ЧАСТЬ 29

— Бакс, — голос Лопатника. — Как там Изабелла, нормально?

— Ха! Изабелла, мля! На придумывают же погонял себе эти бабы! — усмехнулся сиплый Бакс. — Цела твоя телка, не кипишись, никто ее не тронул, так, приласкали малость.

— Бакс, вы же обещали…

— Я те сказал: «отвечаю, не тронем». Я сделал! Жива, здорова — даже кровянку с нее не брали! А то, что приласкали ее пацаны, так ей даже понравилось! — туповатый ржач в несколько глоток.

— Ты обещал отпустить нас после этого дела.

— Обещал — не вопрос, отпущу. Только куда ты теперь пойдешь? Второй-то, Маньяк этот, ушел, и, сдается мне, то, что он ствол свой нам оставил, до своих ему добраться ни разу не помешает. Так что ты скоро по всем базам числиться будешь как предатель и тот еще урод, так что некуда тебе идти!

— И что теперь?

— С нами теперь оставаться, что еще тебе делать при таких-то раскладах? Порядки у нас простые — слушайся меня, и все у тебя нормально будет, — усмехнулся Бакс.

Ну, конечно! «Ищите женщину»! Ну, Лопатник, романтик фигов! Похоже, он со своей девушкой попался мурам, те взяли ее в заложники и заставили Лопатника работать на себя, а тот и начал работать, вместо того, чтобы все рассказать в стабе безопасникам! Те бы уж нашли способ справится с этой проблемой — да просто обложили бы место, где они с Лопатником должны встречаться, взяли живьем парочку муров, те рассказали бы где их база — правду узнавать в Улье умеют, тут Женевские конвенции не действуют, ну а дальше — дело техники! А он что сделал? Скотина тупая! Выберусь из этой задницы — убью урода! За тупость убью!

Меня, тем временем, связали по рукам и ногам и как куль с картошкой закинули в кузов грузовика. Хорошо, надо сказать, спеленали — ноги стянуты пластиковыми хомутами в коленях и лодыжках, руки за спиной, причем правое запястье к левому локтю и наоборот, короче, не дернешься, да и контроль над телом вернулся еще не полностью. Попал я, однако, как кур в ощип!

— А ты, Кавказ, сплоховал чего-то, — голос Бакса раздался рядом со мной. — Маньяк-то этот, только споткнулся да ствол выронил.

— Ниче я не сплоховал! — бас с явным кавказским акцентом. — Знали же, что пассажир не простой. Надо было не за ствол его вдвоем хвататься, а по башке его навернуть чем-нибудь тяжелым! Я как надо ударил, — пинок мне под ребра. — Вон этот до сих пор лежит не дергается.

— Подними-ка его, кстати, — ответил Бакс. — Побакланить надо.

Меня подняли, усадили, притулив спиной к борту кузова, и я наконец смог оглядеться. А нормально так тут этих уродов собралось — грузовик, два шахид-мобиля прикрытия, неужели все за мной с Маньяком приехали? «Нет, приятно, все же, что нас тута уважают — смотри, заводют, смотри, сажают!» Ну, лучше бы уж как-нибудь без этого.

Рядом со мной стоит Кавказ, тот самый, видимо, что нас с Маньяком огрел каким-то даром Улья. Бородатый, черноволосый, носатый — я бы скорее его «маджахедом» окрестил. А напротив меня «на кортах» сидит, по-видимому, Бакс, сидит и ухмыляется, недобро так ухмыляется!

— Ну что, дружище, побакланим?

— Бздеть — не мешки ворочать, — буркнул я.

— До меня тут слушок дошел, что вы, ребята, пацанов наших положили недавно? Не, ты не подумай, я не в претензиях, понятно, что любви у нас с вами особо нет, а так вы ваще красавчики — вдвоем пятерых, да с крупняком! А за Фрола так и ваще спасибо — был там такой, совсем без башки, спек жрал вагонами, я уже сам его думал вальнуть, на всякий, а тут вы мне помогли, получается. Но вот барахлишко, мной этим клоунам выданное, надо бы вернуть. Понимаю, что самые ништяки вы с собой уволокли, и, как говорится, уже и деньги пропили, но что-то осталось. Мне тут шепнули, что вы тут где-то нычку замутили — так ты поделись инфой с новыми друзьями.

