Всем прекрасно известно, что события, когда доходит до дела, не всегда развиваются в соответствии с заранее составленными планами. Это в первую очередь относится к избранному мною ремеслу, поскольку оно требует от вполне миролюбивого создания, коим являюсь я, знакомства с набором тупых и не очень тупых предметов. В девяноста процентах случаев, когда ситуация вынуждает прибегнуть к насилию, события развиваются не так, как предполагалось, и на первое место выходит задача выживания, а не получение прибыли.

Однако я, кажется, отвлекся.

Я пришел к выводу, что самая большая трудность в нашей тайной разведывательной миссии состояла в том, чтобы вынудить босса ее поддержать, не давая ему при этом знать, чем мы занимаемся в действительности. Однако, как выяснилось, добиться этого было легче легкого, отчасти потому, что босс все время был занят, пытаясь найти способ оздоровления государственных финансов, но главным образом в силу того, что он начинал зашибать с самого утра… Похоже, пьянство идет рука об руку со всем, что касается цифири. Как бы то ни было, использовав минимум уверток и недомолвок, я вышел из комнаты босса с документом, в котором Осса назначалась королевским следователем, а мы с Пуки – личными представителями. Легче легкого.

Что касается самой миссии, то она представлялась мне милой загородной прогулкой вдали от придворной суеты и дворцовых интриг. К моему величайшему сожалению – и Нунцио не ленится мне об этом постоянно напоминать, – я слишком медленно соображаю и мало интересуюсь деталями, чтобы разобраться во всех этих хитросплетениях.

Однако, давая оценку своему новому заданию, я упустил из виду то, что мне придется работать с Пуки и Оссой.

Хочу сразу пояснить: против них обеих я не имею ничего. Я испытывал слабость к Оссе со времени нашей совместной службы в армии, когда она издевалась над нашим сержантом (парень был по меньшей мере раза в три крупнее ее и постоянно норовил ответить ударом на удар), не нарушая при этом субординации. (Вообще-то все это было не так уж и умно, зато требовало силы духа, которая в наше время большая редкость.) Что касается Пуки, то начиная с нашей первой встречи, когда она, решив, что я хочу напасть на босса, вывела меня из строя и при этом не добила, я вижу в ней высокого профессионала.

Говоря это, я хочу дать вам знать, что Осса мне нравится, а Пуки пользуется моим уважением. В свете сказанного я не думал, что в ходе нашей совместной работы могут возникнуть какие-либо сложности. Я и по сию пору считаю, что рассуждал тогда верно. Но я не учел того, что мы сформировали команду, состоящую из одного мужчины и двух женщин. Мужчиной был я, а женщинами – две, как бы это повежливее выразить… «весьма склонные к соперничеству» личности.

Подобная недоработка с моей стороны дала знать о себе почти с самого начала миссии. Когда мы первый раз остановились на привал, отдыхать стали я и Осса, а Пуки отправилась вперед, как она заявила – «на разведку».

– Скажи, Мухобой, – начала Осса, глядя в спину удаляющейся Пуки, – с какой стати в этой разведывательной миссии участвуют три человека?

Мне сразу не понравилось то, каким тоном это было сказано, но наша работа только начиналась, и я решил вопрос не обострять. Кроме того, нельзя было исключать, что Осса ничего не имела в виду. Солдат старой гвардии (это я, значит) был обязан отвечать на вопросы новобранца, чтобы тот не обучался на собственных ошибках, а набирался опыта, получая ответы на свои вопросы.

– Это вытекает из требований безопасности, – пояснил я. – Мы не знаем, со сколькими противниками придется встретиться, мы не знаем также, чем он будет вооружен и насколько искушен в боевом искусстве. Нам будет легче убедить его, противника то есть, не совершать глупости, если мы сможем явить собой внушительную силу. Если же слов окажется недостаточно и противник решится на вышеозначенные глупости, то указанная сила повысит наши шансы на выживание.

– Не уверена, что все усекла, – сказала она.

Я вздохнул, еще раз осознав, что значительная часть нашего населения владеет речью гораздо хуже, чем я.

– Проще говоря, кто-то как следует подумает, прежде чем навалиться на троих. А если и надумает, то вскоре пожалеет о своей опрометчивости.

– Ну вот теперь я вроде усекла, – успокоилась Осса.

На некоторое время она погрузилась в молчание, а я поздравил себя с успехом в роли педагога.

– Но почему именно она? – ни с того ни с сего продолжила Осса.

– Прости, не понял…

– У тебя во дворце осталась здоровенная команда, – пояснила Осса. – Почему ты вдруг решил тащить с собой эту ящерицу? По правде говоря, мы с тобой и вдвоем прекрасно управились бы.

Я ясно помнил, что Осса присутствовала на нашем собрании, когда Пуки добровольно вызвалась отправиться вместе с нами, но о том, что именно я на этом настаивал, припомнить не мог.

– Ты удивляешь меня, Осса, – сказал я, покачивая головой. – Создается впечатление, что ты выступаешь сейчас как ревнивая баба.

