Последние семь лет правления Сталина характеризуются процессом окаменения, атеросклерозом в буквальном и переносном смысле, на всех уровнях – от физического тела Сталина до государственного организма. Сталин тщетно возился с механизмами партии и правительства, ибо смена номенклатуры в действительности ничего не меняла. Назначали новых палачей, но сохраняли и старых. Главной заботой Сталина являлось укрепление структуры власти, чтобы она была прочно уравновешена, и тактика состояла в том, чтобы вызывать у подопечных постоянную взаимную ревность и мнительность и, важнее всего, страх перед вождем. Поскольку приближался 1947 г., страх и мнительность возрастали, так как каждый год, кончающийся цифрой 7, не только отмечал десятилетие революции, но и знаменовал новый виток репрессий. В 1927 г. Сталин выбросил за борт Троцкого, Зиновьева и Каменева и взял бразды правления в собственные руки; в 1937 г. он обрушил на народ Большой террор. Неудивительно, что к 1947 г. палачи ждали новой чистки.

Сталин, однако, стал менее энергичным и уже не всегда доводил свои дела до конца. Даже его феноменальная память стала давать сбои, а послевоенный мир требовал намного больше внимания, чем был способен уделить даже трудоголик, желавший единолично управлять страной. В 1930-х гг. иностранная политика состояла в том, чтобы заигрывать с Германией и с остальной Западной Европой, а не с блоком из НАТО и США. Китайская революция и корейская война требовали, чтобы Советский Союз защищал свои интересы, распад французской и британской колониальных империй создавал неустойчивое положение во всем мире, и Восточную Европу пришлось присоединить к советской империи. Даже эти проблемы отходили на второй план, когда Сталин думал о восстановлении СССР, где все – от сельского хозяйства и промышленности до морали – было искалечено войной.

Сталин был вынужден поручать другим решение дел, которые он привык решать сам. В то же время он отдалился от власти, погружаясь в эзотерические сферы науки, в лингвистику и биологию, вмешиваясь в дела, далеко выходящие за пределы его компетенции. Иногда Сталин настаивал на буквальном марксистском подходе к вопросу, иногда на применении здравого смысла. Как в науке, так и в политике он следовал двойной линии, то злопамятно репрессируя несогласных и непослушных, то прагматично поощряя инициативу. Политика Сталина в старости, кажется, была основана не на желании достичь самого целесообразного результата; скорее он старался парализовать разномыслие, расхождения во взглядах, в любом спорном вопросе частично поддерживая и частично осуждая обе стороны, так, чтобы ни фанатичный марксист, ни прагматичный реалист не мог взять верх. Тот паралич мысли и инициативы, который в конце концов развалит Советский Союз, вытекает из сталинских методов разоружения оппозиции. Это поняли его подручные: они перестраховывались и потихоньку укрепляли опоры собственной власти.