Действие первое
Дом князя Ивана Петровича Шуйского
На левом конце сцены – стол, за которым сидят все Шуйские, кроме Ивана Петровича и Василия Ивановича. Рядом с Шуйскими Чудовский архимандрит, Благовещенский протопоп и некоторые другие духовные лица. Несколько бояр также сидят за столом; другие расхаживают, разговаривая, в глубине сцены. По правую руку стоят купцы и люди разных сословий. Там же виден другой стол с кубками и сулеями. За ним стоит, в ожидании, Старков, дворецкий князя Ивана Петровича.
Андрей Шуйский (к духовным).
Да, да, отцы! На это дело крепко
Надеюсь я. Своей сестрой, царицей,
Сидит правитель Годунов. Он ею
Одной сильней всего боярства вместе;
Как вотчиной своею, помыкает
И Думою, и церковью Христовой,
И всей землей. Но только лишь удастся
Нам от сестры избавиться его, —
Мы сладим с ним.
Чудовский архимандрит.
Так князь Иван Петрович
Свое согласье дал?
Андрей Шуйский.
Насилу дал!
Вишь, больно жаль ему царицы было:
Я в доме-де своем справляю свадьбу,
Племянницу за князя Шаховского,
Вишь, выдаю, – царицу же с царем
Я разлучу; у нас веселье будет,
У них же плач!
Благовещенский протопоп.
Зело он мягкосерд.
Дмитрий Шуйский.
Такой уж норов: в поле лютый зверь,
А снял доспех – и не узнаешь вовсе,
Другой стал человек.
Головин.
А как же он
Согласье дал?
Андрей Шуйский.
Спасибо князь Василью,
Он уломал его.
Головин.
Не жду я проку
От этого. По мне, уж если делать, —
Так все иль ничего.
Андрей Шуйский.
А что б ты сделал?
Головин.
Попроще б сделал, да теперь, вишь, нам
Не время толковать об этом. Шш!
Вот он идет!
Входят Иван Петрович Шуйский с Василием Шуйским, который держит бумагу.
Кн. Иван Петрович.
Отцы! Князья! Бояре!
Бью вам челом – и вам, торговым людям!
Решился я. Нам доле Годунова
Терпеть нельзя. Мы, Шуйские, стоим
Со всей землей за старину, за церковь,
За доброе строенье на Руси,
Как повелось от предков; он же ставит
Всю Русь вверх дном. Нет, не бывать тому!
Он – или мы! Читай, Василь Иваныч!
Василий Шуйский (читает).
«Великому всея Русии князю,
Царю и самодержцу, государю
Феодору Иванычу – от всех
Святителей, князей, бояр, попов,
Всех воинских людей и всех торговых,
От всей земли: Царь, смилуйся над нами!
Твоя царица, родом Годунова,
Неплодна есть, а братец твой, Димитрий
Иванович, недугом одержим
Падучиим. И если б, волей Божьей,
Ты, государь, преставился, то мог бы
Твой род пресечься и земля в сиротство
Могла бы впасть. И ты, царь-государь,
Нас пожалей, не дай остаться пусту
Отцовскому престолу твоему:
Наследия и чадородья ради,
Ты новый брак прийми, великий царь,
Возьми себе в царицы (имярек)…»
Кн. Иван Петрович.
Мы имя впишем после; со владыкой
Решим, кого нам указать. Читай!
Василий Шуйский (продолжает).
«Неплодную ж царицу отпусти,
Царь-государь, во иноческий чин,
Как то твой дед покойный учинил,
Великий князь Василий Иоанныч.
И в том тебе мы, целою землею,
От всей Руси, соборне бьем челом
И руки наши прилагаем».
Кн. Иван Петрович (к боярам).
Все ли
Согласны подписаться?
Бояре.
Все согласны!
Кн. Иван Петрович (к духовным).
А вы, отцы?
Благовещенский протопоп.
Святой владыко нас
Благословил тебе дать руки.
Чудовский архимандрит.
Полно
Христову церковь Годунову доле
Насиловать!
Кн. Иван Петрович (к купцам).
А вы?
Купцы.
Князь-государь,
Уж нам ли за тобою не идти!
От Годунова нам накладней всех
С тех пор, как он дал льготы англичанам!
Кн. Иван Петрович (берет перо).
Прости ж мне Бог, что я для блага всех
Грех на́ душу беру!
Василий Шуйский.
И полно, дядя!
Какой тут грех? Не по вражде к Ирине
Ты на нее идешь, но чтоб упрочить
Престол Руси!
Кн. Иван Петрович.
Я на нее иду,
Чтобы сломить Бориса Годунова, —
И сам себя морочить не хочу!
Мой путь не прям.
Василий Шуйский.
