– Да это всего лишь рука, – сказал Дирк, наслаждаясь выражением ужаса на лице стоявшего перед ним человека. Дирк попытался припомнить, сколько лет он работал на автомойке Табби – сколько лет имел дело со всеми этими типчиками, как раз с такими вот стрижками, будто они нос из задницы никак не вынут. И каждому такому типчику обязательно надо было ткнуть его носом в пятнышко, которое он якобы пропустил на их дорогущей заграничной тачке. «Что ж, смерть – великий уравнитель», – подумал он, в то время как типчик, упав перед ним на колени, продолжал умолять оставить ему руку. Дирку это нравилось – нравилось, когда они умоляли. «Как гладко все идет, – подумал он, – когда эти ведьмы больше не дышат мне в затылок». Карлос обещал, что они больше не вернутся, ни одна из них. Больше того, он сказал, что время Алой Леди тоже подходит к концу. Дирк попытался представить себе, каково это будет, если они перестанут повсюду совать свой нос: «Да мы будем делать все, что только захотим. Придумаем свои собственные чертовы правила, чертовы законы». Карлос обещал, что скоро все они будут князьями и королями. Дирк улыбнулся: «Подумать только, бывший мойщик машин у Табби… Король».

Типчик, стоя на коленях, все совал ему в руку свои часы.

– Нет, – сказал Дирк. – Сказано тебе, это просто кусок дерьма. Слушай, повторять я больше не буду: если ты так уж дорожишь этой своей рукой, можешь отправляться обратно вплавь.

До типчика, наконец, дошло. Он встал и медленно пошел туда, где стоял, держа наготове тесак, Большой Джон Томсон. Сверкнуло лезвие, и рука типчика шлепнулась в корзину ко всем остальным. Типчик вскрикнул и, стиснув запястье, побрел прочь.

– Веселье только начинается, – крикнул Дирк ему вслед. Поймал злобный взгляд со стороны паромщика, и отдал честь по всем правилам искусства. Паромщик, поморщившись, отвел взгляд. Дирк ухмыльнулся. «Тупые ублюдки до сих пор воображают, будто это их шоу. – Дирк поглядел на дешевенькие наручные часы. – Подумать только, где-то сейчас полдень. Пригревает солнышко, и люди садятся обедать. – Он вздохнул. – Господи, как бы ему хотелось опять увидеть солнце. Ощутить вкус… да хоть чего-нибудь. – Он услышал плач – плакал ребенок – и скривился. – Черт, ну зачем эти души вечно тащат с собой несчастных мелких ублюдков? Как же его задолбало с ними разбираться».

Это была женщина – обычное дело – обыкновенного вида дама сильно за тридцать. Дирк, конечно, знал, что ей с тем же успехом могло быть и девяносто. Она шагнула вперед, крепко прижимая ребенка к груди, обхватив его обеими руками так, будто хотела заслонить его от самой смерти.

– Ну-ну, мадам, – сказал Дирк, протягивая руки к ребенку. – Давайте-ка облегчим вам существование.

Она отступила.

– Нет, я понесу ее. Мне не трудно.

Дирк вздохнул. Как, как же его это задолбало.

– Мадам, понимаете, это будет стоить вам два фунта плоти. То есть, это ваша рука – кисть – и рука ребенка целиком. Вы хотите это заплатить?

В ужасе она сделала еще один шаг назад.

– Ну, так я и думал. Так что просто отдайте мне мартышку. Прямо сейчас.

Дама покачала головой.

– Нет. Нет, я ее не отдам.

Дирк ударил ее, прямо в лицо, так, что она упала на камни. Упала она сильно, и ребенок начал орать.

Дирк пихнул локтем одного из стражников.

– Дай-ка мне твою дубинку.

Стражник дал. Дирк шагнул к женщине, встал над ней. Задрав голову, она посмотрела на него со страхом, и тут он подумал, зачем вообще он все это терпит? Теперь ведь он устанавливает правила, верно?

– Знаете, мадам, думаю, я слишком долго был слишком добрым. Думаю, пора нам навести тут порядок.

Она попыталась отползти, прижимая к себе ребенка одной рукой. Дирк хохотнул – просто не мог удержаться. Какой у нее был жалкий вид! Совсем выжила из ума от страха, ползает боком, как трехногий краб. Он крутанул палицей, метя в ребенка, но женщина извернулась, пытаясь защитить девочку, и он попал ей в плечо. Она упала опять. И все же не выпустила ребенка.

Дирк всегда считал, что у него неплохой удар – еще со школы. Неплохо бы показать остальным стражникам, как надо обращаться с дубинкой. А ну-ка, одним ударом… Он отступил на шаг, прицелился женщине в голову и…

– А ну оставь ее в покое, ты, задница! – Громкий, уверенный голос.

