ГЛАВА 8

РЕМИКСЫ

Пол Ромер, экономист из Нью-Йоркского университета, специ­ализирующийся на теории экономического роста, говорит, что настоящий устойчивый рост происходит не благодаря новым ресурсам, а благодаря существующим, которые перераспределяются и таким образом повышают свою ценность. Рост рождается из повторного перемешивания. Брайан Артур, экономист из Института Санта-Фе, который изучает динамику технического развития, говорит, что все новые технологии появляются благодаря новым комбинациям существующих. Современные технологии — это сочетания более ранних примитивных, перераспределенных и смешанных по-новому. Поскольку можно сочетать сотни простых технологий с сотнями тысяч более сложных, число возможных новых бесконечно, но это будут ремиксы. Что справедливо для экономического и технического развития, применимо и к развитию цифровых технологий. Мы живем в период производительных ремиксов. Новаторы комбинируют ранние и простые жанры медиа с более поздними и сложными и таким образом получают неограниченное число новых. И чем их больше, тем большее количество новых можно получить на их основе, делая ремиксы. Производство возможных комбинаций ускоряется в геометрической прогрессии, обогащая культуру и экономику.

Мы живем в золотой век новых медиа. За последние несколько десяти­летий родились сотни новых жанров, которые представляют собой ремиксы старых. Последние, например газетная статья, тридцатиминутная серия ситкома или четырехминутная поп-песня, до сих пор существуют и пользуются огромной популярностью. Но цифровые технологии позволяют разделить эти формы на элементы и скомбинировать новым способом. В числе новорожденных жанров можно назвать статьи-списки или твит из 140 символов. Некоторые из этих по-новому скомбинированных форм оказались настолько мощными, что сами стали новыми жанрами. В ближайшие десятилетия они послужат основой для ремиксов, будут разделены на элементы и породят сотни других жанров. Некоторые уже стали привычными, и у них миллионы создателей и сотни миллионов потребителей.

Например, за каждой книгой-бестселлером стоят легионы фанатов, которые пишут собственные продолжения с любимыми героями в слегка измененных мирах. Их называют фанфиками, и они отличаются невероятной фантазией. Они неофициальны (изначальный автор произведения не участвует в их создании и не дает своего одобрения) и могут сочетать элементы из разных книг или взятые у разных авторов. Их основная аудитория — другие фанаты. В одном из веб-архивов для таких произведений сейчас хранится 1,5 миллиона работ.

Приложение под названием Vine позволяет быстро записывать на телефон предельно короткие видеоролики (на шесть секунд или короче) и быстро делиться ими. Шести секунд достаточно, чтобы записать шутку или показать катастрофу, и такой ролик может стать вирусным. Мини-ролики можно серьезно отредактировать, чтобы обеспечить максимальный эффект. У зрителей популярны последовательности из нескольких шестисекундных роликов. В 2013 году в Twitter ежедневно размещали 12 миллионов клипов из Vine, а в 2015-м было полтора миллиарда просмотров. В этом жанре есть звезды с миллионом подписчиков. Но есть и другой тип видео, который еще короче. Анимированные файлы в формате .gif похожи на иллюстрации, в которых закольцовано движение, и оно повторяется снова, снова и снова. Сам цикл длится секунду или две, поэтому такие файлы можно воспринимать как односекундные видео. Закольцевать можно что угодно, например странное выражение лица, известную сцену из кинофильма или повторяющийся жест. Бесконечное повторение помогает лучше изучить эпизод, и в итоге он приобретает новое значение. Конечно же, существуют целые сайты, посвященные «гифкам».

Эти примеры только намекают на взрывной рост и неистовство новых форм, которые появятся в ближайшие десятилетия. Возьмите любой из этих жанров и умножьте его. Затем объедините и устройте перекрестное опыление. Пока мы можем наблюдать только смутные контуры этих новых жанров. Мы будем пальцами вытягивать предметы из фильмов и вставлять их в собственное фото. Одним нажатием на кнопку фотоаппарата мы не только снимем пейзаж, но и получим его историю, записанную словами — ее можно будет использовать в подписи к фотографии. Текст, звук и движущиеся изображения объединятся новыми способами. С рожде­нием новых инструментов мы сможем в любой момент воссоздавать свои фантазии. За несколько секунд мы сможем сделать правдоподобное изображение бирюзовой розы в блестящих капельках росы, стоящей в изящной золотой вазе, возможно, быстрее, чем описали бы ее словами. И это только начало.

