Чет продолжал идти, не останавливаясь, и быстро нагнал остальных.

Только добравшись до верха лестницы, он остановился и осмотрел рану. Кожа вокруг отверстия стала какой-то сухой и серой, из раны медленно сочилась темная жидкость. В груди до сих пор пульсировала боль, но с каждой секундой становилось легче. Чет прикоснулся к ране; на ощупь было скорее похоже на глину, чем на плоть. Это заставило его задуматься, из чего теперь, собственно, состояло его тело. В глубине раны он заметил что-то белое, должно быть, кость, одно из ребер. Он поморщился. Я все еще хожу. Это уже кое-что.

Женщины собрались вокруг сфинкса на дальней стороне широкой площади. Чет тоже подошел – существо просто завораживало его. Она была одновременно прекрасна и ужасна – в равной степени. Ее черты, пусть и человеческие, все же сильно напоминали кошачьи; это было лицо одновременно яростное и величественное. Лицо обрамляли две толстые косы, но сзади волосы гривой падали на плечи, струились по спине. Два больших рога закручивались по сторонам причудливой медной диадемы с изогнутыми зубцами. На груди лежало сложное, в несколько слоев, ожерелье из шипастых медных пластин. Казалось, сфинкс была совершенно равнодушна к тому, что происходило вокруг; ее изумрудные глаза были устремлены вдаль, куда-то вниз по течению. Чет проследил за ее взглядом, но не увидел ничего, кроме смутных очертаний доков и полуразвалившихся хижин.

Несколько блеклых, будто вылинявших душ прошаркали мимо по вымощенной булыжником улочке, явно стараясь держаться подальше от сфинкса. Чет колебался, не зная, стоит ли подходить. Мэри заметила его, поманила; впервые он в полной мере – почти физически – ощутил на себе тяжесть ее пристального, изучающего взгляда. Камень у нее во лбу коротко вспыхнул.

– Как тебя зовут?

– Чет.

– Чет, – медленно произнесла она, словно пробуя имя на вкус. Лицо у нее немного смягчилось, и камень во лбу блеснул бледно-зеленым. – Это было храбро. То, что сделали вы с Аной.

Чет пожал плечами.

– Это непросто, – добавила Мэри. – Добраться сюда. Трудная задача сама по себе, без того, чтобы брать на себя еще и чужое бремя.

– Я – Мэри. – Она прикоснулась ко лбу. – А это – сестра Элейн и сестра Нора. А это, – она повела рукой в сторону сфинкса, – Сехмет, Глаз Ра, страж богов. Также известная многим как Алая Леди.

Сфинкс никак не отреагировала; она все так же напряженно вглядывалась вдаль.

Зашуршали, приближаясь, колеса. Из тумана показались еще женщины в черных плащах; за собой они тянули телегу, на которой стояла деревянная клетка. Одна из них подбежала к ним, опередив спутниц, и, с трудом переведя дыхание, спросила:

– Мы успели?

Смахнув с лица пряди черных волос, она заправила их обратно под шапку. При виде троих детишек у нее вспыхнули глаза, лицо осветила облегченная улыбка.

– Спасибо тебе, Господи, мы услышали их вовремя.

– Ты лучше скажи «спасибо» Чету и Ане, – сказала Мэри, представив им женщину, Изабель.

– Что, опять Дирк?

Мэри кивнула.

Изабель плюнула на землю.

– Он что, считает, что мы дуры? Что не видим его насквозь?

– Думаю, ему плевать.

– Мы не можем это так оставить, – сказала Изабель.

– Никаких законов он не нарушал, – ответила Мэри. Ее явно бесило собственное бессилие.

– Нарушал, если он детей в реку швыряет.

– Нет закона, который бы это запрещал. Кроме обычной человечности.

Прищурившись, Изабель вгляделась в туман, на другую сторону площади:

– Это он! Тот тип, который шел за нами.

Фигура в плаще и широкополой шляпе стояла, опершись о стену у вершины лестницы, ведущей к пристани. Глаза человек прятал под шляпой.

– И правда, – отозвалась Мэри.

– Еще один гребаный шпик. – Изабель сплюнула. – Эти «зеленые» теперь просто повсюду.

На верху лестницы появился Дирк в сопровождении нескольких стражников, подошел к человеку в шляпе, начал с ним о чем-то совещаться.

Изабель откинула плащ, взялась за рукоять своего длинного меча.

– И чего мы ждем? Отправим-ка всю компанию искупаться – прямо сейчас.

Мэри бросила взгляд на Алую Леди, но выражение лица у той по-прежнему было каменное.

– Не сегодня, – ответила она.

– А когда? – спросила Изабель. – Если мы будем ждать, пока не будет сожжен последний храм, не изгнан последний бог, будет слишком поздно.

– Не сегодня, – повторила Мэри.

Изабель прикусила губу: она явно сдерживалась, чтобы не сказать лишнего.

Подошли женщины, тащившие телегу. Сначала Чету показалось, что клетка набита одеялами, но потом он заметил, что некоторые одеяла шевелятся, и понял, что это были спеленатые детишки: одни спали, другие тихо наблюдали за бредущими мимо душами.

Младенец на руках у Аны начал хныкать, а потом и орать.

– Можно? – спросила Мэри. – Давайте мне.

