XVII
Лэнг
И я ушла. Мне никогда не удавалось найти с ним общий язык, поэтому даже не попыталась что-то объяснить, на чем-то настоять. Я ведь так не люблю трудностей! А с ним мне было трудно. Чувство вины буквально захлестывало меня, стоило только взглянуть на Владыку Дрэгона. Из-за меня он лишился всего, и едва не потерял жизнь. Он сказал — Кайл мертв? Но как это сочетается с тем, что мне сказал Тирэн — кто-то использует его, чтобы влиять на меня. Можно ли использовать того, кто мертв? И готова ли я принять то, что он мертв? Или сделать то, что я делала всегда в подобных ситуациях — уйти глубоко в себя и ни о чем не думать?
Нами обнаружила меня в библиотеке, куда я по-прежнему уходила, чтобы скрыться от мира. Что поделаешь, если в окружении книг и Аль-тьер-тонов я чувствовала себя уютнее, чем в любом другом обществе. Меня беспокоила судьба моей семьи — Тирэн мог причинить им вред. От паники меня удерживало одно — пока я здесь, он до меня не сможет добраться, а это значит, что он с ними не расправится. Ему не перед кем будет демонстрировать свою злобу. Что же, значит, мое отсутствие защитит их лучше, чем присутствие.
— Чего грустишь? — Нами небрежно раскинулась в кресле напротив меня. Некоторое время она с увлечением наблюдала за моими потугами казаться равнодушной, но, видимо заскучав, вырвала из моих рук очередной Аль-тьер-тон и отбросила его как можно дальше. К счастью он не разбился. Меня всегда удивляло безразличие моей, теперь уже добровольной, союзницы к наследию культуры ее народа.
— Думаешь, у меня нет для этого причин?
— Думаю! — кивнула Нами, накручивая на палец иссиня-черный локон, выбившийся из прически, — отбрось сомнения и страхи! Живи так, будто этот день последний в твоей жизни!
— Вот это уже ценный совет, — я заняла свою излюбленную позу, положив ноги на стол, — чего ты хочешь?
— Помнишь нашу последнюю охоту? Мы тогда еще перебрали крови кугаруда.
— Смутно.
— Вот и хорошо! Надо обязательно повторить.
— Не уверена, — возразила я, состроив скучающую гримасу.
— Тебе необходимо расслабиться. Выпустить чью-нибудь кровь, почувствовать себя живой.
— Живой? Как интересно! Ты считаешь, что глядя на дохлого кугаруда я почувствую себя живой?
— Ну да! — радостно ответила Нами.
На миг я задумалась. А ведь и правда — что я теряю? В лучшем случае развлекусь, в худшем, мне переломают кости. Но не беда, они срастутся быстро, а я смогу выпустить пар.
В Лэнге даже ночь была какого-то грязно-серого цвета. Застывшие облака и пожухлая трава вызывали непередаваемое ощущение уныния. Но, по крайней мере, здесь меня принимали такой, какая я есть, и дурка мне не грозила. А на фоне Нами я вообще чувствовала себя в здравом уме и твердой памяти. Слегка поврежденном уме, правда, ну да это мелочи, на которые я никогда ни отвлекалась.
Вот и сейчас я изо всех сил старалась припомнить, у кого из нас родилась блестящая, без сомнения, идея пропустить бокальчик крови несчастной мертвой птички, чтобы приободрить себя для ночной охоты? Напиток, столь редко употребляемый Древними, в отличие от вина мог вызывать в нас чувство стойкого опьянения.
И вот мы, две привлекательные особи древней расы, слегка опьяневшие, но счастливые от мысли о предстоящей охоте, с двумя небольшими копьями шли медленным неуверенным шагом по ночному Лэнгу. Я уже успела отвыкнуть от неба без звезд, поэтому постоянно всматривалась, выискивая хоть что-то, по чему бы я могла ориентироваться, если бы мы ухитрились заблудиться.
— Я конечно понимаю твое к нему отвращение, он же Владыка, — Нами поежилась, всем видом выражая неприятие и омерзение, — но он такой душка!
— Кто? — я с трудом сфокусировала на ней взгляд.
— Ну он, — Нами кивнула куда-то в сторону, где по ее предположению находился Ониксовый замок.
— Ааа, — поняла я, — вот только определение «душка» совершенно не подходит к нему.
