– Думаю, худшее уже позади, – сказала Изабель, выталкивая тележку на более твердую почву. Ее сапоги и плащ – как и у них у всех – были целиком заляпаны грязью.

Мэри знала, что им придется нелегко – путь по каньонам никогда не бывал легким, – но такого ливня, какой случился вчера, она никак не ожидала. И все же, хотя это сильно их замедлило, она чувствовала, что приняла верное решение.

– Вон там, – сказала Изабель, указывая на небольшую возвышенность, торчавшую из грязи. – Похоже, неплохое место для отдыха.

Сестры подкатили остальные тележки поближе и сели, радуясь тому, что нашли сухое место. Мэри смотрела, как они возятся с детишками, успокаивая тех, кто в этом нуждался, утешая тех, кто плакал.

Девочка, совсем малютка, потянулась к Мэри, доверчиво глядя на нее. Укол вины застал Мэри врасплох. Конечно – в этой девочке она увидела свою дочь. «Они убили моих деток, – подумала она. – Все равно, что горло перерезали…» И все потому, что никто не смел о них позаботиться. Пока она сидела в тюрьме по обвинению в ведьмовстве, предъявленном ей губернаторским советом Салема, все трое, – а старшей едва исполнилось шесть, – погибли от голода и холода в ту страшную зиму. «Они же предупреждали меня, говорили – собери свои дьявольские инструменты и уходи. И что же, я ушла? Нет, слишком была горда, чтобы делать то, что указывают мне какие-то фанатики. И расплатилась за гордость жизнями дочерей. Так кто же, кто виноват?» – Мэри взяла на руки девочку, обняла ее. Ребенок обнял ее в ответ, боль и чувство вины вновь отступили.

Алая Леди вдруг села, нюхая воздух. Она поглядела в небо, и Мэри проследила за ее взглядом. Там, высоко в облаках, стоял столб зеленого дыма.

– Думаешь, это над Матерью Озириса? – спросила Изабель.

– Да, – сказала Алая Леди и топнула своей огромной лапой. Шерсть у нее на спине встала дыбом.

– Что это? – спросила Изабель. – Демоны? Это демоны?

Мэри посадила ребенка обратно в тележку и обнажила меч.