14

Лесную тишину нарушало лишь тяжелое дыхание Викари и легкий щебет древесных привидений.

Дерк подошел и перевернул тело Джанасека. Клочки мха прилипли к нему, впитав кровь, как губка. Зверьки выгрызли ему горло, поэтому голова Гарса нелепо откинулась. Плотная ткань костюма не защитила, они искусали тело повсюду, превратив одежду в мокрое красное тряпье. Ноги Джанасека, все еще соединенные ступнями на уже ненужной ему платформе скутера, были сломаны при падении. Почти одинаковые неровные обломки костей торчали из обеих икр. Больше всего досталось лицу – звери обгрызли его. Правого глаза не было вовсе. Кровь наполняла пустую глазницу и, скатываясь по щеке, капала на землю.

Ему уже нельзя было помочь. Дерк беспомощно смотрел на тело. Он просунул руку в карман изорванной куртки Джанасека и, зажав в кулаке глоустоун, выпрямился, взглянул на Викари.

– Вы сказали…

– Что я никогда не подниму руки на него, – закончил за него Викари. – Я помню, что я говорил, Дерк т'Лариен. И я знаю, что сделал. – Он говорил очень медленно, каждое слово давалось ему нелегко и казалось наполненным свинцовой тяжестью. – Я не хотел этого. Я хотел только остановить его и стрелял по скутеру. Но он упал в гнездо древесных привидений. Прямо в гнездо.

Дерк крепко сжал в руке глоустоун. Он ничего не сказал.

Викари затрясло. В голосе появились нотки отчаяния.

– Он примкнул к охоте на меня. Аркин Руарк предупредил меня, когда я связался с ним в Лартейне через экран. Он сказал, что Гарс присоединился к брейтам и поклялся изловить меня. Я не поверил. – Викари дрожал. – Я не поверил! И все-таки это была правда. Он настиг меня, преследовал меня вместе с ними… Руарк… Руарк не со мной… мы не… вместо него пришли брейты. Я не знаю, он ли… Руарк… Может быть, они убили его. Я не знаю.

Я должен был остановить Гарса, т'Лариен. Он знал о пещере. Надо было думать о Гвен. Руарк сказал, что в своем помешательстве Гарс пообещал отдать ее Лоримаару, и я считал кимдиссца обманщиком, пока не увидел Гарса за собой. Гвен – моя бетейн, а вы – корариел. Я отвечаю за вас. Я должен быть живым. Но я не хотел убивать его. Я кинулся к нему, выжигая себе путь сквозь… Детеныши в гнезде, белые крохи, все были на нем, облепили его, взрослые зверьки тоже… сжег их, я сжег их всех и вытащил его.

Тело Викари содрогалось от беззвучных рыданий, но он не плакал, сдерживал слезы.

– Взгляните. На его браслете нет камней. Он гнался за мной вместе с охотниками. Я любил его, а он пошел охотиться на меня!

Дерк не мог ни на что решиться. Он снова посмотрел вниз на Гарса Джанасека, одежда которого приняла цвет запекшейся крови и гниющего мха, затем снова на Викари, близкого к истерике, стоявшего с бледным лицом и трясущимися широкими плечами. Дай вещи имя, подумал Дерк. Теперь он должен сделать это, произнести имя перед Джаантони Высокородным Айронджейдом.

Он засунул кулак поглубже в карман.

– Вы должны были сделать это, – солгал он. – Он убил бы вас, а потом Гвен. Он сам сказал. Я рад, что Руарк успел предупредить вас.

Эти слова немного успокоили Викари. Он молча кивнул.

– Я отправился за вами, – продолжал Дерк, – когда вы не вернулись вовремя. Я беспокоился о Гвен. Я хотел помочь вам. Гарс схватил меня, разоружил и доставил к Лоримаару и Пиру, объявив меня подарком крови.

– Подарком крови, – повторил Викари. – Он помешался, т'Лариен, поверьте. Гарс Айронджейд Джанасек не был таким, он не брейт, не мог дарить подарков крови. Вы должны поверить мне.