Я не стал изображать из себя пленного партизана на допросе в гестапо и рассказал, где мы с Маньяком припрятали часть наших трофеев — смысл запираться, все равно выпытают. А убивать меня после того, как получили эту информацию, они явно не собирались — не для того живым брали, не так много у нас там ништяков припрятано, чтобы ради этого такое масштабное мероприятие затевать — это для них так, дело попутное. А мне, возможно, представится шанс сбежать — надо же мне показать, где нычка, может, хоть ноги развяжут, не будут же они меня на руках носить.

Не развязали и не понесли — просто, когда мы подъехали к искомому дому, спросили, где конкретно нычка. Я сказал, что на чердаке, и этой информации уродам вполне хватило — сами сходили и все нашли, что, в общем-то, и не удивительно — мы с Маньяком не сильно усердствовали в маскировке тайника, кто будет в стандартном кластере по чердакам шариться? В общем, мне оставалось только сидеть и ждать, продолжая изображать подавленность и покорность судьбе, возможность сбежать обязательно появится, надо только ее не проморгать. Должна появиться! Обязана! Не верю, что все так закончится, не хочу верить! Так! Спокойно, прочь дурные мысли! Наблюдаем, ждем, панике не поддаемся, в себя не уходим — все будет.

Возможность появилась только на базе муров. Как только мы доехали, ноги мне освободили, но на шею предварительно надели петлю на длинной палке, не знаю, как она правильно называется, — такие штуки используют для отлова бродячих собак, хорошо хоть затягивать сильно не стали. Бакс, Кавказ и еще два амбала провели меня в комнату, напоминающую операционную, вот только слишком уж грязную — ну да, этим уродам сильно заботится о здоровье пациентов без надобности. Похоже, сейчас меня будут резать.

Я продолжал изображать из себя жалкое чмо — потухший взгляд в пол, выражение лица пожалостливее, спину ссутулить, плечи опустить. Но муры бдительности не растеряли — перед тем как перекусить бокорезами пластиковые хомуты, стягивающие мне руки, амбалы справа и слева от меня крепко ухватили меня за руки — особо не дернешься, но я все же попробовал.

Что было силы врезал каблуком в сгиб стопы бугаю слева, тот взвыл от боли — а вот нехрен по Улью в кроссовках разгуливать! Толкнул плечом правого, рванул руку из лап матерящегося и завывающего белугой урода, от боли в ноге тот ослабил хватку и мне удалось вырвать руку, но на этом мой успех и закончился — я собирался воспользоваться даром и ударить по Баксу, Кавказу и стоящему рядом с ними всклокоченному мужику в замызганном врачебном костюме — убить, конечно, не получилось бы, по площади моя способность бьет слабее, но ошеломить — наверняка. Кавказ успел применить свой дар Улья быстрее, и я, вместе с удерживающим мою правую руку муром, мешком осели на пол.

— У, падла, мля — урод с оттоптанной ногой пнул меня здоровой под ребра.

Я даже боли не почувствовал — тело после удара Кавказа как не мое. Меня освободили от недавно купленного Маньяком костюма и прикрепили к операционному столу — хана, похоже, отбегался рейдер Скил. Одежду, правда, снимать не стали, но это не сильно обнадеживает — ее и срезать не долго, и возни меньше, чем с раздеванием. Интересно, успеют меня разрезать раньше, чем пройдет эффект от дара Кавказа, или нет? Может, хоть издохну без мучений, на наркоз рассчитывать не приходится — пациент, хорошо зафиксированный, в анестезии не нуждается!

