Проснулся на рассвете хорошо отдохнувшим, голодным как волк и слегка озадаченным. Дело в том, что приснился довольно странный сон, в котором на одном литературном интернет-ресурсе, куда я и сам захаживал в свое время, вовсю обсуждали некую книгу, пеняя автору, что главный герой слишком уж везучий и живучий. Мол, неплохо было бы писателю его слегка изувечить для правдоподобности. Все бы ничего — обсуждают да обсуждают, но главным героем в этой книге был я.

— Бред какой-то... — поплескав в морду водичкой, я полез в ранец, искать что-нибудь съедобное. — Хотя почему бы и нет. Вот только желательно, чтобы автор в конце повествования, походя, не угробил Мишку Орлова. Знаю я их, этих аффтырей. И чтобы везучесть с живучестью никуда не пропадали. А так, пусть пишет. Мы согласные...

Из съестного в запасах нашлись только соль с перцем, я немного огорчился, покрутил головой и для поправки настроения пришиб из нагана здоровенного крысюка, вздумавшего нагло на меня пялиться своими глазами-бусинками.

Через несколько минут хвостатый удобно устроился на вертеле, а я занялся чисткой оружия.

Как ни странно, в бешеной гонке по подземельям ничего не посеял, и весь арсенал остался при мне. Две эрзац-гранаты, две таких же самопальных мины направленного действия, дробовик с двумя десятками картечных патронов, маузер с полусотней боезапаса, браунинг с тремя полными магазинами и наган с десятком специального самокрута. Ну и кинжал с шейным ножом. Как говорится, вооружен до зубов. И это хорошо. Но тяжело…

Пока разбирался со стволами, дичь дошла до кондиции и даже оказалась вполне съедобной.

Позавтракав, я совсем было собрался отчаливать, вылез на обломок скалы, чтобы получше рассмотреть дорогу — и сразу соскочил вниз, потому что заметил потенциальных попутчиков.

— Чертовы кафры... — ругнулся я, рассматривая трех аборигенов, бодро марширующих примерно в мою сторону.

Рослые, тонкого телосложения, но широкоплечие, в набедренных повязках, на плечах кароссы — короткие плащи из шкур, на предплечьях коровьи хвосты, у двоих в руках ассегаи, а у третьего — винтовка системы Снайдера. Черты лица у всех троих более европейские, чем негроидные. А это значит, что они...

— Однозначно зусулы... тьфу ты... то есть зулусы... — сделал я вывод и озадачился.

Тут поневоле озадачишься. В отличие от многих остальных африканских народностей Южной Африки, считавших британцев своими избавителями от буров, зулусы англов особо не жалуют. В свое время успели с ними повоевать и даже крепко наваляли островным обезьянам при Изандлване.

Это, конечно, хорошо, даже отлично, но я по виду типичный англ, так что сами понимаете... Не будешь же кричать, что бур. Впрочем, буров они ненавидят еще больше. Ну и что делать? С одной стороны, проводники мне совсем не помешают, без них я буду искать поместье Пенни до морковкиного заговенья, а с другой — народец еще тот. Прибьют, особо не задумываясь, оберут, а потом, по зулусскому обычаю, вспорют живот, чтобы освободить мою душу.

Подумав, вышел на открытое место и махнул рукой. Аборигены заметили меня, переглянулись и остановились. Вот и ладненько. Пообщаемся с «небесными людьми». Я подхватил ранец и стал спускаться по склону.

При ближайшем рассмотрении, зулусы оказались без колец из камеди на голове. То бишь неженатая молодежь, особого положения в племени не имеющая. Это если верить Рейдеру Хаггарду, которым я зачитывался в детстве. Салабоны, короче.

— Нкака, — подняв правую руку, с достоинством представился абориген с ружьем, судя по всему, старший среди троицы.

— Ндаба, Джама, — повторив жест, в один голос обозначились остальные двое, очень похожие друг на друга.

Зулусы произвели на меня неплохое впечатление. Взгляд открытый, обращение вежливое, и никакого подобострастия, присущего подавляющему количеству аборигенов.

— Джеймс Бонд, — свое настоящее имя по понятным причинам пришлось скрыть. — Я это... ищу... гм... крааль инкозикаас Пенелопы Бергкамп. Где-то возле реки он должен быть. Красивая такая госпожа. Ферштейн?

Зулусы молчали с непроницаемыми мордами.

— Так знаете, где ее крааль? Проведете — хорошо заплачу, — я вытащил из кармана и подбросил в руке несколько монет в полкроны. — Понимаете меня, али нет? Фули молчите?

— Мы знаем где крааль той, которая летает в небо, — наконец отозвался Нкака на ломаном английском.

— Летает в небо?..

Ндаба и Джама снисходительно кивнули. Мол, что ты за белый господин, если не знаешь таких элементарных вещей.

— Гм... И далеко он?

— Половина дня пути, — Нкака ткнул рукой в сторону реки. — Плыть надо. Так быстрей. Но... — он сделал многозначительную паузу. — Мы охотимся. Можем отвести после охоты.

Аборигены опять переглянулись.

— Нет, надо быстро. Прямо сейчас! Заплачу, говорю. Хорошо заплачу. Ружья купите.

