Глава 14
Филипп не был мужчиной мечты, во всяком случае, не соответствовал мечтам, которые якобы лелеют среднестатистические женщины. Это не прилизанный принц, который по три раза на дню звонит, чтобы сказать «Я люблю тебя», а после работы первым делом заходит в цветочную лавку, магазин нижнего белья или ювелирных украшений, чтобы купить подарочек и удивить им свою возлюбленную; и так день за днем, до золотой свадьбы и дальше. Он не был мужчиной, который никогда не ругается, не смотрит вслед другим женщинам, всегда почтительно относится к своей матери и обожает готовить для ее подруг.
Зато рядом с ней был надежный партнер.
Тот, у кого есть собственное мнение; мужчина с углами и краями – за них она могла держаться даже крепче, чем за руку, которая помогала ей надеть пальто.
Он дарил ей чувство надежности и уверенности. Несмотря на все сложности, с которых начались их отношения.
Прошло несколько месяцев, прежде чем он расстался с предыдущей партнершей, и много недель параллельно состоял в отношениях с «Килианом».
Разумеется, его бывшую так не звали, но Филипп сохранил номер Франциски в своем сотовом под именем одного товарища по футболу, чтобы не вызывать у Эммы подозрений, когда в очередной раз раздастся звонок или придет эсэмэска от бывшей. Когда же Эмма случайно обо всем узнала, у них случилась первая крупная ссора, которая едва не разрушила их отношения. В конце концов она все же поверила Филиппу, что подобной хитростью он не пытался оставить себе лазейку или путь к отступлению. Он не мог помешать слезливым, отчасти истеричным звонкам Франциски и просто перерегистрировать рабочий телефон. Так он, по крайней мере, попытался оградить Эмму от ненужных переживаний, а себя от напрасных ссор. Безуспешно.
Проблема разрешилась, когда Франциска нашла нового друга и уехала с ним в Лейпциг. А номер «Килиана» был навсегда удален из списка контактов.
В остальном у него были самые обычные мужские недостатки. Филипп задерживался с друзьями, не предупреждая ее, если они перемещались в очередной бар. Он храпел, заливал водой всю ванную комнату и за едой ставил локти на стол. Однажды забыл про годовщину их свадьбы и как-то раз в припадке бешенства швырнул чашку с кофе о кухонную стену (пятно все еще заметно), но еще никогда, никогда он не поднимал на нее руку.
Правда, Эмма никогда не давала повода.
– Мне очень жаль, – извинился он через несколько минут. Он отвел ее вниз, на кухню, где усадил за квадратный деревянный стол, за которым они раньше любили завтракать по выходным, любуясь видом из окна. Сад соседского дома полностью зарос, поэтому создавалось впечатление, что смотришь на лес.
Эмма кивнула и хотела сказать «Все нормально», но голос подвел ее и застрял где-то в горле.
Она вцепилась в пузатую кофейную чашку, из которой никак не могла сделать глоток. Филипп стоял у края рабочего стола, рядом с мойкой. Соблюдал дистанцию.
Не потому, что так хотел, – просто знал, что Эмме сейчас это необходимо. По крайней мере, несколько минут, пока голос страха у нее в голове не перестанет так громко кричать.
– Проклятье, мне очень жаль. – Филипп заскрипел зубами и взглянул на руки, словно не мог до конца осознать, что сделал.
– Нет. – Эмма помотала головой, обрадовавшись, что голос вернулся к ней, пусть и в виде какого-то хрипа. Это было совершенно правильно. Удар, от которого все еще горела щека, погасил пламень паники. Лишь после пощечины она перестала кричать и смогла успокоиться. – Я была абсолютно вне себя, – призналась она ему и одновременно подумала: «Мои пациенты чувствуют себя так же, когда доверяются мне».
Они тоже понимают абсурдность своего поведения, когда оглядываются назад?