Невероятная взаимозаменяемость цифровых фрагментов позволяет жанрам легко менять форму, мутировать и объединяться в гибриды. Симулировать другие формы — естественная функция цифровых медиа. От этой множественности никуда не скрыться. Количество медиа будет только увеличиваться. Изобилие жанров и поджанров будет и дальше расти по экспоненте. Конечно, одни приобретут популярность, другие увянут, но мало что исчезнет совсем. Любители оперы останутся и столетие спустя. Но к этому времени на планете будет миллиард любителей видеоигр и сто миллионов виртуальных миров.

Растущая мобильность фрагментов информации станет определять развитие медиа в течение следующих 30 лет и способствовать развитию ремиксов.

* * *

В то же время дешевые и универсальные инструменты для творчества (камеры для телефонов с высоким разрешением, YouTube Capture, iMovie) стремительно облегчают создание движущихся образов и нарушают великую асимметрию, которая была присуща всем медиа. Вот ее суть: легче прочесть книгу, чем написать ее; легче послушать песню, чем сочинить ее; легче сходить на пьесу, чем поставить ее. Раньше, чтобы создать фильм, требовалась интенсивная совместная работа людей, которые долго возились с кусками проявленной пленки, объединяя их в целое. Это означало, что посмотреть фильм было гораздо проще, чем его сделать. Чтобы произвести голливудский блокбастер, может потребоваться миллион человеко-часов, чтобы употребить его — всего два. К невероятному изумлению экспертов, которые утверждали, что зрители никогда не откажутся от возможности сидеть, откинувшись на спинку кресла, десятки миллионов людей за последние годы потратили бесчисленные часы на съемку собственных фильмов. Этому способствует потенциальная аудитория из миллиардов человек, до которой можно добраться и которая готова к восприятию. Помогает и выбор из многочисленных режимов съемки. Благодаря новым доступным гаджетам, учебным курсам, поддержке товарищей и дьявольски умному программному обеспечению сегодня снимать видео почти так же легко, как писать.

Конечно же, в Голливуде делают фильмы по-другому. Блокбастер — это огромное существо, создаваемое вручную. Как уссурийский тигр, он так же редок и требует нашего пристального внимания и заботы. Каждый год в Северной Америке выпускают около 600 полнометражных фильмов, это около 1200 часов кино. В год сейчас снимают сотни миллионов часов видео, и, конечно, 1200 — ничтожная доля от этого объема. Это несущественная погрешность округления.

Мы склонны думать, что тигр — типичный представитель животного мира, но на деле с точки зрения статистики им будет скорее кузнечик. Созданный вручную голливудский фильм — это редкий тигр. Он не исчез­нет, но, если нас интересует будущее кинематографа, надо учитывать и мелкие создания, которые роятся где-то внизу, — джунгли YouTube, независимые фильмы, телесериалы, документальные фильмы, рекламные и рекламно-информационные ролики, крошечные нарезки и попурри, а не только предельно малую популяцию тигров наверху. За месяц ролики на YouTube смотрят более 12 миллиардов раз. Самые популярные из них уже посмотрели по нескольку миллиардов раз — больше, чем любой блокбастер. Каждый день в интернет выкладывают больше 100 миллионов коротких видеоклипов, собирающих очень небольшую аудиторию. Судя исключительно по объему и вниманию, которые эти видео привлекают вместе, именно они сейчас находятся в центре нашей культуры. Мастерство их авторов очень сильно отличается. Некоторые сделаны с поистине голливудским шиком, но в основном их снимают на телефон подростки у себя на кухне. Если Голливуд — вершина этой пирамиды, то ее основание — болото, в котором кипит жизнь. Именно там начинается будущее движущихся изображений.

Подавляющее большинство этих неголливудских фильмов представляют собой ремиксы, потому что этот способ сильно облегчает создание нового. Любители находят в интернете саундтрек или записывают его у себя в спальне, монтируют сцены или меняют их порядок, добавляют текст и создают новый сюжет или неожиданный ракурс. Ремиксы рекламы крайне популярны. И в каждом жанре часто возникают определенные форматы.

Например, ремиксы трейлеров к фильмам. Эти короткие ролики сами представляют собой довольно новую форму искусства. Благодаря краткости и сжато рассказанным в них сюжетам их можно с легкостью перемонтировать во что-то другое, например в трейлеры к воображаемым фильмам. Неизвестный любитель может превратить комедию в фильм ужасов или наоборот. Ремикс саундтрека к трейлеру — распространенный способ получить новую комбинацию. Некоторые фанаты делают музыкальные клипы, подбирая популярные песни к перемонтированным клипам из фильмов, считающихся культовыми в узких кругах. Порой они вырезают сцены из любимого фильма или с любимой звездой, а затем редактируют их, подставляя к неожиданной песне. Так получаются музыкальные клипы о воображаемой Вселенной. Неуемные фанаты поп-групп дополняют любимые песни роликом, где их тексты написаны крупным шрифтом. В итоге такие видео с текстами стали настолько популярными, что некоторые группы начали выпускать официальные клипы с субтитрами. Слова всплывают на фоне изображения синхронно со звуком, и получается настоящий ремикс, слияние текста и образов — вы читаете видео и смотрите музыку.

