Глава 10
— Пора, — сказал я тому, кто скрывался в темноте.
В ответ раздался дикий рев.
«Что это за зверь?» — подумал я и решил, что сейчас последует атака.
Однако рев замер, послышался шепот:
— Трепещи!
— Сам трепещи, — ответил я, — пока жив.
Послышалось тяжелое дыхание. За моей спиной заплясало пламя костра. Дымок приблизился ко мне, насколько позволяла привязь.
— Я мог убить тебя, пока ты спал, — медленно произнес мой противник.
— И дурак, что не убил, — ответил я. — Еще пожалеешь об этом.
— Хочу взглянуть тебе в лицо, Мерль, — прошипело из кустов. — Хочу прочесть в твоих глазах растерянность и страх. Хочу видеть, как ты дрожишь, прежде чем увижу твою кровь.
— Стало быть, у тебя ко мне претензии личного характера, а не делового, — усмехнулся я.
В ответ послышался странный звук, который чудище, очевидно, считало смехом.
— Зови это так, маг. Давай, вызывай свой Знак — пока ты концентрируешься на нем, я разорву тебя на части.
— Спасибо, что предупредил.
— Я хочу лишь убрать этот выбор из доступного тебе арсенала. Кстати, та штука, что обвила твое левое запястье, тебе тоже не поможет.
— У тебя неплохое зрение.
— В этих сферах, достаточно.
— Не желаешь ли заодно обсудить философию отмщения?
— Я жду, пока ты на радость мне сломаешься и сделаешь неосторожный шаг. Я оставил тебе лишь физические возможности, так что ты обречен.
— Ну что ж, давай, жди.
В кустах послышался треск веток; похоже, враг шел вперед, но я все еще него не видел. Я сделал шаг влево, чтобы пламя костра осветило тьму. Внезапно в костре что-то вспыхнуло. Яркий свет отразился в единственном желтом глазу.
Я опустил клинок, прицелившись в этот глаз. Черт возьми! Любое живое существо бережет свои глаза'
— Банзай! — крикнул я и рванулся вперед.
Судя по всему, беседа наша закончилась, настало время действий. Чудище молниеносно ринулось на меня — огромный черный корноухий волк. Он увернулся от моего выпада и разинул пасть, чтобы вцепиться мне в горло.
Я автоматически сунул ему в пасть локоть левой руки, а правой что было силы заехал рукоятью по голове. Сокрушительный удар заставил чудище несколько разжать челюсти, но оно не выпустило мою руку, прокусило рубашку и вцепилось в мясо. Мотнув головой, волк свалил меня на землю; я попытался развернуться и оказаться сверху, но уже падая, понял — не выйдет.
Я упал на левый бок и яблоком рукояти еще раз вмазал по черепу зверюги. И тут удача наконец улыбнулась мне. Я понял, что мы упали рядом с костром и подкатываемся все ближе и ближе к нему. Я бросил оружие и стал нашаривать шею волка. Мускулы там были как канаты, и задушить чудище так вот сразу мне не удалось бы. Впрочем, у меня были другие намерения.
Я ухватил за горло под нижней челюстью и нажал изо всех сил. Найдя опору для ног, я превратил все тело в рычаг и пихнул волка опять же вправо, так что тот перекатился и головой оказался прямо в костре.
В течение нескольких мгновений ситуация не менялась. Струйка крови из моего предплечья стекала ему в пасть. Хватка его зубов не ослабевала.
Однако чуть погодя чудище выпустило мою руку, потому что шерсть у него на шее и голове загорелась, и оно попыталось вытащить голову из огня.
Волк высвободился, отшвырнул меня и издал душераздирающий вой. Я рывком поднялся на колени и вскинул руки, но враг не бросился на меня вторично, а пустился наутек в направлении, противоположном тому, откуда я пришел, и скрылся в лесу.