— Знаешь, — она пьяно хихикнула, — когда папашу моего малыша схватила… Как ее там? Ну эта… Инкваз… Инвак…
— Инквизиция, — подсказала я.
— Точно! Ну так вот. Когда она его схватила и ему приказали вызвать демона, которому он отдал душу…
— И тело.
— Ну да. И тело. Так он не задумываясь это сделал. А когда я явилась, просто визжал от злобы, поливая меня грязью. Называл проклятой дьяволицей. Я тогда так обиделась… Уже потом, когда Хок соскребал его останки со стены (отец все-таки), я немножко пожалела о содеянном. Надо было как-то более…
— Гуманнее?
— Верно. Да и кишки остальным выпускать не следовало. Я тогда так испачкалась…
— Это ты к чему мне сейчас все рассказываешь?
— К чему? — Нами задумалась, — вспомнила! Видишь ли, мы вымираем. Древние практически перестали производить потомство от себе подобных, а если мы находим партнера на стороне, это плохо сказывается на ребенке. Возьми к примеру Хока.
— Очень хороший мальчик, — поспешила возразить я.
— Этот мальчик раз в двадцать тебя старше, а умом не блещет.
— Ты его недооцениваешь. Поверь, он еще тебя удивит. А возможно, и нас всех.
— Правда? — обрадовалась Нами, — ты действительно так считаешь?
— Конечно.
— Хорошо. Но к чему я это? Ах да! Владыки всегда были нашими природными врагами, сколько я себя помню, они делали все, чтобы помешать нам выбраться отсюда.
— И были правы, — заметила я.
— Не о том речь. Ты много знаешь заклятых врагов, которые были готовы отдать жизнь за того, кого они ненавидят.
— Не припоминаю таких, — призналась я.
— А Владыка Дрэгон это сделал. Причем дважды. И если ты не можешь это принять и оценить, потому что полная дура, то, по крайней мере, не лишай себя возможности произвести от него потомство.
— Я дура? Потомство? Он что — бык-производитель? — выпалила я наиболее возмущающие меня предположения Нами.
— Думаю, против он не будет.
— А я?
— Ты же сама рассказывала, как твоя родители хотели внуков, — удивилась Нами.
— Внуков! Человеческих детей! Без рогов, копыт, когтей и непонятно чего еще! И вообще, не время сейчас об этом говорить. Да я даже думать о таком не могу! И люблю я другого, ты же знаешь!.
Нами внимательно посмотрела на меня:
— Да никого ты не любишь. И не можешь любить.
— Что это значит? — начала я, но нас прервал знакомый скрежет.
Их было трое. Три взрослые особи стремительно подлетали к нам с отчетливым желанием перекусить на сон грядущий. Мы же были томимы иными желаниями и достаточно пьяны, чтобы немедленно это продемонстрировать.
Отчего-то мне досталось двое пернатых. Может быть, я им понравилась больше, в гастрономическом плане? Нами, издав бойцовский клич, мужественно кинулась на своего крылатого спарринг-партнера. Больше я на нее не отвлекалась, сосредоточившись на двух глыбах бронированного мяса с голодным обожанием посматривавших на меня.
Увернувшись от удара первой птички, я неосторожно подставилась под удар когтистой лапы второй. Танцуя с копьем вокруг двух кугарудов, меня вдруг охватила пьяная беззаботность и веселье. Смахнув с лица выступившую из пореза кровь, я подумала, а какой меня сейчас видят эти тварюшки? Наверное, я кажусь им легкой пищей, у которой не хватает ума стоять на месте и не мешать неизбежному. И есть ли у них разум или только инстинкты, заставляющие охотиться и убивать то, что можно употребить по прямому назначению? Вот оно — разум! Надо попробовать, это может быть забавно!
Отскочив как можно дальше от птиц, я скрылась за невысоким камнем, что позволяло мне не выпускать тварей из виду. Нами, уловив мои действия, с удивлением посмотрела на меня, но, пожав плечами, присоединилась, покинув поле боя.
— Ты чего?
— Да так, у меня появилась идея.
— Это хорошо! А то я протрезвела и не совсем понимаю, что мы с тобой здесь делаем?
