Глава 9
В которой Пичугин и Наталья осматривают место обнаружения неизвестного и пытаются понять номер поезда, на котором он ехал
Пичугин изнывал от бездействия в кабинете Кочергина. Время шло, а дела по большому счету не продвигались. Поезд, возможно полный зараженных людей, удалялся на юг, а его номер до сих пор не был известен. Трифонов также пока не прислал обещанных спецов-электронщиков, хотя стрелки стилизованных под старину часов приближалось к одиннадцати.
Кочергин, стоя у карты, размышлял над версией, что больной мог быть сброшен с поезда или спрыгнул сам.
«Надо позвонить Трифонову, — подумал Пичугин. — Интересно, он еще в Воронеже или уже умотал в Москву?»
Выбрав номер из контактов, Пичугин почти сразу услышал голос генерала.
— Олег Иванович, я не забыл! — произнес Трифонов без предисловий. — Но если смартфон заражен, парни мои должны работать в стерильной зоне, и для них сейчас оборудуют место. Сам понимаешь, на это нужно время. Вам скоро позвонят.
Он разорвал соединение. Пичугин понял, что додавить Трифонова частотой звонков точно не выйдет. Придется ждать.
Кочергин вернулся за стол, просмотрел список поездов и вычеркнул все, которые отправлялись с Курского вокзала или проходили через Курск. Два поезда отсеялись: 083С, потом 227А. Остались: 202А, 377Я, 062Ч, 034С, 077Ч — пять номеров. Те, что проходят через Рязань, Липецк или Воронежские Грязи и прибывают в Воронеж с семи утра до одиннадцати.
Затем он набрал телефон транспортной полиции и приказал связаться с нарядами полиции в перечисленных поездах, чтобы те выяснили, не пропадал ли молодой человек с названными приметами: высокий, худой, одет в джинсы и футболку с рисунком удава.
— Надо еще раз осмотреть место, где нашли парня, — произнес Пичугин. Я думаю, мы там что-то найдем. Можем найти. Давайте заедем за Натальей и возьмем ее с собой.
— Зачем ее?
Пичугин улыбнулся:
— Если не возьмем, не простит. А вы ее в гневе не видели.
— Согласен. Возьмем. Звоните ей.
Пичугин набрал номер Натальи, сообщил о планах.
— Да, я с вами! — воодушевилась она. — В РПН я точно пока ничем никому помочь не могу. У меня ощущение, что мы топчемся на месте.
— У меня, к сожалению, тоже, — признался Пичугин.
Они с Кочергиным и водителем подкатили на «УАЗе» к зданию РПН и подобрали Наталью.
— С чего вы решили поехать на место? — уточнила она, усаживаясь позади водителя.
— Думаю, есть смысл поискать там подтверждение твоей версии. Что сообщают из Москвы?
— Его футболка засветилась на Казанском вокзале без десяти десять вчера вечером. Лица, правда, не видно. Но с камерой рядом аптечный киоск. Наверное, он там покупал бисептол. А значит, он уже перед посадкой почувствовал недомогание. Это дает зацепку заражения или на утро понедельника, или ночью с воскресенья на понедельник. Остается узнать, кто он и где мог заразиться? — поделилась соображениями Наталья. — Группа Головина проводит дознание на вокзале. Но пока от него нет вестей. И тупо ждать тоже нет сил.
Наталья положила руку на ладонь Пичугина, он чуть сжал ее пальцы. За окнами простиралась бесконечная ночь, убегали назад редкие огни городской окраины.
Уже через пятнадцать минут «УАЗ» остановился неподалеку от пустыря, заваленного строительным мусором. Зону по всем правилам обнесли временными турникетами, у которых дежурили полицейские со служебными собаками.
— Для входа внутрь зоны нужно надевать этот чертов костюм, — пробурчал Кочергин. — Сами справитесь, или я вам нужен?
— Справимся, — усмехнулась Наталья.
Зазвонил новый смартфон Пичугина. Тот включил громкую связь и сказал:
— Здравствуйте еще раз! Есть новости?
— Мои ребята проверили смартфон, — сообщил генерал. — Он мертв на двести процентов. Система определения местоположения в нем не включалась почти год. Оперативная память чиста. Сожалею, что ничем помочь не смогли. А где из него сим-карта и карта памяти?
— Остались у криминалиста УВД, — ответил Пичугин. — Там нет ничего ценного, номер чужой и одна фотка. На ней снимок плацкартного вагона изнутри, дата создания файла явно неактуальная, две тысячи первый год. Если они нужны, пошлите кого-нибудь забрать!
— Хорошо, спасибо, — сказал суховато Трифонов и отключился.
Пичугин пожал плечами и сунул смартфон в карман.
— Идем, — подогнала Наталья.
Они облачились в костюмы в специальном трейлере, оборудованном для этих целей. Только после этого ответственный дежурный от МЧС пропустил их за ограждение.
— Никто из полицейских даже не подумал обследовать место на наличие следов, — посетовала Наталья. — Зла не хватает.
— Их можно понять. — Пичугин усмехнулся. — Ребята боятся заразы. Дело даже не в том, что они не хотят надевать костюмы…
— Я этого понять не могу, — призналась Наталья. — Они взялись за работу, а делают ее спустя рукава.
