II

— Надеюсь, я тебя не разбудила? — жизнерадостно выдала Катерина, видя мою заспанную физиономию.

— Ну что ты, конечно нет, — даже не пытаясь подавить зевок, я шире приоткрыла дверь, пропуская соседку в квартиру.

— Вот и хорошо, — заметила гостья, тут же проходя на кухню и плюхаясь на табурет, — ты вчера не сказала, как тебя зовут.

— Извини, забыла. Я Аня.

— А я уже начала было беспокоиться, что ты глубоко законспирированный агент подполья.

— Ну, какой агент, максимум диверсант, — подхватила я, и присела напротив.

— Ты уже знаешь, что вчера произошло? — она подалась ближе ко мне.

— Не имею представления.

— Дядя Яша повесился, — громким шепотом сказала Катя. Пришел участковый, соседей расспрашивает.

— Участковый? — из всего вышесказанного я обратила внимание именно на этот нюанс, — и многих он опросил?

— Всех, с первого подъезда. Похоже, скоро подойдет и наша очередь.

— Мне пора, — я резко встала, и начала одеваться.

— Ты куда? — удивленно спросила соседка.

— У меня с минуты на минуту собеседование. Устраиваюсь на работу, не хочу опаздывать.

— Тогда конечно, — Катерина встала, — я не хотела тебя задерживать.

— Да нет, что ты. Ты меня совершенно не задерживаешь. Знаешь, — застегивая куртку, я обернулась к девушке, — заходи ко мне вечером, пообщаемся.

— Не вопрос, — Катерина улыбнулась. У меня сегодня выходной, поэтому до вечера успею прибрать в квартире.

— Тогда пока.

С моей стороны было слишком самоуверенно надеяться, что в современном мире мне удастся прожить, не привлекая к себе лишнего внимания. Конечно, я могла избегать ненужных вопросов, влияя на психику собеседника, но остатки совести не давали этого сделать. Воздействовать на человека Древнему было легко, вот только… Один раз ничего не менял, жертва мало что помнила, не ощущала никаких неудобств. Но как только человек, либо какое-то другое существо, подвергалось повторному влиянию иного внушителя, психика распадалась, и жертва теряла разум. Именно так произошло с Владыкой Велимом. Иногда я задавалась вопросом: действовала бы я как-нибудь иначе, зная то, что знаю сейчас, и склонялась к мысли, что нет. Велим был мне нужен, и я его использовала. В тот момент выбора у меня не было, а сейчас он есть, надеюсь.

Спустившись в метро и проехав до конечной, я некоторое время посвятила поиску нужного места. Дом я узнала сразу, по описанию Ньярлатхота. Мне давно следовало сюда прийти, но я оттягивала этот момент.

Дверь открылась после первого звонка. Передо мною предстала пожилая женщина, невысокого роста, совершенно седая.

— Я ждала вас. Заходите в дом.

Окинув взглядом двор, и убедившись, что кроме нас тут никого нет, я вошла в коридор.

— Здесь вы можете больше не скрываться, — мягко сказала женщина, запирая дверь, — для меня большая честь принимать вас у себя.

— Благодарю, — напряжение, не отпускавшее меня несколько дней, отступило, и я уже не тратила силы, чтобы выглядеть человеком. Похоже, мою хозяйку это не удивило.

— Я выполнила все указания. Вот, — она протянула мне сверток, — здесь все, что вам может понадобиться. Переход в подвале этого дома. Как только вы будете готовы, он активируется.

— Прекрасно, — я встала, и уже подходя к двери, поинтересовалась у хозяйки:

— Почему вы нам помогаете?

Она грустно усмехнулась и ответила:

— Когда-то ваши обошлись со мной гораздо милосерднее, чем мои.

По дороге к дому я забрела в кафе, и, заказав кофе, к которому не притронулась, наконец-то смогла развернуть пакет. Как я и предполагала, в нем находились документы, разумеется, поддельные, деньги и легенда, под которой я могла здесь жить совершенно легально. Что ж, закончился самообман под названием «я — человек», пора делать то, из-за чего я сюда явилась.