Помилуй! Что Ирине
В мирском величье? Супротив блаженства
Небесного все прах и суета!
Кн. Иван Петрович.
Я говорю тебе, мой путь не прям, —
Но пятиться не стану. Лучше пусть
Безвинная царица пропадает,
Чем вся земля!
(Подписывается.)
Прикладывайте руки!
Все начинают подписываться. Кн. Иван Петрович отходит в сторону. К нему подходит кн. Шаховской.
Шаховской.
Князь-государь, когда же мне позволишь
С невестою увидеться?
Кн. Иван Петрович.
Тебе
Одна забота только о невесте?
Не терпится? Пожди, она сойдет
Тебя с другими потчевать.
Шаховской.
Ты, князь,
Ведь при других мне только и даешь
С ней видеться.
Кн. Иван Петрович.
А ты б хотел один?
Ты молод, князь, а я держуся крепко
Обычая. Им цело государство,
Им – и семья.
Шаховской.
Обычая ль тогда
Держался ты, когда сидел во Пскове,
Тебя ж хотел Замойский извести,
А ты его, в лукавстве уличив,
Как честного, на поле звал с собою?
Кн. Иван Петрович.
Не красная был девица Замойский,
Я ж не жених. Глаз на́ глаз со врагом
Быть не зазор.
Шаховской отходит. Подходит Головин.
Головин (в полголоса).
Когда б ты захотел,
Князь-государь, короче б можно дело
И лучше кончить. Углицкие люди
Ко Дмитрию Ивановичу мыслят.
Кн. Иван Петрович.
Ну, что же в том?
Головин.
А на Москве толкуют,
Что Федор-царь и плотью слаб и духом;
Так если б ты…
Кн. Иван Петрович.
Михайло Головин,
Остерегись, чтоб я не догадался,
Куда ты гнешь.
Головин.
Князь-государь…
Кн. Иван Петрович.
Я мимо
Ушей теперь намек твой пропускаю,
Но если ты его мне повторишь,
Как свят Господь, я выдам головою
Тебя царю!
Входит княжна Мстиславская в большом наряде; за ней две девушки и Волохова с подносом, на котором чары. Все кланяются княжне в пояс.
Василий Шуйский (тихо Головину).
Нашел кого поднять
На прирожденного на государя!
Да он себя на мелкие куски
Даст искрошить скорей. Брось дурь!
Головин.
Кабы
Он только захотел…
Василий Шуйский.
Кабы! Кабы
У бабушки бородушка была,
Так был бы дедушка.
Кн. Иван Петрович.
Ну, гости дорогие,
Теперь из рук племянницы моей
Примайте чары!
Волохова передает поднос княжне, которая обносит гостей с поклонами.
Шаховской (ко Мстиславской шепотом, принимая от нее чару).
Скоро ли поволишь
Мне свидеться с тобою?
Княжна отворачивается.
Волохова (шепотом Шаховскому).
Завтра ночью,
В садовую калитку!
Кн. Иван Петрович (подымая кубок, который поднес ему Старков).
Наперед
Во здравье пьем царя и государя
Феодора Иваныча! Пусть много
Он лет царит над нами!
Все.
Много лет
Царю и государю!
Кн. Иван Петрович.
А затем
Пью ваше здравье!
Кн. Хворостинин.
Князь Иван Петрович!
Ты нам щитом был долго от Литвы —
Будь нам теперь щитом от Годунова!
Благовещенский протопоп.
Благослови тебя Всевышний Царь
Святую церковь нашу отстоять!
Чудовский архимандрит.
И сокрушить Навуходоносора!
Купцы.
Князь-государь! Ты нам – что твердый Кремль,
А мы с тобой в огонь и в воду!
Кн. Хворостинин.
Князь,
Теперь дозволь про молодых нам выпить,
Про жениха с невестой!
Все.
Много лет!
Кн. Иван Петрович.
Благодарю вас, гости дорогие,
Благодарю! Она хотя мне только
Племянница, но та же дочь. Княжна!
И ты, Григорий! Кланяйтеся, дети!
Все (пьют).
Во здравье удалому жениху
И дорогой невесте!
Кн. Иван Петрович.
Всем спасибо!
(Ко Мстиславской.)
Теперь ступай, Наташа. Непривычна
Ты, дитятко, еще казаться в люди,
Вишь, раскраснелась, словно маков цвет.
(Целует ее в голову.)
Ступай себе!
Княжна, Волохова и девушки уходят.
Волохова (уходя, к Шаховскому).
Смотри же, не забудь:
В садовую калитку! Да гостинчик
Мне принеси, смотри же!
Кн. Иван Петрович.
Медлить нам
Теперь нельзя. Пусть тотчас ко владыке
Идет наш лист, а там по всей Москве!
