Эпилог

– Наша старая договоренность потеряла силу, отец Динамус, – мягко произнес Сантьяга, располагаясь в предложенном настоятелем кресле. – Признаюсь, мне с самого начала не нравилась идея оставить в Обители зашифрованный экземпляр, но один из ваших предшественников лично поручился, что книгу никто не сможет прочитать. – Пауза. – Видимо, он знал, что не доживет до этого дня.

– Иногда и у нас бывают приступы предвидения, – несмешно пошутил Динамус, без восторга разглядывая гостей: помимо комиссара, в кабинете настоятеля находились Кристиан ле Сейдж и фата Мстислава. И еще брат Висцерус, но его присутствие Динамуса не раздражало. Напротив, он был рад старику, поскольку тот, как тут ни крути, должен был разделить с Динамусом ответственность за случившееся.

– Жаль, что вы не предвидели эту ситуацию, – заметил рыцарь.

– Да, конечно. – Настоятель покачал головой, показывая, как сильно сожалеет, но по-прежнему смотрел на Сантьягу.

– Мы уничтожим «Трактат», – негромко произнес нав.

– Я распоряжусь, чтобы вам его отдали.

– Мы уже изъяли книгу из закрытого зала библиотеки, – вежливо сообщил Сантьяга. Вежливо по тону, но не по смыслу.

– Не самый дружеский шаг с вашей стороны, – проворчал Динамус.

– Это в качестве наказания.

Эрлиец крякнул, но промолчал.

– И все? – изумилась фата. – Это все наказание?

– А чего вы хотите? – поднял брови Сантьяга. – Своими беспардонными действиями мы уязвили самолюбие отца настоятеля.

– А это, поверьте, очень серьезно, – с легкой угрозой в голосе добавил Динамус. И посмотрел на комиссара, за которого привык прятаться, когда кому-нибудь угрожал.

Тот задумчиво улыбнулся. Представители Ордена и Зеленого Дома помрачнели. Они, конечно, понимали, что Сантьяга станет выгораживать подданных князя, но не думали, что он выведет их из-под удара с таким элегантным нахальством.

– Может, наложим на Обитель штраф? – неуверенно предложил Кристиан, которому великий магистр посоветовал «не спускать дело на тормозах и показать эрлийцам, как сильно они облажались».

– Можно и штраф, – неожиданно легко согласился настоятель. – Но в этом случае нам придется поднять расценки на наши услуги примерно на тридцать процентов. И поверьте, я позабочусь о том, чтобы все жители Тайного Города узнали, кому обязаны этим нововведением.

После такого предложения продолжать ле Сейджу расхотелось. Разговор, почти не начавшись, плавно закончился, и лишь у Висцеруса, как выяснилось, остался вопрос, который он хотел обсудить:

– Иногда я думаю, спасли бы мы несчастного Гематуса, если бы знали, чем это закончится? – тихо произнес старик, не обращаясь ни к кому конкретно. Просто произнес, глядя в окно, за которым на Царицынский парк падал первый снег.

– Зная, что он натворит в будущем? – тихим эхом повторила Мстислава.

Кристиан неловко дернул плечом.

– Думаю, спасли бы, – ответил старику Сантьяга. – Вы всегда боретесь за жизнь. Всегда.

– Герой, значит?

Вопрос прозвучал мрачно и намеренно провокационно, однако уйбуй не растерялся:

– Герой в нашей семье один – великий фюрер Кувалда! – прокричал Дрезина, преданно пожирая глазами высокое начальство. – Великолепный! Отчаянный! Решительный!

– Это почему я отчаянный? – нахмурился лидер Шапок.

– Потому что можешь принять любое, даже самое внезапное решение, – вывернулся уйбуй, сообразив, что использовал неудачный эпитет. – И мы, твои верные воины, обязательно его исполним!

– Такие уж и верные? – Кувалда испытующе посмотрел на уйбуя. И несмотря на то, что глаз у великого фюрера был один, взгляд пробрал Дрезину до костей. – А кто из «Средства от перхоти» ящик виски украл, хотя я не велел?

– Так ведь трезвые были, – умильно улыбнувшись, объяснил уйбуй. – Как будто сам не знаешь, твое великофюрерство, как это бывает: чего только в трезвую голову не взбредет.

– Это да, – не стал отрицать Кувалда, припомнив некоторые свои выходки, совершенные до того, как он возглавил семью и стал присматривать за порядком. – Это да…

Насчет Дрезины, говоря откровенно, все было ясно еще до того, как фюреру Шапок позвонила фата Мстислава и грубовато велела вернуть совершившего подвиг уйбуя в семью и по возможности не вешать в ближайшие пару месяцев. То, что Дрезину придется простить, одноглазый фюрер сообразил, просматривая репортаж «Тиградком». Кадры, где возбужденный уйбуй радостно пляшет на фоне еще скованных страшными щупальцами Леги и Пифа, обошли весь Тайный Город. Дрезину признали героем и спасителем, однако в первую очередь Кувалду интересовал другой аспект свалившейся на верноподданного славы.

