Акт I
Сцена 1
Александрия. Зал во дворце Клеопатры.
Входят ДЕМЕТРИЙ и ФИЛОН.
ФИЛОН
Наш полководец вовсе обезумел!
Тот гордый взор, что прежде перед войском
Сверкал, как Марс, закованный в броню,
Теперь вперен с молитвенным восторгом
В смазливое цыганское лицо,
И сердце мощное, от чьих ударов
Рвались застежки панциря в сраженьях,
Теперь смиренно служит опахалом,
Любовный пыл развратницы студя.
Смотри, они идут.
Трубы. Входят АНТОНИЙ и КЛЕОПАТРА со свитой. Евнухи обмахивают Клеопатру опахалами.
Взгляни получше, —
Вот он, один из трех столпов вселенной,
Который добровольно поступил
В шуты к публичной девке. Полюбуйся!
КЛЕОПАТРА
Любовь? Насколько ж велика она?
АНТОНИЙ
Любовь ничтожна, если есть ей мера.
КЛЕОПАТРА
Но я хочу найти ее границы.
АНТОНИЙ
Ищи их за пределами вселенной.
Входит один из слуг Антония.
СЛУГА
Мой повелитель, новости из Рима.
АНТОНИЙ
Какая скука! Коротко – в чем суть?
КЛЕОПАТРА
Нет, надо выслушать гонцов, Антоний.
Вдруг Фульвию ты чем-то прогневил?
А может статься, желторотый Цезарь
Повелевает грозно: «Сделай то-то,
Того царя смести, того поставь.
Исполни, или мы тебя накажем».
АНТОНИЙ
Возлюбленная, что ты говоришь?
КЛЕОПАТРА
Быть может, – нет, наверно, запрещают
Тебе здесь быть и отрешен от власти
Ты Цезарем. Узнай же, что велит
Антонию его жена… нет, Цезарь…
Вернее – оба. Выслушай гонцов!
Ты покраснел, клянусь моей короной!
То знак почтенья к Цезарю? Иль стыд,
Что от крикливой Фульвии получишь
Ты нагоняй? – Позвать сюда гонцов!
АНТОНИЙ
Пусть будет Рим размыт волнами Тибра!
Пусть рухнет свод воздвигнутой державы!
Мой дом отныне здесь. Все царства – прах.
Земля – навоз; равно дает он пищу
Скотам и людям. Но величье жизни —
В любви.
(Обнимает Клеопатру.)
И доказать берусь я миру,
Что никогда никто так не любил,
Как любим мы.
КЛЕОПАТРА
Блистательная ложь!
Не тот ли, кто любовь так славословит,
На Фульвии женился, не любя?
Не так глупа я: знаю, что Антоний —
Антоний.
АНТОНИЙ
…Покоренный Клеопатрой.
Но умоляю: из любви к любви
И сладостным часам ее не будем
На горестные споры тратить время.
Пусть каждый миг несет нам наслажденье.
Каким забавам вечер посвятим?
КЛЕОПАТРА
Послушаем гонцов.
АНТОНИЙ
Ах, как упряма!
Но спорит ли, смеется или плачет —
Все ей к лицу. Любым ее порывом
Я только восторгаюсь удивленно. —
Что мне гонцы? Я твой и только твой.
Вдвоем с тобой мы вечером побродим
По улицам, посмотрим на толпу.
Пойдем, моя царица. Ведь вчера
Ты этого хотела.
(Слуге.)
Прочь! Ни слова.
Антоний и Клеопатра со свитой уходят.
ДЕМЕТРИЙ
Пренебрегает Цезарем Антоний.
ФИЛОН
По временам, когда он не Антоний,
Теряет он величие души,
Которое Антонию присуще.
ДЕМЕТРИЙ
Как жаль, что сам он подтверждает слухи,
Дошедшие до Рима. Но надеюсь,
Что завтра будет он другим. Прощай.
Уходят.
Сцена 2
Там же. Покой во дворце.
Входят ХАРМИАНА, ИРАДА, АЛЕКСАС и ПРОРИЦАТЕЛЬ.
