Чет проводил взглядом женщин в плащах, а когда те исчезли в тумане, глянул назад, в сторону лестницы. Дирк и человек в широкополой шляпе все так же наблюдали за ним.

– Надо нам отсюда выбираться, – сказал Чет.

Проследив за его взглядом, Ана кивнула. Они направились в сторону города.

– Хочешь попробовать найти одного из этих, кроведунов? – спросила Ана.

– Да, думаю, да. А ты? Думаешь, у тебя есть родня тут, внизу?

– Господи, надеюсь, что нет.

– Может, стоит, по крайней мере, проверить.

– Родные плюнули бы мне прямо в лицо… И были бы правы.

Он кинул быстрый взгляд в ее сторону. Губы женщины были плотно сжаты, взгляд – мрачен. Для расспросов момент был явно не подходящий.

– Когда я это сделала, – сказала она. – Когда проглотила все эти таблетки… Думала, я ухожу. – Она помотала головой. – Откуда мне было знать, что после будет все это… Ну, знаешь… Все это дерьмо. Думала, смерть – это конец. А продолжение, гребись оно конем, все следует да следует.

Они молча шли дальше, поглядывая на бредущие мимо души; у всех, кто попадался им навстречу, был какой-то подавленный, несчастный вид. Чет все посматривал назад, думая увидеть Дирка и человека в шляпе, следующих за ними по пятам, но их не было и в помине.

– Эй, – сказал кто-то, похлопав Чета по плечу, и он обернулся. Перед ним стоял какой-то подросток. Чет не сразу его узнал: это был тот паралитик с парома, то есть, он был паралитиком до того, как они все переменились. Парнишка зашагал с ними рядом:

– Слушай, а какая она?

Чет недоумевающе посмотрел на него.

– Ну, женщина-лев. Сфинкс. Блин, поверить не могу, вы так близко к ней подошли. Подумать только, она же настоящая, ну, как и мы. Прям никак не могу в это все поверить. Знаете, все думаю, вот-вот проснусь. Здесь так круто!

Чет и Ана посмотрели на него так, будто он выжил из ума.

– Эй, я не псих. – Парень рассмеялся. – Просто я свободен! Свободен от этой коляски. – Он метнулся в сторону, вспрыгнул на валун, и сразу же обратно – к ним, как щенок.

– Бли-ин, как же это здорово – двигаться!

– Да что с тобой? – спросила Ана.

– Со мной?

– Ты что, не понимаешь, что ты умер? Что все мы умерли? Что это место – отстой?

Парнишка повертел головой.

– Не знаю. Все это, конечно, поразительно и ужасно, но и… ужасно интересно тоже. Ну, вы понимаете.

– Так ты в инвалидной коляске был? – спросил Чет.

Тот кивнул.

– Пятнадцать лет. У меня паралич был, квадриплегия. Это было похуже, чем здесь… То есть, уж лучше здесь, чем в той коляске, – понизив голос, добавил он, будто про себя. – Где угодно лучше, чем в коляске.

Чет лишь надеялся, что парню удастся сохранить этот свой настрой даже тогда, когда это место проберет его, наконец, до костей.

– Эй, кстати, меня Джонни зовут, – парнишка протянул руку.

Чет пожал ее.

– Я – Чет, а это – Ана.

– Чувак, – сказал Джонни. – Я уж думал, тебе капец, там, на пристани. Ну, когда он тебя копьем пырнул. Но ты вроде нормально себя чувствуешь, даже с этой дырищей в груди. Жаль, нельзя сказать того же о бедняге, которому раскололи череп. Интересно, кстати, что тут происходит с мертвыми мертвыми?

– Наверное, отправляются куда-нибудь в еще более дерьмовое место, – сказала Ана.

Дорога становилась все более людной: души разных рас деловито спешили в разных направлениях; многие были босиком, кое-кто – и вовсе нагишом, у нескольких недоставало рук. Большинство двигалось по направлению к городу.

Они довольно быстро начали отличать новоприбывшие души от тех, кто был здесь уже какое-то время. Лица, глаза, волосы у старожилов были выцветшими, серыми, будто старая древесина, – они словно бы сливались, становились единым целым с землей и пыльными камнями у себя под ногами. Одежду здесь носили самую разнообразную, от лохмотьев до роскошных облачений, всех стилей и всех эпох, от современной до библейской. Рогатые шлемы и цилиндры, тюрбаны и бейсболки, сандалии, кеды, армейские сапоги, джинсы, военная форма, робы, туники и плащи: все возможные варианты и комбинации. Но даже самые роскошные одеяния казались какими-то выцветшими.

Помимо одежды, старожилов выделяла манера держаться: они спешили по своим делам с целеустремленным видом; ошеломленные, путающиеся под ногами новички вызывали у них явное раздражение. Довольно многие имели при себе оружие: мечи, ножи, копья, палицы. Кое-кто даже щеголял кольчугами или частями доспехов.