Ана передала ей ребенка. Мэри принялась его баюкать, что-то нашептывая; камень у нее во лбу мерцал зеленым светом. Младенец прекратил извиваться и замер, глядя на камень, а потом начал гулить. Подождав немного, Мэри подошла к телеге и посадила его вместе с другими.

– Что с ними будет? – спросила Ана.

– Мы отвезем их к Лете. Им повезло – они будут избавлены от бесконечного и бессмысленного пребывания в Эребе или, что еще хуже, от реки страданий. – Мэри печально посмотрела на детей. – Но всегда есть и другие.

– Лета? Что такое Лета?

– Ана, чего ты ищешь? К чему стремишься?

Ана помолчала.

– Ничего я не ищу.

– Все мы чего-то ищем. Потому-то мы и здесь. – Мэри кивнула в сторону остальных женщин. – Сестры собирают потерянных младенцев, помогают им попасть в лучшее место. Для многих это бескорыстное служение – способ придать смысл своему существованию… Это помогает залечить душевные раны и, что более важно, найти то, что каждой нужно.

Ана нахмурилась.

– Ана, – сказала Мэри, – Сестричеству всегда нужны храбрые сердца. Присоединяйся к нам. Искупление – это путь, которым не обязательно идти в одиночку.

– Искупление, – чуть не выплюнула Ана. – Нет для меня искупления!

– Ты не первая, кто это говорит, – возразила Мэри. – Как распробуешь здешнюю жизнь, освоишься… Если не найдешь того, к чему сердце лежит, приходи к нам.

Чет прочистил горло.

– Можно кое-что спросить?

Мэри повернулась к нему.

– Черт, глупо, наверное, спрашивать… Но, может, вы все-таки слышали о человеке по имени Гэвин Моран? – Чет замолчал, вглядываясь ей в лицо, надеясь, вопреки всему, на положительный ответ.

Мэри только улыбнулась.

– В Чистилище много душ, Чет.

Чет вздохнул:

– Так я и думал.

– Он – твой отец?

– Дед.

– Если твой дед действительно здесь, в Чистилище, тебе просто нужно найти Бладсикера, Ищущего по крови… Кроведуна.

– Кроведуна?

– Настоящего кроведуна, или кроведунью, не из той швали, что околачивается на набережной. Эти теперь все на «зеленых» работают. Разведут тебя на все, что можно, а в ответ получишь только ложь.

– Да, иди в Старый город, – вступила в разговор Изабель. – «Зеленые» там не имеют такой власти. По крайней мере, пока. Кое-кто из древних еще там, и они приглядывают за городом. Это недалеко. На вершине Лобного места, некоторые еще зовут этот холм Голгофой, или Крестами. Просто иди вверх по этой улице, пока не дойдешь до главной площади. Лобное место оттуда видно, только бы туман был не слишком густым. Увидишь склон холма, сплошь покрытый крестами. Такое место здесь есть в каждой занюханной деревушке. Души, которые пытаются уладить дела с Иисусом, творят с собой кошмарные вещи. Им, наверное, забыли сказать, что короткой дорожки к искуплению не существует.

Мэри кивнула:

– Как доберешься до Лобного места, ищи арку с вóронами наверху. Тебе под арку, а дальше иди по знакам: глаз с красной слезой. – Подступив поближе, она понизила голос: – И, Чет, прячь свою метку хорошенько.

Чет застыл; его рука непроизвольно сжалась.

– Большинству твою метку не разглядеть. – Она прикоснулась к камню во лбу. – Но у меня – свой способ видеть. Это мой дар, иногда – проклятье: видеть, что у человека внутри. Просто знай – всегда будут такие, кто заметит, и кто захочет променять твою голову на награду.

– Награду?

– Приспешники Люцифера неплохо платят за прóклятые души. И хотя торговать с демонами запрещено, даже разговаривать с ними нельзя, всегда найдутся такие – как ты уже видел, – кому мало дела до эдиктов подземного царства.

Чет глянул в сторону бредущих мимо душ. Ему вдруг показалось, что все они, до единого, смотрят на него, наблюдают за ним, видят его метку.

– Безопаснее всего в городах, – сказала Мэри. – Демонам в них хода нет, но охотники за душами – они могут быть где угодно. Самое надежное – найти свой род, семью, твоего деда. Свои всегда помогают своим. Кровь – не вода.

«Если бы только это было правдой», – горько подумал Чет.

Ребенок, один из тех, что были в тележке, встал на ножки и, уцепившись за решетку, потянулся к Ане.

– Такое ощущение, что Бог их проглядел, – сказала Ана.

Мэри вздохнула.

– Да, но какой бог? Пока живешь, надеешься, что в посмертном существовании будет хоть какой-то порядок. Смерть – это хаос и безумие: за душу умершего борются сотни богов. Разумные принципы, здравый смысл, справедливость… Про все это можешь просто забыть.

Откуда-то снизу, со стороны берега, раздался крик, похожий на детский. Алая Леди обратила взгляд в том направлении и решительно двинулась прочь.

Изабель и остальные последовали за ней. Мэри задержалась на секунду, и, сжав Ане руку, сказала:

– Ана, когда будешь готова, разыщи нас. – И, отпустив ее, быстро зашагала следом за остальными.