Ремиксы видео даже могут стать коллективным видом спорта. Сотни тысяч страстных поклонников аниме по всему миру (которые, конечно же, знакомятся в интернете) перемонтируют японские мультфильмы. Они режут аниме на крошечные кусочки, порой в несколько кадров длиной, потом переставляют их с помощью монтажных программ и добавляют новый саундтрек и музыку, часто с диалогами на английском. Не исключено, что это требует гораздо больше работы, чем создание изначального мультфильма, но все равно гораздо меньше, чем требовалось для создания простого ролика 30 лет назад. Переделанные аниме-ролики рассказывают совершенно новые истории. Настоящее достижение в этой субкультуре — выиграть конкурс Iron Editor («Железный монтажер»). Как и в телевизионном кулинарном конкурсе Iron Chef («Железный шеф-повар»), монтажеры делают ремиксы видео в режиме реального времени и перед аудиторией, соревнуясь с другими участниками и стремясь продемонстрировать безупречную визуальную грамотность. Лучшие из них могут переделывать видео с той же скоростью, с какой вы набираете текст.

Более того, инструменты создания новых комбинаций заимствованы из привычек, приобретенных при работе с текстами. Вы выреза­ете и вставляете слова на странице. Вы точно цитируете специалиста. Вы пере­фразируете красивое выражение. Вы добавляете детали, о которых узнали откуда-то еще. Вы заимствуете структуру другой работы для своей. Вы перемещаете фразы, словно кадры. Если все эти действия со словами перенести на движущиеся изображения, получится новый визуальный язык.

Образ, хранящийся на жестком диске, а не на целлулоидной пленке, обладает мобильностью, которая позволяет манипулировать им так, словно эта картинка представляет собой слова, а не фотографию. Голливудские индивидуалисты вроде Джорджа Лукаса стали использовать цифровые технологии с момента их появления (Лукас основал Pixar) и первыми начали снимать фильмы в более плавном, текучем стиле. В серии фильмов «Звездные войны» Лукас использовал метод кинопроизводства, который имеет больше общего с тем, как делаются книги и картины, чем с традиционным кинематографом.

В классическом кинематографе фильм планируют по сценам: сначала их снимают (обычно делая несколько дублей), а потом из изобилия материала собирают фильм. Иногда режиссеру приходится снимать дополнительные куски, если историю не получается рассказать с помощью имеющихся. Но если фильм делают в новом стиле, возможном благодаря цифровым технологиям, каждая сцена становится гораздо более податливой, как абзац текста для писателя, который постоянно переделывается. Эпизоды не снимают (как фотографии), а строят постепенно, как картину или текст. Слои визуальных и аудиодополнений добавляются к грубому наброску движущейся сцены, и эта смесь постоянно находится в потоке, постоянно меняется. Последний фильм Джорджа Лукаса «Звездные войны» делался именно в этой писательской манере. Чтобы выдержать правильный темп и ритм, Лукас сначала снимал грубо и приблизительно, а потом уточнял каждую сцену, добавляя детали и повышая разрешение, пока работа не была завершена. Световые мечи и другие эффекты добавлялись потом с помощью цифровых технологий, слой за слоем. Ни один из кадров окончательного фильма не избежал манипуляций. Вообще в каждый план крупнобюджетного голливудского фильма в жанре экшен добавляют столько слоев с дополнительными деталями, что его скорее стоит считать движущейся живописью, а не фотографией.

В огромном коллективном разуме, создающем изображения, что-то похожее уже происходит со статичными снимками. Каждую минуту тысячи фотографов загружают свои последние работы на сайты и в такие приложения, как Instagram, Snapchat, WhatsApp, Facebook и Flickr. Более полутора триллионов уже загруженных изображений охватывают все темы, какие только можно вообразить. Мне еще не удавалось поставить эти сайты в тупик, сделав запрос на изображение, которое нельзя найти. Flickr предлагает более полутора миллионов изображений одного только моста «Золотые ворота». Любой возможный угол, условия освещения и точку зрения на этот архитектурный объект уже сфотографировали и опубликовали. Если вы хотите использовать изображение этого моста в видеоролике или кинофильме, нет никакого смысла снимать его снова. Это уже сделали. Просто нужен как можно более простой способ найти эти съемки.