Эмма думала, что кто-то посторонний захлопнул дверь ванной комнаты, но неожиданное возвращение Филиппа все объяснило.
Он забыл материалы для выступления в кабинете и был вынужден развернуться на автобане. Чтобы предупредить Эмму, он даже позвонил ей, но звонок перевелся на голосовую почту, потому что Эмма как раз лежала без сознания в гостиной.
– Я тут же бросился наверх, как только услышал твой крик, – сказал он.
Ее муж выглядел постаревшим на несколько лет, и Эмма боялась, что дело не только в освещении. Его виски поседели, волосы чуть поредели, лоб избороздили морщины, и причиной этому вряд ли был возраст – сорок лет, – скорее то, что полностью изменилось полгода назад: их жизнь.
Больше всего Эмме хотелось встать, протянуть к нему руку, провести по подбородку, побритому сегодня утром буквально на ходу, и сказать: «Не переживай, все хорошо. Поедем в Тегель, сядем на первый самолет и улетим – туда, где мы оба еще не были. Главное, как можно дальше. И оставим судьбу позади».
Но это было невозможно. Ей не дойти до двери. Черт, у нее нет даже сил, чтобы передвинуть кухонную табуретку. Поэтому она сказала лишь:
– Я думала, кто-то проник в дом.
– Кто?
– Понятия не имею. Кто-то.
Филипп грустно вздохнул, как маленький мальчик, который надеялся, что игрушка, которую он старательно чинил, снова заработает, но при первой попытке выяснилось, что ничего не вышло.
– Здесь никого нет, Эмма. Дверь в ванную захлопнулась, потому что я открыл входную дверь внизу. Ты же знаешь, какие здесь сквозняки.
Она кивнула, но скривила рот.
– Но это не объясняет звон.
– Какой звон?
Эмма повернулась на голос у себя за спиной. Йорго Капсалос, лучший друг Филиппа и его коллега по Управлению уголовной полиции, стоял в кухонном проеме. Это был второй мужчина, которого она увидела в спальне.
Сегодня утром Йорго заехал за Филиппом, но остался сидеть в машине. Сейчас он вошел в дом и смотрел на Эмму как всегда, когда они встречались: печально и с легкой надеждой.
Филипп не замечал тайных взглядов своего напарника или же ложно трактовал их, но Эмма догадывалась, что творилось внутри Йорго, когда он так меланхолично смотрел на нее. Хотя Эмма время от времени и использовала Конрада, чтобы заставить Филиппа ревновать, с чувствами Йорго шутить бы не стала. Потому что, в отличие от защитника по уголовным делам, напарник ее мужа далеко не голубой. Бедный парень был безнадежно в нее влюблен. И Эмма знала это еще до того, как на их с Филиппом свадьбе Йорго, в стельку пьяный, неразборчиво пробормотал ей в ухо во время танца, что она вышла замуж не за того парня.
– Какой звон? – повторил Филипп свой вопрос.
– Не знаю. Будильник или сотовый. Мне кажется, откуда-то с чердака.
С тех пор как оба взломали дверь в спальню и ворвались к ней в комнату, больше ничего не было слышно.
– Можешь проверить комнаты? – попросил Филипп своего напарника.
– Нет, пожалуйста, не надо! – Эмма тщетно пыталась подобрать слова, чтобы объяснить, что все это уже было.
Что однажды она уже проверяла комнату и убедила себя, что там никого нет, а потом была изнасилована. Конечно, это абсолютно иррационально и нелогично, но Эмма боялась, что они накликают беду и повторный обыск приведет к повторению катастрофы. Как если бы существовала таблица умножения зла. Уравнение с неизвестным под названием «опасность» и с предопределенным результатом «боль».
Патологический ход мыслей – это Эмма осознавала лучше других. И поэтому она не стала объяснять его обоим психически стабильным мужчинам, а только сказала:
– Вам нужно ехать. Я и так вас слишком задержала.
