Над головой урчало голодное небо, темное и злое. Лифт его понимала. Когда слишком долго не ешь, рад любой крошке и не постоишь за ценой.

Буря только подступала, но судя по отдаленным молниям, буревой стены перед ней не было. Ее приход станет не внезапным, грандиозным событием, а скорее тягомотным наступлением. Буря маячила, словно бандит с ножом в подворотне в ожидании случайной жертвы.

Лифт подошла ко входу в переулок и крадучись двинулась вперед, мимо лачуг. Выглядели они слишком непрочными, чтобы выдерживать великие бури. Город строили так, чтобы негде было разгуляться ветрам, но все же здесь полно рухляди. Чихнуть посильнее – и половина жителей переулка останутся бездомными.

Они тоже это понимали, поэтому почти все укрылись в убежищах. Лифт заметила лицо: кто-то с сомнением выглядывал меж тряпья, которым были завешены окна. С земли рядом с окном поднимались спрены ожидания, похожие на красные вымпелы. Такие люди были слишком упрямыми, а может, и вовсе безумными – их не волновало происходящее вокруг. Она их ни капельки не винила. Правительство раздает внезапные беспорядочные приказы и ожидает, что все бросятся их выполнять? Лифт на это обычно не обращала внимания.

Но ведь наверняка они видели, что творится в небе, слышали гром. Вспышка красной молнии осветила все вокруг. Сегодня этим людям стоило послушаться.

Она медленно и осторожно кралась вглубь переулка, скрытого в неясных тенях. Над головой тучи, сфер нет – люди унесли их с собой, – темень хоть глаз выколи. Стояла полная тишина, только грохотало в небе. Бури, неужели старик и правда здесь? Может, он все-таки укрылся в убежище, а тот пронзительный крик не имеет к нему никакого отношения?

«Нет, ничего подобного», – подумала Лифт. Ее снова пробрал озноб. Ладно, если старик и правда здесь, где искать тело?

– Госпожа, – прошептал Виндль. – Ох, не нравится мне это место, госпожа. Что-то не так.

Все не так! С тех самых пор, как ее выследил Мрак. Лифт прошла мимо теней, которые, скорее всего, были бельем, развешанным на веревках между лачугами. Во тьме они казались скрюченными, изломанными телами. Очередная вспышка молнии не сильно помогла: в алых сполохах стены и лачуги словно залило кровью.

Когда уже этот переулок закончится? Лифт вздохнула с облегчением, наконец споткнувшись обо что-то. Пошарив внизу, нащупала руку под тканью. Тело.

«Я буду помнить о тебе». Наклонившись и сощурившись, Лифт пыталась различить очертания фигуры старика.

– Госпожа... – заныл Виндль. Он обернулся вокруг ее ноги и прильнул, как ребенок к матери.

«Что это?» Тишина уступила место щелчкам и скрежету. Звуки доносились со всех сторон. И только теперь до Лифт дошло, что она нащупала не шикву. Ткань была слишком плотной и толстой.

«Матерь! – в ужасе подумала она. – Что происходит?»

Сверкнувшая молния на мгновение осветила труп. На земле лежала женщина, устремив в небо невидящий взгляд. Черно-белая форма, вспыхнувшая багрянцем, была покрыта чем-то шелковистым.

Ахнув от испуга, Лифт отскочила и врезалась во что-то позади – еще одно тело. Она крутанулась на месте, и ритмичные щелчки зазвучали громче. Следующая вспышка молнии выхватила из тьмы прислоненное к стене переулка тело. Мужчину привязали к лачуге, его голова безвольно свесилась набок. Она узнала его, как и женщину на земле.

«Приспешники Мрака, – подумала Лифт. – Оба мертвы».

– Однажды, путешествуя по стране, в которой ты никогда не побываешь, я услышал интересную мысль.

Лифт застыла. Это был голос того старика.

– Там есть племя, которое верит, что каждый день, засыпая, человек умирает. Они верят, что сознание не сохраняется: если его прервать, с пробуждением в теле рождается новая душа.

«Бури, бури, БУРИ!» – подумала Лифт, кружась на месте.