Похожий прогресс произошел в области 3D-моделирования. В архиве 3D-моделей, созданных с помощью программы SketchUp, можно найти невероятно подробные виртуальные модели самых важных зданий в мире. Нужна улица в Нью-Йорке? Вот виртуальные декорации, которые можно использовать в кино. Хотите мост «Золотые ворота»? Вот он в мельчайших деталях, вплоть до каждого винтика. Благодаря мощным инструментам поиска и уточнения клипы с любым мостом мира в высо­ком разрешении можно поместить в общий визуальный словарь для многократного использования. Из этих «фраз» можно создать фильм, скомбинированный из готовых клипов или виртуальных декораций. Теоретик медиа Лев Манович называет это «кино из базы данных» (database cinema). Хранилища, в которых содержатся подобные компоненты, образуют новую грамматику для движущихся образов.

Вообще именно так работают писатели. Мы черпаем материал из конечной базы данных под названием «словарь», где хранятся общепринятые слова, и собираем из них статьи, романы и стихотворения, не виданные до сих пор. Наша радость в том, чтобы по-новому их комбинировать. Мало какому автору приходится изобретать слова. Даже величайшие писатели творят свою магию, в основном смешивая уже использованные и доступные всем. То, что мы сейчас делаем со словами, скоро будет происходить с изображениями.

Режиссеры, которые говорят на этом новом кинематографическом языке, подправляют, переделывают и переписывают по кадрам даже самые фотореалистичные сцены. Таким образом, кинематограф освободился от ограничений, наложенных съемкой. Метод, который вызывал столько разочарований (попытки запечатлеть реальность на дорогую пленку за один-два дубля, а потом создать из этого свои фантазии), ушел в прошлое. Сейчас реальность или фантазия строятся по пикселям, так же писатель создает роман слово за словом. Киносъемка преподносит мир таким, какой он есть, в то время как новый язык экрана рассчитан на исследование мира, каким он может быть, подобно искусству писателя или художника.

Но недостаточно просто снимать фильмы быстрее: легкое производство книг на станке Гутенберга не позволило распространить тексты повсеместно. Чтобы люди стали по-настоящему грамотными, понадобился длинный список инноваций и новых технологий, которые позволяют писателям и читателям манипулировать текстом так, чтобы он стал полезным. Например, кавычки позволяют с легкостью определить, когда один писатель позаимствовал текст у другого. В фильмах пока еще нет параллельных примечаний, но они нам нужны. Если у вас есть большой текстовый документ, для ориентации в нем понадобится содержание. Для этого нужны номера страниц. Кто-то изобрел их в XIII веке. Что будет эквивалентом для видеоматериалов? Для длинных текстов требуется алфавитный указатель, который придумали греки, а потом развили для библиотек. В ближайшем будущем с помощью искусственного интеллекта мы сможем составить индекс для всего содержания фильма. Сноски, изобретенные где-то в XII столетии, дают возможность разместить дополнительную информацию в стороне от линейной темы основного текста. А библиографические ссылки, которые появились в XIII веке, позволяют ученым и скептикам систематически обращаться к источникам, повлиявшим на содержание или проясняющим его смысл. Представьте себе видеоролик с помеченными цитатами. И, конечно, сейчас у нас есть гиперссылки, объединяющие один кусок текста с другим, и теги, которые позволяют сортировать материал с помощью выбранного слова или фразы.

Все эти изобретения (и многие другие) позволяют любому грамотному человеку вырезать и вставлять идеи, дополнять их собственными мыслями, связывать с подходящими по теме, искать информацию в огромных библиотеках, быстро просматривать разные темы, переупорядочивать тексты, находить забытый материал, смешивать идеи по-новому, цитировать специалистов и использовать фрагменты из любимых произведений для создания новых. Эти инструменты, а не только чтение создают основы грамотности.