И Дирк остановился – остановился потому, что этот голос обещал неприятности. Он повернулся и увидел на лестнице человека в долгополом пальто, таком, какое мог бы носить Уайетт Эрп. До Дирка не сразу дошло, что он знает этого человека.

– Да будь я проклят! – вырвалось у него. Это был тот рыжий парнишка, тот самый, которого разыскивал Карлос. На какую-то секунду Дирк задумался, уж нет ли у того парня старшего брата. Потому что стоявший перед ним человек выглядел старше, жестче; лицо у него было обветренное, взгляд – суровый. Казалось, эти глаза повидали на своем веку больше зла, чем выпадает на долю среднего человека.

Все примолкли – и стражники, и вновь прибывшие души – наблюдая, как он спускается по лестнице. Единственным оставшимся звуком были его шаги. За несколько футов от Дирка он остановился и смерил его взглядом.

– Дай ей пройти, – спокойно сказал он.

Дирк фыркнул.

– Да ты шутник. – Дирк подумал было, не испытать ли дубинку на этом типе, но в его глазах было что-то, что не располагало к подобным действиям. «Что это ты задумал, а?» – Дирк глянул типу за спину, но сестер не было видно. Вообще никого, кто мог бы ему помочь. – Ну ладно, ребят. Я хочу, чтобы вы переломали ему ноги и руки. А потом посмотрим, как он умеет плавать.

Стражники шагнули было к парню, но тут он достал из кобуры пистолет. Никаких тебе лишних движений, никакой игры на публику. Он просто спокойно вытащил из гребаной кобуры самый большой револьвер из тех, что Дирку когда-либо доводилось видеть. Парень навел свою пушку на стражников и тщательно, аккуратно прицелился. Стражники замерли.

Дирку ситуация нравилась все меньше и меньше.

– Ну, ладно, ты, звезденка мелкая, – рявкнул Дирк. – Вот что мы сделаем. Сейчас ты развернешься и уйдешь, откуда пришел, и мы дадим тебе…

Парень навел пистолет на Дирка и выстрелил. Пуля попала ему в живот, сбив с ног, и он грохнулся на спину. По реке раскатилось эхо.

– ТВОЮ Ж МАТЬ! – заорал Дирк, зажимая гигантскую дыру в животе. – О, Господи, Господи Иисусе! – От боли его согнуло пополам. – Убейте его! – закричал он. – Убейте гребаного сукина сына!

Стражники не двинулись с места.

– Бросьте оружие в реку, – сказал парень все тем же спокойным, действующим на нервы голосом. Стражники заколебались, поглядывая друг на друга.

Чет прицелился в голову ближайшего к нему стражника.

– Повторять я не буду. – Он явно только и ждал повода, чтобы всех их перестрелять. Это было совершенно ясно написано у него на лице.

Стражники подчинились, побросав в реку свои дубинки, мечи, копья и ножи.

– Карлос, Полковник и большинство рейнджеров, – сказал парень, – мертвы. Велес сжег их всех. Велес и Алая Леди… Они, мягко говоря, расстроены. И они идут сюда, чтобы очистить город от такого, как вы, дерьма. Мое вам предложение – убраться отсюда куда подальше, пока их здесь еще нет. Хороший совет?

Стражники закивали.

– И, может, вам захочется передать это вашим друзьям. Если кого поймают в зеленой куртке, или шляющимся у причалов, из него сделают пример для всех остальных.

Стражники снова кивнули.

– Вот и хорошо. А теперь валите.

Стражники поспешно поднялись по ступенькам и исчезли.

Парень подошел к Дирку.

Дирк попытался подняться на ноги, но боль была слишком сильной. Попробовал отползти, но дальше была только река.

Парень прижал дуло ко лбу Дирка.

– Выбирай. Либо плыви, либо следующая пуля – твоя.

– Ч-что? – пролепетал Дирк. – Но… но я же не умею плавать.

Парень пнул его сапогом, Дирк отлетел назад и обнаружил, что уже наполовину свисает с причала, и черные воды реки плещутся прямо у него перед носом. Он услышал хриплое хихиканье, поднял глаза и увидел, что паромщик смеется над ним.

Парень уперся сапогом ему в бок.

– Ради всего святого! – крикнул Дирк. – Нет!

Парень пинком отправил его в реку.

Дирк ударился о воду, а потом погрузился глубоко в холодные, темные воды. И он услышал их – стоны, жалобные крики, все громче и громче. Он отчаянно забарахтался, пытаясь выбраться на поверхность. Но тут чья-то рука ухватила его за щиколотку, потом, еще одна – за запястье. А потом руки были повсюду, они вцеплялись ему в тело своими длинными когтями, утаскивая его на глубину, все ниже и ниже.