Василий Шуйский.
Не проболтаться, боже сохрани!
Все.
Избави бог!
Кн. Иван Петрович.
Простите ж, государи,
Простите все! Владыко даст нам знать,
Когда к царю сбираться с челобитьем!
Все расходятся.
Мой путь не прям. Сегодня понял я,
Что чистым тот не может оставаться,
Кто борется с лукавством. Правды с кривдой
Бой неравён; а с непривычки трудно
Кривить душой! Счастлив, кто в чистом поле
Перед врагом стоит лицом к лицу!
Вокруг него и гром, и дым, и сеча,
А на душе спокойно и легко!
Мне ж на душу легло тяжелым камнем,
Что ныне я неправо совершил.
Но, видит Бог, нам все пути иные
Заграждены. На Федора опоры
Нет никакой! Он – словно мягкий воск
В руках того, кто им владеть умеет.
Не он царит – под шурином его
Стеня, давно земля защиты просит,
От нас одних спасенья ждет она!
Да будет же – нет выбора иного —
Неправдою неправда сражена
И да падут на совесть Годунова
Мой вольный грех и вольная вина!
(Уходит.)
Старков (глядя ему вслед).
Неправда за неправду! Ну, добро!
Так и меня уж не вини, боярин,
Что пред тобой неправду учиню я
Да на тебя всю правду донесу!
Палата в царском тереме
Годунов, в раздумье, сидит у стола. Близ него стоят Луп-Клешнин и князь Туренин. У двери дожидается Старков.
Клешнин (к Старкову).
И ты во всем свидетельствовать будешь?
Старков.
Во всем, во всем, боярин! Хоть сейчас
Поставь меня лицом к царю!
Клешнин.
Добро!
Ступай себе, голубчик, с нас довольно!
Старков уходит.
(К Годунову.)
Что? Каково? Сестру, мол, в монастырь,
А брата побоку! И со владыкой
Идут к царю!
Годунов (в раздумье).
Семь лет прошло с тех пор,
Как царь Иван преставился. И ныне,
Когда удара я не отведу,
Земли едва окрепшее строенье,
Все, что для царства сделать я успел, —
Все рушится – и снова станем мы,
Где были в ночь, когда Иван Васильич
Преставился.
Клешнин.
Подкопы с двух сторон
Они ведут. Там, в Угличе, с Нагими
Спознался их сторонник Головин,
А здесь царя с царицею разводят.
Не тут, так там; коль не мытьем удастся,
Так ка́таньем!
Туренин (к Годунову).
Боярин, не давай
Им с челобитием идти к царю!
Его ты знаешь; супротив попов,
Пожалуй, он не устоит.
Клешнин.
Пожалуй!
Рассчитывать нельзя. Покойный царь
Пономарем его недаром звал.
Эх, батюшка ты наш, Иван Васильич!
Когда б ты здравствовал, уж как бы ты
И Шуйских и Нагих поуспокоил!
Годунов.
Из Углича к нам не было вестей?
Клешнин.
Не получал. Пусть только Битяговский
Ту грамоту пришлет, что Головин
Писал к Нагим, уж мы скрутили б Шуйских!
Туренин.
А если он сам от себя ворует?
Клешнин.
Нам нет нужды! С той грамотой они
У нас в руках.
Туренин.
Твоими бы устами
Пришлося мед пить. У меня ж со князем
Иван Петровичем старинный счет:
Когда во Пскове с голоду мы мерли,
А день и ночь нас осыпали ядра
Каленые, я, в жалости души
И не хотя сидельцев погубленья,
Дал им совет зачать переговоры
С Батуром-королем. Но князь Иван
На шею мне велел накинуть петлю
И только по упросу богомольцев
Помиловал. Я не забыл того
И вотчины свои теперь бы отдал,
Чтобы на нем веревку увидать!
Клешнин.
Ему б к лицу! С купцом, со смердом ласков,
А с нами горд. Эх, грамоту б добыть!
Туренин (к Годунову).
Твоя судьба висит на волоске —
Тебе решиться надо!
Годунов (вставая).
Я решился.
Туренин.
На что?
Годунов.
На мир.
Туренин и Клешнин (вместе).
Как? С Шуйскими на мир?
Годунов.
Мы завтра же друзьями учинимся.
Туренин.
Врагам своим ты хочешь уступить?
Ты согласишься поделиться с ними
Своею властью?
Клешнин.
Батюшка, дозволь
Тебе сказать: ты не с ума ли спятил?
Ведь ты козла в свой пустишь огород!
Годунов.
Когда, шумя, в морскую бурю волны
Грозят корабль со грузом поглотить, —
Безумен тот, кто из своих сокровищ
Не бросит часть, чтоб целое спасти.