Казалось, стены двигаются, шевелятся, скользят, словно вымазанные маслом. Она хотела было отойти подальше от трупов... но перестала понимать, где они. С какой стороны она пришла? В ту сторону – это вглубь кошмарного переулка?

– В этой философии не все гладко, – продолжал голос, – по крайней мере, для внешнего наблюдателя. Что насчет памяти и преемственности культуры, семьи, общества? Омнити учат, что все это ты наследуешь утром от предыдущей души, обитавшей в теле. В определенные участки мозга записываются воспоминания, чтобы помочь тебе прожить единственный день своей жизни по полной.

– Что ты такое? – прошептала Лифт, лихорадочно озираясь, пытаясь сориентироваться во тьме.

– Для меня самое интересное в этих людях то, как они вообще продолжают существовать. Ведь если каждый искренне поверит, что жить осталось всего один день, наступит хаос. Я часто задаюсь вопросом, что же о вас думать, раз уж эти люди, имея столь исключительные верования, проживают свои жизни почти так же, как и все вы.

«Вот он», – подумала Лифт, разобрав среди теней человеческий силуэт.

Впрочем, в свете молнии стало ясно, что он не совсем целый: в плоти не хватало кусков, правое плечо заканчивалось культей. Бури, он был голым, а в животе и бедрах зияли странные дыры. Еще и глаза не хватало. Однако крови не было. В быстрой череде вспышек Лифт заметила, как что-то карабкается по его ногам – кремлецы.

Вот откуда щелчки. Бесчисленное множество кремлецов, каждый размером с палец, покрывало стены. Мелкие хитиновые твари щелкали лапками, вызывая отвратительный шум.

– Примечательно, как сложно эту философию опровергнуть. Как понять, что ты тот же, что и вчера? Как узнать, что в твоем теле новая душа, если воспоминания у нее те же? Но тогда... если она ведет себя так же и думает, что является тобой, какая разница? Что значит быть собой, Сияющая малышка?

Во вспышках молний – они били все чаще – Лифт увидела, как по лицу старика ползет кремлец и с его спинки свисает некая округлая выпуклость. Тварь залезла прямо в глазницу, и Лифт поняла, что выпуклость – это глаз. Другие кремлецы карабкались по туловищу и заполняли дыры, формировали отсутствующую руку. Каждый нес на спинке нечто похожее на кусочек кожи. Эти кусочки кремлецы выставляли наружу, а внутри сцеплялись между собой лапками.

– Для меня все это не более чем бесполезная теория, поскольку в отличие от тебя я не сплю, – продолжил он. – По крайней мере, не весь сразу.

– Что ты такое? – спросила Лифт.

– Всего лишь еще один беженец.

Лифт попятилась. Ее больше не заботило, как вернуться ко входу в переулок, – главное, убраться подальше от этого создания.

– Не стоит меня бояться, – сказал старик. – Твоя война – моя война, и так было тысячелетиями. Прежде чем все пошло наперекосяк, древние Сияющие называли меня своим другом и союзником. Какое чудесное было время до Последнего Опустошения. Время... чести. Но эти дни прошли, давно прошли.

– Ты убил этих двоих! – прошипела Лифт.

– Я защищался. – Он усмехнулся. – Впрочем, это ложь. Убить меня им было не под силу, так что ссылаться на самозащиту я не вправе, как, например, и солдат, убивший ребенка. Но они потребовали состязания, хоть и не совсем напрямую, – и я им его устроил.

Он шагнул ближе. Вспышка молнии высветила, как он сгибает пальцы новой руки и кремлец с маленькими тонкими лапками на брюшке, сцепившись с собратьями, занимает место большого пальца.

– Но ты ведь пришла сюда не состязаться? – спросило существо. – Мы наблюдаем за остальными: за убийцей, за лекарем, за притворщицей, за великим князем. Но не за тобой. На тебя никто не обращает внимания... что, осмелюсь утверждать, большая ошибка.

Он достал сферу – переулок окутало призрачное свечение – и улыбнулся. В местах сцепления кремлецов его кожу вдоль и поперек пересекали линии, практически незаметные среди морщин старческого тела.