Я схватил клинок и помчался за ним, не успев даже натянуть сапоги, — лишь чуть изменил форму ступней, чтобы не больно было бежать по каменистой земле, усыпанной хвойными иглами. Я не терял врага из виду: шерсть у него на голове продолжала дымиться, к тому же он, не смолкая, выл. Как ни странно, эти звуки все больше походили на человеческий вопль и все меньше — на волчий вой. Удивляло и то, что зверь бежал теперь медленнее, чем можно было от него ожидать.
Я слышал, как он на ходу ломает кусты и натыкается на деревья, причем, как мне показалось, чертыхается совсем как человек. Я уже почти нагнал его.
И вдруг я понял, куда бежит враг. Я снова увидел тот бледный свет — теперь он сиял все ярче по мере нашего приближения. Прямоугольной формы, примерно восемь или девять футов в высоту и футов пять в ширину. Я перестал преследовать зверя по звуку и устремился к световому прямоугольнику. Волк бежал именно туда, и я решил опередить его.
Я мчался изо всех сил. Волк был слева от меня. Его шерсть уже не дымилась, но он все еще не переставая то выл, то тявкал. Свет впереди становился все ярче. Теперь я видел, что творится внутри прямоугольника, мог разглядеть какие-то очертания: склон холма, низкое каменное здание наверху, узкую дорожку, ведущую к дому, каменные ступени… И все это как бы вписывалось в прямоугольную рамку, словно картина, которая вначале вырисовывается смутно, но с каждым шагом становится видна все отчетливее. Там, в рамке, был облачный день, а сам прямоугольник стоял метрах в двадцати от меня, посреди небольшой поляны.
Зверь уже выскочил на поляну, и я понял, что мне не успеть туда вовремя, не успеть схватить тот предмет, который наверняка лежит где-то поблизости. Но, может быть, еще есть шанс задержать самого волка…
Но на открытом месте зверь прибавил скорости. Я крикнул, чтобы отвлечь его внимание. Бесполезно. Мой финишный рывок тоже оказался слабоват. И тут я увидел у порога плоский прямоугольный предмет — то, что искал. Слишком поздно. Зверь наклонил голову и на бегу схватил его зубами, даже не сбившись с ноги.
Он бросился вперед, а я отбросил клинок, нырнул на землю и покатился в сторону.
Беззвучный взрыв, несколько взрывных волн одна за другой накатились на меня. Я лежал, чертыхаясь, до тех пор, пока все не замерло, потом встал и подобрал оружие.
Снова вокруг царила тихая ночь. Небо усеивали звезды. Ветер шевелил ветки сосен. Не было нужды оборачиваться, но я это сделал и убедился, что ворота в иной мир бесследно исчезли.
Я пошел назад к своей стоянке, похлопал Дымка, стараясь успокоить его, надел сапоги и плащ, засыпал землей кострище и вывел коня на дорогу.
Час спустя, еще немного приблизившись к Амберу, я снова разбил лагерь, и с неба на нас смотрела бледная луна.
Остаток ночи прошел спокойно. Разбудили меня яркий утренний свет и пение птиц в кронах сосен. Я накормил Дымка, сжевал остатки собственного провианта, кое-как привел себя в порядок и через полчаса тронулся в путь.
Утро выдалось прохладное, небо надо мной сияло голубизной, хотя где-то далеко слева ползли рваные облака. Я не спешил. Имелось две причины, почему я возвращался в Амбер верхом, а не по Козырю; во-первых, когда мне еще удастся вот так вот осмотреть окрестности города, во-вторых, нужно спокойно поразмыслить, чтобы никто не отвлекал.
Ясра в плену, Люк еще не оправился от ран, а Колесо-Призрак занято своими делами; ни Амберу, ни мне большая беда вроде бы не грозит, можно передохнуть. Еще пара моментов, и я сам разберусь с Люком и Ясрой. А уж с Призраком мы поладим, недавний разговор обнадеживал.
Ну а всякие мелочи можно и на потом отложить. Вроде того колдунишки Шару Гарулла, по сравнению с иными загвоздками он просто заноза в заднице. Поединок с ним меня не пугал, нужно лишь чуть-чуть подготовиться; непонятно только, почему его вообще так интересует моя персона.
