Из зарослей кустарниковой акации, метрах в пятидесяти ниже по склону, выскочили несколько здоровенных собак. Антрацитово черные, бугрящиеся мускулами, раззявив брыластые пасти, они летели на нас наметом, по-зрячему хрипло взлаивая.

Я вскинул пистолет и сразу опустил его: с такого расстояния палить из «Браунинга № 1» по движущейся мишени — занятие для клинических оптимистов.

Схватился за маузер, но не успел достать его из кобуры, как позади раздались хлесткие выстрелы.

Первая и вторая собаки, с разгона полетев кубарем, задергались в конвульсиях, третья — просто ткнулась мордой в щебенку и неподвижно застыла, четвертая — получив рикошетом по морде пулей, жалобно взвизгнула, пошла юзом, попыталась развернуться, но последний выстрел уложил ее замертво.

Я обернулся. Ну кто еще так может? Конечно...

— Как-то так, милый. — Пенни картинно выбросила затвором гильзу из «Винчестера» и стала быстро заталкивать патроны в магазин.

— Что это за нахрен, падре? — рявкнул я на священника и сразу замолчал. И так ясно, «что это за нахрен». Святой отец, воспользовавшись бурей, откуда-то бежал: возможно, даже из того поселка, который видела Пенелопа. Побег не остался незамеченным, вдогонку послали собак. Остается открытым вопрос: кто и за что полонил батюшку, и ответ на него надо получать как можно быстрее. Почему? Да потому что за собаками всегда идут люди. А по ним вот так, с бухты-барахты, палить не следует. А если падре гоняют за дело? За матушкой католической церковью и ее проводниками всегда водилось немало грешков. Да таких, за которые затравить собаками еще милостью посчитать можно.

— Милая, бери свой «Манлихер» и держи под прицелом край зарослей. И не высовывайся... — приказал я жене, а сам обратился к священнику: — Падре, у вас всего несколько секунд на объяснения.

Священник оказался образцом лаконичности, для своего сословия:

— Нес слово Божье, миссионерствуя в койсанском племени, банда разбойников взяла меня вместе с туземцами в плен, всех заставляли работать на промывке породы, ужасные люди, почти все португальцы, ничего святого, только золото на уме. Главарь и его помощники — вообще сатанисты и мужеложцы. Я воспользовался непогодой и бежал. Но на прииске остался мой собрат, падре Доменик и полсотни туземцев. Помогите нам — и Господь отблагодарит вас.

Похоже, что падре не врет. Или врет — но очень складно. Ладно, поставим на первый вариант.

— Понятно. — Я быстро пристегнул к маузеру кобуру-приклад. — Пенни, приказ прежний: остаешься здесь и убиваешь всех, кто появится из кустарника. Старайся не подпускать близко. Я их встречу вон там. Видишь?..

— Угу, — Пенелопа деловито оборудовала себе позицию, пристраивая стрелковый мешок на камень. — Иди...

И пошел. Ввязываться в позиционную перестрелку с бандитами очень не хотелось — к ним могло подойти подкрепление. Да и вообще, чревато это. Поэтому, само собой напросилось следующее решение: пока они будут бодаться с Пенни, зайти к португалам в тыл и решить все по-быстрому. За жену почти не опасался, снизу ее позицию еще попробуй обнаружить, а сверху совсем наоборот, все заросли как на ладошке, и стреляет Пенелопа как бог. И главное, не боится людей убивать — а это дорогого стоит. Но вообще не дело это, бабе воевать. В первый и последний раз резвится.

— Вот же, сука, не везет-то как, — бормотал я, перебегая от скалы к скале. — От водопада ушли — нарвались на бурю. Бурю пережили — нашли священника. Кинуть бы его, да свалить самим нахрен, но не получается. Нам на ремонт шара время нужно, а бандиты уже на подходе. По-любому стычки не избежать. Увы, нам, увы... Непруха, одним словом. Так, пришли. Вот здесь и подождем.

Долго ждать не пришлось, через пару минут в паре десятков метров от меня появились два вооруженных мужика. Карабины Маузера, длинные ножи, револьверы, высокие сапоги, бурские допперы, то есть короткие полупальто из толстого сукна, перепоясанные широкими кожаными ремнями, шляпы и смуглые морды, прямо подтверждающие теорию Ламброзо — то есть ничего необычного, типичный внешний вид доброй половины белого населения Южной Африки.

Укрывшись за большим камнем, они стали разговаривать, но на португальском языке, поэтому я ни черта не понял.