Впрочем, это лишь подобие старика, подделка. Под кожей не было ни мышц, ни крови, только сотни сцепившихся кремлецов, все вместе изображающих человека.

Еще больше кремлецов, освещенных сферой, по-прежнему ползало по стенам. Лифт даже не заметила, когда успела обойти тело павшего солдата, и теперь пятилась в тупик между лачугами. Она огляделась. При свете сферы будет не так уж трудно забраться наверх.

– Если сбежишь, он убьет того, кого ты хотела спасти, – заметило существо.

– Уверена, с тобой все будет в порядке.

Чудовище усмехнулось.

– Эти дураки ошиблись. Я не тот, кого преследует Нейл. Он знает, что от меня и мне подобных следует держаться подальше. Нет, есть кое-кто еще. Сегодня ночью он его выследит и завершит задачу. Нейл, безумец, Вестник справедливости не из тех, кто бросает начатое.

Лифт медлила, держась за свес крыши, готовая подтянуться и забраться наверх. Кремлецы на стенах – столько за раз она еще не видела – расползались в стороны, создавая для нее проход.

Он понимал, что, если она захочет сбежать, лучше не мешать. Сообразительное чудовище.

Купаясь в холодном свете, ярком, словно костер по сравнению с теменью, по которой она пробиралась сюда, существо развернуло черную шикву и, начав с правой руки, начало в нее оборачиваться.

– Мне здесь нравится, – пояснило оно. – Где еще найдется повод полностью покрывать тело? Тысячелетиями я разводил ордлецов, но до сих пор не удается заставить их сцепляться как надо. Рискну предположить, что теперь я могу сойти за человека почти не хуже сиа-аймианцев, но стоит получше присмотреться, и любому видны изъяны. Это порядком раздражает.

– Что ты знаешь о Мраке и его планах? – требовательно спросила Лифт. – И о Сияющих, и о пустоносцах, и обо всем остальном?

– Исчерпывающий список. И я, признаться, не тот, кого стоит спрашивать. Вами, Сияющими, больше интересуются мои собратья. Если когда-нибудь встретишь другого Неспящего, передавай привет от Аркло. Уверен, этим ты расположишь его к себе.

– Это не ответ. Вернее, я рассчитывала на другой.

– Человек, я здесь не для того, чтобы отвечать на твои вопросы. Я здесь из любопытства, и ты – его причина. Как любил повторять старый Аксис, познавшие бессмертие должны найти цель в жизни помимо борьбы за существование.

– Похоже, ты нашел свою цель в болтовне без остановки. А она никому не помогает. – Лифт вскарабкалась на крышу лачуги, но выше не полезла. Виндль вился следом по стене, распугивая кремлецов. Видимо, они его чуяли.

– Я помогаю в проблеме гораздо большей, нежели твои личные затруднения. Я создаю философское течение, столь значительное, что оно будет существовать веками. Видишь ли, дитя, я могу вырастить все, что понадобится. Переполнилась память? Я выведу новый вид ордлецов для накопления воспоминаний. Нужно узнать новости в городе? Помогут ордлецы с дополнительными глазами, вкусовыми и слуховыми усиками. Дай время, и я сотворю для своего тела едва ли не что угодно. А вот вы... вы ограничены одним-единственным телом. Как же все работает? Я начал подозревать, что каждый человек в городе – часть одного большого, невидимого для него организма подобно ордлецам, образующим мой вид.

– Все это замечательно, – отозвалась Лифт. – Но ты сказал, что Мрак охотится за кем-то другим. Думаешь, он еще не успел убить свою жертву?

– О, уверен, что нет. Он охотится прямо сейчас. Скоро узнает, что его приспешники потерпели неудачу.

В небе уже совсем близко раздался гром. Лифт захотелось убежать и спрятаться. Но...

– Скажи, кто это? – спросила она.

Существо улыбнулось.

– Секрет. А мы вроде в Ташикке? Поторгуемся? Ты честно ответишь на мои вопросы, а я дам подсказку.

– Почему я? Почему бы тебе не докучать своими вопросами кому-нибудь еще? Может, в другой раз?

– О, но ты такая занимательная.