XАРМИАНА
Сиятельнейший Алексас, сладчайший Алексас, наипревосходнейший Алексас, почти всесовершеннейший Алексас! Где же тот прорицатель, которого ты так расписывал царице? Мне не терпится узнать что-нибудь о будущем супруге, который, по твоим словам, будет венком прикрывать свои рога!
АЛЕКСАС
Эй, прорицатель!
ПРОРИЦАТЕЛЬ
Я к твоим услугам.
ХАРМИАНА
Так это он? – Ты, говорят, всеведущ?
ПРОРИЦАТЕЛЬ
Порой в великой книге тайн природы
Мне удается кое-что прочесть.
АЛЕКСАС
(Хармиане)
Пускай он взглянет на твою ладонь.
Входят Энобарб и слуги.
ЭНОБАРБ
(слугам)
Живее, ужин! И вина побольше.
Мы будем пить за здравье Клеопатры.
ХАРМИАНА
Дай, добрый человек, судьбы мне доброй.
ПРОРИЦАТЕЛЬ
Дать не могу, могу лишь предсказать.
ХАРМИАНА
Ну, предскажи.
ПРОРИЦАТЕЛЬ
Краса твоя безмерно возрастет.
ХАРМИАНА
В толщину?
ИРАДА
Нет, к старости ты начнешь без меры краситься.
ХАРМИАНА
Только бы не украситься морщинами.
АЛЕКСАС
Не сердите его пророческое величество. Будьте почтительнее.
ХАРМИАНА
Тсс!
ПРОРИЦАТЕЛЬ
Влюбленной будешь чаще, чем любимой.
ХАРМИАНА
Еще чего! Лучше уж я тогда буду распалять печень вином, чем любовью.
АЛЕКСАС
Да не прерывай ты его, дай послушать.
ХАРМИАНА
Ну, предскажи мне что-нибудь чудесное. Пусть я в один прекрасный день выйду замуж сразу за трех царей и тут же овдовею. Пусть я в пятьдесят лет разрешусь младенцем, который наведет страх на самого Ирода Иудейского. Пообещай, что я стану женой Октавия Цезаря и, стало быть, сравняюсь с моей государыней.
ПРОРИЦАТЕЛЬ
Ты госпожу свою переживешь.
ХАРМИАНА
Вот это чудесно! Долголетие для меня слаще винных ягод.
ПРОРИЦАТЕЛЬ
Ты счастья больше испытала в прошлом,
Чем испытаешь впредь.
ХАРМИАНА
Тогда похоже на то, что не дождаться мне знатного потомства. Поведай же мне, сколько я рожу сыновей и дочерей.
ПРОРИЦАТЕЛЬ
Будь каждое твое желанье чревом,
Имела бы ты миллион детей.
ХАРМИАНА
Пошел вон, дурак! Прощаю тебе только потому, что ты не человек, а колдун.
АЛЕКСАС
А ты думала, что о твоих желаниях знает только твоя постель?
ХАРМИАНА
Нет, постой! Погадай теперь Ираде.
АЛЕКСАС
Мы все хотим знать, что нас ждет.
ЭНОБАРБ
Во всяком случае, что ждет сегодня и меня и многих из вас, я знаю. Мы напьемся до бесчувствия.
ИРАДА
По линиям этой руки можно предсказать только одно: целомудренную жизнь.
ХАРМИАНА
Так же как по высокой воде Нила можно предсказать… недород.
ИРАДА
Да замолчи ты, ненасытная распутница, ты-то уж не берись гадать.
ХАРМИАНА
Если влажная ладонь не предвещает плодовитости, то, стало быть, я не умею и за ухом почесать. – Послушай, предскажи ей что-нибудь самое обычное.
ПРОРИЦАТЕЛЬ
Вас ждет одна судьба.
ИРАДА
Но какая? Какая? Расскажи подробнее.
ПРОРИЦАТЕЛЬ
Я все сказал.
ИРАДА
Неужели я ни на волос не счастливее, чем она?
ХАРМИАНА
Ну, а если и счастливее на один волос, то где бы ты хотела, чтоб он вырос?