Хок Шан Гри внимательно рассматривал свою будущую жертву, то есть меня. Совсем недавно, я не заметила бы никаких чувств на его невыразительном лице, но теперь практики у меня было много, и я могла с уверенностью сказать, что он слегка обеспокоен. Он то и дело сжимал и разжимал кулаки, и, похоже, длинные когти ему совершенно при этом не мешали. Прямые черные, отливающие синевой волосы, падали на плечи, создавая видимость плаща, пробуждая в моей душе темную зависть и желание скрыть мою лысую голову. Глаза неожиданно яркого зеленого цвета давали понять, что межрасовые браки у Древних не такая уж и большая редкость. Вот только не понятно, как они, будучи столько времени в изгнании за гранью, умудрялись еще размножаться. Отбросив неуместный сейчас вопрос, я опять сосредоточилась на противнике. Мы были на небольшом возвышении, совершенно одни. Все, кто хотел поддержать какую-либо сторону, столпились у подножия, и ждали исхода битвы.

Я предоставила возможность Хоку атаковать первым, было интересно посмотреть, на что же он способен. В крайнем случае, отделаюсь болезненными травмами и собью с толку врага. Хотя, если честно, я не считала конкретно этого противника врагом. Не дотягивал лучший воин Нами до уровня Гастура, я уже не говорю об Азазоте. Но, стоило уважить враждебно настроенный род и принять вызов, а там разберемся.

Частые удары чередовались попытками противника создать вокруг меня что-то, наподобие вакуума, и на некоторое время я отвлеклась от собственных мыслей на сражение, прилагая усилия лишь для парирования ударов. Уже вскоре Хок убедился, что привычными способами, с помощью которых он раньше одерживал победы, меня не убьешь. Тогда он решил сменить тактику. Местность, до этого практически лишенная воздуха, наполнилась им с избытком. Воздушные волны неслись в меня безостановочно, разрывая мое тело на части. Ну все, хватит. Он показал мне достаточно.

Земля под Хоком всколыхнулась, и в то же мгновение его ступни оказались пленниками камня. Сделав попытку вырваться, противник увяз еще глубже. Вот и пригодилось, — подумала я о силе Красноголового. Противник уже не выглядел взволнованным, он был озадачен. Знакомое чувство со стороны Древних по отношению ко мне. В воздухе засверкали снежинки, переливающиеся всеми цветами радуги. Они закружились над Древним в удивительном танце, подчиняющемся лишь мне. Постепенно, набирая ускорение, они изменили направление. Их главной целью стал мой пленник. Каждая снежинка пронизывала тело Хока насквозь, вызывая мучительную боль и чувство бессилия, так хорошо мне знакомые. Я услышала его вопль, и поняла, что должен испытывать Древний, чтобы не сдержать крика боли. Что ж, пока достаточно.

Снежинки, кружась, падали на землю вокруг моего пленника, больше не причиняя ему вреда. Я подошла к нему, и опустилась рядом.

— Тебе хватит или показать еще какой-нибудь фокус?

— Фокус?! Откуда в тебе силы Гастура и Газара?

Так вот как звали Красноголового.

— Ты же умный, подумай сам.

— Ловчий Силы! Я не верил в это! Только Азазот и Вуал…

— Как видишь, не только, — я встала, — Нами Шан Гри!

Из толпы отделилась фигура и направилась ко мне. Остановившись на некотором отдалении, она замерла.

— Чего ты хочешь?

— А что ты готова предложить за жизнь своего лучшего воина и наследника?

— Я не вижу угрозы для его жизни, — возразила Нами.

— Ты более глупа, чем я надеялась, — мне не удалось скрыть разочарования, — твой сын объяснит тебе лучше, чем я.

— Хок? — Нами наконец-то обратила внимание на все еще пленённого сына, — ты оказался настолько слаб?

— Она Ловчий! — зло бросил Хок.

— Не может быть! Я не верю в это!

К черту, надоело! Пора раз и навсегда расставить все по своим местам.

— Поверь! — сказала я, и бросила всей скопившейся и нерастраченной яростью в… Нами. Я видела, какую боль испытывает Нами, но на этот раз не остановила кружащий и врезающийся в нее вихрь.

— Я решила показать лично тебе, что может испытывать существо, настолько не ценящее жизнь своих близких, — мой голос звучал глухо и невыразительно. Приходилось держать под контролем чудовищную силу, что стремилась вырваться из-под контроля.

Она пыталась сопротивляться, но было уже поздно. Я приблизилась к ней и коснулась пальцами пореза на ее щеке.

— Ты сомневалась? Зря, теперь у твоего рода будет новый глава, — я потянулась к ее силе и почувствовала ее на вкус. Пряная горечь, с ароматом ночного ветра. Интересно, как далеко мне предстоит зайти?

— Остановись, Нисса, — Хок, похоже, не выдержал первым, — прошу тебя!

— Ты готов защищать ту, что не встала на твою защиту? — я слегка удивилась. До сих пор я не наблюдала особой родственной привязанности у Древних.

— Она моя мать, — возразил он.