Он обернул шикву вокруг пояса, затем по очереди обмотал ноги. Вокруг суетились кремлецы. Несколько взобралось ему на лицо, глаза выползли, их место заняли другие: темноглазый превратился в светлоглазого.

Он говорил, продолжая одеваться:

– Ты, Лифт, отличаешься от остальных. Если каждый город – существо, то ты – самый особенный орган. Орган, который кочует с места на место и приносит перемены. Вы, Сияющие рыцари... Мне нужно знать, какими вы себя видите. Это станет важной частью моей философии.

«Я особенная, – подумала Лифт. – Я потрясная. Тогда почему я не знаю, что делать?»

Неведомая тревога нарастала. Существо продолжало свою непонятную болтовню: о городах, о людях и их жизнях. Он восхвалял Лифт, но она морщилась от каждой ненавязчивой фразы о том, какая она особенная. Буря подобралась вплотную. Где-то под покровом ночи Мрак собирался совершить убийство. А ей оставалось лишь съежиться перед двумя трупами и чудовищем, собранным из маленьких копошащихся частей.

«Слушай, Лифт. Ты слушаешь? Люди никогда не слушают».

– Хорошо, но как твой родной город узнал, что нужно создать именно тебя? – спросило существо. – Я могу вывести отдельные части с необходимыми свойствами. А что произвело тебя? И как этому городу удалось призвать тебя сюда именно сейчас?

Опять этот вопрос. «Зачем ты здесь?»

– Что, если я не особенная? – прошептала Лифт. – Тоже ничего страшного?

Существо замолкло и посмотрело на нее. Виндль на стене застонал.

– Что, если я все время обманывала? Что, если я не такая уж и потрясная? И не знаю, что делать?

– Уверен, интуиция тебя не подведет.

«Чувствую себя потерянной, как солдат на поле боя, который не может вспомнить, на чьей стороне воюет», – вспомнился голос капитана стражи.

Слушать. Она слушала, разве нет?

«Меня не покидает чувство, что даже короли пасуют, если против них ополчился мир», – голос письмоводительницы Генны.

Никто больше не слушает.

«Хорошо бы, кто-нибудь объяснил нам, что происходит», – голос Карги.

– Что, если ты все же ошибаешься? – прошептала Лифт. – Что, если «интуиция» подведет? Что, если все напуганы и ни у кого нет ответов?

Выводы, думать о которых всегда было слишком страшно. Выводы, которые пугали.

Но стоило ли бояться? Она посмотрела на стену, на Виндля – на него щелкали лапками кремлецы. Ее собственный ручной пустоносец.

«Слушай».

Помедлив, Лифт легонько его похлопала. Просто... просто нужно принять это.

Почти сразу страх сменился облегчением. Да, она во тьме, но как-нибудь справится.

Она выпрямилась.

– Я сбежала из Азира, потому что испугалась. И пришла в Ташикк, потому что ноги сами привели сюда. Но сегодня... сегодня я решила, что мое место здесь.

– Что за ерунда? – спросил Аркло. – Какая от этого польза моей философии?

Внезапное озарение обрушилось на нее словно волна силы. Лифт вздернула голову. «Ха, кто бы мог подумать?»

– Мальчика излечила... не я, – прошептала она.

– Что?

– Наверно, Карга торгует сферами себе в убыток, потому что обменивает тусклые на заряженные. Она отмывает деньги, потому что ей нужен буресвет. Скорее всего, подпитывается им, не понимая, что делает. – Лифт посмотрела на Аркло и ухмыльнулась. – Не понимаешь? Она заботится о детях с врожденными заболеваниями, позволяет им оставаться в приюте. А все потому, что ее способности не знают, как их лечить. Но остальным становится лучше. Это происходит так подозрительно часто, что она начала думать, будто они притворяются ради еды. Карга... Сияющая!

Неспящий встретился с ней взглядом и вздохнул:

– Поговорим в другой раз. Как и Нейл, я не из тех, кто бросает начатое.

Он швырнул сферу, и та, позвякивая о камни, покатилась к приюту. Лифт спрыгнула с крыши лачуги и побежала на свет.