Самый беглый осмотр в свете мощных ксеноновых прожекторов сразу же выявил следы волочения. Трава была примята со стороны железной дороги, на пыли остались заметные борозды. Видимо, свою роль сыграла поляризация искусственного света, то, что не появлялось в солнечном свете, рассеянном, в направленных лучах прорисовалось. Так в косых лучах видны вмятины на бумаге.
— Или его тащили, или он сам полз! — воскликнула Наталья. — Но его точно не из машины выкинули! Надо осмотреть участок от железной дороги!
— Нда… — Пичугин, подтянув складки противочумного костюма, присел на корточки. — Похоже, все до сих пор исходили из ошибочной версии. Как вчера в Москве.
— Нам надо доказать истинную! — убежденно заявила Наталья. — Иначе быть большой беде! Сразу, как ты показал мне фотки, я была уверена, что пострадавший прибыл на поезде. Как правило, самая ужасная версия оказывается верной. Но теперь у нас есть доказательства, что он точно с поезда! Фото с Казанского, фото в телефоне и эти следы.
— Но эти доказательства убедительны только для нас, — со вздохом ответил Пичугин. — Боюсь, что Думченко этого будет мало. Ладно. Сюда нужно кинолога с собакой, посмотрим, куда ведет след. Точнее, откуда.
К счастью, несколько кинологов обеспечивали охрану периметра временного заграждения, их не пришлось специально вызывать. Кочергин, понимая, что первым в случае чего получит за нерасторопность, старался во всем угодить Наталье. Время ушло лишь на то, чтобы облачить кинолога в противочумный костюм, которым тот пользоваться не умел. Собаке защита не требовалась, так как Наталья напомнила, псовые не переносят человеческую чуму и не болеют ей. У них своя чума — чума плотоядных.
Взяв след от места, где нашли пострадавшего, собака уверенно потянула кинолога в сторону железнодорожных путей. Пробираясь следом через кучи бетонных обломков, Пичугин снова удивился, насколько стало легко двигаться. Даже в противочумном костюме. Ни привычной одышки, ни свиста в ушах, ни заметной усталости. Похоже, АКСОН новой модели интегрировался в тело быстрее, чем это произошло у Натальи пятнадцать лет назад, с АКСОНом старой прошивки.
Собака залаяла, потеряв след у железнодорожной насыпи. Но там, где она села, были заметны углубления на гравии, оставленные конечностями и телом упавшего человека.
— Об этот столб он, скорее всего, ногу сломал. — Наталья осмотрела одну из контактных опор. — Видишь, след от нее начинается. Сюда бы криминалиста, осмотреть место на предмет ниток от джинсов и футболки. Хотя и так понятно.
— Понятно, — согласился Пичугин. — Но это нам мало дало.
— Почему?
— Потому что, пока мы ни на шаг не приблизились к определению конкретного поезда.
— Факт, — ответила Наталья.
Они пустились в обратный путь. Пес, поняв, что работа сделана, принялся метить редкие кусты на промзоне.
— И все же ты не прав. Доказанность версии с поездом сама по себе многое меняет! — на ходу говорила Наталья.
— Что меняет? Мы не знаем, какой конкретно поезд сейчас увозит на юг сотни зараженных!
— Ну да. Но ситуацию в Воронеже это меняет кардинально! Из нее напрямую следует, что других зараженных, кроме контактных с пострадавшим, в Воронеже больше нет. Нельзя так думать, нельзя расслабляться, но, скорее всего, это все-таки так. Хотя какое тут расслабление? Ты прав, у нас теперь полный поезд гарантированно зараженных. Этот поезд либо куда-то едет, и из него, на каждой станции, выходят пассажиры, разнося заразу по городам, либо он уже приехал и вывалил на вокзал людей, как бомбы из кассеты.
— Думать даже страшно. В поезде может быть от восьмисот до полутора тысяч пассажиров. Женщины, дети…
— Нужно остановить все пять поездов, попавших под подозрение, — глухим тоном заявила Наталья. — Дальше проверки, анализы.
Добравшись до трейлера и освободившись от защитного костюма, Наталья первым делом созвонилась с Думченко. Разговор сразу пошел на повышенных тонах. Кочергин, ощущая себя неловко, вернулся к «УАЗу», а Пичугин решил не оставлять Наталью одну в сложной для нее ситуации. Она напирала, рассказывала о следах, которые удалось найти, но Думченко, похоже, оставался непреклонен и требовал доказательств. В тишине трейлера можно было различить доносящийся из динамика голос:
— Остановить пять поездов и посадить их пассажиров в карантин? Это слишком! Исключите хотя бы три! С двумя поездами я разберусь! Но пять загнать в тупик мне никто не позволит!
В конце концов Наталья нажала иконку отбоя и с недовольным видом сунула телефон в карман.
— Не могу! — негромко произнесла она. — Словно головой о бетонную стену. Почему так, Олег? Неужели тысячи человек, опоздавших на несколько часов в свои курортные отели, в случае остановки поездов страшнее сотен тысяч погибших от чумы, если поезда не остановить?
— Ну… — Пичугин бессильно развел руками.
— Нет, не сдамся я! — твердо заявила Наталья. — Мне всю жизнь приходилось работать в условиях всеобщей недооценки опасности. И я никогда не сдавалась. Мы же выяснили очень важную вещь!
