Мартин все больше проигрывал сражение. Как он ни экономил, но заработок, приносимый ремесленной работой, не покрывал его расходов. В скором времени его черный костюм был заложен, и он не мог принять приглашения Морзов на обед. Его объяснения нисколько не утешили Рут, а сам он был просто в отчаянии. Он обещал ей, что все-таки придет. Мартин решил отправиться в редакцию «Трансконтиненталя» в Сан-Франциско, получить там причитающиеся ему пять долларов и выкупить свой черный костюм.

Утром он занял у Марии десять центов. Он охотнее попросил бы их у Бриссендена, но этот загадочный человек исчез. Мартин не видел его уже две недели и тщетно ломал себе голову, чем он мог его обидеть. За эти десять центов Мартин переправился на пароме в Сан-Франциско и, идя по Маркет-стрит, размышлял о том, что он станет делать, если не получит своих пяти долларов. Он даже не сможет вернуться в Окленд, потому что в Сан-Франциско у него не было ни одной знакомой души, у которой он мог бы занять десять центов на обратный путь.

Дверь в редакцию «Трансконтиненталя» была приоткрыта. Мартин собрался уже войти, как вдруг остановился, услыхав чей-то громкий голос:

— Дело не в этом, мистер Форд (как Мартин знал из переписки, Форд было имя редактора), а в том — намерены вы платить или нет. Мне нужны деньги. Уплатите наличными, вот что. Меня нисколько не интересует, какие виды у журнала и на что вы рассчитываете в будущем году. Я хочу, чтобы вы уплатили мне за мою работу, и заявляю вам, что рождественский номер не будет напечатан, пока я не получу денег на руки. Будьте здоровы. Когда достанете денег, приходите ко мне.

Дверь распахнулась, и мимо Мартина, бормоча проклятия, проскочил человек с сердитым лицом и сжатыми кулаками. Мартин не решился войти сейчас же и побродил с четверть часа по вестибюлю. Затем открыл дверь и вошел. Он впервые был в редакции. Все было для него ново. Визитные карточки, очевидно, не являлись необходимостью в этом учреждении, потому что мальчик-курьер просто крикнул во внутреннюю комнату, что кто-то хочет видеть мистера Форда.

Обернувшись, мальчик знаком позвал Мартина и ввел его во внутреннее помещение, в редакторское святилище. Первое, что бросилось Мартину в глаза, был хаотический беспорядок, царивший в комнате. Затем он заметил моложавого человека с бакенбардами, который сидел за письменным столом и с любопытством смотрел на него. Мартина изумило безмятежно-спокойное выражение его лица. Было очевидно, что ссора с типографом нисколько не нарушила его душевного равновесия.

— Я… я… Мартин Иден, — начал Мартин («И хочу получить свои пять долларов», — хотел он добавить, но не посмел).

Это был первый редактор, с которым он имел дело, и, принимая во внимание то, что сейчас произошло, Мартин не хотел слишком резко наседать на него.

К его изумлению, мистер Форд вскочил с возгласом «Не может быть!» и стал обеими руками с чувством пожимать руку Мартина.

— Не могу выразить, как я рад вас видеть, мистер Иден! Сколько раз я пытался представить себе, как вы выглядите!

Он слегка отстранил от себя Мартина и окинул сияющим взглядом его сильно поношенный и потрепанный костюм, который выглядел весьма жалко, несмотря на тщательно выутюженные брюки.

— Признаюсь, я думал, что вы гораздо старше. В вашем рассказе, знаете ли, чувствуется такая широта и мощь, такая зрелость и глубина мысли! Этот рассказ написан мастерски. Я почувствовал это с первых строк. Позвольте мне рассказать вам, как я в первый раз прочел ваш рассказ. Впрочем, нет, сначала я должен познакомить вас со штатом редакции.

Не переставая говорить, мистер Форд провел Мартина в общую комнату, где представил его своему коллеге — редактору, мистеру Уайту, худенькому, тщедушному человечку со странно холодными руками — как будто у него был озноб — и с жидкими шелковистыми бачками.

— А это мистер Эндс, мистер Эндс — мистер Иден. Мистер Эндс — наш заведующий.

Мартин машинально пожал руку лысому человеку с живыми, бегающими глазами, тоже довольно моложавому, судя по лицу, наполовину заросшему белоснежной, тщательно расчесанной бородой. Эту бороду ему подстригала по воскресеньям жена, и она же брила его затылок.