– Да, – согласился Дерк. – Он действовал как сумасшедший. Вы правы. Это было ясно по тому, как он говорил. Да, – он почувствовал, что слезы наворачиваются ему на глаза, и подумал, сможет ли он их удержать. Он чувствовал себя так, словно взял на себя все страхи и страдания Джаана: айронджейд становился крепче и увереннее с каждой секундой, но с каждой секундой его самого все больше захватывало горе.

Викари посмотрел вниз, на неподвижное тело, распростертое среди деревьев.

– Я буду скорбеть по нему, каким он был, по тому, что у нас с ним было. Но сейчас надо спешить. – Он опустился на колени рядом с телом Джанасека и взял его окровавленную руку в свою, потом он поцеловал в губы мертвого товарища и погладил его по слипшимся волосам.

Но когда он поднялся на ноги, он держал в руках черный железный браслет, и Дерк, увидев руку Джанасека без привычного украшения, ощутил внезапную боль. Викари положил браслет в карман. Дерк с трудом удержал слезы и заставил себя смолчать.

– Мы должны идти.

– Мы оставим его здесь? – спросил Дерк.

– Оставим? – нахмурился Викари. – Ах, понимаю. На Кавалаане нет обычая хоронить умерших, т'Лариен. По традиции мы оставляем их на природе. Если звери съедают их, мы не стыдимся. Жизнь должна питать жизнь. Разве не лучше, чтобы его крепкое тело дало силу какому-нибудь быстрому, чистому хищнику, чем мерзкому скопищу личинок мух и кладбищенских червей?

Они оставили его на небольшой прогалине среди желто-коричневых зарослей и направились в сторону Крайн-Ламии, пробираясь сквозь темный подлесок. Дерк нес в руках скутер, стараясь поспевать за быстрым шагом Викари. Не прошло и нескольких минут, как они уперлись в неровную черную скалу, круто поднимавшуюся ввысь.

Когда Дерк подошел к ней, Джаан находился уже на полпути к ее вершине. Кровь Джанасека высохла на одежде Джаана, и Дерку снизу хорошо были видны бурые пятна на ставшем черным комбинезоне кавалаанца. Он ловко карабкался вверх с закинутым за спину ружьем, сильные руки уверенно перемещались от одного выступа скалы к другому.

Дерк расстелил на земле серебристую платформу скутера и, укрепившись на ней, полетел к вершине скалы.

Только он успел подняться над верхними ветками душителей, как услышал недалеко от себя короткий крик баньши. Он посмотрел вокруг, ища глазами огромного хищника. Прогалина, на которой они оставили Джанасека, виделась сверху расплывчатым пятном. Но Дерк не увидел мертвого тела: в центре прогалины копошилась куча теснящих друг друга желтых зверьков. На его глазах новые и новые зверьки из окружавшего леса присоединялись к пиршеству.

Неизвестно откуда появился баньши и неподвижно повис над полем битвы, огласив окрестности жутким протяжным воем, но древесные привидения продолжали свою безумную возню, не обращая внимания на крик хищника, продолжая верещать тонкими голосками и царапать друг друга. Баньши снизился. Его тень накрыла их, и, сложив свои гигантские крылья, он упал и остался на прогалине один, заключив в свои голодные объятия и зверьков, и того, кого они ели. Дерк почувствовал странное удовлетворение.

Но ненадолго. Пока баньши неподвижно лежал на земле, неподалеку раздался громкий пронзительный писк. Дерк увидел, как промелькнула крошечная стрела и упала на спину баньши. За ней последовала другая, затем третья, потом сразу множество. Он моргнул, и их стало вдвое больше. Баньши снова развернул свои огромные треугольные крылья и слабо взмахнул ими, но не взлетел. Зверьки уже облепили их, кусая и царапая, прижимая к земле и раздирая на части. Придавленный полчищами маленьких хищников, баньши не мог даже испустить крик боли и умер молча, сжимая в своих объятиях последнюю добычу.

К тому времени как Дерк освободился от скутера на вершине скалы, прогалина в лесу снова представляла собой скопище маленьких желтых тел, какой он ее увидел сверху в первый раз, как будто баньши и не появлялся. В лесу стояла тишина. Он подождал, пока Джаан Викари присоединится к нему, и они продолжили свой молчаливый путь.