— А ты, Нами, ты готова смирить собственную гордость, и признать свое поражение? — я почти вплотную приблизилась к ней. На ее лице читались все муки, что она испытывала в этот момент. Внезапно боль покинула ее тело, лицо разгладилось и сейчас на нем читалось только одно чувство — удивление.

— Почему ты остановилась? — прошептали ее губы.

— Мне нужен союзник, а не раб, принявший мою сторону под страхом смерти. Ты вольна выбирать, — я поднялась и смотрела на нее с высоты своего роста.

— Ты свободна и можешь уйти: ты и твой сын. Но знай, любое действие, направленное против меня, будет грозить твоему роду мучительной смертью. А еще, ты можешь стать моей союзницей и помогать мне во всем, что я задумаю. Выбор за тобой, — подытожила я, протягивая ей руку.

Она колебалась не долго и приняла мою помощь. Тяжело поднявшись, она окинула взглядом тех, кто пришел с ней.

— Вы все слышали, — начала она, — я приняла этот союз и для нас он добровольный, что бы это ни значило.

Больше не сдерживаемый моей силой, Хок легко освободился из плена, подойдя к своей матери.

— Спасибо, — просто сказал он, и они с матерью стали спускаться вниз.

— Эй, Нами, — окликнула я бывшего врага.

Она удивленно обернулась.

— Твоя шляпка просто отпад! — выдала я напоследок.

Неожиданно губы Древней скривились в подобии улыбки:

— Спасибо, я сама убила того кугаруда, — и, отказавшись от помощи сына, легко зашагала вперед.

Звонок раздался, едва я успела войти в квартиру. Открыв дверь, я могла лицезреть перед собой уже немолодого полноватого мужчину в форме. Видимо, это и был участковый. Назвавшись сержантом Антоненко Дмитрием Валентиновичем и предъявив удостоверение, он попросил, кстати, довольно вежливо, уделить ему несколько минут. Я пригласила его зайти, и приготовилась выслушать все вопросы, которые выпадут на мою долю сегодня.

— Итак, Казарина Анна Витальевна, — посмотрев в предъявленный паспорт, он внимательно сличил фотографию с оригиналом. Давно вы проживаете в этой квартире? — задал он первый вопрос.

— Четыре дня.

— Что заставило вас поселиться именно здесь?

— Это так важно?

— Да нет, — улыбнулся участковый, — простая формальность.

— Я не настолько богата, чтобы снимать квартиру в престижном районе. Эта — мне подходит, — ответила я без всякого выражения.

— Вы знакомы с кем-то из соседей?

— Только с Катериной, соседкой из десятой квартиры. Познакомились вчера вечером.

— Что вам известно о Карпенко Якове Борисовиче?

— А кто это? — удивилась я.

— Это ваш сосед из первого подъезда, у вас спаренные балконы.

— Ах, дядя Яша? Да, в общем-то, ничего. Виделись мы не часто, только кивали друг другу при встрече.

— Я обратил внимание на фанерную перегородку между вашими балконами.

— Я часто занимаюсь на балконе аэробикой, не хотела смущать пожилого человека.

— Вы ничего не слышали прошлой ночью подозрительного?

— Подозрительнее, чем скрежет постепенно разваливающегося дома? Нет, абсолютно ничего. У меня крепкий сон.

— В котором часу вы вчера вернулись домой?

— Около полуночи, вместе с соседкой, Катериной.

— Ах да, конечно, совсем забыл. Именно так она и заявила в своих показаниях. Вы знаете, что произошло вчера ночью?

— Если вы о самоубийстве дяди Яши, то да, знаю, — ответила я, видя, как вспыхнули глаза участкового, и тут же постаралась опустить его с неба на землю, — от соседки, она приходила ко мне утром.

— Возможно, вам известно еще что-нибудь по этому делу? — почти с надеждой спросил сержант Антоненко.

— Боюсь, что нет, — я подавила улыбку, — а что, есть какое-то дело? Ведь говорят, это самоубийство.

— Даже в этом случае, мы обязаны проводить расследование, выяснить причины и тому подобное. Вы знаете, — он немного оживился, — что ваш сосед был в свое время известным ученым?

— Правда? — рассеянно спросила я, — и в какой же области?

— Психиатрия. Говорят, когда-то работал в КГБ.

— Невероятно! — искренне удивилась я.

— Да, вот она какая штука, жизнь, — философски подытожил сержант, вставая, — ну, не буду вас больше задерживать, доброй ночи.