— Чудила, с этого только кровянку слей, — сказал Бакс ровным голосом. Моя попытка освободится его нисколько, похоже, не обеспокоила. — Но по максималочке, так, чтобы только не откинулся. С партией отправим на продажу, и анализ сделать, а там и посмотрим, насколько ценный кадр к нам попал. — Похоже, мое расчленение откладывается, и то хорошо.

Муры ушли, а хозяин операционной сочувственно посмотрел на меня, вздохнул и вогнал мне в вену толстенную иглу, от которой к какому-то аппарату протягивалась прозрачная пластиковая трубка. Затем надел мне на палец прищепку с проводом, уходящим к другому аппарату, пощелкал какими-то кнопками, что-то загудело, и по прозрачной трубке побежала моя кровь.

— Мужик, — позвал я «доктора», когда чувствительность вернулась ко мне настолько, что я смог говорить. — Ты же нормальный, вроде? Чего ты на этих уродов работаешь?

— А куда мне деваться? — снова тяжело вздохнул всклокоченный. — Я до того, как в Улей попасть, хирургом был, а не спецназовцем, а здесь сразу угодил к так называемым мурам.

— Так развяжи меня! Ты мне поможешь, а я тебе!

— И что мы сделаем? — невесело усмехнулся мужик. — Вдвоем, без оружия, а их тут сейчас человек пятьдесят.

— А что, бывает меньше?

— Бывает меньше, бывает больше. Завтра часть бойцов уйдет с партией груза, останется человек тридцать, но это не сильно меняет положение — я не «Рембо», я обычный врач. Хотя какой из меня теперь врач, — горько усмехнулся мужик.

Что ж, я и не надеялся, что он сейчас меня развяжет и отпустит, я, конечно, верю в Деда Мороза, домовых и бабайку под кроватью, но не настолько я наивен. Но почему бы и не поговорить? Раз смерть моя откладывается, информация мне не помешает.

— А что за анализ и как это должно определить мою ценность? — сменил я тему.

— В центре, куда они отправляют товар, по анализу крови могут определить, насколько сильно зашли изменения иммунного, — чем сильнее изменения, тем ценнее его органы.

— Мдя, неплохо, наверно. Они на мне поднимутся, — задумчиво проговорил я. — Я в Улье хоть и недолго, но дар у меня хорошо развит.

Сказано это было не из хвастовства, и, конечно, меня не заботили заработки этих уродов, а чтоб набить себе цену в глазах бывшего хирурга — а вдруг и правда развяжет? Не знаю, что помогло — это или что другое, но мужик, чуть подумав, поджав губы, сказал:

— Я помогу тебе, как смогу! Развязывать я тебя, конечно, не стану, я не могу так рисковать, но кое-что я для тебя сделаю. Меня здесь никто сильно не контролирует, так что я после того, как солью с тебя крови сколько положено, поставлю тебе кровезаменителя — у меня есть, я тут лечу иногда раненых… ну и солью поменьше, а, чтобы ты отключился, поставлю тебе спека для достоверности. Ну а ты… если у тебя получится выбраться — не забывай про меня.

— Не забуду.

В себя я пришел, лежа на куче сена в небольшой клетке — метра два на три не больше. Клетка, скорее всего, располагалась в подвале — окон нет, и запахи, и атмосфера… ну, в общем, подвал, лазарет и бойня вместе, как-то так. Помещение с бетонными неоштукатуренными стенами, освещенное одинокой тусклой лампочкой, заставлено такими же клетками, как моя, некоторые пустуют, в некоторых лежат люди. Набор обстановки в каждой клетке одинаковый: кучка сена — это у нас, похоже, матрас, одеяло и подушка вместе, хорошо хоть куча довольно большая, в ней при желании можно зарыться, ну, не очень глубоко; ведро, прикрытое куском фанеры — с этим понятно, отхожее место; пластиковая бутылка с какой-то жидкостью — это, скорее всего, живчик. У муров тут «ферма», не иначе, а иммунным для восстановления нужен живчик, вряд ли муры станут на нем экономить — в их же интересах, чтоб у иммунных, содержащихся здесь, быстрее отрастали изъятые органы и их снова можно было резать. Вот ведь твари!