Все трое окружили Мартина, выражая ему свое восхищение. Они говорили все сразу, точно стараясь перещеголять друг друга.

— Мы часто удивлялись, почему вы не приходите, — говорил мистер Уайт.

— У меня не было денег на проезд, а я живу по ту сторону залива, — откровенно заявил Мартин, желая намекнуть им на критическое состояние своих финансов.

«Наверно, — подумал он, — мои лохмотья сами по себе достаточно красноречиво говорят о нужде». Во время разговора он при каждом удобном случае намекал на цель своего посещения, но его поклонники, казалось, ничего не слышали. Они расточали ему хвалы, сообщали о своем первом впечатлении от его рассказа, о том, что они подумали после прочтения, что сказали их жены и родственники, но о том, чтобы заплатить за рассказ, никто и не заикался.

— Рассказывал я вам, как я в первый раз прочел ваш рассказ? — спросил мистер Форд. — Кажется, нет. Я возвращался из Нью-Йорка, и, когда поезд остановился в Огдене, проводник принес в вагон последний номер «Трансконтиненталя».

«Господи, — подумал Мартин, — ты разъезжаешь в пульмановских вагонах, а я тут умираю с голоду из-за несчастных пяти долларов, которые ты же мне должен». Волна гнева захлестнула его. Зло, причиненное ему журналом, возросло до колоссальных размеров. Он живо припомнил все тяжелые месяцы напрасных стремлений, нужды и лишений, и в нем тотчас же проснулся жестокий голод, напоминая, что он еще ничего не ел со вчерашнего дня, да и вчера съел очень мало. На мгновение у него потемнело в глазах. «Эти твари даже не грабители, а просто гнусные воришки», — решил он. Они выманили у него ложными обещаниями и обманом этот рассказ. Но он им покажет. В нем сразу созрело решение. Он не уйдет из редакции, пока не получит своих денег. Он вспомнил, что у него не будет никакой возможности вернуться обратно в Окленд, если он не получит этих пяти долларов. Усилием воли Мартин овладел собой, но бешеное выражение его лица успело испугать и смутить их.

Они сделались еще словоохотливее. Мистер Форд снова стал рассказывать, как он прочел в первый раз «Колокольный звон», в то время как мистер Эндс пытался передать Мартину похвалы своей племянницы, школьной учительницы в Аламеде.

— Я вам скажу, зачем я пришел, — сказал, наконец, Мартин, — я хочу получить деньги за этот рассказ, который так понравился вам всем. Если я не ошибаюсь, вы обещали уплатить мне пять долларов, как только он будет напечатан.

Подвижное лицо мистера Форда выразило немедленную и радостную готовность, а рука его потянулась к карману. Вдруг он повернулся к мистеру Эндсу и заявил, что забыл деньги дома. Мистеру Эндсу это, видимо, не понравилось, и Мартин заметил судорожное движение его руки, точно он хотел защитить свои карманы, и это навело Мартина на мысль, что при нем есть деньги.

— Мне очень жаль, — сказал мистер Эндс, — но я как раз перед вашим приходом рассчитался с типографом и отдал ему все, что у меня было. Очень жалею, что не захватил с собой больше, но я не ожидал, что этот типограф попросит заплатить ему вперед.

Оба выжидательно посмотрели на мистера Уайта, но тот только засмеялся и пожал плечами. Его совесть, во всяком случае, была спокойна. Он поступил в издательство с целью поучиться журналистике, а вместо этого ему приходилось изучать финансы. Редакция была должна ему за четыре месяца, но он знал, что типографию надо удовлетворить раньше, чем редакторов.

— Как досадно, мистер Иден, что вы застали нас врасплох, — бодро начал мистер Форд. — Это простая случайность, уверяю вас. Вот, что мы сделаем: завтра же с утра пошлем вам чек. Ведь у вас имеется адрес мистера Идена, мистер Эндс?..

Да, у мистера Эндса адрес записан, и чек будет выслан мистеру Идену не позднее завтрашнего утра. Но хотя Мартин имел очень смутное представление о банках и чеках, он все же не видел причины, почему они не могли дать ему чек сегодня.

— Значит, решено, мистер Иден, мы завтра же высылаем вам чек, — сказал мистер Форд.

— Мне нужны деньги сегодня, — настойчиво повторил Мартин.

— Несчастное стечение обстоятельств! Если бы вы пришли в другой день… — снова сладко начал мистер Форд, но его перебил мистер Эндс, вспыльчивость которого отражалась в его живых глазах.