— Не отвлекай меня, — бросила я Нами и сосредоточилась на одной из птичек, озабоченно водящей клювом в поисках девшейся куда-то еды. Мозг я нашла не сразу, а когда нашла, засомневалась, стоит ли продолжать то, что я задумала.
Мне еще не приходилось влиять на чуждый разум, полный злобы и ненависти. Я была не права: пища не стояла первым номером хит-парада этих тварей. Птицы были, прежде всего, охотниками, а потом уже плотоядными монстрами, жаждущими склевать все, что попадет им под крыло. Что же, значит, мы найдем с ними общий язык. Интересно, почему до сих пор никто до этого не додумался?
Ворвавшись в разум одной из них, той, что приложила меня своим крылом, я стала говорить с ней. Тварь встрепенулась, не понимая, что голос, зовущий ее, приказывающий подчиниться, находится внутри нее самой. Птица замерла, прекратив поиски сбежавшей пищи. Ее маленькие глазки, почти скрытые ужасными наростами, повернулись в мою сторону. Я больше не скрывалась. Выбравшись из-за камня, я медленно двинулась в направлении уже подчиненной мне птицы, оставив Нами отвлекать двух других.
Крик Нами заставил меня обернуться, опоздав всего лишь на несколько мгновений. Сцепившись с одним кугарудом, она отвлеклась от другого, который устав ждать своей очереди к столу, решил попытать счастье в другом буфете. Я повернулась как раз вовремя, чтобы встретить лицом рубящий удар крыла. Падая, заливаясь кровью, я успела отдать подчиненной мною птице последний приказ.
Очнулась я, лежа на чем-то холодном пористом и твердом. В голове работали тысячи сверл, видимо, стараясь дать выход глупости, которая в последнее время распирала мой мозг. Рядом с собой я увидела Нами, а чуть дальше бронированную тварь с чавкающим звуком доедающую останки своих бывших товарок.
— Жива? — голос Нами заставил меня поморщиться.
— А куда я денусь? — успокоила я подругу, с трудом поднимаясь даже с ее помощью. Коснувшись пальцами лица, я наткнулась на толстую корку уже подсохшей крови. Прилагая усилия, я принялась осторожно ее соскребать.
— Повезло тебе, — не унималась Нами, — ты не видела всего того ужаса, который я была вынуждена наблюдать.
— Какого ужаса?
— Ты даже не представляешь себе, как эта тварь, — она кивнула на стоящую в стороне птицу, — расправилась с двумя другими.
— Ну извини, — я сделала попытку покаяться, — как я выгляжу?
— По сравнению с ними, — она указала на тела кугарудов, — неплохо.
— Ну и хорошо, — удовлетворилась я, — пойдем, что ли?
— А что с ней делать?
Я посмотрела на застывшего в немом ожидании пернатого. А какого черта!
— Тогда полетим, — невпопад ответила я.
Наверное, меня действительно хорошо приложило, иначе бы я ни за что не проглядела двигающейся в нашу сторону пешей процессии, возглавляемой Ньярлатхотом и… Черт! А этому что здесь надо?
Отдав мысленный приказ твари снижаться, я ощутила, как крепко в меня вцепилась Нами. Сидеть верхом на бронированном кугаруде было не очень удобно, да я и не предлагала использовать его в гражданской авиации. Максимум — как военный транспорт. Домчит с ветерком, если попрактиковаться с посадкой. Пока получалось хреново. Птица тяжело рухнула на землю, перебросив нас с Нами через голову. Пролетев несколько метров, мы приземлились у ног терпеливо наблюдавшей за нашими гимнастическими потугами делегации.
— Что здесь происходит? — раздался спокойный голос Ньярлатхота.
— Ты не поверишь, — начала я подбирать слова.
— Не поверю, — согласился наставник, — как это понимать?
— Это — Капитошка, — представила я наш транспорт. Он смирный.
— Вижу, — Ньярлатхот обошел нетерпеливо переставляющего лапы кугаруда, — и как тебе удалось это сделать?
— Он был очарован моей небесной красотой, — начала язвить я, но, встретившись с холодным взглядом темных глаз Владыки, замолчала.
— Нисса подчинила его разум, — вмешалась Нами, делающая попытку подняться, держась за меня. Поскольку меня укачало еще больше чем ее, получалось так себе.
— До или после того, как он попытался снести ей полчерепа? — равнодушно поинтересовался Дрэгон.