В пещере было темно и холодно, ничто не нарушало ее тишины. Дерк провел под землей часы, следуя за дрожащим светом ручного фонарика Джаана Викари. Свет вел его через извилистые подземные галереи, через гулкие залы, тьма в которых казалась бесконечной, через вызывавшие чувство страха низкие переходы, по которым они ползли на четвереньках. В свете фонарика сосредоточилось все мироздание. Дерк потерял ощущение пространства и времени. Им нечего было сказать друг другу, поэтому они молчали. Тишину нарушали лишь звуки их шагов и редкое эхо. Викари хорошо знал свою пещеру. Он ни разу не остановился и ни разу не сбился с пути. Вдвоем они пробирались и проползали сквозь душу Уорлорна.

И вышли наружу на пологом склоне холма среди душителей в ночь, наполненную музыкой и огнем.

Крайн-Ламия горела. Костяные башни испускали отрывистые звуки песни боли.

Языки пламени, выпущенные на свободу по всему бледному некрополису, сияющими стражами мчались по пустынным улицам. Город дрожал, как загадочный мираж в волнах жара и света. Он казался оранжевым видением, лишенным плоти. На их глазах один из изящных висячих мостов покорежился и рассыпался: сначала обвалилась его почерневшая середина, затем в море огня рухнули оставшиеся части каменной паутины. Огонь поглотил все это и взвился ввысь, трепеща и неудовлетворенно завывая. Из близлежащего здания послышался глухой кашляющий звук, потом оно взорвалось, обрушилось в огромном облаке дыма и огня.

В трехстах метрах от холма, на котором они стояли, возвышаясь над лесом душителей, виднелась белая башня-рука, еще не захваченная пожаром. Но на фоне бушующего пламени она казалась живым существом, которое стонет и корчится от боли.

Сквозь гул пожара слабо слышалась музыка Ламии-Бейлис. Симфония Даркдона звучала иначе: башни сгорели, многие звуки выпали, песня была полна мрачных пауз, треск огня задавал ритм завываниям, свистам и стонам. Ветер, который направили с гор в Город Сирен, чтобы заставить его петь, тот самый ветер теперь раздувал пламя пожара, которое пожирало Крайн-Ламию, чернило ее посмертную маску пеплом и сажей, приказывал городу умолкнуть навеки.

Джаан Викари снял с плеча лазерное ружье. Озаренное пожаром, лицо его казалось чужим и невыразительным.

– Что случилось? – спросил он.

– Машина-волк, – ответила Гвен.

Она стояла ниже их на склоне холма на расстоянии нескольких метров. Они смотрели на нее без удивления. Позади нее, в тени плакучей ивы у подножия холма, Дерк увидел желтую машину Руарка.

– Бретан Брейт, – сказал Викари.

Гвен подошла к ним и кивнула.

– Да. Его машина несколько раз пролетела над городом, паля из лазеров.

– Челл мертв, – сказал Викари.

– Но вы живы, – ответила Гвен. – Я уже начала беспокоиться.

– Мы живы, – подтвердил Джаан. Ружье выскользнуло из его рук. – Гвен, – сказал он, – я убил своего тейна.

– Гарса? – изумилась Гвен и нахмурилась.

– Он сдал меня брейтам, – поспешил добавить Дерк. Он поймал взгляд Гвен. – И он охотился на Джаана вместе с Лоримааром. Это было неизбежно.

Она перевела взгляд с Дерка на Джаана.

– Это правда? Аркин говорил мне то же самое, но я ему не поверила.

– Это правда, – подтвердил Викари.

– Аркин здесь? – спросил Дерк.

Гвен кивнула.

– Он в машине. Руарк прилетел сюда из Лартейна. Должно быть, ты сказал ему, где я. Он пытался заморочить мне голову новыми выдумками и получил по заслугам. Теперь он безопасен.

– Гвен, – продолжал Дерк. – Мы в нем ошибались. – Он ощутил горечь во рту. – Ты не поняла, Гвен? Аркин предупредил Джаана, что Гарс предал его. Если бы не он, Джаан не догадался бы. Он доверился бы Джанасеку и не стал бы в него стрелять. Его бы захватили и убили, – голос Дерка звучал хрипло и настойчиво. – Ты понимаешь? Аркин…

В глазах Гвен, устремленных на Дерка, отражалось пламя.