Часть прав моих в пучину я бросаю,
Но мой корабль от гибели спасаю!
Клешнин.
А как сойдешься с ними ты? С повинной
К ним, что ль, пойдешь? Аль их к себе
попросишь?
Кто мир устроит между вас?
Годунов.
Сам царь.
Стольник отворяет дверь.
Туренин.
А вот и царь!
Входит царь Федор. За ним стремянный.
Федор.
Стремянный! Отчего
Конь подо мной вздыби́лся?
Стремянный.
Государь,
Ты, вишь, в мошну за деньгами полез
Для нищего, конь подался вперед,
Ты ж дернул за поводья, конь с испугу
И стал дыбиться.
Федор.
Самого меня
Он испугал. Стремянный, не давать
Ему овса! Пусть сено ест одно!
Клешнин.
А я бы, царь, стремянного приструнил,
Чтоб милости твоей таких не смел
Он бешеных давать коней!
Стремянный.
Помилуй,
Какой же бешеный он конь? Ему
Лет двадцать пять. На нем покойный царь
Еще езжал.
Федор.
Я, впрочем, может быть,
Сам виноват. Я слишком сильно стиснул
Ему бока. Ты говоришь, с испугу
Вздыбился он?
Стремянный.
С испугу, государь!
Федор.
Ну, так и быть, уж я его прощу;
Но ездить я на нем не буду боле.
В табун его! И полный корм ему
Давать по смерть!
Из другой двери входит царица Ирина.
Аринушка, здорово!
Ирина.
Здорово, свет! Никак, ты уморился?
Федор.
Да, да, устал. От самого Андронья
Все ехал рысью. Здесь же, у крыльца,
Конь захотел меня сшибить, да я
Дал знать себя! Бока ему как стиснул,
Так он и стих. Аринушка, я чаю,
Обед готов?
Ирина.
Готов, свет-государь,
Покушай на здоровье!
Федор.
Как же, как же!
Сейчас пойдем обедать. Я от этой
Езды совсем проголодался. Славно
Трезвонят у Андронья. Я хочу
Послать за тем пономарем, чтоб он
Мне показал, как он трезвонит… Ну,
Аринушка, какую у Андронья
Красавицу я видел! Знаешь кто?
Мстиславская! Она пришлася Шуйским
Племянницей. Видал ее ты, шурин?
Годунов.
Нет, государь; мы с Шуйскими давно уж
Не видимся.
Федор.
Жаль, шурин, очень жаль!..
Высокая, и стройная такая,
И белая!
Ирина.
Да у тебя уж, Федор,
Зазнобы нет ли к ней?
Федор.
И брови, знаешь,
Какие у нее!
Ирина.
Да ты и впрямь
Уж много говоришь о ней!
Федор (лукаво).
А что ж,
Аринушка? Ведь я еще не стар,
Ведь я еще понравиться могу!
Ирина.
Стыдись, она невеста!
Федор.
Да, она
Посватана за Шаховского. Шурин,
Ты Шаховского знаешь, князь Григорья?
Годунов.
Знавал когда-то, царь, но он ведь ныне
Сторонник Шуйских.
Федор.
Шурин, даже грустно
Мне слышать это: тот сторонник Шуйских,
А этот твой! Когда ж я доживу,
Что вместе все одной Руси лишь будут
Сторонники?
Годунов.
Я рад бы, государь,
За мной не стало б дело, если б знал я,
Как помириться?
Федор.
Право, шурин? Право?
Зачем же ты мне прежде не сказал?
Я помирю вас! Завтра же тебя
Я с князь Иван Петровичем сведу!
Годунов.
Царь, я готов, но, кажется…
Федор.
Ни-ни!
Ты этого, Борис, не разумеешь!
Ты ведай там, как знаешь, государство,
Ты в том горазд, а здесь я больше смыслю,
Здесь надо ведать сердце человека!..
Я завтра ж помирю вас. А теперь
Пойдем к столу.
(Направляется к двери и останавливается.)
Аринушка, послушай:
А ведь Мстиславская-то на меня
Смотрела в церкви!
Ирина.
Что ж мне делать, Федор,
Такая, видно, горькая уж доля
Мне выпала!
Федор (обнимая ее).
Родимая моя!
Бесценная! Я пошутил с тобою!
Да есть ли в целом мире кто-нибудь,
Кого б ты краше не была? Пойдем же,
Пойдем к столу, а то обед простынет!
(Уходит.)
Ирина следует за ним. Годунов, Клешнин и Туренин идут за обоими.
Клешнин (к Годунову, уходя).
Миришься ты? В товарищи возьмешь ты
Исконного, заклятого врага?
Туренин.
Того, кем ты всех боле ненавидим?
А после что ж?
Годунов.
А после – мы увидим!
Уходят.