Открытым оставался вопрос с существом, которое на время приняло облик Винты. Эта леди — не угроза для меня, но безусловно загадка, особенно что в аспекте ее ультимативного заявления насчет моей безопасности. С этим мне тоже предстоит разобраться — в свободное время.
Предложение Люка сообщить нечто жизненно важное для Амбера после того, как мы освободим Ясру, меня беспокоило. Я верил ему и верил, что он сдержит слово. Но я опасался, что он бы не выдал подобную информацию, если только уже не слишком поздно. Подозрение, не основанное ни на чем, кроме как на опыте общения с Люком. Может, само предложение, честное или нет, тоже своего рода средство психологического давления? Люк, несмотря на внешность громилы, парень с мозгами. Я далеко не сразу его раскусил, и уж точно не собирался забывать об этом сейчас.
С голубыми камнями все скоро закончится, скоро я избавлюсь от их меток и об этой части приключений можно будет забыть. Надо лишь сделать зарубку на будущее и быть поосторожнее.
А вот ночная история с волком представлялась частью иного, большего расклада.
Понятно, что не обыкновенный зверь, и его намерения тоже вполне понятны. Непонятно все остальное. Кто или что он такое? Хозяин или слуга? Если слуга — кто его послал? И наконец — снова этот сакраментальный вопрос! — почему?
Для нормального волка он был чересчур уж неуклюж. Значит, это не зверь, которого магия наделила даром речи, а скорее изменивший обличье человек. Я сам когда-то пробовал подобное. Те, кто мечтает превратиться в злобную тварь и перегрызть кому-то горло, изуродовать, разорвать на куски и, возможно, потом сожрать, обычно очень уж увлекаются фантазиями о том, как это будет круто — и напрочь забывают ряд практических деталей. Если ты вдруг становишься четвероногим с совершенно иным центром тяжести и непривычным сенсорным восприятием, о какой-либо грациозности можно забыть. Ты к тому же гораздо более уязвим, чем кажется, и уж точно далеко не столь грозен и опасен, как настоящий зверь, с его звериным жизненным опытом. Я всегда полагал, что такие «оборотни» годятся лишь для запугивания.
Беспокоил меня не сам волк, а то, как он появился и ускользнул. Тут были задействованы Козырные Врата — прием, мягко говоря, не из легких. Прибегают к нему редко, только если совсем уж никуда. Работа эффектная и яркая: установить связь по Козырю с неким отдаленным местом, а затем влить несколько тонн чистой мощи в формирование Врат, способных некоторое время просуществовать независимо. Процесс чрезвычайно энергоемкий и затратный, адская гонка куда как проще. Создать Врата, способные простоять хотя бы пятнадцать минут — такое запросто может истощить все внутренние ресурсы на несколько месяцев вперед.
Тем не менее, так случилось. И меня не так беспокоила причина, как сам факт. Потому что такое под силу лишь истинному посвященному в искусство работы с Козырями; человеку, случайно нашедшему карту, подобного не сделать.
Что существенно сужало круг подозреваемых.
Я мысленно вернулся к оборотню. Итак, ему следовало сперва отыскать меня…
Ну конечно же! Я вспомнил мертвых псов в рощице у Лесного дома и крупные отпечатки, похожие на собачьи. Тварь еще тогда выследила меня и болталась поблизости, наблюдая, ожидая своего часа. И когда я вчера вечером остановился на ночлег, час пришел. А на случай, если нападение не увенчается успехом, оборотень создал — или для него создали, — Козырные Врата, чтобы его уж точно не догнала несговорчивая жертва.
А я понятия не имею, кто здесь замешан — Шару Гаррул, Люк со своим секретом, голубые камни или неизвестная мадам, способная принимать разные обличья. Придется считать это еще одним тупиком. Пока не разберусь с остальным.