— До, — вступилась я за птицу, — но это был не он.
— Так их было несколько? — уточнил Ньярлатхот.
— Трое, — призналась Нами.
Возникла небольшая пауза, после которой раздался вкрадчивый голос.
— Вы кажется уверяли меня в ее полном рассудке и адекватном поведении? — Ньярлатхот воззрился на посмевшего его упрекнуть Владыку.
— Я прекрасно знаю Ниссу. Она не сделала ничего, противоречащего ее логике и образу жизни.
— Охотно верю, — усмехнулся Дрэгон, — я могу поговорить со своей женой?
— Можете, — было видно, как Ньярлатхот прилагает усилия, чтобы спокойно реагировать на Владыку, — но сначала нужно решить, что делать с этим трофеем.
Трофей, почувствовав устремленные на него взгляды, гордо выпрямился и открыл клюв. Окружающих это не порадовало.
— Ты можешь заставить его вернуться в стаю?
— Ну нет, — возразила я Ньярлатхоту, — он нас спас, и вернувшись в стаю может пасть жертвой мести своих сородичей.
— Это лишь твои предположения.
— Я это знаю, поэтому Капитошка останется жить у нас.
— Где?
— В Ониксовом Замке. Не прямо в нем, конечно, а в той огромной пещере, возле него.
— Что же, я не возражаю, — сдался наставник, — если ты уверена, что можешь его контролировать. Возможно, это значительно облегчит нам в последствии жизнь.
— Что ты задумал?
— То же, что и ты. Если их приручить, может получиться неплохое подспорье в бою.
Мы добрались до замка без приключений. Нами поспешила нас покинуть, уверяя, что у нее много дел. Еще бы! Ньярлатхот, некоторое время понаблюдав, как я отдаю приказания Капитошке, а тот послушно их выполняет, и убедившись, что замку не грозит вторжение разъяренного кугаруда, спешно нас покинул. Нас — это меня и Владыку Дрэгона, который, слегка прищурившись, пристально следил за моими действиями. Наконец, закончив с заботами по благоустройству моего питомца, я выжидательно повернулась к нему.
— Я был груб с тобой. Извини, — начал он.
— Ты? Груб? — ехидно улыбнулась я.
— Ну нет, так нет, — легко согласился Дрэгон, облокачиваясь на каменную стену пещеры.
— Это все, что ты хотел мне сказать?
— Нет, не все. Я думаю, нам стоит продолжить беседу, прерванную по моей вине.
— К чему? По-моему все и так ясно. Чем дальше будешь держаться от меня, тем меньше неприятностей это тебе принесет.
— Я держался от тебя достаточно далеко, — возразил Владыка.
— Послушай, я…
— Не надо.
— Чего не надо?
— Раскаяния, жалости. Мы все поступали так, как считали нужным. Если бы я считал иначе — ни за что бы не отпустил тогда.
— Что? О чем ты?
— Тогда, в Квазаре, — пояснил Дрэгон, — неужели ты думала, что разделив с тобой силу, я ни узнаю твоих мыслей?
— Но…, - я растеряно смотрела на него, — почему ты позволил мне уйти. Зачем навлек на себя гнев Владык? Для чего спас меня от Тирэна?
Я увидела, что Дрэгон слегка улыбнулся. Его взгляд потемнел, в нем промелькнуло нечто, вызвавшее у меня панику.
— А как ты думаешь? — кривая улыбка не сходила с его лица.
— Я не уверена. Ты поставил меня в тупик. Не походи ко мне, — мой голос дрогнул, когда я увидела, как Владыка сделал шаг в мою сторону.
— Ты меня пугаешь.
— Не бойся, — успокоил он меня, по-прежнему улыбаясь.
— Я не хочу продолжать этот разговор.
— Как скажешь, — согласился он.
— Я тебя ненавижу, — я сделала шаг назад.
— Не важно.
— Я никогда тебя не полюблю, — выдала я напоследок.
— Посмотрим, — он сделал шаг, разделявший нас, и положил свою руку мне на затылок.
— Я…
— Заткнись, любимая, — нежно шепнул он, — я слишком долго этого ждал.
Чувствуя, как его губы накрывают мои, а его руки, крепко сжимают меня в объятиях, я вдруг осознала, что у меня закончились все аргументы.