– А, ерунда, без проблем, – отмахнулся Йорго. Он был крепкий, мускулистый мужчина, такого хочется иметь рядом на темных станциях метро, когда навстречу идет толпа пьяных. – Значит, пропустим первый семинар. Все равно он не так важен.
Филипп кивнул:
– Без моего доклада тоже можно обойтись. Может, тебе лучше поехать без меня, Йорго?
– Как хочешь. – Йорго пожал плечами. Выглядел он не очень радостно. Эмма догадывалась почему. Он предпочел бы остаться с ней наедине. Лучший друг ее мужа написал ей кучу писем, предлагая помощь и поддержку после тяжелого удара судьбы. Она их все удалила, последние – даже не читая.
– Да, думаю, будет лучше, если я останусь здесь. – Филипп снова кивнул. – Ты же видишь, она абсолютно сбита с толку.
Он показывал на Эмму и говорил так, словно ее не было в комнате. Еще одна из его привычек.
– Я не могу оставить ее здесь одну.
– Нет, нет, все в порядке, – возразила Эмма, хотя «все в порядке» было как раз противоположностью того, что она чувствовала.
Филипп подошел к ней и взял за руку.
– Ах, Эмма, что же тебя сегодня так взбудоражило?
Хороший вопрос.
Рекламная брошюра с бритвенным аппаратом? Обморок?
Прощание Салима? Фотография Парикмахера в лифте?
Или постойте-ка, нет…
– Что за посылка? – услышала она вопрос Филиппа и осознала, что уже во второй раз за утро произнесла мысль вслух.
– Ящик с продуктами у входа? – уточнил он.
– Нет, прости, я еще не успела рассортировать их.
По тому, что она почти забыла рассказать мужу о чужой посылке на столе, Эмма поняла, насколько не в себе. В глубине души она чувствовала, что упустила что-то еще, что-то важное, но никак не могла вспомнить, что именно. Но посылка, наверное, еще важнее.
– Салим попросил меня принять кое-что для соседа.
– И что? – в один голос спросили Йорго и Филипп.
– Но я никогда не слышала этой фамилии, – добавила Эмма.
Проклятие, как его звали? Эмма и правда забыла от волнения, но потом вспомнила.
– Ты знаешь некоего А. Паландта?
Филипп помотал головой.
– Вот видишь. Я тоже не знаю.
– Может, он недавно переехал сюда? – предположил Йорго.
– Мы бы знали, – почти упрямо ответила Эмма.
– И это тебя так взволновало, милая? – Филипп крепче сжал ее руку. – Посылка для соседа?
– Для незнакомого соседа. Дорогой, я знаю, что слишком бурно реагирую…
Она проигнорировала тихий вздох Филиппа.
– …но мы здесь действительно всех знаем и…
– И это может быть чей-то квартирант или зять, который временно живет у родителей жены, и его почту пересылают сюда, – предположил Филипп. – Да тысяча самых безобидных вариантов.
– Да, ты, наверное, прав. Но я все равно хочу, чтобы ты взглянул на посылку. Ты наверняка видел снимок с камеры наблюдения в лифте отеля…
Филипп помрачнел и выпустил ее руку.
– Ты снова искала в Интернете?
И, как по невидимой команде, все повторилось.
Двумя этажами выше.
Снова раздался звонок.
Грустный взгляд, с каким Йорго слушал их разговор, прислонившись к дверному косяку, исчез, и на лице появилось выражение крайней сосредоточенности.
И Филипп надел свое «полицейское выражение», как называла это Эмма: прищуренные глаза, наморщенный лоб, голова повернута набок, губы чуть приоткрыты, язык прижат к верхним передним зубам.
Переглянувшись между звонками, мужчины кивнули друг другу, затем Йорго сказал:
– Я пойду посмотрю.
Не успела Эмма запротестовать, как напарник Филиппа исчез в прихожей. Он уверенно поднимался по лестнице, держа руку на поясе со служебным оружием в кобуре.