Если умение обращаться с текстами подразумевает способность анализировать их и манипулировать ими, то умение обращаться с новыми медиа означает способность с той же легкостью анализировать движущиеся образы и манипулировать ими. Но пока эти «читательские» инструменты для работы с визуальностью еще не получили массового распространения. Например, если бы я захотел визуально сравнить недавние сбои в банковской системе с похожими историческими событиями, напомнив вам о банковской лихорадке в классическом фильме «Эта прекрасная жизнь», у меня не нашлось бы легкого способа точно показать эту сцену. (Какой из нескольких сюжетных ходов я имею в виду и какую именно часть?) Я могу сделать то, что сделал сейчас здесь, — дать название фильма. Возможно, я мог бы указать на конкретную минуту в этой сцене (новая функция YouTube). Но я не могу сослаться из этого предложения на точные «абзацы» в фильме, выложенном в интернете. Пока еще у нас нет эквивалента гиперссылок для видео. Когда мы будем бегло владеть языком экрана, я смогу цитировать конкретные эпизоды и даже предметы в кадре. Например, я историк, интересуюсь восточной одеждой и хочу указать на феску, которая была надета на каком-то персонаже в фильме «Касабланка». Значит, у меня должна быть возможность сослаться на саму феску (а не на голову, на которую она надета), сделав ссылку на ее изображение, перемещающееся из кадра в кадр, так же как я могу сослаться на упоминание фески в печатном тексте. А еще лучше было бы иметь возможность для справки дать ссылку с этого головного убора в фильме на другие фески в других картинах.

Когда визуальность развернется в полную мощь, я смогу аннотировать любой предмет, кадр или сцену в кинокартине с помощью любого другого предмета, кадра или сцены. Я смогу искать нужные мне вещи в визуальном указателе к фильму, изучить оглавление или полностью отсканировать фрагмент. Но как это сделать? Как искать нужное в фильме, подобно тому, как мы ищем нужное в книге?

Чтобы потребительские инструменты текстовой грамотности сформировались после изобретения книгопечатания, потребовалось несколько сот лет. Но первые инструменты визуальной грамотности уже появляются в исследовательских лабораториях и на границах цифровой культуры. Возьмем, например, проблему поиска в полнометражном фильме. Один способ быстро просмотреть содержание — перемотать фильм на высокой скорости, чтобы два часа сжались до нескольких минут. Другой способ — сделать выжимку, подобно трейлерам, которые показывают в кино­театрах. Оба этих метода позволяют сократить время просмотра с часов до минут. Но есть ли способ свести содержание фильма к изображениям, которые можно было увидеть очень быстро, как оглавление книги?

Ученые уже сделали несколько интересных прототипов для видео­резюме, но к полнометражным картинам они пока неприменимы. Некоторые популярные сайты с большим набором фильмов (например, порнографических) разработали способ, который позволяет пользователям просматривать контент за несколько секунд. Когда они щелкают на титульный кадр, им показывают короткое слайд-шоу из ключевых кадров, зрители как будто листают страницы книги. Сокращенное слайд-шоу визуально резюмирует фильм длиной несколько часов за считаные секунды. Чтобы определить ключевые кадры в фильме и сделать резюме максимально эффективным, можно использовать специализированное программное обеспечение.

Святой Грааль визуальности — это возможность найти нужное в библиотеке всех фильмов подобно тому, как Google может провести поиск во всем интернете и обнаружить конкретную вещь где-то в его глубинах. У нас должен быть способ ввести ключевые термины или просто сказать «велосипед плюс собака» и получить сцены из любого фильма, где встречаются собака и велосипед. В таком случае вы смогли бы за секунду найти момент в «Волшебнике страны Оз», когда ведьма мисс Галч уезжает с Тото. И даже больше, вы смогли бы попросить Google найти все остальные сцены, похожие на эту, во всех фильмах. Такие возможности почти уже существуют.

Облачный искусственный интеллект Google быстро наращивает визуальную грамотность. Его способность узнавать и помнить любой объект в миллиардах личных снимков, которые загрузили такие люди, как я, экстраординарна. Дайте ему фото мальчика, который едет на вело­сипеде по проселочной дороге, и он пометит его как «мальчик едет на велосипеде по проселочной дороге». Одно фото он подписал как «две пиццы на плите», именно это и было на фотографии. И у Google, и у Facebook искусственный интеллект способен посмотреть на снимок и назвать имена людей, запечатленных на нем.

То, что можно сделать для одной фотографии, можно повторить и для движущихся изображений, потому что фильмы представляют собой длинные серии статичных кадров, поставленных в ряд. Для их восприятия требуется гораздо больше вычислительной мощности, отчасти потому, что в них существует дополнительное измерение — время (остаются ли объекты в кадре при перемещении камеры?). Через несколько лет поиск по видео с помощью искусственного интеллекта будет в порядке вещей. В процессе мы начнем исследовать гутенберговы возможности в пределах движущихся изображений. «Я считаю пиксельные данные в иллюстрациях и видео темной материей интернета, — говорит Фей-Фей Ли, директор лаборатории искусственного интеллекта в Стэнфорде. — Сейчас мы начинаем ее освещать».

По мере того как создавать, хранить и аннотировать движущиеся образы становится все легче и все легче сочетать их в сложных повествованиях, аудитории тоже становится проще ими манипулировать. Образы приобретают текучесть, подобно словам. Они быстро проскальзывают в новые медиа, а потом просачиваются в старые. Как кусочки, составленные из букв алфавита, они могут быть сжаты в виде ссылок или растянуты по запросу поисковых систем и баз данных.