— Какую? — осторожно поинтересовался Пичугин.
— Наш пострадавший не доехал до станции Воронеж! Понимаешь?
— Естественно. И что?
— Но он ведь не сам вышел! Его выкинули! А ехал он куда?
— Куда угодно он мог ехать — Пичугин никак не мог сообразить, к чему клонит Наталья.
— Думченко мне пообещал, что если точно определим поезд и получим доказательства, он его остановит.
— Но мы не знаем номер поезда! — воскликнул Пичугин.
— Теперь мы можем его легко узнать! За пару минут! Неужели не понимаешь? Смотри, наш пострадавший купил билет до какой-то станции. Но выкинули его из поезда раньше. Значит, он по билету сейчас числится пассажиром, а по факту его в поезде нет. Кочергину нужно просто связаться с начальниками двух поездов и выяснить, от какого из них отстал пассажир с нужными приметами. Даже пол и возраст — достаточно. А ведь ребята из транспортной полиции по такому случаю могут выяснить у окружающих пассажиров и более детальную информацию. Например, кто-то мог запомнить изображение на футболке, оно приметное.
— Мы эту версию уже озвучили транспортникам, минут двадцать назад, — признался Пичугин. — Но от них нет пока вестей! Давай поторопим?
Он бросился к машине и дал Кочергину задание связаться с начальниками поездов и с полицейскими нарядами на линии. Наталья все это время мерила шагами пространство вокруг трейлера.
— Чаю не хотите? — спросил у нее один из полицейских.
— Хочу, — призналась она. — Буду крайне признательна. — Она достала из кейса бутылку с белковым коктейлем.
— Можете к нам в гости, если хотите. — Полицейский указал на автобус с сине-белой раскраской, на котором привезли сотрудников для оцепления.
— С удовольствием. Я люблю пассивную протоплазму, — процитировала она персонажа из рассказа Роберта Шекли. — Но я еще люблю и быстрые углеводы! Сахару побольше положите!
Полицейский усмехнулся:
— За фигуру не беспокоитесь?
— Не беспокоюсь! — отрезала Наталья. — Мозгу глюкозы не хватает.
Наталья забралась в автобус, там оказалось уютнее, чем она думала. На двух откидных столиках лежали бутерброды, стояли термосы с чаем.
«Незатейливое человеческое счастье», — подумала она.
Ей уступили место у столика, кто-то из полицейских выразительно показал кулак товарищам, чтобы не матерились при даме. Чай оказался как-то по-особенному вкусным, каким он бывает не дома, не в ресторане, а в каких-нибудь особых местах вроде палатки на горном перевале или бревенчатого домика посреди занесенной снегом тайги. Наталья подула через краешек чашки и поняла, что ей сейчас просто необходимо было отвлечься, иначе мозг, не находя выхода, неизбежно загонит тело в экстремальный режим.
Минут через десять Пичугин заглянул через открытую дверь в автобус.
— Снова мимо, — неохотно сообщил он.
— В смысле? — удивилась Наталья.
— Ни в одном из поездов отставших не обнаружено. Согласно докладам начальников составов, все на своих местах.
— Быть этого не может! — убежденно заявила Наталья.
— Почему?
— Как почему? — Потому что пострадавший остался здесь, в Воронеже, а поезд ушел. Значит, отставший обязан быть! Как иначе? А другие четыре поезда?
— То же самое. От одного отстала семья, но им за сорок. От другого отстала девушка. И все.
— Ну не может же быть!
— А ты не думала, что мы могли ошибиться? — Пичугин посмотрел на Наталью.
— В смысле?
— В том смысле, что пострадавший никогда не ехал в поезде, а его разбитый смартфон вместе с фотками принадлежал грабителю.
Наталья допила чай и решительным шагом покинула автобус. Пичугин едва успел посторониться.
— Идем! — велела она.
Пичугин, ощущая себя виноватым, поплелся следом.
— Ты чушь несешь! — на ходу говорила она, словно вбивая каждое слово, как гвоздь. — Чушь! Откровенную! Следы! Мы нашли следы. Это факт. Значит, пострадавший сам дополз от путей до того места, где его обнаружили.
— Или его доволокли. По характеру следов я бы не взялся точно судить.
— Даже если волокли, это ничего не меняет! — заявила Наталья. — Все равно телефон не мог принадлежать грабителю!
— Почему?
— Потому что если человека волокли, да еще с поломанной ногой, он не смог бы уже драться смертным боем. А травмы рук, описанные травматологом, и фотографии его кулаков, которые нам показал Кочергин, говорят о крайне жестокой схватке.
— Ну… Да… — Пичугину пришлось признать очевидное. — Мы активировали сим-карту, она левая, но хозяин смартфона звонил кому-то в Подмосковье, и эта кто-то назвала владельца смартфона козлом, после чего не берет трубку.
— Понятно… Только не надо пытаться меня убедить, что разбитый смартфон вообще кто-то потерял три дня назад и он случайно оказался рядом с потерпевшим, — попросила Наталья.