– Дело не в ревности, Мухобой… или, скажем, не только в ревности, – протянула она. – Раз ты решил прихватить кого-то еще, это говорит о том, что я, по-твоему, недостаточно хороша, чтобы прикрывать твою задницу. И поскольку ты избрал именно ее, мне очень трудно не воспринять это как личное оскорбление.

– А теперь открой уши и слушай меня внимательно, – жестко произнес я, – поскольку повторять я не намерен. Ты хорошая девочка, Осса, и понравилась мне с того дня, когда мы встретились в дрессировочном лагере. Ты круче всех – кроме меня и Нунцио – из армейских типов, с которыми я тогда познакомился, и меня устраивает, если ты станешь прикрывать мою задницу. Я буду чувствовать себя вполне уверенно. У тебя есть мозги, и, имея большую потенциальность, ты добьешься успеха, чем бы ни занялась в будущем. В отличие от тебя Пуки – профессионал. Она давно приняла решение и достигла на избранном поприще больших успехов. Более того, судя по тому, что я узнал о подобных ей и Аазу извергах, она является профессионалом значительно дольше, чем ты существуешь в природе. Пуки очень хороша в деле, и нам повезло, что она решила поучаствовать в нашей заморочке. Знай, что уважение, которое я испытываю к ее профессионализму, никоим образом не затмевает те чувства, которые я испытываю к тебе. А чувства эти – не что иное, как восхищение и симпатия. Вместо того чтобы дуться и распускать сопли, тебе следует пользоваться возможностью увидеть ее в деле. Глядишь, ты у нее чему-нибудь и научишься. Я лично рассчитываю тоже кое-что усвоить.

Осса пробормотала нечто невнятное и погрузилась в себя. Я не мог понять причину этого. Возможно, она обдумывала услышанное, но нельзя было исключать и того, что продолжала дуться. Я не мог этого понять еще и потому, что возвращалась Пуки, и я несколько отвлекся, наблюдая, как она идет к нам.

Пуки, как и обещала во дворце, изменила свою внешность с помощью заклинания личины, чтобы не испугать местное народонаселение, значительная часть которого не привыкла к виду разгуливающих по дорогам демонов. В этих целях она сменила свою зеленую чешую, желтые глаза, остроконечные уши и волосы на обличье, свойственное тем из нас, кто постоянно обитает в этом измерении. Этим она и ограничилась. Пуки решительно не стала менять те признаки, которые причисляли ее к женскому полу. Я подумывал о том, чтобы сказать ей, что если она примет личину мужчины, то будет менее заметна и обретет более внушительный вид, но, хорошенько все взвесив, от этой идеи отказался. Мне показалось, что попытки обсудить с ней вопросы смены пола могут скверно кончиться для моего здоровья.

Однако и это еще не все. Изменив личину, Пуки сохранила свою обычную рабочую одежду – плотно обтягивающий кожаный комбинезон с множеством лямок и прорезных карманов, в которых она хранила свой арсенал. Наряд этот, как вы понимаете, не только не скрывал вышеуказанного факта, но, напротив, подчеркивал ее женские прелести и, кроме того, давал всем знать, что эта дама – не из здешних краев.

И наконец, последнее по месту, но не последнее по важности замечание. Заклинание личины нисколько не повлияло на ее манеру двигаться. Если эта информация вам ни о чем не говорит, значит, вам никогда не приходилось попадать в положение, когда ваша жизнь целиком зависит от правильной оценки потенциальности тех, кто на вас намерен накатить. Для большинства людей движение состоит в поочередном переносе одной ноги перед другой. Таким образом они перемещаются с места на место, ухитряясь при этом не упасть. Но это, пожалуй, и все. Тренированные атлеты вроде меня, сумевшие развить мускулатуру за пределы, необходимые для обязательной дневной прогулки, движутся более плавно и лучше удерживают равновесие. Однако и их походка имеет тенденцию оставаться несколько тяжеловесной. Пуки же относится к тем редким типам существ, о которых можно сказать, что они не ходят, а скользят. Они не только отлично держатся на ногах, но каждое их движение плавно перетекает в другое так, что кажется, будто эти существа танцуют под неслышимую другим музыку. Позвольте мне дать вам совет. Если вы повстречаете кого-нибудь, кто передвигается в столь радующей глаз манере, ни в коем случае не пытайтесь устроить с ними свары, ибо, пока вы будете замахиваться для удара, они успеют врезать вам раза три с той стороны, с которой вы никак не ожидаете. Мне было ясно, что, двигаясь таким образом, Пуки не впишется в толпу, какую бы личину она на себя ни напялила.

Но, как я уже успел заметить, мне было весьма приятно (как профессионалу, естественно) за ней следить. Удовольствие удваивалось от того, что Пуки передвигалась со мной рядом.

– Удалось ли тебе уладить отношения со своей маленькой подружкой? – спросила она, стрельнув глазами в спину Оссы.