Я вернулся на большую дорогу и поехал к Амберу. Навстречу проехали несколько всадников — все незнакомые, но каждый помахал мне рукой. Слева облака продолжали сгущаться, хотя грозу ничто не предвещало. День был по-прежнему холодный и солнечный. Дорога шла по большей части в гору. Я остановился у корчмы, наскоро позавтракал и отправился дальше. Постепенно дорога становилась ровнее, и вскоре я увидел вдали залитые полуденным солнцем Амбер и Колвир.
На всем пути вплоть до Восточных ворот, сохранившихся от старой крепостной стены, мне не встретился никто из знакомых. Я выбрался на Восточную Лозу и подъехал к городскому дому Бейля, где однажды побывал на приеме. Дымка я передал груму в конюшне; оба они, казалось, были рады встрече. Потом подошел к парадному входу и постучал в дверь. Вышел слуга, сказал, что хозяина нет дома. Я назвался и велел передать барону, что Винта скоро приедет домой. Он обещал сообщить это хозяину, когда тот вернется.
Выполнив поручение Винты, я отправился дальше пешком. На вершине холма моих ноздрей коснулись ароматы еды, и я, решив не откладывать обед до возвращения во дворец, остановился и стал оглядываться, чтобы определить, откуда исходит столь аппетитный запах. Похоже было, что его источник расположен на боковой улочке справа — там дорога расширялась и образовывала нечто вроде круглой площади с фонтаном в виде медного, покрытого прелестной патиной дракона, писающего в бассейн из розового камня. Голова дракона была обращена к ресторану-погребку под названием «Яма», перед которым на открытом воздухе стояли десять столиков, огороженных по периметру площади медными кольями.
Я пересек площадь, а проходя мимо фонтана, заметил в прозрачной воде множество экзотических монет, включая американский четвертак двадцатых годов. Подойдя к ресторанчику, я уже собрался спуститься по ступенькам, как вдруг меня окликнули:
— Мерль, сюда!
Я оглянулся, сперва не узнал никого из сидящих за четырьмя столиками, однако, окинув их еще раз внимательным взглядом, заметил улыбавшегося мне пожилого человека.
— Билл!
Он поднялся из-за стола — скорее вежливость, чем дань формальности. Сразу его было и не узнать. Он отпустил седую бороду и усы, к тому же был одет в коричневые брюки с серебряными лампасами, высокие коричневые сапоги и серебристую рубашку с коричневым кантом. Рядом на стуле лежали черный плащ, широкая черная перевязь и средней длины клинок в ножнах.
— Ты, я смотрю, совсем отуземился. И немного похудел.
— Верно, — ответил Билл. — Кстати, я подумываю вообще остаться здесь. Мне подходит.
Мы сели за стол.
— Заказ уже сделал? — спросил я.
— Да, но вот, кажется, официант, сейчас поймаю.
Он подошел к официанту и сделал заказ для меня.
— Ты говоришь на тари куда лучше, — заметил я.
— С такой-то практикой!..
— И чем занимался?
— Плавал с Джерардом. Побывал в Дейге и в одном из лагерей Джулиана в Ардене. Посетил также Ребму — восхитительное место, между прочим. Брал уроки фехтования. Дроппа показал мне город.
— То есть все кабаки.
— Не только. Знаешь, почему я здесь? Он — совладелец «Ямы», и я пообещал ему обедать тут, когда представится возможность. Кстати, заведение вполне приличное. А когда ты вернулся?
— Только что, — ответил я, — и у меня для тебя еще одна долгая история.
— Прекрасно. У них обычно заковыристый сюжет и масса причудливых подробностей. Самое оно для холодных осенних вечеров. Валяй.
Я начал рассказывать. Говорил за едой и продолжил рассказ после обеда. Когда спустилась прохлада и сидеть на открытом воздухе стало неуютно, мы отправились во дворец. Наконец, когда мы уже расположились у камина в одной из маленьких комнат левого крыла, попивая горячий сидр, рассказ мой подошел к концу.