— Не буду. Но тогда получается, что у нас вообще никакие концы с концами не сходятся! Ведь у нас есть человек, который точно отстал от поезда. Но нет ни одного поезда из пяти, от которого бы отстал человек с имеющимися приметами. Если бы речь шла о самолете, я бы предположил какой-то частный самолет, неучтенный рейс…
— Стоп! — Наталья остановилась как вкопанная. — Неучтенный рейс? А если он выпал с дрезины или с маневрового тепловоза? А то, что мы приняли за побои, — травмы от падения.
— Не получится. Во-первых, драка точно была. Хотя бы потому, что пострадавшему в глаза прыснули из перцового баллона.
— И что? Представь, у нас есть гипотетический машинист какого-то тепловоза. Он обнаруживает в машинном отделении незнакомца, который залез туда, чтобы бесплатно проехать. Машинист пытается его погнать, завязывается драка…
— Наташа… — Пичугин взял Наталью за руку. — Успокойся, пожалуйста. Я понимаю, как тебе трудно, но с катушек не слетай. Ладно? Это уже на грани бреда. Фотографии сделаны в плацкартном вагоне, а не в тепловозе. Ты пытаешься подогнать факты под свою версию, а это неправильный путь.
— Да, извини… — Наталья вдохнула пару раз, чтобы прийти в себя. — Загоняюсь, ты прав. И прав в том, что концы с концами не сходятся. Смотри. С одной стороны, у нас есть фотографии и следы. Это говорит о том, что человек упал с поезда, не доехав до станции назначения. С другой стороны, Кочергин не получил сведений о парне, отставшем от поезда. Я не понимаю, как это может быть. Но я уверена, что прямо сейчас куда-то едет поезд, полный людей, зараженных чумой. Можешь это называть интуицией, можешь…
Пичугин спохватился, прижал палец к губам и снова показал на торчащий из кармана смартфон, напоминая, что в нем может быть подслушивающее устройство и нельзя ничего говорить об АКСОНе.
— Можешь мне вообще не верить, — быстро сориентировалась Наталья. — Но я не сдамся.
Пичугин не ответил. Его потребность помочь Наталье достигла какого-то физического порога, за которым желание превратилось в нечто большее. И тут произошло то же самое, что случилось в кабинете во время беседы с Трифоновым. Пичугин словно провалился на другой уровень восприятия. Его ум, память, логика начали работать холодно и слаженно, как платы хорошо настроенного компьютера.
— Так, погоди! — воскликнул он, вынимая новый смартфон из кармана. — Секунду…
— Что ты там хочешь найти? — уже без всякой надежды спросила Наталья.
Пичугин включил экран и вывел на него четкую фотографию из плацкартного вагона, которую перекачал в кабинете Кочергина.
— Вот же черт! Наташа, отгадка все это время у нас была! Была, а я ее не заметил! Смотри!
Он ткнул пальцем в экран, в то место снимка, где один из спортсменов-экстремалов, сидя на нижней полке, что-то изучал на экране смартфона.
— Что такого? — удивилась Наталья. — Человек в чате общается или играет в игру…
— Да нет! Ты на модель смартфона посмотри. Точно такой же, какой мне подарил Трифонов!
— И что?
— Его продажи начались только вчера днем. Днем! Понимаешь? Вчера! А за окнами вагона на снимке вечер. Судя по освещению. Это значит, что мужчина на снимке купил новенький смартфон прямо перед поездкой. То есть днем. А вечером он уже ехал с ним в поезде и попал в кадр этого снимка.
— Ничего себе! Это не просто зацепка! Это тройной рыболовный крючок! — воскликнула Наталья. — А ты говорил, что только у меня голова хорошо работает! Вот ты точно гениальный аналитик! Но… Да, это подтверждает мою версию, и это доказательство уже точно можно предъявить Думченко. Но все равно мы еще не выяснили, о каком поезде идет речь! Хотя нет… Все даже хуже, чем в самом начале.
— Почему хуже?
— Потому что ни в одном из поездов, взятых нами на подозрение, нет отставшего пассажира с имеющимися приметами. Знаешь, о чем это говорит? О том, что Думченко молодец, а я истеричная дура. Вот о чем.
— Зря ты так… — попытался ее успокоить Пичугин.
— Мы в чем-то ошиблись. Я в чем-то ошиблась. И если бы Думченко сразу поддался на мою провокацию и мы бы остановили поезда, то ничего бы в них не нашли. А зараженный поезд, который почему-то выпал из зоны нашего внимания, продолжил бы двигаться. И потом его было бы уже не остановить, даже если бы мы его выявили. Кто бы нам поверил, после прокола с пятью поездами?
— Да уж… Может, оно и к лучшему, что Думченко оказался таким непробиваемым.
Наталья лишь хмыкнула.
— Может, мы сильно ошиблись насчет времени отправления? — прикинул Пичугин. — Ты предположила одно, а по каким-то неучтенным причинам вышло иначе.
— С этим я не могла ошибиться. Наш пострадавший мог заразиться только в «Домодедово» или в самолете, что несколько раньше. Никак иначе. Это было позапрошлой ночью. Позже нашему неизвестному заразиться было негде, так как мы в Москве выявили всех контактных. Всех до единого, как я думала до сих пор… Понимаешь, больше всего меня тревожит мысль, что мы кого-то не нашли. И пока мы не выясним, сохраняется опасность появления новых очагов чумы.