— Мистер Форд уже объяснил вам, как обстоит дело, — резко произнес он, — чек будет послан…

— Я тоже объяснил вам, — перебил Мартин, — что деньги мне нужны сегодня.

Он почувствовал, как пульс его забился сильнее от грубого тона заведующего, и устремил на него зоркий взгляд, ибо догадывался, что наличность редакции находится в карманах этого джентльмена.

— Право, нам очень досадно, — снова начал мистер Форд, но в эту минуту мистер Эндс сделал нетерпеливое движение и повернулся, как бы намереваясь выйти из комнаты. Мартин, не спускавший с него глаз, тотчас же бросился на него и схватил его одной рукой за горло, так что белоснежная борода заведующего, не изменив своей безукоризненной формы, поднялась прямо к потолку под углом в 45 градусов. Мистер Уайт и мистер Форд к своему ужасу увидели, что Мартин встряхивает их товарища, точно персидский ковер.

— Выворачивайте карманы, эй вы, почтенный эксплуататор начинающих молодых талантов! — кричал Мартин. — Выкладывайте монету, а не то я сам вытряхну из вас все до последнего гроша. — И, обращаясь к двум испуганным зрителям, добавил: — Не вздумайте соваться, не то плохо будет.

Мистер Эндс задыхался и, когда хватка Мартина несколько ослабела, тотчас же выразил знаками свою полную готовность исполнить его требование. После долгих поисков из его кармана появились четыре доллара 15 центов.

— Вывернуть! — скомандовал Мартин. Выпало еще десять центов. Во избежание ошибки Мартин снова пересчитал свою добычу.

— Ну, теперь вы! — заорал он на мистера Форда. — Мне нужно еще 75 центов.

Мистер Форд не стал медлить и поспешно обыскал свои карманы, что дало еще 60 центов.

— Вы уверены, что это все? — угрожающе спросил Мартин, забирая и эти деньги. — Что у вас в карманах жилета?

В доказательство своей добросовестности мистер Форд вывернул оба кармана наружу. Из одного выпал кусочек картона. Он хотел вложить его обратно, но Мартин крикнул:

— Что это? Билет на паром? Давайте-ка его! Он стоит десять центов. Я засчитываю его. Итак, я получил 4 доллара 95 центов, включая этот билет. Пять центов за вами.

Он посмотрел на мистера Уайта и увидел, что этот тщедушный человечек протягивает ему никелевую монетку.

— Благодарю вас, — сказал Мартин, обращаясь ко всем вместе, — и будьте здоровы.

— Грабитель! — зарычал ему вслед мистер Эндс.

— Низкий вор! — отпарировал Мартин и, уходя, хлопнул за собою дверью.

Мартин разошелся — до того разошелся, что, вспомнив о «Шершне», который был должен ему 15 долларов за «Пери и жемчуг», решил сейчас же пойти туда и получить их.

Но «Шершень» издавался компанией чисто выбритых ловких молодых людей, откровенных мошенников, которые грабили всех и каждого, не исключая друг друга. После того как Мартин переломал часть редакционной мебели, редактору, считавшемуся в свое время чемпионом университета, удалось при искусной помощи заведующего, агента по сбору объявлений и швейцара выставить Мартина из редакции и спустить его с лестницы.

— Заглядывайте почаще, мистер Иден, всегда будем рады вас видеть, — насмехались они с верхней площадки лестницы.

Мартин поднялся, ухмыляясь.

— Фью, — крикнул он им, — после этого «трансконтинентальная шайка» — сущий хлам, а вы, ребята, призовые борцы!

Новый взрыв смеха приветствовал его слова.

— Должен сказать вам, мистер Иден, — крикнул ему вниз редактор «Шершня», — что для поэта вы тоже малый не промах. Позвольте узнать, где вы научились этому прямому удару?

— Там же, где вы выучились своему полунельсону, — ответил Мартин, — а фонарь-то у вас под глазом все-таки будет!

— Надеюсь, что ваша шея достаточно пострадала, — любезно возразил редактор. — Что вы скажете, не пойти ли нам выпить по этому поводу, то есть не по поводу вашей шеи, а по поводу нашего маленького, но бурного сражения?

— А что ж, прекрасно! — согласился Мартин.

Грабители и ограбленный выпили вместе и дружески порешили, что поле битвы осталось за сильнейшим и что 15 долларов за «Пери и жемчуг» по праву принадлежат штату редакции «Шершня».