Прутья решетки толстые, надежные, дверь, само собой, заперта, да еще на два замка — один, похоже, электронный, другой навесной, пол клетки бетонный — подкоп не сделаешь. Тфу! Да какой, нахрен, подкоп?! Руки-то у меня свободны — выбить дверь моего дара вполне хватит. Мысли путаются, вот и пытаюсь рассуждать последовательно и обстоятельно. И калбасит меня не по-детски — холодно, замерз весь и голова раскалывается.

Надо было еще потрясти доктора на счет информации, но с потерей крови мне стало как-то не до того. Сейчас получше себя чувствую, но на подвиги меня пока не тянет. Может, местные обитатели чего расскажут.

— Эй, есть кто живой? — на мой окрик послышался только слабый стон.

Похоже, облом! Взгляд упал на руку, которой я обнимал колени, пытаясь хоть немного согреться — часы муры с меня снимать не стали, как и штаны и ботинки, только на костюм позарились, и сейчас часы показывали первый час ночи. Надо что-то решать.

Попил любезно предоставленного мурами живчика, выставил на часах будильник на пять утра, и постарался зарыться в сено — надо поспать и хоть немного восстановиться. До пяти утра вряд ли кто-то за мной придет, если бы не помощь доктора, я бы еще долго был «в ауте», а в пять — самый сон, проснусь, вышибу двери клетки, а там посмотрим, как оно пойдет — Стикс даст, может и вырвусь, но живым я больше точно не дамся.

Выбивать дверь было ошибкой, из-за дери в каземат тут же донесся истеричный визг сирены — видимо, электронный замок был под сигнализацией, надо было прутья решетки повыбивать, хотя шуму бы и так наверняка наделал изрядно. Дар неплохо усилился, а я как-то не оценил этот момент, в результате удара решетчатую дверь моей клетки не просто выбило — все место, где были замки, разорвало в куски, и те шрапнелью разлетелись в стороны. Надеюсь, никого из здешних узников ими не убило.

Послышались встревоженные голоса, и ладно бы мои коллеги по несчастью всполошились, всполошилась, похоже, наша охрана. Я коротко выругался и бросился к выходу, не забыв подхватить бутылку с живчиком — если мне удастся отсюда очень быстро смыться, без этого зелья начнутся дополнительные проблемы.

Дверь оказалась не заперта, но как только я выбежал за нее в узкий коридорчик, в меня тут же уперлись три автоматных ствола — похоже, быстро смыться не получилось. Ну да еще не вечер! Еще только раннее утро. Агась!

— Стоять, падла! Руки поднял! — трое муров с невыспавшимися, злыми и, похоже, похмельными лицами держали меня на прицеле. Ну и мерзкие, надо сказать, у них морды, причем у всех, как на подбор, такое впечатление, что рожи им вместе со статусом муров выдают.

Четвертый, держащейся чуть сзади, и держащий автомат стволом в сторону, при виде меня лишь усмехнулся. Выглядел он поприличнее — и одет получше и держится как-то по-особому, увереннее что ли.

— Стою, стою! Не вопрос! — с преувеличенным энтузиазмом проговорил я, поднимая руки на уровень груди и показывая открытые ладони. — Вы только вот этого уберите! — движением подбородка указываю им за спину, на пустой коридор.

Старая как мир уловка вообще срабатывает с завидным постоянством, а в Улье люди привыкли жить в обстановке почти постоянной опасности — здесь те, кто не привык оглядываться на любой подозрительный шорох, долго не живут. Вот и сейчас тройка целившихся в меня муров повернули головы, и я, чуть расфокусировав взгляд и охватывая весь объем коридора, задействовал свое умение.