ИРАДА
Только не в носу у моего мужа.
ХАРМИАНА
Да спасут нас небеса от непристойных догадок. Ну, а теперь Алексас! Теперь его будущее. Всеблагая Изида! Сделай так, чтобы он женился на колченогой. И чтобы она умерла, а он нашел сокровище еще почище. И так далее, пока наконец самая отъявленная дрянь не проводит его, хохоча и приплясывая, в могилу после того, как он станет стократ рогат. Добрая Изида, услышь мою молитву! Откажи мне в чем угодно, только не в этом. Прошу тебя, милосердная Изида!
ИРАДА
Аминь. Благосклонная богиня, внемли нашей мольбе. Обидно видеть порядочного мужчину, женатого на распутной бабе, но еще обиднее смотреть на прохвоста, которому не наставлены рога. А потому, милостивая Изида, воздай ему по заслугам хотя бы для соблюдения благопристойности.
ХАРМИАНА
Аминь.
АЛЕКСАС
Смотри-ка! Если бы это зависело от них, они с радостью стали бы непотребными тварями, лишь бы украсить меня рогами.
ЭНОБАРБ
Тсс! Тише вы! – Антоний.
ХАРМИАНА
Нет, – царица.
Входит Клеопатра.
КЛЕОПАТРА
Вы видели Антония?
ЭНОБАРБ
Нет, государыня.
КЛЕОПАТРА
Он не был здесь?
ХАРМИАНА
Нет, госпожа.
КЛЕОПАТРА
Он собирался нынче веселиться, —
И вдруг о Риме вспомнил. – Энобарб!
ЭНОБАРБ
Что, государыня?
КЛЕОПАТРА
Сыщи его
И приведи сюда. А где Алексас?
АЛЕКСАС
Здесь, госпожа. – А вот и сам Антоний.
Входят Антоний, гонец и свита.
КЛЕОПАТРА
И не взгляну. Идемте все отсюда.
Клеопатра, Энобарб, Алексас, Ирада, Хармиана, прорицатель и слуги уходят.
ГОНЕЦ
Тогда твоя жена пошла войною…
АНТОНИЙ
На моего родного брата?
ГОНЕЦ
Да.
Они, однако, вскоре помирились,
Чтоб двинуться на Цезаря совместно,
Но в первом же бою разбил их Цезарь,
И оба из Италии бежали.
АНТОНИЙ
Так. Худших нет вестей?
ГОНЕЦ
Дурные вести
Нередко вестнику грозят бедой.
АНТОНИЙ
Когда он их несет глупцу иль трусу.
Все говори. Что было – не изменишь.
Дороже лести мне любая правда,
Хотя бы даже в ней таилась смерть.
ГОНЕЦ
Есть горькое известье. Лабиен
С парфянским войском перешел Евфрат
И вторгся в Азию. Его знамена
Над Сирией, и над Лидийским царством,
И над Ионией победно реют,
В то время как…
АНТОНИЙ
Чего ж осекся ты?
В то время как Антоний…
ГОНЕЦ
О властитель!
АНТОНИЙ
Чего стесняться? Не смягчай молвы.
Как в Риме называют Клеопатру,
Так и зови ее. Кори меня,
Как Фульвия корит. Перечисляй
Мои грехи с суровой прямотой,
Присущей лишь правдивости и гневу.
Потворство взращивает сорняки,
Пропалывает душу укоризна.
Ступай!
ГОНЕЦ
Твоим веленьям подчиняюсь.
(Уходит.)
АНТОНИЙ
Что сообщают нам из Сикиона?
ПЕРВЫЙ СЛУГА
Эй, кто из Сикиона? Где гонец?
ВТОРОЙ СЛУГА
Он здесь и ждет приказа.
АНТОНИЙ
Пусть войдет. —
Нет, крепкие египетские путы
Порвать пора, коль не безумец я. —
Входит второй гонец.
Ну, с чем ты? Говори!
ВТОРОЙ ГОНЕЦ
Твоя супруга, Фульвия, скончалась.