– Награду дали? – хрипло спросил он, продолжая сверлить уйбуя единственным глазом. – Если не дали, можешь прямо сейчас пойти в сортир и удавиться. Скажем, что ты не снес бремени славы.

Однако Дрезина идеально подготовился к такому развитию событий:

– Не просто дали, а я уже ее поделил. – И верноподданно протянул фюреру платиновую банковскую карточку. – Здесь половина.

– Ну… – Кувалда выждал еще секунду, а затем распахнул блудному сыну почти отцовские объятия: – Добро пожаловать домой!

– Даниил, я скоро… – Тина оглядела улыбающихся друзей и вздохнула: – Ну, не очень скоро, но к полуночи постараюсь обязательно. Честно. Честно-пречестно.

И услышав положенное: «Люблю тебя», отключила телефон.

– Успеть до полуночи? – хихикнул Лакриций. – Зачем?

– На свидание не рассчитывай, – повторила зазубренную мантру Тина, но отнюдь не так уверенно, как когда-то.

Ко́нец понимающе улыбнулся и промолчал. Он знал, когда нужно подсекать.

Они встретились в «Ящеррице» – самом известном клубе Тайного Города, заняли отдельный столик в углу, подальше от любопытных глаз, и вот уже два часа не могли наговориться, делясь впечатлениями от пережитого и тем, что произошло в их жизнях после того, как внезапно они стали знаменитыми.

История спятившего эрлийца, едва не погубившего Тайный Город, а возможно, и весь мир, широко обсуждалась. Поведение репортеров вызывало двойственные чувства: некоторые ругали их за то, что своевременно не сообщили Великим Домам всю информацию, другие восхищались их упорством, но в целом общество признало их смелость и то, что они, не задумываясь, встали на защиту Города. Все они получили свои «пятнадцать минут славы» и остались вполне этим удовлетворены.

– Тебя перевели в светский отдел?

– Да. И стали узнавать на улицах. – Белосвет улыбнулся. – Но самое главное: у нас с Лаки будет своя программа!

– Правда?

– Да!

– Поздравляю!

– Меня сможешь поздравить отдельно, – тут же нашелся ко́нец. – Встретимся завтра?

– А Пиф? – опомнилась Тина. И посмотрела на хвана: – А ты?

– Мне разрешили уволиться из «Тиградком», – спокойно ответил четырехрукий.

– Разрешили? – Ведьма подняла брови: – Все-таки ты был за что-то наказан?

– Неважно. – Пиф улыбнулся. – Важно то, что мы теперь друзья, и еще обязательно встретимся.

Иерархическое положение в семье хванов рассчитывалось так сложно, словно у каждого из них было не четыре руки, а по четыре головы. В ход шли деяния предков по всем родственным линиям, собственные достижения и провалы, даты рождения и смерти, и многие другие факторы, непонятные даже навам. И потому некоторые воспитательные меры четырехруких отличались экстравагантностью – когда они не хотели портить одному из своих накопленные «баллы уважения», но не могли оставить проступок без последствий. Приказ поработать шофером в «Тиградком» вполне подходил для мягкой формы наказания: с одной стороны, ничего позорного в этой службе не было, с другой – вся алтайская родня наверняка потешалась над бедолагой.

– То есть у тебя все в порядке?

– Да.

– Я рада.

– Спасибо.

Многословием четырехрукие не отличались.

– Видел отзывы о тебе на «Тиградком», – заметил Белосвет. – Тебя хвалят.

– Неожиданно стало модным обращаться к человской ведьме, спасшей Тайный Город, – усмехнулась Тина. – В основном, конечно, приходят на меня поглазеть да потрепаться, но появились и настоящие клиенты.

– Уверен, у тебя все будет в порядке.

– И в следующий раз, пожалуйста, зови меня в приличное место, – вклинился в разговор Лега. – Например, сюда, в «Ящеррицу».

– Или предупредить тебя о том, что происходит, – улыбнулась ведьма. – Я помню.

– Или предупредить, – согласился нав. – Вдруг я окажусь без мечей?

И рассмеялся.

А Тина поймала себя на мысли, что и верит, и не верит в происходящее. Еще вчера она была простой человской ведьмой, не особенно сильной и не особенно интересной жителям Тайного Города, а теперь на равных общается с навами, людами, хванами… Именно на равных. И они смотрят на нее с уважением.

«Так, может быть, все дело не в их снобизме или высокомерии, а в том, что нужно показать себя? Показать готовность к подвигу не на словах, а на деле, показать, что внутри тебя есть стальной стержень? Может, в этом дело?»

Тина рассмеялась, немного не к месту, и неожиданно подумала о том, что кем бы ни был ее отец, сегодня он узнал о ней. И, возможно, испытал гордость за свою незаконнорожденную девочку…