— На снимке за окнами вагона вечер, — задумчиво повторил Пичугин.
— Ну и что? Мы знаем, что поезд вышел из Москвы. Но по снимку мы не можем определить время его отправления, потому что мы не знаем, через сколько после отправления фотограф нажал на кнопку и сделал эту фотографию. Есть другая зацепка, это фото с Казанского. Но это же не единственная в мире футболка. А я вцепилась в нее. Вдруг это кто-то совсем другой?
— Погоди… — сам пока не особо веря в догадку, прошептал Пичугин.
— Что? — Наталья пристально глянула на него.
— Сам снимок… Его характер… Зачем он сделан и почему снимков два?
— Как это можно узнать?
— На основании анализа фактов! — уже смелее заявил Пичугин. — Я же аналитик, черт возьми! Давай подумаем. Зачем человек взял и щелкнул два снимка? Один из них размазанный. Явный брак. Другой четкий. Почему их два?
— Ты же сам ответил. Один не получился. Или настройки были неверно выставлены, или поезд дернулся.
— Верно! — Пичугин с довольным видом поднял указательный палец. — Но зачем человеку вообще понадобилось такое снимать? Незнакомых, судя по позам, людей. Они даже не знали, что их снимают.
— Тест? — догадалась Наталья.
— Именно!
— Но это лишь предположение… — Наталья покачала головой. — Очень зыбкое и ничем не доказуемое.
— Напротив! Я легко тебе докажу и кому угодно докажу, что снимок был сделан вечером, примерно через полчаса после отхода поезда. Мы с тобой сильно ошиблись! Сильно! Наш неизвестный выехал не утром, не днем! Днем смартфон этой модели только поступил в продажу. Наш пострадавший выехал из Москвы вечером!
— Но с чего ты взял, что фотография сделана через полчаса после отхода поезда, а не через четыре часа? — удивилась Наталья.
— Белье, Наташенька! Белье! Посмотри на снимок, ни одна из полок не застелена. Это значит, что поезд двигался в санитарной зоне Москвы, а проводники еще не раздали белье! Это явно не фирменный поезд, это скорее всего дополнительный. Понимаешь? Проводник один на вагон и не успел разложить белье!
— Вот это уже точно высший пилотаж! — восхищенно заявила Наталья. — Надо срочно переориентировать Кочергина. Если успеем узнать номер поезда, то мы такие молодцы, что дальше некуда!
«Радуется, как девчонка», — не без удовольствия подумал Пичугин.
Кочергин воспринял новость с воодушевлением и тут же принялся за работу. Он созвонился с вокзалом и выяснил, что в указанный промежуток времени, с отправлением из Москвы вечером, попадают два поезда: «Эльбрус» до Нальчика и 202А до Адлера. Остальные два отходят с Курского, если взять во внимание фото Головина, то их можно отсечь. Но дополнительный один — 202А.
— Ищем отставших! — напомнила ему Наталья.
Кочергину пришлось созвониться с майором Синицыным, чтобы тот связался с начальниками и этих двух поездов. Но результат всех шокировал.
— От одного поезда отстал дедушка, лет семидесяти, — сообщил Кочергин, отложив телефон. — Больше отставших нет. Снова мимо?
— Быть не может, — покачал головой Пичугин. — Может, упустили какой-то из поездов? Еще один дополнительный? Возможно такое, что ваше расписание устарело?
— Нет. Мы же его получили прямо с вокзала. Нет нигде отставших, кроме этого дедушки.
— Куда ни кинь, всюду клин, — пробормотал Пичугин.
— Ну… Тут делать точно больше нечего. — Видно было, что Кочергин стремится поскорее убраться от заграждения, за которое можно входить только в противочумном костюме. — Поехали в управление.
Наталья и Пичугин молча устроились на заднем сиденье «УАЗа». Водитель завел машину, вырулил на асфальт и погнал в сторону города. Пичугин подумал, затем решительно взял Наталью за руку. Она не отстранилась, наоборот, крепче стиснула пальцы.
Каждый думал о своем. Им было приятно держать друг друга за руку.
Несмотря на внешнее спокойствие, Пичугин пребывал в состоянии, близком к шоку. Он, как и Наталья, теперь был уверен, что пострадавший прибыл на поезде. Драка произошла в вагоне, возможно, в тамбуре. Парня избили и выкинули на подъезде к городу. Также не оставалось сомнений, что поезд вышел из Москвы вечером. Об этом говорила степень освещенности за окнами и отсутствие постелей на полках. Промашки быть не могло. Модель, построенная по всем правилам аналитики, казалась безупречной и достоверной. Но в то же время что-то в ней было не так. Модель предусматривала, что один из пассажиров отстал от поезда, так как сейчас находился в больнице «Скорой помощи» города Воронежа. Что такого могло вклиниться в эту модель?
— Злая воля, — произнесла Наталья.
Пичугин глянул на нее с удивлением.
— Ты о чем? — осторожно спросил Пичугин.
— Ты хотел понять, что вклинилось в построенную тобой модель, — как ни в чем не бывало ответила Наталья. — Я считаю, что это злая человеческая воля.
— Что ты подразумеваешь под злой волей? — уточнил он.