Как только Пуки вернулась, на рекогносцировку решила отправиться Осса.

Пройдя через это испытание с Оссой, я не имел ни малейшего желания выслушивать дурацкие шутки еще и с другой стороны.

– Пуки, испытывая громадное уважение к твоему возрасту (хотя точными цифрами ты предпочла со мной не делиться) и не желая тебя обидеть, я тем не менее должен спросить: помнишь ли ты свои юные годы?

Задав этот вопрос, я удостоился косого взгляда, за которым последовала довольно длинная пауза.

– Если очень напрягусь, – наконец проговорила она, – то у меня возникают какие-то туманные воспоминания о тех днях.

– В таком случае, – сказал я, – напрягись покрепче и вспомни свои первые дни в нашем нелегком бизнесе. Как бы тогда ни задирала нос, в глубине души ты наверняка испытывала тревогу и неуверенность. И тревожило тебя не только то, как ты поведешь себя, когда дело дойдет до свалки. Больше всего ты боялась оказаться чужой в обществе тех, кто выступал на твоей стороне. Насколько я понимаю, именно это и происходит сейчас с нашей юной коллегой.

– Хм-м… Любопытное рассуждение, – протянула Пуки, задумчиво кивая. – Знаешь, Гвидо, а ты ведь на самом деле более чувствительный и заботливый, чем позволяешь себе показать.

– Отвечая на твой вопрос, – сказал я, игнорируя ее слова, поскольку никогда не отличался любовью к комплиментам, – хочу тебе сообщить, что Осса спрашивала меня о той роли, которую ты играешь в нашей экспедиции. На это я посоветовал ей завернуть свою ревность в тряпочку и видеть в тебе не женщину-конкурентку, а профессионала, который никогда не позволит посторонним мыслям и чувствам влиять на его работу и у которого ей следует учиться.

– Хм-м… Ладно, Гвидо, ты отлично донес до меня свою мысль, – скривив физиономию, произнесла она. – Я втяну когти и возьму эту славную малышку под свое крыло… выражаясь метафорично.

– Вот и хорошо, – ответил я, – это сделает нашу прогулку более приятной.

– К вопросу о прогулке. Не мог бы ты сообщить мне более внятно, что нам предстоит делать? Мне многим приходилось заниматься, но в качестве надзирателя за сбором налогов я никогда не выступала.

– Молодец, – похвалил я, – сейчас самое время еще раз совместно обмозговать наши планы. Эй, Осса!

Когда она обернулась, я жестом пригласил ее присоединиться к нам.

– Мы говорили о том, что неплохо было бы обсудить, с какого бока нам лучше подойти к стоящим перед нами задачам, – сообщил я, когда Осса влилась в наши ряды. – Насколько я понимаю, нам предстоит выяснить, какие заговоры, если таковые имеются, зреют против босса, и либо нейтрализовать их, либо доложить нашей команде, чтобы разработать необходимые контрмеры.

– На мой взгляд, нам лучше всего действовать следующим образом, – пожала плечами Осса. – Поскольку основным источником слухов являются военнослужащие, откомандированные для сбора налогов, нам следует перехватить их в одном из тех мест, где они встречаются, и, допросив, точно выяснить, что происходит. Наши дальнейшие планы будут зависеть от того, что мы услышим.

– Верно, – согласился я. – Сейчас мы направляемся в то место, где встречаются солдаты, обирающие людей, живущих вблизи дворца. Теоретически именно эти территории должны служить гнездилищем типов, представляющих угрозу для босса.

– Хорошо, я все поняла, – вступила в беседу Пуки. – Меня интересует то, как разыгрывать пьесу. Кто мы – бархатная перчатка или железный кулак?

– В этом-то и вся хитрость, – сказал я. – С одной стороны, мы должны быть готовы положить конец всем намечающимся глупостям, а с другой – нам следует действовать осторожно, чтобы ненароком не раздувать пламя. Может получиться, что мы породим неприятностей больше, чем ликвидируем. Лучше всего подождать и посмотреть, с чем и с кем предстоит схватиться.

– Сидя здесь, мы уж точно ничего не узнаем, – заявила Осса. – Мне кажется, что пора двигаться. Хм-м… Скажи, Пуки, ты можешь со мной немного потолковать? У меня пара вопросов касательно заклинания личины.

– Конечно, детка, – ответила Пуки. – Я готова до конца удовлетворить твое любопытство.

Я задержался на пару секунд, поскольку мне было интересно, о чем они собираются говорить. Однако, поймав на себе их взгляды и поняв намек, я продолжил поход. Позволив мне отойти на некоторое расстояние, женщины двинулись следом.

Я сам подвигнул их на контакт, однако сложившаяся после этого ситуация начала меня угнетать. Я оказался для себя единственным собеседником. Когда до меня то и дело стали долетать взрывы смеха, я уже не знал, что хуже: путешествовать в обществе женщин, которые не уживаются друг с другом, или в обществе женщин, которые прекрасно между собой ладят.