Почти черный от загара крепкий парень показывал на скальную гряду, за которой скрывался наш воздушный шар, а его товарищ, видом постарше, упрямо мотал заросшей патлами башкой и, видимо, предлагал вернуться. Трупы собачек им пока не было видно, но выстрелы они слышали точно, что скорее всего и вызвало ожесточенный спор. Оно и понятно: одно дело весело гонять безоружного святошу, и совсем другое — связываться с вооруженными неизвестными.

Разброд и шатание прекратил появившийся третий, настоящий гигант с рыжей бородищей лопатой. Он тут же разразился длинной экспрессивной тирадой, сопровождаемой энергичными жестами. Насколько я понял, приказывал обойти гряду с разных сторон.

Как только он закончил, из кустов выполз четвертый — длинный и тощий юнец с большущей «слоновьей» двустволкой.

Гигант погрозил опоздавшему кулачищем и стал повторять приказ лично для него.

Я мог легко положить всех четверых со своей позиции и даже уже прицелился, выбрав первым рыжего, но тут решила вступить в дело Пенни.

С холма грохнул выстрел, башка главаря, неосторожно высунувшегося из-за камня, лопнула как перезревший арбуз. Его подчиненные, после секундного замешательства, залегли в кустах, но не все — юнец галопом помчался прямо на меня, путаясь ногами в висевшем на поясе длиннющем ноже.

Мысленно выматерившись, я дождался пока он подбежит, и банально подставил ногу, а когда тот с грохотом приземлился, дал парню по башке подвернувшимся под руку булыжником.

Пока вязал ему руки кожаным шнурком, Пенни еще раз пальнула, опять кого-то подбив — что засвидетельствовали болезненный вопль и сдавленная ругань. Впрочем, та прервалась на полуслове, сразу же после третьего выстрела моей женушки.

— Три, четыре, пять, я иду искать... — закончив с «языком», я стал осторожно высматривать последнего разбойника. — Кто не спрятался, я не виноват.

Но тот спрятался, хорошо спрятался, потому что я так никого и не обнаружил. Но обнаружила Пенни, с уже стандартным для нее вариантом развития ситуации. Хлестнул выстрел, и опять прозвучал короткий вопль в зарослях, совсем неподалеку от меня.

Подбитый разбойник попытался отползти, но я уже заметил его и без затей пристрелил. Как бы все.

Быстро проверил трупы, собрал оружие со всем ценным, потом поднял за шиворот начинающего приходить в себя пленного, навьючил на него трофеи и пинками погнал в лагерь.

Пенелопа уже перевязывала священника, вовсю болтая с ним по-французски.

— Это падре Жозеф! — представила она его мне. — Из ордена иезуитов.

— Я из ордена Святого Игнатия, дочь моя, — вежливо поправил священник. — Называть нас иезуитами не совсем правильно... — и тут же обратился ко мне, перейдя на английский: — Я хочу поблагодарить вас, но, увы, не знаю вашего имени...

— Джеймс Бонд!.. — упредил я уже начавшую открывать рот Пенелопу. — Мистер Бонд и миссис Бонд. Итак, падре Жозеф. С преследователями мы решили. Теперь самое время рассказать вашу историю, но, желательно в сокращенном варианте. А ты, дорогая, отведи в сторону пленника и хорошенько допроси его. Нет, развязывать не надо.

— Я? Ты мне доверяешь? Ну хорошо... — Пенни выглядела несколько ошарашенной. — А если он не захочет говорить, можно я его... м-м-м... побью немножко? Хлыстом. Или палкой.

— Можно, но лучше прострели ему колено, моя роза, — мягко посоветовал я.

— Право слово, в этом нет нужды! — поспешно заявил священник. — Это Адольфо, он еще не закостенел в грехе окончательно, так что не будет упорствовать...

— Ты меня слышала, дорогая, — бесцеремонно прервал я священника. — Падре Жозеф, у нас не так много времени.

— Да-да, сын мой, — быстро закивал иезуит. — Все случилось три месяца назад...

А случилась с ним довольно банальная по меркам Африки история. Они на пару с падре Домиником просвещали племя койсан. Дело шло на лад, но тут пришли золотоискатели, они же по совместительству разбойники, которым позарез нужны были рабы на золотой прииск неподалеку. Половину аборигенов без особых затей постреляли, вторую половину взяли в плен. Братья иезуиты попробовали возмутиться, не оценив предложения сваливать подобру-поздорову, и живо сами оказались в загоне для рабов.