Билл покачал головой:
— Вижу, дел у тебя было по горло. Но позволь задать один вопрос.
— Конечно.
— Почему ты не привез сюда Люка?
— Я же объяснял.
— Не вижу смысла. Из-за какого-то туманного обещания дать якобы важную для Амбера информацию? И тебе еще предстоит поймать его, чтобы получить эти сведения.
— Да нет же, все совсем не так.
— Он коммивояжер, Мерль, и всучил тебе тухлятину. По крайней мере, так мне кажется.
— Ты неправ, Билл. Я его знаю.
— И давно. Но вот хорошо ли? Мы это уже обсуждали прежде: то, чего ты не знаешь о Люке, намного перевешивает то, что ты знаешь.
— Он мог обратиться за помощью к кому угодно, но явился ко мне.
— Потому что ты — часть его плана. Через тебя он намерен пробраться в Амбер.
— Не думаю, — возразил я, — это не в его стиле.
— А я думаю! Он готов использовать что угодно и кого угодно.
Я пожал плечами:
— Я верю ему, ты — нет. Только и всего.
— Согласен. Что же ты теперь намерен делать, Мерль? Ждать, во что все это выльется?
— Да нет, кое-что я придумад. Я верю Люку, но это вовсе не значит, будто я не приму мер предосторожности. Однако у меня тоже есть вопрос.
— Спрашивай.
— Если я приведу его сюда и Рэндом решит, что дело недостаточно ясное и потребует открытого суда, согласишься ли ты представлять интересы Люка?
Билл вытаращил глаза, но тут же улыбнулся:
— Что за суд? Я не знаю, как их здесь проводят.
— Как внук Оберона, — объяснил я, — Люк подпадает под законы Дома, а Рэндом сейчас — глава Дома и вправе решать: забыть обо всем, самостоятельно вынести приговор или назначить суд. Как я понимаю, подобное дело может быть формальным или нет — все зависит от желания Рэндома. В библиотеке есть свод законов. Согласно им, подследственный может назначить кого-то представлять его интересы.
— Разумеется, я соглашусь, — сказал Билл. — Вряд ли мне еще когда-нибудь выпадет подобный случай. С другой стороны, — добавил он, — надо разобраться в конфликте интересов, потому что ранее я работал на Корону.
Я допил сидр, поставил бокал на каменную доску и зевнул.
— Ну, мне пора, Билл.
Он кивнул:
— Все, что ты сказал насчет своего плана, лишь предположение?
— Разумеется, — ответил я. — Не исключено, что под суд вместо Люка отдадут меня. Спокойной ночи.
Билл бросил на меня внимательный взгляд.
— То есть меры предосторожности, о которых ты говорил, могут обернуться достаточно рискованной затеей?
В ответ я улыбнулся.
— И никто не может тебе помочь?
— Нет.
— Ну что ж, удачи.
— Спасибо.
— Увидимся завтра.
— Может быть, только попозже днем.
Я удалился в свою комнату и сразу же заснул. Нужно было хорошенько отдохнуть. На следующий день меня ждала уйма дел. Не помню, снились ли мне сны.
Когда я проснулся, было еще темно. Видно, сработал рефлекс. Очень хотелось повернуться на другой бок и снова заснуть, но я не мог позволить себе такую роскошь. День сегодня предстоит напряженный, каждая минута на счету.
Я встал, вымылся и надел чистую одежду. На кухне приготовил себе завтрак: чай, тосты, яичницу с чили, луком и перцем. Опустошил также тарелку хлопьев «Смелтерс» с фруктами — давненько мне такого не попадалось.
Затем вышел через черный ход и направился в сад — темный, сырой и безлунный, клочья тумана рыскали в поисках незримых тропинок. Мир был полон безмолвием. Я расслабился и дал своим мыслям течь спокойно. Сегодня все налдежит делать по порядку, основательно, и лучше заранее настроиться на такой режим работы.