Муров снесло, как кегли, можно сказать — выбил «страйк», вот только уловка моя сработала не на всех — тот урод, которого я определил как командира этих недоумков, оглядываться не стал, успел среагировать на движение и выстрелить. Стрелял на вскидку, да и я, активируя дар Улья, сместился к стене, стараясь уйти с предполагаемой линии огня. Но все же выстрел не прошел совсем впустую — бок обожгло, пуля прошла вскользь, лишь оставив глубокую борозду, но это не все неприятности, которые оставил выстрел. Просто сработавшая сигнализация — это еще полбеды, но вот еще и выстрел — теперь на базе муров поднимется настоящая тревога, в этом сомневаться не приходится.

Долго сожалеть о случившемся и рассматривать поцарапанный и кровоточащий бок я не стал — не до того. Подбежал к валяющимся в коридоре мурам, пинком в голову успокоил стрелявшего в меня командира, подававшего какие-то признаки жизни, выдернул из ножен на его поясе нож и вскрыл всем четверым глотки — произвел, так сказать, контроль. Теперь быстро обшарить тела на предмет чего полезного, вот, скажем, бинт и пострелять чего-нибудь мне явно не помешают.

Нашлось и «пострелять», и даже «повзрывать» — «эфка», две РГД и еще одна непонятная граната, похожая на баллончик с краской, но кольцо чеки и рычаг предохранителя присутствуют, может, дымовая. Бинты в карманах убитых тоже нашлись, но вот перевязываться я не стал, опять же, не до того. Я уже слышал голоса, и они приближались, кто-то что-то кому-то объясняет, причем криком и на матах, — однако, ко мне гости.

Топот уже за углом, совсем рядом. Швыряю туда «эфку» и прижимаюсь спиной к стене — мат, крики, взрыв, по ушам ударило неслабо. Подождать пять секунд и следом летит РГД, только чеку я выдергивать не стал — так, пугнуть, если есть кого. Следом выбегаю сам, пугать тут уже некого: семь посеченных осколками трупов, крови натекло как на бойне… взрыв шестисотграммовой осколочной гранаты в закрытом помещении — это вам не шубу в плавки заправлять!

Здесь задерживаться не стал, атмосфера как-то не располагает, подхватил свой «пугач» и рванул дальше, не сломя голову, конечно, прислушиваясь и притормаживая перед углами, но и особо не мешкая — внезапность моя единственная надежда.

Вверх по лестнице — вот он, выход из подвала, тишина — не полная, конечно, тревога на базе все-таки, но рядом никого не слышно. Вправо и влево ведут одинаковые коридоры, прямо дверь — открыл, сразу же уйдя в сторону — все спокойно, заглянул внутрь — темно и тихо, пусто, в смысле людей нет, осматривать не будем, дальше. Так! Куда? Направо или налево? Пойдем направо, чем не направление?

В ответвлении коридора слышу шаги, похоже, бегут несколько человек — гранату туда, РГД-5, это, конечно, не Ф-1, но такой сюрприз под ноги из-за угла — тоже мало приятного. Снова удар по ушам, куда скромнее первого, пара коротких очередей. Два выстрела для контроля — нашумел я уже неслабо, теперь можно хоть зашуметься, хуже не будет. Патроны тоже экономить не надо — время для меня сейчас гораздо более ценный ресурс. Я прямо физически ощущаю, как оно утекает словно песок сквозь пальцы, и с каждой песчинкой-секундой сокращаются мои шансы выбраться из этой переделки живым.

Еще четыре трупа, обшаривать не стал — они, похоже, только одеться успели да оружие похватать, один вон даже в одном носке, второй кроссовок на босу ногу обут, ни подсумков, ни разгрузок на них нет. Точно, дальше по коридору комната с незаправленными кроватями, наверняка тут они и отдыхали, напротив еще одна пустая, и все — тупик. Так, назад. Дальше по коридору — еще две пустые комнаты и снова тупик. Черт! Обратно к спуску в подвал, надо в левый проход, теряю время!