– Я понимаю, – перебила его Гвен низким дрожащим голосом. Она повернулась к Викари.

– О, Джаан, – прошептала она и протянула к нему руки.

Он подошел к ней. Обвив ее стан руками, он уронил голову ей на плечо и заплакал.

Дерк оставил их и пошел вниз к автомобилю.

Привязанный к одному из сидений Аркин Руарк был одет в теплую походную одежду, голова его свисала на грудь. Когда Дерк приблизился, кимдиссец с усилием поднял глаза. Вся правая сторона его лица представляла собой багровый синяк.

– Дерк, – с трудом вымолвил он.

Дерк снял со спины надоевший ему мешок и, опустив его на пол, наклонился над приборной панелью.

– Аркин, – спокойно произнес он.

– Помогите мне, – попросил Руарк.

– Джанасек умер, – сказал Дерк. – Джаан сбил его лазером, и он упал в гнездо древесных привидений.

– Гарси, – с трудом прошептал Руарк дрожащим голосом. Его окровавленные губы распухли. – Он убил бы вас всех… Чистая правда, чистая, клянусь. Я предупреждал его, предупреждал. Поверьте мне, Дерк.

– О, я верю вам, – успокоил его Дерк, кивая.

– Я хотел помочь, да. Гвен взбесилась. Я видел, как брейты взяли Джаана, я как раз пришел к нему, но брейты меня опередили. Я боялся за нее, да, боялся. Примчался, чтобы помочь, а она избила меня, обозвав лжецом, связала меня и притащила сюда. Она бешеная, друг Дерк, совершенно бешеная, по-кавалаански бешеная. Как Гарс, совсем не как милая Гвен. Я думал, она хочет убить меня. Может быть, вы тоже, я не знаю. Она хочет вернуться к Джаану, я понял это. Помогите мне, вы должны помочь мне и остановить ее, – прохныкал он.

– Она не собирается никого убивать, – урезонил его Дерк. – Джаан теперь рядом, я тоже. Вы в безопасности, Аркин, не беспокойтесь. Все образуется. Мы должны благодарить вас, не так ли? Особенно Джаан. Если бы не ваше предупреждение, неизвестно, что могло бы случиться.

– Да, – пролепетал Руарк и улыбнулся. – Да, правда, истинная правда.

Неожиданно в проеме двери появилось лицо Гвен.

– Дерк, – заговорила она, не обращая внимания на Руарка.

Он повернулся к ней.

– Да?

– Я уложила Джаана, ему надо отдохнуть. Отойдем куда-нибудь, где можно поговорить.

– Подождите, – позвал Руарк. – Развяжите сначала меня, а? Развяжите. Мои руки, Дерк, руки…

Дерк вышел из машины. Джаан лежал рядом, прислонив голову к стволу дерева и остановив невидящий взгляд на далеком пожаре. Они отошли подальше от него, в тень душителей. Наконец Гвен остановилась и, повернувшись к Дерку лицом, посмотрела ему в глаза.

– Джаан не должен знать, – сказала она, правой рукой смахнув со лба прядь волос.

– Что это? – воскликнул Дерк.

На правой руке Гвен красовался железный браслет, черный, без украшавших его прежде камней. Рука замерла.

– Да, – сказала она. – Глоустоуны появятся позже.

– Понимаю, – протянул Дерк. – Тейн и бетейн в одном лице.

Гвен кивнула. Она взяла Дерка за руку. Ее ладони были холодными и сухими.

– Будь счастлив ради меня, Дерк, – попросила она тихим печальным голосом. – Я прошу тебя.

Он пожал ее руку, стараясь выглядеть уверенно.

– Я счастлив, – ответил он, но голос его звучал неубедительно. Настало молчание, наполненное горечью.

– Ты ужасно выглядишь, – проговорила наконец Гвен, заставив себя улыбнуться. – Весь исцарапанный. Я беспокоюсь, когда вижу, как ты ходишь, двигаешься. Как ты себя чувствуешь?

Он пожал плечами.

– Брейты играют в жестокие игры, – ответил Дерк. – Но я выживу. – Он отпустил ее руки и полез в карман.