Миновав сад, я пролез сквозь дыру в изгороди и пошел дальше по мокрой неровной тропе, которая медленно поднялась вверх, потом сделала резкий поворот и повела меня по крутому склону. Я постоял на выступе, глядя назад, на темные очертания дворца. В нескольких окнах горел свет. Перистые облака, пронизанные тускнеющим звездным светом, походили на райский сад, повисший над Амбером.
Через несколько мгновений я зашагал дальше. Впереди ждал долгий путь.
С холма стала видна узкая светлая полоска над лесом, по которому я недавно шел. Постояв немного, я начал спускаться по северному склону; вначале пологий, он чуть дальше круто обрывался, чтобы затем вновь выровняться. Когда тропа свернула к северо-западу, крутизна опять стала чередоваться с пологими спусками. Высокий гребень Колвира закрыл предутренний свет, видневшийся чуть раньше. Передо мной и надо мной простиралось усеянное звездами небо, на фоне которого чернели скалы. И все же я примерно знал, где нахожусь — ведь я однажды уже был здесь.
Я прошел около двух миль от перевала и, приближаясь к цели, замедлил шаг, оглядывая окрестности. Это была просторная полянка в виде лошадиной подковы на склоне горы. Я медленно побрел по ней, и меня охватило странное чувство. Тропа привела меня к небольшой рощице, где среди тенистых деревьев стояло низкое каменное строение, окруженное кустарником и зарослями травы. Когда-то за этим местом заботливо ухаживали — почву для растительности сюда явно завозили, но потом все здесь пришло в запустение.
Я опустился на каменную скамью перед строением и стал ждать рассвета. Это была гробница моего отца; вернее, кенотаф, сооруженный давным-давно, когда его полагали мертвым. Отца забавляло, что он мог посещать собственную могилу. Не исключено, что теперь все обстоит совершенно иначе, и кенотаф, быть может, уже стал настоящим посмертным памятником. Ирония судьбы?.. Не знаю. И все же я не ожидал, что вид усыпальницы причинит мне такую боль. Я пришел сюда не паломником. Здесь все дышало миром и покоем, и мне, чародею, здесь было легче сосредоточиться для нового волшебства. Я пришел сюда…
Да к дьяволу все эти разумные доаоды. Я пришел сюда, потому что настоящая это гробница или нет, на ней выбито имя «Корвин», и присутствие его здесь сильнее, чем где-либо. Я хотел бы поближе узнать отца — и быть может, это самое близкое, что у меня когда-либо будет. Внезапно я понял, почему поверил Люку. Правильно он говорил тогда в Лесном доме: узнай я, что отец мой мертв и виновник его гибели известен — я бросил бы все на свете, предъявил бы этому человеку счет, заставил бы расплатиться и подписаться кровью. Даже не знай я Люка так хорошо — уж очень легко было понять, что и почему он делал. И очень неприятно — судить его.
Тысяча чертей! Стоит ли клеймить друг друга, осуждать, осмеивать в этом мире, полном катаклизмов, боли, крови?..
Я поднялся. Стало достаточно светло, чтобы я видел то, что делаю.
Я вошел в склеп и приблизился к нише, где стоял пустой каменный саркофаг. Сейф просто идеальный — и все же я некоторое время колебался, руки у меня дрожали Это было нелепо, ведь я знал, что тела там нет, что это лишь пустой каменный гроб с именем, выбитым на крышке. И все же несколько минут я не мог заставить себя дотронуться до крышки и поднять ее.
Разумеется, гроб был пуст, как пусты бывают мечты и страхи. Я бросил в него голубую каменную пуговицу и опустил крышку. Будь что будет. Если Шару захочет и сумеет найти ее, пусть явится сюда. Пусть узнает, что, играя в свои игры, он ходит по краю могилы.
Я вышел из склепа, оставив в нем свои страхи и сомнения. Пора приступать к делу. Нужно сплести и подготовить заклятия. Я не собирался идти безоружным туда, где бушуют дикие ветра.