АНТОНИЙ
Скончалась Фульвия? Где?
ВТОРОЙ ГОНЕЦ
В Сикионе.
(Подает письмо.)
Здесь о ее болезни ты прочтешь
И о других событиях важнейших.
АНТОНИЙ
Ступай.
Второй гонец уходит.
Ушла великая душа.
И этого я сам желал. Как часто
Хотим вернуть мы то, что лишь недавно
С презрением отшвыривали прочь,
А то, что нынче нам приятно, вдруг
Становится противным. О, когда бы
Могла исторгнуть мертвую из гроба
Ее туда толкавшая рука!
Усопшая, она мне вновь близка…
Расстаться надо с этой чародейкой,
Не то бездействие мое обрушит
Сто тысяч бед на голову мою. —
Эй, Энобарб!
Входит Энобарб.
ЭНОБАРБ
Что приказать изволишь?
АНТОНИЙ
Уехать надо мне, и поскорей.
ЭНОБАРБ
Но этим мы убьем здешних женщин. Известно, как убийственна для них суровость. А уж если мы уедем – перемрут все до одной.
АНТОНИЙ
Мне надо ехать.
ЭНОБАРБ
Ну если уж так необходимо, то пусть их умирают. Было бы жалко морить женщин из-за выеденного яйца, но когда речь идет о важном деле, то всем им цена – ломаный грош. Клеопатра первая умрет на месте, чуть только об этом прослышит. Она умирала на моих глазах раз двадцать, и притом с меньшими основаниями. Она умирает с удивительной готовностью, – как видно, в смерти есть для нее что-то похожее на любовные объятия.
АНТОНИЙ
Никто не знает, как она хитра.
ЭНОБАРБ
О нет! Все ее порывы – искреннейшие проявления чистейшей любви. Мало сказать, что ее вздохи – ветер, слезы – дождь. Нет, таких ураганов и ливней не отмечал ни один календарь. Это не хитрость. А если хитрость, то Клеопатра повелевает бурями не хуже, чем сам Юпитер.
АНТОНИЙ
Зачем я только увидал ее!
ЭНОБАРБ
Как можно об этом жалеть? Если бы ты ее не увидел, то прозевал бы одно из чудес света. Не удостойся ты этого счастья, пришлось бы считать, что странствовал ты напрасно.
АНТОНИЙ
Фульвия умерла.
ЭНОБАРБ
Что?
АНТОНИЙ
Фульвия умерла.
ЭНОБАРБ
Фульвия?
АНТОНИЙ
Умерла.
ЭНОБАРБ
Ну что ж, принеси богам благодарственную жертву. Когда их божественным величествам заблагорассудится прибрать к себе мужнюю жену, то мужу следует утешаться мыслью о том, что найдутся портные, которые сошьют ему новое платье взамен старого тряпья. Если бы в мире не существовало других женщин, то потеря Фульвии была бы тяжелым ударом, тут было бы о чем горевать. Но твоя беда поправима: износилась старая исподница, будет новая юбка. Поверь мне, надо натереть глаза луком, чтобы плакать по такому поводу.
АНТОНИЙ
Я должен сам распутать те узлы,
Что Фульвия связала.
ЭНОБАРБ
А как же твоя здешняя связь? И как будет выпутываться Клеопатра, если ты будешь распутываться далеко отсюда?
АНТОНИЙ
Довольно шуток. Объяви приказ
Моим военачальникам. Я сам
Причины столь поспешного отъезда
Царице объясню и с ней прощусь.
Смерть Фульвии – одно лишь из событий,
Которые зовут меня домой.
Осведомленные друзья мне пишут,
Чтоб я вернулся в Рим без промедленья.
На Цезаря восставший Секст Помпей
Над морем властвует. А наш народ,
Что переменчив в склонностях своих
И ценит по заслугам только мертвых,
Достоинства великого отца
Приписывает сыну. И Помпей,
Который именем своим и войском
Сильней, чем мужеством и бранной славой,
Превознесен молвою, как герой.
Я вижу в нем угрозу государству.