– У меня есть кое-что для тебя, Гвен.

На его ладони лежало два драгоценных камня. Круглый, грубо обработанный глоустоун слабо светился. Рядом покоился маленький темный говорящий камешек, мертвый и холодный.

Гвен молча взяла их. Нахмурившись, она покрутила камни в руках, потом положила в карман глоустоун, а говорящий камень вернула Дерку.

Он принял его.

– Последнее напоминание о моей Джинни, – вздохнул он, сжимая в руке ледяную каплю и отправляя ее обратно в карман.

– Я знаю, – сказала она. – Спасибо за то, что предложил. Но если говорить честно, я не слышу больше его голос. Наверное, я слишком изменилась. Уже многие годы я не слышала его.

– Да, – отозвался Дерк. – Я предполагал, что дело обстоит именно так. Но я должен был предложить его тебе – и камень, и обещание. Обещание все еще принадлежит тебе, Гвен, если оно тебе когда-нибудь понадобится. Можешь назвать его моем железом и огнем. Ты же не хочешь, чтобы я стал оборотнем?

– Нет, – ответила она. – А другой…

– Гарс сохранил его, когда ему пришлось выбросить все остальные. Я подумал, что ты захочешь вставить его вместе с другими. Джаан никогда не заметит разницы.

Гвен вздохнула.

– Хорошо, – согласилась она и добавила: – Я поняла, что мне жалко Гарса. Разве это не странно? За все годы, которые мы провели вместе, вряд ли выпал день, чтобы мы с ним не поссорились, и бедному Джаану приходилось весьма туго, ведь он любил нас обоих. Было время, когда я думала, что Гарс Айронджейд Джанасек – единственная преграда, которая отделяет меня от счастья. И вот теперь его нет, а я не могу в это поверить. Мне все кажется, что сейчас он появится на своей машине, вооруженный до зубов, ухмыляющийся, вот-вот прикрикнет на меня, чтобы поставить на место. Я думаю, что когда до меня дойдет, что это правда, я заплачу. Не кажется тебе это странным?

– Нет, – ответил Дерк. – Нет.

– Я могла бы оплакивать и Аркина, – призналась Гвен. – Знаешь, что он сказал, когда прилетел в Крайн-Ламию? После того, как я назвала его лжецом и избила его. Знаешь, что он сказал?

Дерк покачал головой, выжидающе глядя на нее.

– Он сказал, что любит меня, – продолжала Гвен с угрюмой улыбкой. – Он сказал, что всегда любил меня, с самой нашей первой встречи на Авалоне. Я не уверена, что это правда. Гарс всегда говорил, что манипуляторы умны, и не надо быть гением, чтобы увидеть, как на меня действуют подобные откровения. Я чуть не освободила его, когда он сказал мне все это. Он был такой маленький и жалкий, и он рыдал. Но я… Ты видел его лицо, – она замялась.

– Видел, – ответил Дерк. – Безобразное лицо.

– Я его избила, – призналась Гвен. – Но я думаю, что теперь я верю ему. Аркин любил меня по-своему и видел, что я с собой делала. Он знал, что, предоставленная самой себе, я никогда не покину Джаана. Поэтому он решил воспользоваться тобой – использовать все то, что я рассказывала ему как другу, и таким образом оторвать меня от Джаана. Я думаю, он рассчитывал, что мы опять расстанемся, как когда-то на Авалоне, и тогда я повернусь к нему. А может быть, он думал иначе, не знаю. Он уверяет, что думал только обо мне, о моем счастье, что он не мог видеть меня в серебряно-жадеитовом браслете, что он не думал о себе. Он говорит, что он мой друг. – Она тяжело вздохнула. – Мой друг, – повторила она.

– Не стоит жалеть его, Гвен, – предостерег ее Дерк. – Он послал бы меня на смерть – и Джаана тоже – без малейших колебаний. Гарс Джанасек мертв, убито несколько брейтов, погибли невиновные эмерельцы в Челлендже – и во всем этом виноват наш друг Аркин, не так ли?

– Теперь ты сам говоришь, как Гарс, – поддела его Гвен. – Что ты мне тогда сказал? Что у меня жадеитовые глаза? А теперь посмотри на свои, Дерк! Но я полагаю, что ты прав.