А на базе, тем временем, уже не тревога, а просто форменный бардак! Крики, маты, вот зашелся в длинной очереди пулемет где-то в стороне, несколько коротких очередей, в другой стороне приглушенно грохнул взрыв. Они там что, решили друг друга поубивать, чтоб мне не достаться?! Было бы неплохо, но скорее всего на них кто-то нападает — тоже хорошо. Но враг моего врага не обязательно мой друг — надо выбраться из этого здания и линять отсюда как можно быстрее!

Развилка, еще одна, тупик — твою же мать! Лабиринт Миноса какой-то! Радует, что в роли Минотавра здесь, похоже, я, но это может в любой момент измениться.

Из-за двери рядом доносятся звуки какой-то невнятной возни, кто-то ходит, вроде один. Заходить я не стал, а просто постучался в дверь, вежливость — вещь хорошая! Ну и, как в том старом анекдоте про чукчей и подводную лодку, «я в дверь постучал — они мне и открыли»! Только дожидаться, когда из-за двери кто-нибудь выглянет, я не стал — когда дверь наполовину открылась, ударил по ней даром. Сдавленные маты, звук падения. Тут же врываюсь в комнату и сходу пинаю в лицо сидящего на заднице мужика.

— Лежать, тварь! Мордой в пол! Живее! — пинаю в живот ошеломленного мура. — Руки на затылок! — еще пинок под ребра. — На затылок руки, сказал! — нехрен тормозить, последние сутки у меня выдались напряженные.

— Мужик, не надо, — голос дрожит, тело также бьет мелкая дрожь, неслабо я его напугал, однако, но жалости к мурам быть не может в принципе. Люди, которых они на органы разбирали, может, тоже просили «не надо» — Я тут… при складе… завхоз, вроде.

— Дернешься, мозги вышибу! — мне, честно говоря, все равно, кто он тут, главное, дорогу до выхода из здания знать должен.

Я наскоро связал ему руки за спиной оторванным от настольной лампы проводом и скомандовал:

— Подъем! На выход.

Мужик неуклюже поднялся, вышел за дверь и встал. Я тоже остановился — чего это он? Поинтересовался:

— Че стоим?

— А… дальше к-куда?

— Ты не знаешь, где выход? — вот такого «расклада» я точно не ожидал.

— З-знаю.

— Ну так иди, баран! — тычок стволом автомата в затылок. — Перед выходом остановишься.

— Пришли, — сказал «завхоз», остановившись в небольшом холле, куда мы пришли всего после нескольких поворотов. Всего несколько поворотов, но я один бы мог тут долго плутать.

— К стене лицом, на колени, — скомандовал я. — И тихо.

Мужик слушался беспрекословно и, кажется, находился в предобморочном состоянии от страха. Я осмотрел пространство, насколько смог, чуть отодвинув край шторы, которой было занавешено окно рядом с входной дверью — вроде никого, хотя тут не мудрено чего-нибудь или кого-нибудь не заметить — в предрассветных сумерках что-то горит, кто-то где-то орет, но стрельбы я больше не слышу, а это плохо!

Открыв нараспашку дверь, аккуратно, чтобы не маячить в дверном проеме, и отступив вглубь холла, я скомандовал шепотом, есть такой — командный шепот:

— Завхоз! Встал и в дверь бегом! Бегом, я сказал! — пинок под зад придал муру нужную скорость.

Конечно, то, что он выбежит из двери без приключений не дает гарантии, что и для меня путь окажется безопасным, но хоть какая-то проверка. Но он не выбежал, точнее, выбежал не без приключений — успел пробежать только метра три, и в него всадили короткую очередь откуда-то из-за угла дома, и покидать здание этим путем мне резко расхотелось.

Я наблюдал, и думал, что делать дальше, когда от того же угла из-за которого пристрелили «завхоза», раздался отчетливый и какой-то приглушенный хруст — так хрустят суставы у людей больных артритом. А потом знакомый голос позвал негромко:

— Скил?

— Да, я.

— Это я, Дед. Выходь, паря. Нет тут никого пока больше, токмо не шуми.