В конце 1915 г. в одной из своих записок генерал М.В. Алексеев, начальник Штаба Верховного главнокомандующего, пишет:

«Представляется совершенно необходимым приступить хотя и к сложной, но неизбежной работе. Полевой интендант говорит, что кормит от 5 500 000 до 6 000 000 ртов на фронте, не считая внутренних округов. Бойцов мы набираем около 2 000 000. Если таково действительное соотношение, то мы приходим к непозволительному выводу, что одного бойца обслуживают два тыловых человека. По нашей, даже тяжелой, организации тыла должен на 3–4 бойца быть один тыловой служащий. Это соотношение, если оно оправдается, будет только официальным. Действительность превзойдет эти расчеты, ибо каждая войсковая часть имеет свои негласные склады, обслуживаемые людьми из строя; каждая часть имеет немало людей в пути, посланных за покупками, с разбитою повозкою, в различных мастерских. Все это создает безотрадную картину нашего положения. Нам из центра говорят, что дали для армии 14 миллионов, убыло их 6, что армия располагает 8 миллионами, а мы все продолжаем просить ввиду сильного некомплекта в строевых частях пехоты. Необходимо потребовать от армий и фронтов сведения, связанные с интендантскими данными, о числе состоящих на довольствии: а) в строевых частях, показав отдельно войсковые штабы, управления, учреждения (лазареты и госпиталя), б) в штабах и управлениях, принадлежащих армиям и фронтам, в) в тыловых учреждениях и войсках по категориям, г) в организациях, питающихся попечением интендантства.

Повторяю, что сведения должны быть хоть приблизительно согласованы с интендантскими данными о числе состоящих на довольствии. Сбор этих сведений укажет, куда нужно будет обратить усилия, чтобы в массе самой армии извлечь укомплектования и уменьшить различные тыловые учреждения».

На непомерное разбухание тыла обращают внимание члены Особого совещания по обороне, принадлежавшие к составам Государственной думы и Государственного совета.

В неоднократно уже цитированной нами Записке от 16 ноября 1916 г., поданной Государю 28 членами этого Совещания, говорится: «Ни одна из армий воюющих держав не имеет столь громадных тылов, как наша; так, во Франции численный состав тыла, не считая запасных батальонов, относится к численности фронта как 1 : 2, у нас же как 2¹/₄ : 1, т.е. в четыре слишком раза больше. Конечно, наши местные условия, те самые условия, которые требуют при мирных условиях большей доли работоспособного мужского населения, нежели это необходимо на Западе, обуславливают у нас иное соотношение тыловых частей к их фронту, нежели у наших союзников, но все же не в этой пропорции, как ныне. На явление это приходится обратить тем большее внимание, что оно проявляет тенденцию к дальнейшему нарастанию; наши тыловые части неуклонно увеличиваются, и притом за счет фронта, за счет бойцов армии, что особенно резко обнаружилось в течение летних месяцев текущего года».

В приложении к предыдущей главе мы привели ответ исполнявшего обязанности начальника Штаба Верховного главнокомандующего вместо заболевшего генерала М.В. Алексеева генерала В.И. Гурко. В этом ответе по поводу интересующего нас сейчас вопроса можно прочесть следующее:

«…Увеличение числа бойцов армий за счет тыловых частей признается и самой армией существенно важным, и для достижения этого уже ранее принимались и ныне принимаются самые решительные меры, однако по условиям, в которых войскам приходится жить и действовать и которые быстро, теперь же изменить нельзя, это мероприятие применяется с большим трудом. Недостаток железных, шоссейных и даже хороших грунтовых дорог вынуждает нас иметь, кроме боевой армии, еще целые армии тыловых частей, обслуживающие боевые армии и едва справляющиеся со своей задачей, в особенности в период распутицы и во время интенсивных боев. Однако указанные в записке цифры соотношения численного состава тыловых и боевых войск на фронтах не вполне отвечают действительности: по имеющимся в штабах сведениям, строевые нижние чины фронта, считая ополчение, но без запасных частей, составляли на 1 декабря минувшего года 65% всего числа войск (с частями вспомогательного значения), состоящих на фронтах, и дальнейшее существенное увеличение числа бойцов за счет тыла, без серьезного улучшения технических и перевязочных средств совершенно невозможно без ухудшения санитарного состояния войск».

Таким образом, мы видим, что ответ генерала В.И. Гурко резко расходится в оценке численности «боевого элемента» армии с предположениями генерала М.В. Алексеева и с данными, изложенными в записке 28 членов Особого совещания. Наиболее поражает расхождение между генералами Алексеевым и Гурко. Оба в момент высказывания ими своих взглядов занимают наивысший пост Генерального штаба, а именно — начальника Штаба Верховного главнокомандующего. Казалось бы, что единство точки зрения должно было быть обеспечено. А между тем генерал Алексеев предполагает, что боевой элемент составляет в Русской армии в 1916 г. лишь 35%, а обслуживающий элемент 65%; генерал же Гурко утверждает как раз обратное, а именно — то, что боевой элемент составляет в 1916 г. 65%, а обслуживающий только 35%. Причину подобного расхождения следует искать в том, на что мы уже указывали: самый порядок исчисления живой силы армии, по существу дела, не был у нас установлен. Генерал Алексеев это сознавал, в чем можно убедиться, читая первую строку приведенной выше записки: «Представляется совершенно необходимым приступить хотя и к сложной, но неизбежной работе…»

Согласно порядку, принятому в нашей армии еще в мирное время, все чины нашей армии делились на «строевых» и «нестроевых». Это деление, имевшее значение для порядка прохождения службы и преимуществ, за нее предоставляемых, являлось совершенно устарелым и негодным для современных оперативных расчетов. Вследствие этого в течение войны в подсчетах штабов появилась новая рубрика «штыки», но это нововведение, появившееся само собой, еще более запутало дело, так как артиллеристы и пулеметчики не могли считаться «штыками», а потому исключались из числа «бойцов». Отсутствие регулирования сверху вопроса об учете людской силы приводило к величайшему разнобою; так, например, некоторые из штабов армий исключали из числа «штыков» всех унтер-офицеров, а другие нет. К довершению всей этой путаницы многие штабы начали пользоваться отсутствием правильно поставленной бухгалтерии живой силы армии для того, чтобы «пугать» высшие штабы и Ставку малочисленностью своих бойцов. Вот почему мы думаем, что размеры «боевого элемента» Действующей армии, указанные в записке генерала Алексеева, являются ниже действительных. С другой стороны, исчисление генерала Гурко, как основанное на совершенно устарелом делении чинов армии на «строевых» и «нестроевых», является преувеличенным. Повторяем, что решить этот спор сейчас не представляется возможным. Мы можем только высказать предположение на основании нашего личного большого опыта и сделанных нами фактических проверок, что в конце 1914 г. «боевой элемент» составлял около 75% численности Действующей армии, в конце же 1916 г. это взаимоотношение изменилось и «боевой элемент» составлял лишь 50%. Если мы приложим этот масштаб к приведенной выше таблице общей численности Действующей армии, мы можем заметить, что численность «бойцов» колебалась в течение войны между 1 500 000 (на 1/14 декабря 1914 г.) и 3 500 000 (на 1/14 ноября 1916 г.).