Да, потаенно созревает нечто;
Оно уже не мертвый конский волос,
Еще не ядовитая змея.
Так передай, чтобы мои войска
Готовились к отплытью.
ЭНОБАРБ
Передам.
Уходят.
Сцена 3
Там же. Другой покой.
Входят КЛЕОПАТРА, ХАРМИАНА, ИРАДА и АЛЕКСАС.
КЛЕОПАТРА
Где он?
ХАРМИАНА
С тех пор его я не видала.
КЛЕОПАТРА
(Алексасу)
Узнай, где он, кто с ним и чем он занят.
Но помни – я тебя не посылала.
Коль он грустит, скажи, что я пляшу,
Коль весел, передай, что я больна.
Ступай и возвращайся поскорее.
Алексас уходит.
ХАРМИАНА
Царица, если ты и вправду любишь, —
Мне кажется, не тот ты путь избрала,
Чтоб вызвать в нем ответную любовь.
КЛЕОПАТРА
А что, по-твоему, должна я делать?
ХАРМИАНА
Во всем ему дай волю, не перечь.
КЛЕОПАТРА
Как ты глупа. Ведь это верный способ
Его утратить.
ХАРМИАНА
Не дразни его.
К тем людям, что внушают нам боязнь,
Не можем мы питать большой любви. —
Входит Антоний.
Вот и Антоний.
КЛЕОПАТРА
Худо мне и тяжко.
АНТОНИЙ
(в сторону)
Как роковые вымолвить слова?
КЛЕОПАТРА
(Хармиане)
Уйдем отсюда – я боюсь упасть.
Не может долго длиться эта пытка,
Природа воспротивится тому.
АНТОНИЙ
Возлюбленнейшая моя царица!
КЛЕОПАТРА
Прошу, не приближайся!
АНТОНИЙ
Что с тобой?
КЛЕОПАТРА
Твой взгляд сулит отрадные известья.
Что пишет нам законная супруга?
Вернись домой. Не стоило бы ей
Тебя и отпускать. Пусть не считает,
Что я тебя удерживала здесь.
Под силу ль мне? Ты ей принадлежишь.
АНТОНИЙ
Одни лишь боги знают…
КЛЕОПАТРА
Так постыдно
Не предавали ни одну царицу!
Но я ждала измены.
АНТОНИЙ
Клеопатра!
КЛЕОПАТРА
Хоть призывал ты всех богов державных,
Клянясь мне в верности, могла ли я
Тому, кто предал Фульвию, поверить?
Безумие – поддаться обольщенью
Клятвопреступных уст.
АНТОНИЙ
Моя царица!..
КЛЕОПАТРА
Нет, не подыскивай красивых слов.
Скажи – прощай, и все. В те времена,
Когда у нас просил ты позволенья
Остаться здесь, – ты был красноречив.
В моих губах, в глазах ты видел вечность,
Блаженством был изгиб моих бровей,
Я с головы до ног была небесной.
Но я осталась той же – значит, ты,
Ты, величайший полководец мира,
Лжецом стал величайшим.
АНТОНИЙ
О царица!
КЛЕОПАТРА
Будь я таким же воином плечистым,
Ты б оценил отвагу египтян.
АНТОНИЙ
Послушай же, царица. Отзывают
Меня на время спешные дела,
Но сердце я в Египте оставляю.
В Италии обнажены мечи
Войны междоусобной. Секст Помпей
Грозит совсем отрезать Рим от моря.
Рождается брожение в народе
От двоевластья. То, что отвращало,
Сегодня, сил набрав, влечет к себе.
Так. Секст Помпей, что изгнан был из Рима,
Отцовской славой ныне озаренный,
Становится героем недовольных.
Страна больна застоем, мнится ей,
Что исцелит ее переворот.
И есть еще причина для отъезда;
Узнав ее, спокойней примешь ты
Мое решенье: Фульвия скончалась.
КЛЕОПАТРА
Хотя не по годам я легковерна,
Но все же не поверю детским сказкам.
Она скончалась?
АНТОНИЙ
Да, моя царица.