Помимо возможности легкого поиска, еще одной революцией в медиа можно считать способность к обратной перемотке. В век устной пере­дачи информации, когда кто-то говорил, надо было внимательно слушать, потому что произнесенные слова сразу же исчезали. До прихода технологий записи ничего не фиксировалось и ничего нельзя было отмотать назад, чтобы повторить пропущенное.

Великий исторический сдвиг от устных коммуникаций к письменным, который произошел тысячи лет назад, дал аудитории (читателям) возможность вернуться к началу речи, «перемотав» ее.

Одним из революционных качеств книги стала ее способность повторять себя для читателя по его просьбе сколько угодно раз. Более того, написать книгу, которую перечитывали, было высшей похвалой для авторов. И во многих отношениях писатели использовали это свойство книг: писали их с расчетом на повторное чтение. Они могли добавить сюжетные ходы, которые приобретали смысл только при перечитывании, спрятать иронию так, чтобы она не была заметна с первого раза, или заполнить текст деталями, для расшифровки которых требовалось тщательное изучение и повторное чтение. Владимир Набоков однажды сказал: «…книгу вообще нельзя читать — ее можно только перечитывать». В романах На­бо­кова часто присутствует ненадежный рассказчик (например, в «Бледном огне» или «Аде»), и это вызывает у читателей сильное желание вернуться к повествованию и рассмотреть его в свете того, что выяснилось по ходу действия. Лучшие детективы и триллеры часто заканчиваются коренным поворотом дела в последнюю минуту, который мы никак не предвидели, но при повторном чтении прекрасно видно, что к этому все и шло. В семи томах «Гарри Поттера» столько скрытых намеков, что их просто необходимо перечитать ради максимального удовольствия.

Экранные медиа в последние годы приобрели многие качества, свойственные книгам. Фильмы, как и печатные произведения, линейны и основаны на сюжете. Но в отличие от книг фильмы редко пересмат­ривали. Даже самые популярные блокбастеры выходили в кинотеатрах в определенный день, шли где-то месяц, а потом их смотрели редко, разве что поздним вечером по телевизору десятки лет спустя. В эпоху до появления видеозаписи не было повторного воспроизведения. Телевидение во многом работало так же. Передача выходила по расписанию. Вы либо смотрели ее вовремя, либо упускали. На только вышедший фильм редко ходили больше одного раза, а телесериалы редко повторяли летом. Но даже если повторяли, все равно надо было подстраиваться под расписание и подключать свое внимание в день и время, когда серия была в программе телепередач.

Из-за этих «устных» характеристик кино и телевидения шоу создавали, ориентируясь на то, что их посмотрят один раз. Эта оправданная предпосылка обусловила их важное свойство: необходимость донести максимум с первого же раза. Но одновременно это ограничивало создателей, потому что в ином случае можно было бы заложить туда гораздо больше того, что проявилось бы со второго или третьего просмотра.

Сначала видеомагнитофоны, потом DVD-плееры, еще позже цифровые видеомагнитофоны и теперь потоковое видео позволили нам с легкостью перематывать фильмы и телепередачи. Если вам хочется посмотреть что-нибудь еще раз, вы так и делаете. Часто. Если вы хотите посмотреть маленький кусочек фильма или телевизионной программы, вы так и поступаете в любое время. Эта возможность попасть сразу в нужный момент так же применима к рекламе, новостям, документальным фильмам — в общем, к любым материалам в интернете. Возможность перемотать видео более, чем любые другие факторы, превратила рекламные ролики в новую форму искусства. Возможность повторного просмотра выпустила их из тюрьмы, где они мелькали в телепередачах, и превратила в библиотеку шоу, которые можно читать и перечитывать, словно книги. А еще делиться ими с другими людьми, обсуждать, анализировать и изучать.

Ту же неизбежную обратную перемотку мы теперь наблюдаем у демонстрируемых на экране новостей. Когда-то телевизионные информационные выпуски были потоком мимолетностей, которые никогда не планировалось записывать или анализировать, — их просто поглощали. Теперь все можно отмотать назад. Возвращаясь к уже показанным новостям, мы можем проверить их достоверность, увидеть скрытые мотивы и подтекст. Мы можем поделиться ими, проверить приведенные факты, смешать их с другими материалами. Поскольку зрители могут вернуться к сказанному раньше, это меняет ситуацию для политиков, ученых и всех, кто делает какие-либо утверждения.