Проводив участкового и заперев дверь, я облегченно вздохнула. Кажется, ксива прошла, и это хорошо — не придется искать другое место жительства. А то, что они расследуют это самоубийство, так ничего, мне это помешать не должно, надеюсь.

Не успев отойти от двери, я услышала звонок. Да, сегодня я что-то необычайно популярна. Вспомнив, что должна зайти моя соседка, я поспешила ее впустить. Катерина ввалилась шумно, громко желая мне доброго вечера, и без церемоний пройдя на кухню, расположилась там со всеми удобствами.

— Тебя уже допрашивали? — с ходу начала она.

— Беседовали, — поправила я свою неугомонную соседку.

— Один фиг, — возразила она, доставая бутылку водки и что-то из закуски, — помянем, недавно усопшего дядю Яшу? — предложила она.

— Так его же, вроде, еще не похоронили? — удивилась я.

— А мы авансом, — успокоила меня соседка, принимаясь деятельно разыскивать у меня на кухне пару стаканов. Я заинтересованно стала наблюдать за ее поисками, втайне надеясь на положительный результат. Уже давно сама хотела найти здесь хоть какую-нибудь посуду, но пока у меня это неважно получалось. Разочарованно хмыкнув, Катерина, порывшись в пакете, достала два пластиковых стаканчика. Ну что ж, против горячительной жидкости я ничуть не возражала. Что же касается закуски, любезно предоставила гостье поглощать ее в одиночестве.

Таким образом, усердно помянув дядю Яшу, тетю Клаву, одну знакомую дворничиху из соседнего района и попугайчика Чибиса, сдохшего у моей соседки на днях, мы, обнявшись, стали делиться наболевшими переживаниями за всю прошедшую жизнь. Не знаю как у меня, а у Катерины наболело много, судя по тому, что мне пришлось переварить в ту ночь.

— Нет, ну ты прикинь, какая скотина! Я его спрашиваю — когда свадьба? А он мне — какая такая свадьба? Мы ж только неделю, как спим вместе! Ну, я не сдержалась и двинула его в челюсть, — подытожила гостья.

— Урод! — подхватила я. И как таких только земля носит!

— А ты замужем? — обратила на меня пьяный взгляд Катерина.

— Нет. То есть да, — я запнулась, — вообще то, я не уверена.

— Это как? — брови гостьи поползли вверх.

— Когда свершалось это историческое событие, — мне пришлось напрячь язык, чтобы выговорить на тот момент сложное для меня прилагательное, — я была в отключке.

— Так он воспользовался твоей наивностью и неопытностью? — возмутилась моя теперь уже заклятая подруга, пьяно икнув.

— Вроде нет, — я напряглась, — нее, точно нет, он же меня ненавидит, считает предательницей, — вывалила я на гостью груз своих проблем.

— И где он теперь?

— А кто его знает? — я махнула рукой куда-то в сторону. Послышался звон чего-то разбившегося, — я сбежала.

— Ты его бросила? — теперь глаза Катерины напоминали круглые блюдца.

— Типа того, — кивнула я, — как только убедилась, что с Кайлом все в порядке.

— Кайл, это муж? — уточнила подруга.

— Нет, Кайл — это любовник.

— Ну, ты мать даешь! — передо мною вырос еще один наполненный стакан. Не оказавшись вовремя поднесенным ко рту, он был перехвачен у меня наглой соседкой.

— И что теперь?

— Да ничего! Живу себе тихо, никого не трогаю. Ищу покоя, короче говоря.

— И молодец, поддержала меня Катерина, — без мужиков, оно спокойнее.

К сожалению, все хорошее имеет обыкновение быстро заканчиваться. В данном случае, я имела в виду чувство опьянения. Ну что же, как это ни неприятно, но придется дальше мыслить на трезвую голову. Неловко двинув рукой, я смахнула со стола какую-то склянку. Раздался звон битого стекла, и голос Катерины «я подниму», потом ее всхлип, и я увидела, как из небольшой ранки быстрым ручейком бежит кровь. Схватив ее за руку, я спешно подвела ее к раковине и постаралась обработать рану как можно быстрее. Уже садясь обратно за стол, я вздохнула с облегчением: «Слава богу! Она человек». Похоже, подозрение о том, кто сейчас рядом со мною: друг или враг, будут сопутствовать меня всю мою жизнь.

Утро ворвалось в мое сознание неожиданно. С трудом встав с кровати (каюсь, я жуткая соня) я мысленно подвела итог прошедшего дня: у меня новая ксива, мы потеряли дядю Яшу, бедняга Чибис умел говорить и, самое главное, Катерина оказалась обыкновенной девушкой, с обычной жизнью.