Узнаешь ты, прочтя посланье это,
Какую смуту подняла она,
А лучшее ты для себя найдешь
В конце: когда и где она скончалась.
КЛЕОПАТРА
Так вот твоя любовь!
А где же те священные сосуды,
Что ты наполнишь горестною влагой?
Смерть Фульвии показывает мне,
Как смерть мою когда-нибудь ты примешь.
АНТОНИЙ
Не будем ссориться. Пойми меня.
Я поступлю по твоему совету.
Клянусь тебе животворящим солнцем,
Что я твоим слугой, твоим солдатом
Отсюда ухожу. Мир иль война —
Все будет так, как ты мне повелишь.
КЛЕОПАТРА
(Хармиане)
Ослабь шнуровку, душно. Нет, не надо!
То вдруг найдет, то схлынет дурнота,
Как и любовь Антония.
АНТОНИЙ
Опомнись,
Владычица моя, поверь любви,
Способной выдержать все испытанья.
КЛЕОПАТРА
Да, Фульвия бы это подтвердила.
Ты отвернись, чтобы о ней поплакать.
Потом простись со мною и скажи,
Что плачешь, расставаясь с Клеопатрой.
Ну, разыграй чувствительную сцену.
И пусть правдоподобной будет ложь.
АНТОНИЙ
Теряю я терпенье. Замолчи!
КЛЕОПАТРА
Неплохо. Но могло бы выйти лучше.
АНТОНИЙ
Клянусь мечом!..
КЛЕОПАТРА
Да? И щитом? Недурно.
Но все же это не предел искусства.
Посмотрим, Хармиана, как умеет
Беситься этот римский Геркулес.
АНТОНИЙ
Прощай же, госпожа.
КЛЕОПАТРА
О господин мой,
Позволь тебе сказать еще два слова.
Расстаться мы должны… не то, не то!
Друг друга мы любили… нет, не то!
Ты это знаешь… Что же я хотела?..
Мне память изменила, как Антоний;
Забытая, и я забыла все.
АНТОНИЙ
Я счел бы, что в тебе воплощены
Все сумасбродства, если бы не знал я,
Какое сумасбродство – быть твоим.
КЛЕОПАТРА
И Клеопатре нелегко носить
Так близко к сердцу это сумасбродство.
Прости. Ведь все, чем я наделена, —
Ничто, когда тебе оно немило.
Раз честь твоя зовет тебя отсюда,
Будь к моему отчаянью глухим.
К тебе да будут благосклонны боги.
Пусть лаврами венчанная победа
Твой осеняет меч, и пусть успех
У ног твоих расстелется покорно.
АНТОНИЙ
Прощай. В самой разлуке будем вместе.
Оставшись здесь, уходишь ты со мной,
Я, отплывая, остаюсь с тобой.
Так в путь!
Уходят.
Сцена 4
Рим. Покой в доме Цезаря.
Входят ОКТАВИЙ Цезарь с письмом в руке, ЛЕПИД и слуги.
ЦЕЗАРЬ
Взгляни, Лепид, и сам ты убедишься,
Что не мой нрав зловредный мне велит
Высокого собрата порицать.
Вот что мне пишут из Александрии:
Его занятия – уженье рыбы
Да шумные попойки до утра;
Не мужественней он, чем Клеопатра,
Которая не женственней, чем он;
Принять гонцов едва он соизволил,
Едва припомнил тех, с кем делит власть.
Как видишь, он живое воплощенье
Всех слабостей и всех дурных страстей.
ЛЕПИД
Но слабости его не затмевают
Его достоинств: так ночное небо
Ночным светилам прибавляет блеск.
Скорей он унаследовал пороки,
Чем приобрел; не сам он их избрал,
Он только не сумел от них отречься.
ЦЕЗАРЬ
Ты снисходителен. Что ж, пусть не грех
Валяться на постели Птолемея,
За острое словцо дарить престол,
С рабами пить из чаши круговой,
Средь бела дня по улицам шататься
И затевать кулачную потеху
С вонючим сбродом. Ладно, пусть ему
Простительно такое поведенье, —
Хотя кого б оно не запятнало? —
Но легкомыслием своим Антоний
Тяжелую ответственность кладет
На нас с тобой. Добро бы лишь досуг
Он заполнял безудержным развратом,
Платясь похмельем и спинной сухоткой.