– Что мы теперь будем с ним делать?

– Освободим, – сказала Гвен. – На время. Джаан не должен догадаться о том, что он сделал. Это убьет его, Дерк. Поэтому Аркин Руарк должен снова быть нашим другом. Понимаешь?

– Да, – согласился Дерк. Он обратил внимание, что гул пожара почти стих и превратился в треск. Повернувшись, он посмотрел в сторону машины. Адский огонь угасал. Лишь кое-где среди камней вспыхивали огоньки, освещая развалины неверным светом. Большинство башен обрушились, а те, что остались, молчали. Ветер стал простым ветром.

– Скоро будет светать, – заметила Гвен. – Надо трогаться.

– Куда?

– Обратно в Лартейн, если Бретан не разрушил и его.

– Да. Он буйно скорбит, – согласился Дерк. – Но разве в Лартейне безопасно?

– Время для игры в прятки прошло, – твердо заявила Гвен. – Я теперь здорова, и я не беспомощная… бетейн, которая нуждается в защите. – Она подняла правую руку, и на ее запястье блеснул железный браслет, отражая далекие огоньки пожара. – Я – тейн Джаана Викари, уже прошедший боевое крещение, и у меня есть оружие. И ты. Ты тоже изменился, Дерк. Ты уже больше не корариел. Ты – кет.

Мы снова вместе, мы молоды и сильны, и мы знаем, кто наши враги и где их найти. И никто из нас уже никогда не будет айронджейдом: я – женщина, Джаан – изгнанник, ты – оборотень. Гарс был последним айронджейдом. Гарс мертв. Все хорошее и все плохое Верхнего Кавалаана и Сообщества Айронджейд на этой планете умерло вместе с ним. На Уорлорне нет законов, помнишь? Нет брейтов, нет айронджейдов, только звери, старающиеся убить друг друга.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Дерк, хотя ему казалось, что он и сам это знает.

– Я имею в виду, что я устала быть добычей в охоте, – заявила Гвен. В темноте ее лицо казалось черным, как железный браслет у нее на руке, глаза пылали. – Мне надоело, что меня травят собаками. Я хочу сказать, что пришло время нам самим стать охотниками.

Дерк долго молча смотрел на нее.

«Она прекрасна, – думал он, – прекрасна той красотой, которая была свойственна Гарсу Джанасеку». И в душе скорбел по своей Джинни, по своей Гвиневере, которой никогда не существовало.

– Ты права, – согласился он с горечью в голосе.

Она шагнула к нему и, прежде чем он успел понять, что она хочет сделать, обвила его руками и сжала, собрав все свои силы. Он медленно поднял руки и тоже обнял ее. Так они стояли, прижавшись друг к другу, добрых десять минут, ее гладкая холодная щека касалась его щетины. Когда Гвен разомкнула объятия и отступила, она подняла голову, желая, чтобы он поцеловал ее, поэтому он так и сделал. Он закрыл глаза. Ее губы были сухими и твердыми.

Рано утром в Огненной Крепости хозяйничал холодный ветер, налетая на город буйными порывами. Небо было затянуто серыми облаками.

На крыше своего дома они обнаружили труп.

Джаан Викари осторожно выбрался из аэромобиля, держа в руках лазерное ружье, Гвен и Дерк прикрывали его из относительной безопасности машины. Испуганный Руарк молча сидел на заднем сиденье. Они развязали его, прежде чем покинуть окрестности Крайн-Ламии, и в течение обратного пути он то впадал в состояние мрачной меланхолии, то приходил в радостное возбуждение, не зная, что его ждет.

Викари осмотрел тело, распростертое перед входом в лифт, и вернувшись к машине, коротко сказал:

– Розеф Высокородный Брейт Келеек.

– Высокородный Лартейн, – поправил его Дерк.

– Действительно, – нахмурившись, согласился тот, – Высокородный Лартейн. Его убили несколько часов назад, я думаю. Грудь разворочена пулями. Свой пистолет он даже не успел вытащить из кобуры.

– Пулями? – переспросил Дерк.

Викари кивнул.