— Ну что же, падре Жозеф, вы теперь свободны, — высказался я, дослушав священника. — Провизию и снаряжение мы вам предоставим.

— Но там же люди в рабстве! — вскинулся священник. — Вы же не можете...

— Милый, можно тебя на минутку, — подозвала меня Пенелопа.

— Один момент, падре... — Я подошел к ней. — Что, дорогая?

— Он... — пальчик Пенни указал на «языка», сидевшего с пришибленным видом. — Говорит, что на прииске осталось всего четыре человека. Было больше, но пятеро сегодня с утра отправились за провизией в ближайший поселок. Неделю их точно не будет. И там... — она загадочно понизила голос, — там золото. Много!

А вот здесь наступила пора озадачиться. Нет, я вполне человеколюбив, но до известного предела. Наобум соваться спасать второго иезуита и не собирался. Но вот эта новая вводная вносит некоторые поправки в мои намерения. Золото — это, конечно, соблазнительно. Но оный металл имеет одно неприятное свойство — тяжелый, зараза. А у нас шар на ладан дышит...

— Можно заменить песок в балластных мешках на самородки, — невинно сообщила Пенни. — И заодно сделать доброе дело.

— Добрыми намерениями выложена дорога в ад, — буркнул я ей. — Ладно, я подумаю. Иди пообщайся с падре. Накорми его, что ли. А я побеседую с этим...

Особо не церемонясь, отволок Адольфо подальше от глаз иезуита и начал беседу с легкой зуботычины:

— Английский понимаешь?

— Угу, — отчаянно закивал парень. — Да, сеньор, да...

— Молодец. А теперь...

Парень слово в слово повторил то, что я уже слышал от священника и Пенелопы. При этом добавив, что раскаивается, и готов в обмен на свою жизнь показать короткую дорогу к лагерю.

— И золото, сеньор! Я покажу, где Альфонсо прячет золото!.. — горячо зашептал он. — Альфонсо — это был наш главный. Ну... тот, которого вы застрелили. Рыжий. Только не убивайте, Христом богом молю! И не отдавайте туземцам, — парень вдруг бурно зарыдал, — не надо, они меня съедят... а-а-а!..

— С чего ты взял, что мы тебя собрались отдавать?

— Сеньора сказала... — всхлипнул Адольфо и показал носом на Пенелопу.

— Понятно. А теперь заткнись... — Я засунул ему кляп в рот, отошел в сторонку, присел, не спеша раскурил сигару и спросил сам у себя: — Ну и что делать?

Самая благоразумная часть моего мозга настойчиво советовала ни во что не ввязываться. Отремонтировать шар, на что уйдет время максимум до вечера, и валить домой. Особо лихачить на нем не получится, но в воздухе держаться должен.

А вот вторая, авантюрная часть сознания, прямо в голос орала, рекомендуя разобраться с оставшимися разбойничками и захапать золотишко. Ибо пригодится, а с вопросом перегрузки можно справиться, заменив балласт и выбросив все лишнее из шара, коего, как я успел убедиться, вельми премного. И совсем не обязательно брать на дело Пенни, с тремя бандитами я и сам справлюсь. Вот только надо отправляться прямо сейчас, чтобы хорошенько понаблюдать за прииском.

В общем, докурив до половины сигару, я принял решение и стал собираться. Куда? Конечно же, на прииск. А куда же еще? Надо только Пенни приструнить. Ишь, глаза горят — воительница...

— И не думай — тебя с собой не не возьму.

— Ну почему? — Пенелопа даже кулачки к груди от отчаяния прижала.

— Милая, я все понимаю, но не возьму. Даже не буду объяснять почему, ты все сама знаешь.

— Знаю, но мне так понравилось!.. — Тут она сообразила, что сказала лишнее, и покраснела. — Хорошо, хорошо... И не надо делать такое строгое лицо. Да-да, я понимаю, что это не спорт, и в ответ может прилететь пуля. Война — не женское дело, и так далее и тому подобное. Ты мне уже сто раз говорил. Я не дура, запомнила. Но все равно: мой муж — жуткая злюка.

— Вот и хорошо, что ты все понимаешь. — Я чмокнул ее в щечку. — Приглядывай за этим Жозефом. Я скоро.

— Ракетницу возьми, — она вытащила из кофра тяжеленный сигнальный пистолет с бронзовым стволом и дала мне. — Как закончишь, выстрелишь ракетой. Чтобы я не беспокоилась.