Обратная перемотка фильмов позволяет снимать стодвадцатичасовое кино, такое как «Остаться в живых», «Прослушка» или «Звездный крейсер “Галактика”», и делает его интересным для зрителя. Там так много изобретательно встроенных деталей, что их просто немыслимо уловить во время первого просмотра, и возможность вернуться назад в любой момент абсолютно необходима.

Когда стало можно записывать и перематывать музыку, она тоже трансформировалась. Живая музыка была единовременной и менялась от исполнения к исполнению. Возможность вернуться к началу и послушать произведение снова в том же самом исполнении изменила ее навсегда. Песни стали в среднем короче, мелодичнее и удобнее для повторения.

Игры сейчас тоже позволяют вернуться назад и еще раз пройти через ту же сцену, переделать что-то или воспользоваться дополнительной жизнью, что, по сути, то же самое. Можно начать заново и пройти тот же путь с некоторыми изменениями, а потом еще и еще раз, пока не освоишь уровень. В новейших гоночных играх можно вернуться к предыдущему пункту, буквально направив действие в обратную сторону. Все популярные пакеты программного обеспечения имеют кнопку «Отмена», которая позволяет отойти на более раннюю стадию. В некоторых приложениях отмены не ограничены и можно отмотать так далеко назад, как вам хочется. Самые сложные образцы потребительского программного обеспечения, такие как Photoshop или Illustrator, рассчитаны на так называемое неразрушающее редактирование, а это значит, что вы можете вернуться в любой конкретный более ранний момент, и не важно, сколько изменений вы сделали. Гениальность Википедии в том, что в ней тоже используется неразрушающее редактирование: все предыдущие версии статьи сохраняются навсегда, и любой читатель может отмотать изменения назад. Эта функция стимулирует творческое начало.

В будущем иммерсивная среда и виртуальная реальность всегда будут способны вернуть нас на более ранние стадии. Более того, любые вещи, созданные с помощью цифровых технологий, можно будет возвращать назад и перематывать, а также использовать в ремиксах.

Возможно, впоследствии то, что нельзя «отмотать», например съеден­ное блюдо, будет вызывать у нас нетерпение. Невозможно вернуться назад и в полной мере воспроизвести вкус и запах какой-то еды. Но если такое было бы возможно, то это несомненно повлияло бы на кулинарное искусство.

Полное воспроизведение информации в виде копий хорошо изучено. Но полное воспроизведение в результате перемотки назад исследовано не так качественно. Как только мы начнем записывать все наши повседневные действия, фиксировать поток жизни, обратная перемотка будет применима все шире.

Обычно я заглядываю в ящик входящих и исходящих сообщений несколько раз в день, чтобы вернуться к предыдущему эпизоду моей жизни. Если мы будем знать, что любое действие можно отмотать назад, то станем по-другому поступать изначально. Способность легко и полностью вернуться в конкретный момент может повлиять на то, как мы живем в будущем.

В ближайшее время у нас появится возможность записывать столько разговоров, сколько захочется. Это обойдется бесплатно, если носить с собой (или на себе) специальное устройство и запись будет достаточно легко отмотать назад. Некоторые смогут записывать все в помощь собственной памяти. Появятся правила этикета: вероятно, воспроизводить частные разговоры окажется недопустимым. Однако все больше и больше публичных действий начнут фиксироваться с помощью телефонов, видеорегистраторов на каждом автомобиле и камер наблюдения, установленных на улицах. Полицейских заставят записывать на портативные устройства все их действия при исполнении обязанностей. Пересмотр этих видеоотчетов повлияет на общественное мнение и послужит основанием как для обвинений, так и для оправданий. Повседневные действия политиков и знаменитостей можно будет отмотать назад и рассмотреть с разных точек зрения. Это создаст новую культуру, в которой прошлое каждого человека можно воссоздать.

С появлением этих двух возможностей — поиска и обратной пере­мотки — движущиеся изображения переживают трансформацию в духе Гутен­берга. Эти два, а также многие другие факторы, связанные с созданием ремиксов, применимы ко всем новым медиа, цифровым и оцифрованным, например к виртуальной реальности, музыке, радио, презентациям и так далее.