Палатки и глинобитные хибарки уступили место строениям повыше: двух- и трехэтажным зданиям, сложенным из камня, явно заброшенным. Осыпающиеся фасады, пустые, темные окна, обвалившиеся крыши. Стены заброшенных зданий пестрели граффити, сделанными углем и мелом: имена, лозунги, цитаты. Снова и снова попадались надписи: «БОГОВ НЕ КОРМИТЬ» и «СВОБОДА», крупно выведенные красным.

Перед зданиями начали появляться ларьки и прилавки. Чет подошел к одному из них, взглянуть, что там продавалось: прямо на стене была вывешена потрепанная одежда, башмаки и пара сомнительного вида палиц. Продавец не потрудился даже поднять на него глаза – он продолжал все так же пялиться в землю.

Они двинулись дальше, и вскоре вышли на огромную круглой формы площадь, вымощенную большими каменными плитами. На площади царило настоящее столпотворение: там были сотни душ, телег и крытых фургонов, пересекавших пространство во всех направлениях или занимающихся своими делами. Попадались и патрули «зеленых». В центре площади лежала громадная поверженная статуя, окруженная разбитыми на куски скульптурами поменьше – танцующими фигурами в человеческий рост. Центральная фигура лежала на боку – голова отломилась от шеи, искаженное лицо андрогина, рот открыт, будто в неистовом крике, глаза выбиты. Кто-то набил рот статуи руками и ногами разбитых танцоров.

– Какой, наверное, был когда-то вид, – сказал Джонни. – Если прикинуть, эта штука была футов двести высотой.

Чет заметил столб с указателями, торчащий рядом с гигантской головой. Он двинулся было вперед, но остановился, пропуская грохотавший мимо фургон, который тянула за собой упряжка из шести душ. Кожа у них вся бугрилась от шрамов и ран; глаза были выколоты. Сидевший на крыше фургона карлик правил ими с помощью вожжей и кнута. Двое стражников в зеленых куртках сидели рядом с карликом, сжимая в руках что-то вроде мушкетов. Фургон был битком набит отрубленными ногами, руками и кистями.

– Ну, что ты думаешь теперь, Джонни? – спросила Ана. – Это тебе тоже «ужасно интересно»?

Джонни не ответил; он глядел вслед фургону.

Пробираясь в толпе, Чет с Аной подошли, наконец, к подножию статуи. Через секунду их догнал Джонни, схватив Чета за руку:

– Осторожней! – Он указал вниз, на разбитую статую, на которую Чет только что наступил. У статуи были отбиты обе ноги, рука и часть туловища. Она открыла глаза, открыла рот. Ни слова, ни звука. Только пустой взгляд.

Чет отступил и по-настоящему пригляделся к статуям; до него вдруг дошло, что многие из них были совсем не статуи, а души – разбитые, искореженные души, серые, как камень – они лежали совершенно неподвижно и скучно глядели перед собой немигающими глазами.

Втроем они подошли к голове великана. Кто-то облил красной краской свисающие из огромного рта руки и ноги, а на щеке все той же краской написал: «БОГОВ НЕ КОРМИТЬ».

– Как ты думаешь, что это значит? – спросил Джонни.

– Думаю, ничего хорошего, – ответила Ана.

Чет переключил внимание на указатель. Столбик был увенчал потрепанным щитом с надписью: «ГОРОД СТИГА». Под щитом были направленные в разные стороны указатели в форме стрелок: «Река Стикс», «Караваны», «Храм Леты», «Лобное место», «Старый город», «Прибрежная дорога». Но Чет все не мог оторвать взгляд от черной стрелки, висевшей под всеми прочими и указывающей в направлении, откуда они пришли, вниз по течению реки. Две красные буквы складывались в слово «АД». Чет подавил дрожь; его поразило, какую власть имели над ним теперь эти две буквы.

Глянул туда, куда указывал знак, зная: пойди он этим путем, Ад предъявит на него свои права. Там действительно будут демоны, существа из худших его кошмаров, которые только и ждут, чтобы подвергнуть его пыткам, терзать его, рвать его плоть зубами, жечь и сдирать мясо с его костей – снова и снова. Он вдруг понял, что изо всех сил сжимает одну руку другой, пытаясь спрятать клеймо.

– Лобное место – это, должно быть, туда, – сказала Ана, указывая вдоль главной улицы.

Чет кивнул. Вдали еле заметно проступали сквозь туман очертания холма.

– А что там? – спросил Джонни.

– Вроде как там есть кто-то, кто может помочь тебе найти родных, – сказал Чет. – Их называют кроведунами.

– Кроведуны, – сказал Джонни, потом повторил слово еще раз, будто ему понравилось, как оно звучит. – Знаете, а это может быть интересно. – Он перевел взгляд на Ану. – Вроде квеста. – Он рассмеялся. – Квест «Бладсикеры Стиги». Звучит как реальное приключение. Я в игре.

– Квест? – сказала Ана. – Ну что должно произойти, чтобы ты понял – это не какое-то приключение из твоих книжек со сказками.

– Знаете что? – Он хитро улыбнулся. – Питер Пэн однажды сказал: «Смерть – это огромное приключение». Это мой девиз.