Но тратить драгоценные часы,
Которые, как гулкий барабан,
Тревогу бьют о нуждах государства!
Его приструнить надо, как мальчишку,
Который, невзирая на запрет,
Забаве краткой долг приносит в жертву.
Входит гонец.
ЛЕПИД
Вот новые известья.
ГОНЕЦ
Славный Цезарь!
Приказ исполнен. Вести с рубежей
К тебе стекаться будут ежечасно.
Помпей – хозяин моря; он силен
Приязнью тех, кто Цезаря боится.
Все недовольные бегут к нему.
Твердит молва: обижен Секст Помпей.
Уходит.
ЦЕЗАРЬ
Иного я не ждал. Давно известно:
Желанен властелин лишь до поры,
Пока еще он не добился власти;
А тот, кто был при жизни нелюбим,
Становится кумиром после смерти.
Толпа подобна водорослям в море:
Покорные изменчивым теченьям,
Они плывут туда, потом сюда,
А там – сгниют.
Входит второй гонец.
ВТОРОЙ ГОНЕЦ
К тебе я с вестью, Цезарь.
Поработили море два пирата —
Менас и Менекрат. Морскую гладь
Судами бороздя, они чинят
На берега Италии набеги.
Одна лишь мысль о них кровь леденит
Приморским жителям и вызывает
У пылких юношей румянец гнева.
Корабль чуть выйдет в море – уж захвачен.
Но более, чем силою своей,
Страшны пираты именем Помпея.
ЦЕЗАРЬ
Опомнись же, Антоний!
От оргий сладострастных оторвись!
В те дни, как отступал ты от Мутины,
Разбитый войском Гирция и Пансы
(Хоть пали оба консула в бою),
Жестокий голод за тобою гнался.
Привыкший к роскоши, ты проявил
В борьбе с лишеньями такую стойкость,
Что позавидовал бы ей дикарь.
Ты не гнушался жажду утолять
Мочою конской и болотной жижей,
Которую не пили даже звери.
Ты, как олень зимой, глодал кору,
Не морщился от терпких волчьих ягод,
Ел в Альпах, говорят, такую падаль,
Что самый вид ее смертелен был.
И что же – даже щеки у тебя
Округлости своей не потеряли.
Мне горько это вымолвить – тогда
Ты истинным был воином.
ЛЕПИД
Да, жаль!
ЦЕЗАРЬ
Так пусть же стыд вернет его сюда.
А нам с тобой пора поднять оружье,
И для того должны созвать мы нынче
Совет военный. Наше промедленье
Лишь на руку Помпею.
ЛЕПИД
Завтра, Цезарь,
Тебе смогу я точно сообщить,
Какими силами располагаю
На суше и на море.
ЦЕЗАРЬ
К нашей встрече
И я все это буду знать. Прощай.
ЛЕПИД
Прощай. И если новые известья
К тебе поступят с рубежей, – прошу,
Со мною ими поделись.
ЦЕЗАРЬ
Конечно,
Почту это за долг.
Уходят.
Сцена 5
Александрия. Зал во дворце Клеопатры.
Входят КЛЕОПАТРА, ХАРМИАНА, ИРАДА и МАРДИАН.
КЛЕОПАТРА
Хармиана!
ХАРМИАНА
Что, госпожа?
КЛЕОПАТРА
О-о!
Дай выпить мандрагоры мне.
ХАРМИАНА
Зачем?
КЛЕОПАТРА
Хочу заснуть и беспробудно спать,
Пока Антоний мой не возвратится.
XАРМИАНА
Ты слишком много думаешь о нем.
КЛЕОПАТРА
Твои слова – измена!
ХАРМИАНА
Нет, царица.
КЛЕОПАТРА
Эй, евнух! Мардиан!
МАРДИАН
Чем угодить
Я твоему величеству могу?
КЛЕОПАТРА
Уж только не твоим пискливым пеньем.