— В нашем случае пока не знаю. Но понимаешь, само собой случается лишь то, что уже случалось много раз и что должно случаться, согласно банальной статистике. Об этом говорит весь мой опыт. Когда же возникают неожиданности, которых в нашем деле полно, несуразности, несоответствия, то речь, скорее всего, идет о злой воле. Это значит, кто-то совершил намеренное преступление и намеренно запутывает следы. Закон «бритвы Оккама». Случайность связана с наиболее вероятным событием. Если происходит менее вероятное, значит, не случайное, а преднамеренное. То есть чья-то воля. В данном случае эта воля недобрая. Я множила сущности, не допуская наиболее вероятной. Он точно не сошел сам с поезда, и это было очевидно с самого начала. А значит, нам будет проблематично найти его след.
— Звучит логично, — согласился Пичугин. — К тому же преступление тут налицо. Парня избили и скинули с поезда. Но не понимаю, каким местом это к тому, что мы не можем найти сведения об отставшем пассажире.
— Я как раз думал над этим, — отозвался Кочергин с переднего сиденья. — И пришел к такому же выводу, что и Наталья Викторовна. К похожему, точнее. Возможно, наш пострадавший вообще не был пассажиром поезда. Но ехал в нем.
— Проводник? Нет, что вы. — Наталья покачала головой. — Пропажу проводника бы сразу заметили и подняли бы тревогу.
— Конечно, я не о проводнике говорю, — ответил Кочергин. — Но вы не думаете о том, о чем думаю я как полицейский. Понимаете, в поездах, кроме легального обслуживающего персонала, полно всяких торговцев, катал и прочей шушеры. Менялы всякие, люди, которые косят под инвалидов, цыгане, даже проститутки.
— В поездах? — удивился Пичугин.
Наталья покосилась на него с недоумением.
— Представьте себе, и в поездах тоже, — подтвердил Кочергин. — Не буду при даме углубляться в подробности, но они находят себе работу даже в плацкартных вагонах.
— Наш пострадавший на проститутку мало похож. — Наталья выражением лица напомнила мужчинам, что они отвлеклись от темы.
— Ну, это я просто перечислял, — поспешил оправдаться Кочергин. — На самом деле речь идет о криминальных элементах, которые промышляют в поездах, не приобретая билетов. Как яркий пример — каталы. Подпаивают людей, сажают играть в карты, обирают до нитки, и ищи их потом, свищи. Они билетов не покупают, так что найти их потом очень сложно.
— Интересная версия, — согласилась Наталья. — Признаться, я об этом не подумала.
— Я тоже. — Пичугин кивнул. — Мы законопослушные, без билетов не ездим.
Приободрившись признанием правоты, Кочергин продолжил:
— В общем, могло быть так. Парень наш, например, катала. С подельниками он выставил кого-то на деньги, но должник не захотел с ними расставаться по-доброму. Его вывели в тамбур, началась драка…
— Не клеится, — признался Пичугин. — Если бы такое произошло, то из поезда бы выкинули ограбленного клиента, а не одного из катал.
— Пожалуй, да, — признал Кочергин. — Но если этот парень клиент, значит, он пассажир. А из пассажиров, как нам сообщили, никто не пропадал. Действительно, не клеится. А такая красивая версия могла бы сложиться…
Уже на въезде во двор управления у Кочергина зазвонил телефон.
— Да. Как раз въехали. Что? Так-так! Хорошо! Сейчас поднимемся!
Он обернулся и сообщил:
— Есть новые сведения. Похоже, мы все-таки были правы. Даже я в какой-то мере. Сейчас выясним подробности, начнем прорабатывать эту версию.
— Злая воля? — с невеселой усмешкой спросила Наталья.
— Похоже, что именно так, — кивнув, ответил полицейский.
По лестнице поднимались бегом. Пичугин перебирал в уме возможные варианты, исходя из скудной информации, полученной от Кочергина. Но ясно было одно — полицейские что-то вызнали, что не было известно раньше. И, кажется, напали на след.
Разместившись в кабинете, все с нетерпением ожидали, когда Синицын закончит говорить с кем-то по телефону. Наконец он отложил мобильник на стол и осмотрел собравшихся.
— Сведения о том, что ни от одного поезда никто не отстал, нельзя считать достоверными, — сообщил Синицын. — Правда, нельзя их пока считать и однозначно ложными.
— Вы говорите загадками, — посетовала Наталья.
— Тут только загадки и есть, — парировал майор. — Дело в том, что с нами только что вышла на связь женщина, которая дозвонилась по мобильному. Это произошло почти сразу после того, как мы отправили запрос по новой группе указанных вами поездов. Представилась как Карина Сабитова, жительница города Анапы. Я сразу по ЦАБ пробил, такая есть на самом деле.
— Она не член поездной бригады? — удивился Пичугин.
— В том и дело, что нет. Судя по фоновым звукам во время разговора, она действительно говорила из движущегося поезда. Гражданка Сабитова сообщила, что ночью, в промежутке между тремя и шестью часами утра, из поезда пропал пассажир, с которым она познакомилась. А теперь, внимание. Приметы пассажира, точнее, описание его одежды, почти в точности совпадают с описанием одежды нашего потерпевшего.
— Почти, это как? — уточнила Наталья. — На нем же ничего, кроме футболки и джинсов, не было.
