Постоим за Шуйских, как при Олене Васильевне стояли! Вот он, православные! Вот он, отец наш, Иван Петрович! Вот он, с братьями, в кандалах идет!
Из городских ворот выезжают бубенщики. За ними едет кн. Туренин. За Турениным стрельцы ведут кн. Ивана Петровича и других Шуйских (кроме Василья) в кандалах.
Туренин (к народу).
Раздайтесь на мосту! Что дорогу загородили!
Курюков.
Батюшка, князь Иван Петрович! Говорил я тебе: не мирись! Говорил, родимый: не мирись с Годуновым!
Народ.
Правое твое дело, Иван Петрович, а мы за тебя!
Туренин.
Раздайтесь, смерды! По царскому указу Шуйских в тюрьму ведем!
Народ.
По царскому? Неправда! По Годунова указу!
Туренин (стрельцам).
Разогнать народ!
Курюков.
Стойте дружно, православные! Кричите: Шуйские живут!
Народ.
Шуйские живут! Выручим отца нашего!
Курюков.
Ну, теперь за мной, как при Олене Васильевне! Шуйские! Шуйские!
(Бросается с бердышом на стрельцов.)
Народ (бросаясь за ним).
Шуйские! Шуйские!
Туренин (к стрельцам).
Руби воров! Кидай их в воду!
Свалка.
Курюков (падая с моста).
Шуйские! Господи, прийми мою душу!
Кн. Иван Петрович.
Смирно, детушки! Слушайте меня!
Народ.
Отец ты наш! Не дадим тебя в обиду!
Кн. Иван Петрович.
Слушайте меня, детушки, разойдитесь! То воистину царская воля! Не губите голов ваших!
Туренин.
Вперед!
Кн. Иван Петрович.
Погоди, князь, дай последнее слово к народу сказать. Простите, московские люди, не поминайте лихом! Стояли мы за вас до конца, да не дал Бог удачи; новые порядки начинаются. Покоритесь же воле Божией, слушайтесь царских указов, не подымайтесь на Годунова. Теперь не с кем вам идти на него и некому будет отстаивать вас. А терплю я за вину мою, в чем грешон, за то и терплю. Не в том грешон, что с Годуновым спорил, а в том, что кривым путем пошел, хотел царицу с царем развести. А потом и хуже того учинил, на самого царя поднялся! Он – святой царь, детушки, он – от Бога царь, и царица его святая. Дай им, Господи, много лет здравствовать! (К Туренину.) Ну, теперь, князь, идем. Простите, московские люди!
Народ.
Батюшка! Отец наш! На кого ты нас, сирот, покидаешь!
Туренин.
Бейте в бубны!
Бубенщики бьют в бубны. Народ расступается. Шуйских проводят через сцену. Из городских ворот выбегает Шаховской, без шапки, в одной руке сабля, в другой пистолет. За ним Красильников и Голубь с рогатинами.
Шаховской (вне себя).
Где князь Иван Петрович?
Один из народа.
А на что тебе? Выручать, что ли? Опоздал, боярин!
Другой (указывая на сцену).
Эвот, сейчас тюремные ворота за ним захлопнулись!
Шаховской.
Так за мной, люди! Раскидаем тюрьму по бревнам!
Красильников.
Чего, ребята, задумались? Аль не знаете нас?
Голубь.
Это князь Шаховской, а нас вы знаете!
Говор в народе.
А что ж, братцы! И в самом деле! Нас-то много, как не выручить! Идем, что ли, за князем?
Шаховской.
К тюрьме, ребята! Шуйские живут!
Народ.
Шуйские! Шуйские!
Все бегут за Шаховским.