* * *

Создание ремиксов — перемещение и повторное использование существующих фрагментов — переворачивает традиционные представления о собственности и владении с ног на голову. Если мелодия — это ваша собственность, как, например, дом, то мои права использовать ее без разрешения и компенсации очень ограничены. Но, как мы обсуждали выше, цифровые фрагменты нематериальны и неконкурентны, и об этом известно всем. Они ближе к идеям, чем к недвижимому имуществу. Еще в 1813 году Томас Джефферсон понимал, что идеи не вполне собственность, или собственность, не равнозначная имуществу. Он писал: «Тот, кто получит от меня идею, приобретет знание сам, но не уменьшит моего; так же и тот, кто зажжет свечу от моей свечи, получит свет, но не погрузит меня в темноту». Если бы Джефферсон отдал вам свой дом в усадьбе Монтичелло, то у вас оказался бы его дом, а он его лишился. Но если бы он дал вам идею, то она оказалась бы у вас и в то же время осталась у него. Эта странность служит источником неопределенности относительно авторских прав, существующей в наши дни.

По большей части наша правовая система основана на принципах аграрного общества, в котором собственность реальна. Она отстает от цифровой эпохи. Не из-за недостатка желания, а потому что трудно определить, как владение может выглядеть в контексте, где оно стало не таким важным.

Как можно «владеть» мелодией? Если вы отдадите ее мне, она останется и у вас. Но насколько вашей она была, если только на одну ноту отличается от похожей музыки, появившейся тысячу лет назад? Можно ли владеть нотой? Если вы захотите продать копию, что будет считаться этой копией? А как классифицировать сохраненную или транслируемую в эфир мелодию? Это вопросы не из числа эзотерических и теоретических. Музыка — одна из главных статей экспорта США, многомиллиардная отрасль, и вопрос, как ею можно владеть и использовать в ремиксах, сегодня крайне актуален.

Юридические споры о праве использовать кусочки музыки в качестве семплов, в ремиксах, особенно если результат или источник приносят много денег, не прекращаются. Вопрос ремиксов и повторного воспроизведения материалов из одного ресурса на другом ставит большие ограничения для цифровых СМИ. Юридическая неопределенность насчет использования кусков из отсканированных Google книг стала главной причиной, по которой компания закрыла амбициозную программу сканирования (хотя суд запоздало принял решение в пользу Google в конце 2015 года). Интеллектуальная собственность — минное поле.

В современном законодательстве об интеллектуальной собственности есть много аспектов, которые находятся в полном разладе с реальностью современных технологий, связанных с ней. Например, в США закон об авторском праве дает создателю временную монополию на ее или его работу, чтобы стимулировать дальнейшее творчество, но эта монополия распространяется по крайней мере на 70 лет после смерти создателя, то есть на долгий срок после того, как мертвое тело автора уже ни на что не мотивируешь. Во многих случаях эта непродуктивная «временная» монополия действует 100 лет, да еще и продлевается, что делает ее совсем не временной. В мире, который живет на скорости интернета, законодательный запрет столетней давности может серьезно навредить инновациям и креативности. Это пережиток ушедшей эпохи.

Вся глобальная экономика отклоняется от материального в сторону элементов, которые не удержишь руками. Она уходит от владения к доступу. Она сдвигается от ценности копий к ценности сетей. Она движется в неизбежном направлении множащихся ремиксов. Законода­тельство догонит этот процесс не так быстро, но это случится.

Чему же должны содействовать новые законы в мире ремиксов?

Присвоение существующего материала — почтенная и необходимая практика. Как напоминают нам экономисты Пол Майкл Ромер и Уильям Браун Артур, перекомбинация есть единственный источник инноваций и богатства. Я предлагаю использовать вопрос: «Трансформировал ли заемщик использованный материал?» Ремиксы, попурри, семплирование, присвоение, заимствование — преобразили они исходный материал? Или же он был просто скопирован? Можно ли сказать, что Энди Уорхол преобразил банку супа Campbell’s? Если да, то производное нельзя считать копией, ведь исходный материал трансформировался, мутировал, улучшился, эволюционировал. В каждом случае ответ потребует субъективного решения, но вопрос, преобразился ли источник, правильный.

Трансформация — мощный тест, ведь само это слово может быть синонимом для становления. Используя его, мы признаем, что сегодняшние творения завтра станут чем-то иным, и так оно должно быть. Ничто не может оставаться неприкосновенным и неизменным. Я имею в виду, что каждое творение, имеющее какую-либо ценность, в конце концов неизбежно будет так или иначе преображено в нечто другое. Конечно, версия «Гарри Поттера», которую Джоан Роулинг опубликовала в 1997 году, будет доступна всегда, но страстные любители обязательно напишут тысячи фанатских версий ее книги в следующие десятилетия. Чем мощнее изобретение или творение, тем вероятнее и ценнее, что оно будет преображено другими.

Через 30 лет самыми важными творениями культуры и самыми мощными носителями будут те, которых чаще всего использовали для создания ремиксов.

Отправить

Евгений

Перезвоните мне пожалуйста по номеру. 8 (967) 552-61-92 Евгений.