— Зато футболка приметная, — с улыбкой ответил Синицын. — С мультяшным змеем. Но, кроме того, со слов гражданки Сабитовой, в поезде на парне была надета еще и жилетка.
— Ого! — Наталья заметно приободрилась. — Это уже не полный ноль. Номер поезда, маршрут?
— Так… Поезд 202А, Москва — Адлер, дополнительный…
— Что?! — Наталья привстала со стула. Она не первый раз слышит этот номер, но только сейчас цифры приобрели особый, какой-то мистический смысл.
Кочергин и Пичугин покосились на нее, каждый со своей стороны.
— 202А? — переспросила Наталья.
— Ну… Да. — Синицын на всякий случай глянул в бумажку. — А что такое?
— Вы знаете, какой код чумы по международной классификации болезней? Код легочной формы — А20.2. Он в точности соответствует номеру поезда!
— Ни хрена себе… — присвистнул Кочергин. — Вот так знак!
— Чумной поезд… — прошептал Пичугин, но в наступившей тишине его все услышали.
Стало еще тише.
— Связь прервалась во время разговора, — продолжил отчет Синицын. — Видимо, поезд вышел из зоны действия сети. Но кое-что узнать удалось. По словам гражданки Сабитовой, она познакомилась с парнем. Они посидели в ресторане, потом пошли спать. Это было еще до станции Воронеж, где-то между Рязанью и Липецком. А поутру его не оказалось на месте. И весь день она не может найти его в поезде.
— Но при этом по данным проводника получается, что отставших пассажиров нет? — удивился Пичугин.
— В том и дело! — Синицын поднял указательный палец. — Гражданка Сабитова потому нам и позвонила! Она услышала, что начальник поезда спрашивал у проводницы вагона об отставших. Но та ответила, что отставших нет, то есть прямым образом соврала. И у нее при этом травма носа.
— Ого! Результат вероятной драки? — предположила Наталья. — Вот только сочтет ли Думченко это за доказательство… Боюсь, что нет. Впрочем, отсекаем лишние сущности и получаем, что поезд один!
— Так мы же можем выяснить личность пассажира, который ехал на определенном месте! — с возбуждением произнес Пичугин. — Будет ясно, где он купил билет, куда ехал…
Синицын набрал номер, но покачал головой.
— Пока вне зоны досягаемости, — сообщил он. — Но это реальный путь. Узнаем, кто, что, кто родственники, а главное, до какой станции куплен билет.
— Злая воля, — спокойно вымолвила Наталья. — Как обычно. Когда что-то отклоняется от естественного хода вещей, ищи злую волю. Предполагаю, что проводница намеренно дает ложную информацию, а значит, она заодно с преступниками. В этом нет ничего удивительного. На парне была жилетка. Значит, она пропала, ведь мы ее не нашли. Вот и картина. Проводница заманила парня, его ограбили, выкинули из поезда. В драке проводнице, видимо, прилетело по носу. Вот и весь сценарий. Но как это доказать Думченко? Не номером же поезда…
У Синицына снова зазвонил телефон.
— Сабитова! — сообщил он и принял вызов. — Да, майор Синицын. Да, спасибо. Мы прорабатываем ваш сигнал. Но нам нужны доказательства. Скажите, пожалуйста, на каком месте ехал пропавший. Да, номер. И вагон. Ага…
Синицын записал что-то на бумаге, но тут снова связь оборвалась.
— Гадство… — пробурчал майор. — Связь с базами на ходу очень нестабильна. Зато у нас есть все данные на пострадавшего! Сейчас мы быстренько выясним, на чьи документы был в Москве куплен билет!
Пичугин ощутил, как у него начинает разгоняться сердце. Расследование было непростым. Поначалу действительно казалось, что нет никаких зацепок. Но шаг за шагом все же удалось размотать дело до вменяемого результата. Дальше — проще. Установят, кем куплен билет. Это даст полные данные о личности пострадавшего. Тут же станет ясно, докуда следовал, точнее, должен был проследовать пассажир. И если пункт назначения дальше Воронежа, то это станет основанием для полиции допросить проводницу. Вот только время работало не на людей, а на угнездившуюся в поезде заразу.
Наталья перезвонила Думченко. На этот раз беседа прошла в более продуктивном ключе.
— Нужно принимать решение, — твердо заявила Наталья в трубку. — Я уверена, что это тот самый поезд. Сошлись все признаки неизвестного пассажира. Известен точный номер. Прямых доказательств у меня пока нет, но есть косвенные. Много косвенных, понимаете? Их достаточно, чтобы принять такое решение. И если мы его не примем, то скоро поезд дойдет до крупного города, часть зараженных пассажиров выйдет. И что мы тогда будем делать? Если скоро Ростов-на-Дону… Ростов закрывать, как Воронеж? Хорошо. Я буду ждать. Да бог с вами, Остап Тарасович! Нет, я не давлю на вас, я лишь объясняю, что если кому и влетит за медлительность, то точно не мне. Да, хорошо.
— Ну как? — спросил Пичугин, когда она положила телефон в карман.
— Лучше. Теперь он мне верит. Сказал, что сейчас обратится напрямую в министерство. Полномочий у него хватает! Олег, нам необходимо остановить этот поезд, пока он не достиг Ростова или даже Краснодара. Жизненно необходимо.