— Нет, — Нкака любовно погладил скрепленное проволокой ложе своего «Снайдера». — Ты дать нам не круглый металл, а ружье. Не такое как у тебя... — он показал на мой дробовик. — А хорошее, вот такое.

— Черт, да где я вам его возьму? — Я призадумался и согласился: — Черт с вами. Выпрошу у Пенни какой-нить карамультук. Хорошо. Будет вам палка, изрыгающая гром и молнии.

Физиономии зулусов посветлели, они коротко переговорили и двинулись к реке. Нкака впереди, а Джама с Ндабой, совершив маневр, вознамерились занять позицию в авангарде. Позади меня.

— Даже не думайте, — повел я стволом. — Вперед, мальчики.

Зулусы поскучнели, но послушались.

В кустах оказалась спрятана утлая лодчонка — кривоватый каркас из палок, обтянутый скоблеными шкурами. К моему дикому удивлению, убогое плавсредство не пошло сразу на дно, а вполне выдержало четверых. Зулусы вооружились короткими веслами и бодро погнали пирогу против течения.

— Из-за острова на стрежень... — у меня от предвкушения встречи с Пенни поднялось настроение, — на простор речной волны выплывают расписные острогрудые челны... Ну ни фига себе!..

Картинка целого лежбища крокодилов на берегу энтузиазма поубавила, но так как аборигены на них никакого внимания не обращали, я тоже успокоился.

К обеду мы добрались до небольшого, заросшего деревьями островка, расположенного посередине течения. Нкака объявил привал, мотивируя тем, что надо отдохнуть, и как я ни уговаривал, категорично отказался продолжать путь.

— Хилые какие-то попались мне зулусы... — посетовал я, яростно отмахиваясь от орд летающих кровососов. На середине реки насекомые почти не донимали, а на берегу так вовсе озверели.

Пока мои матросики, сев в кружок и степенно переговариваясь, жрали что-то малоаппетитное, я обмазал морду и открытые части тела размоченной глиной. Ну хоть какая-то защита будет от этих вампиров. Потом прогулялся по островку, поглазел на бегемотов на другом берегу и совсем было собрался отлить в кусты, как за спиной что-то сильно грохнуло, заглушив удивленный вопль.

Выхватывая пистолет, развернулся и чуть не открыл рот от удивления. Нкака сидел с окровавленной мордой на песке, с ужасом смотря на свой «Снайдер» с развороченной казенной частью. Его подельники, с ассегаями в руках, вертели бошками, переводя испуганные взгляды с меня на своего увечного товарища и обратно.

— Ах вы, суки позорные! — до меня, наконец, дошел смысл произошедшего. — А ну бросили свои палки, мать вашу! Да я вам сейчас глаз на задницу натяну, засранцы долбаные!

И в подтверждение своих намерений, пальнул несколько раз, подранив икру Джаме и оцарапав бедро Ндабе.

Немного поплясав на песочке, зусулы в один голос принялись горячо уверять меня, что не хотели ничего дурного, а ружье пальнуло само. Нкака так и остался сидеть, контуженный вылетевшим затвором, но вопил не хуже подельников.

Но я совершенно осатанел, пинками загнал их в пирогу и, постреливая над головами, пообещал отправить к праотцам, ежели в самое кратчайшее время меня не доставят к Пенни.

Надо ли говорить, что плавсредство помчалось по мутной воде, как стрела?

Ближе к вечеру гребцы совсем обессилели, но мы уже выскочили из хитросплетения проток и оказались в небольшом заливчике с причалом. Зулусы с хмурыми мордами опустили весла и доложились, что мы, наконец, приехамши.

Я перебрался на берег и пошагал по тропинке к выглядывающему из крон деревьев дому. Нечаянные попутчики, поняв, что никто их карать не собирается, в мгновение ока исчезли.

— Да и хрен с вами... — буркнул я, не оглядываясь. — Добрый я сегодня...

Дорожка вильнула, стал просматриваться массивный каменный забор с мощными воротами из каменного дерева, скрепленного стальными полосами. Видимо, где-то торчал наблюдатель, потому что за забором сразу загомонили, а потом ворота открылись, явив мне с десяток вооруженных винтовками кафров, возглавляемых Генрихом, конюхом Пенелопы.

У конюха при виде моей персоны неслабо вытянулась физиономия, он даже потряс башкой.

— Ну что там еще? — раздался позади слуг звонкий женский голос, а потом появилась она...

Тоненькая, очень изящная в шоколадного цвета костюме для верховой езды, нетерпеливо постукивающая стеком по ладошке, затянутой в перчатку, и как будто светящаяся изнутри, невообразимо прекрасная и желанная.

— Ну вот... — криво улыбнулся я, заставив осыпаться подсохшую глину на лице, — вы меня приглашали, я пришел...

— Михаэль! — ахнула Пенни, подбежала и повисла у меня на шее. Голос у нее предательски дрогнул, и, не стесняясь слуг, девушка совершенно по-бабски запричитала: — Вернулся, вернулся... у-у-у... я знала, знала... ждала тебя... никуда не отпущу-у-у...