Мне евнух угодить ничем не может.
Как счастлив ты, скопец: твоим желаньям
Стремиться некуда. Скажи мне, знаешь
Ты, что такое страсть?
МАРДИАН
Да, госпожа.
КЛЕОПАТРА
Как? В самом деле?
МАРДИАН
Не совсем. Не в деле.
Я в деле не на многое способен.
Но страсть знакома мне. Люблю мечтать
О том, чем Марс с Венерой занимались.
КЛЕОПАТРА
Послушай, Хармиана, как считаешь —
Где он сейчас? Чем занят мой Антоний?
Как думаешь, сидит он иль стоит?
Идет пешком иль едет на коне?
Счастливый конь! Как должен наслаждаться
Ты тяжестью Антония! Гордись,
Ведь ты несешь Атланта полумира,
Людского племени и меч и шлем.
Он говорит сейчас… А может, шепчет:
«Где ты, моя египетская змейка?» —
Ведь так меня он часто называл.
О нет, зачем пить этот сладкий яд?
Как можно помнить обо мне, чья кожа
Черна от жарких поцелуев солнца,
Изрезана морщинами годов?
А ведь когда здесь был лобастый Цезарь,
Я царским лакомством слыла. Помпей
Не мог свой взор от глаз моих отвесть
И в них искал он жизни, умирая.
Входит Алексас.
АЛЕКСАС
Привет тебе, владычица Египта!
КЛЕОПАТРА
С Антонием не сходен ты ни в чем,
Но ты был с ним, и близостью своею
Он в золото преобразил свинец.
Ну, как мой несравненный Марк Антоний?
АЛЕКСАС
Последнее, что сделал он, царица, —
Прижал к губам – еще, в последний раз —
Бесценную жемчужину вот эту.
Его слова вонзились в сердце мне.
КЛЕОПАТРА
Пусть мне вонзятся в уши.
АЛЕКСАС
Он сказал:
«Друг, передай великой египтянке,
Что верный римлянин ей посылает
Морской ракушки клад – ничтожный дар.
Но что сверх этого повергнет он
К ее ногам бесчисленные царства».
«Скажи, – прибавил он, – что весь восток
Подвластен будет ей». Тут он кивнул
И на коня вскочил. А конь могучий
Ответ мой громким ржаньем заглушил.
КЛЕОПАТРА
Скажи мне, был он грустен или весел?
АЛЕКСАС
Как день, когда ни холодно, ни жарко,
Антоний был не грустен и не весел.
КЛЕОПАТРА
Вот человек! Заметь же, Хармиана,
Заметь, как он разумно вел себя.
Он не был грустен, чтоб не приводить
Сподвижников в унынье; не был весел,
Свидетельствуя этим, что в Египте
Оставил помыслы свои и радость.
Смешенье дивное веселья с грустью!
А кто сравнится с ним в том и в другом?
Никто! – Встречал ли ты моих гонцов?
АЛЕКСАС
Да, госпожа, – не меньше двадцати.
Зачем ты посылаешь их так часто?
КЛЕОПАТРА
Тот день, когда ему не напишу,
Да будет злополучнейшим для мира! —
Бумаги и чернил мне, Хармиана. —
Благодарю, Алексас. – Хармиана,
Ну разве Цезаря я так любила?
ХАРМИАНА
О, Цезарь доблестный!
КЛЕОПАТРА
Что? Подавись
Восторгом этим, глупая. Скажи —
Антоний доблестный!
ХАРМИАНА
Отважный Цезарь!
КЛЕОПАТРА
Клянусь Изидой, разобью тебе
Я губы в кровь, коль с Цезарем еще раз
Равнять посмеешь мужа из мужей.
ХАРМИАНА
Прости за то, что песню я запела
На твой же старый лад.
КЛЕОПАТРА
Тогда была
Девчонкой я неопытной, незрелой;
Была холодной кровь моя тогда.
Пойдем же, дай бумагу и чернила.
Гонца вслед за гонцом я буду слать,
Пока не обезлюдеет Египет.
Уходят.