— Я понимаю, но почему именно Ростов? Большой город?
— Не только. Поезд едет в Адлер. Это южный, курортный маршрут. Поезд не основной, дополнительный. Это значит, что в сезон основных поездов не хватает. Люди массово едут на юг, к морю. К морю, понимаешь?
— Да. — Пичугин кивнул. — Они едут до конца, и на промежуточных станциях мало кто выходит. Это снижает риск заражения.
— Верно. Мы, конечно, проверим всех пассажиров, кто сходил по пути следования. Но их точно немного. И они, скорее всего, пока не заразные. Но Ростов — дело другое. Если там окажутся заразные, в толпе, в общественном транспорте…
Синицын засел на стационарном телефоне, связался с Москвой и без затруднений выяснил, кто купил билет на указанное место. Правда, когда он записывал данные, вид у него был предельно озадаченным.
— Кхе… — произнес Синицын, положив трубку. — Знаете, кто купил билет?
Никто не ответил, все ждали известий, весьма неожиданных, судя по реакции Синицына.
— Билет куплен на имя гражданки Никифоровой Елизаветы Мироновны, сорок восьмого года рождения. От Москвы до Сочи, — сообщил тот.
— Вот это сюрприз. — Лицо Натальи сделалось мрачнее тучи. — Это что мне, отбой давать Думченко? Так… Нет. У нас же парень в больнице. А где тогда сама гражданка Никифорова? Станислав Аркадьевич, есть же наряд полиции в поезде?
— По линии МВД, да, имеется, — с готовностью ответил Кочергин.
— Быстро, пока поезд не дошел до Ростова, нужно выяснить через начальника поезда, где сейчас находится гражданка Никифорова. Не у проводницы! Пусть привлекут наряд и распутают эту кашу!
— Понял!
Кочергин тут же отправился в свой кабинет, связаться с Москвой по прямому телефону.
— Карту вагона надо глянуть, — попросил Пичугин. — Указанное место верхнее или нижнее?
Синицын дал распоряжение, и один из парней за компьютером вывел на экран схему вагона, найдя ее в Интернете. Пичугин посмотрел на картинку и улыбнулся.
— Верхнее место! — произнес он. — Снимок тоже был сделан с верхнего бокового места!
Пичугин достал смартфон и показал всем фотографию с карты памяти.
— Да, определенно, — согласился Синицын.
— Он поменялся местами со старушкой! — сообщил Пичугин о своем выводе. — Это молодой парень, ему достался билет на нижнюю боковую полку. А бабушке осталась верхняя. Вот он ей и предложил поменяться. Или она его попросила?
— Так тогда надо выяснить, кто купил билет на нижнюю! — обрадованно воскликнул Кочергин и тут же принялся вызванивать Москву по телефону.
Но эти изыскания, на которые он потратил минут пять, тоже не привели ни к чему.
— Засада… — сообщил он, положив трубку. — Тоже мимо. И там женщина купила билет.
— Возможно, он из другого плацкартного отсека, — прикинула Наталья. — Увидел бабушку неподалеку, предложил ей поменяться. А может быть, он из другого вагона? Смогут разобраться?
И вдруг смартфон Синицына пропиликал, приняв сообщение. Майор глянул на экран и остолбенел. Кочергин подскочил к нему, посмотрел на изображение через плечо.
— Обалдеть… — произнес он. — Вот и наш удав на футболке.
Следом пришло сообщение от начальника поезда:
«202А прошел станцию Новочеркасск, стоянка двадцать две минуты».
Пичугин тоже вскочил из-за стола, но Наталья его опередила, первой взяв смартфон у полицейских.
Изображение на экране оказалось самым обычным селфи, которое запечатлело худощавого парня и пухлую девушку за столом в вагоне-ресторане. На футболке парня, поверх которой была надета жилетка, красовался мультяшный удав.
Наталья смотрела на фото недолго, передала смартфон Пичугину, тут же схватила свой и набрала Думченко.
— У меня есть стопроцентные доказательства, Остап Тарасович! — сообщила она. — Мы получили фото от пассажирки поезда. Она сделала селфи с нашим пострадавшим в поезде 202А Москва — Адлер, вчера, около часа ночи. Поезд через час подойдет к Ростову! Действовать надо незамедлительно! Дайте приказ закрыть поезд, мы выезжаем в Ростов! Да и еще, он же останавливался, надо выяснить, кто сходил на остановках.
Наталья повернулась к Кочергину и майору:
— Нам нужна машина порезвее вашего «патрика». И тоже с мигалками! — сообщила она.
— Наталья Викторовна, за час вы до Ростова не доедете, минимум пять-шесть. Может, не стоит суетиться? Сейчас поезд закроют, определят, куда его загнать, туда и поедете. А может, и полетите!
— Действительно, — согласилась Наталья. — Горячусь. Суета делу вредит. Главное, мы нашли поезд. Олег, у нас минимум час форы. Давайте лучше поужинаем, чем горячку пороть.
— У нас тут недалеко круглосуточный ресторан, — с улыбкой ответил Кочергин. — Весьма приличная кухня. Я приглашаю. Майор, будь на связи.