– Бретан Брейт Лантри пользуется таким оружием на дуэлях. Он знаменитый дуэлянт и, насколько я знаю, только дважды выбирал пистолет: это были те редкие случаи, когда его не устраивала победа ранением противника. Дуэльный лазерный пистолет – чистое, аккуратное оружие. Пистолет же Бретана Брейта предназначен для убийства: даже если промахнешься первый раз, можно стрелять снова без промедления. Это мерзкое оружие применяется для быстрых, кровавых дуэлей.

Гвен пристально смотрела туда, где бесформенной кучей лежал Розеф. Ветер трепал его одежду, принявшую серый цвет пыльной крыши.

– Это не было дуэлью, – сказала Гвен.

– Да, – подтвердил Викари.

– Но почему? – удивился Дерк. – Розеф не представлял никакой угрозы Бретану Брейту, правда? Кроме того, существует Дуэльный Кодекс – Бретан ведь по-прежнему брейт. Разве он не связан законом?

– Именно, брейт, и в этом ответ на ваш вопрос, Дерк т'Лариен, – ответил Викари. – Это не дуэль, это Великая Война, война Брейта против Лартейна. В Великой Войне мало правил: можно убивать любого взрослого мужчину вражеского сообщества, пока не будет заключен мир.

– Крестовый поход, – хмыкнула Гвен. – Это не похоже на Бретана, Джаан.

– Зато это очень похоже на старого Челла, – возразил Викари. – Я подозреваю, что перед смертью он заставил своего тейна поклясться вести войну. Если это так, Бретан убивает не столько из скорби, сколько по обязанности. Он никого не пощадит.

Сидевший на заднем сиденье Аркин Руарк оживился и подался вперед.

– Но нам от этого только лучше! – воскликнул он. – Да, послушайте меня, это замечательно. Гвен, Дерк, мой друг Джаан, послушайте. Бретан их всех убьет, не так ли? Перебьет их всех, одного за другим, да. Он – враг наших врагов. Мы о таком и не мечтали, чистая правда.

– Ваша кимдисская пословица не подходит к данной ситуации, – возразил ему Викари. – Великая Война между Бретаном Брейтом и лартейнами не сделает его нашим другом, если только не произойдет чуда. Пролитая кровь и оскорбление не так легко не забываются, Аркин.

– Да, – подтвердила Гвен. – Вы знаете, он не Лоримаара искал в Крайн-Ламии. Бретан сжег город, охотясь за нами.

– Это всего лишь догадка, предположение, – пробормотал Руарк. – Может быть, у него были другие причины, личные. Кто знает? Может быть, он сошел с ума от горя, да, спятил.

– Знаете что, Аркин, – предложил Дерк. – Мы оставим вас здесь, и, если появится Бретан, вы у него спросите.

Кимдиссец вздрогнул и странно посмотрел на Дерка.

– Нет, безопаснее оставаться с вами, мои друзья. Вы защитите меня.

– Мы защитим вас, – уверил его Джаан Викари. – Мы вам многим обязаны.

Дерк и Гвен обменялись взглядами.

Неожиданно Викари включил двигатель. Они поднялись с крыши и полетели над погруженными в утреннюю дымку улицами Лартейна.

– Куда теперь? – спросил Дерк.

– Розеф мертв, но он был не единственным охотником. Мы должны произвести перепись населения, мои друзья, да, перепись населения Лартейна.

Здание, в котором Розеф Высокородный Брейт Келеек жил вместе со своим тейном, находилось недалеко от башни айронджейдов, рядом с выходом из метро. Оно представляло собой большой куб с металлической куполообразной крышей и портиком, который поддерживали черные железные колонны. Они приземлились поблизости и крадучись приблизились к зданию.

Обе брейтские собаки, прикованные цепями к колоннам перед домом, были мертвы. Викари осмотрел их.

– Их убили охотничьим лазером с небольшого расстояния, – констатировал он. – Безопасное, тихое убийство.

Викари остался снаружи охранять вход. Настороженно оглядываясь по сторонам, он сжимал в руках ружье. Руарк стоял рядом с ним. Гвен и Дерк осматривали здание.

Они прошли по многочисленным пустым комнатам и нашли маленькое помещение, в котором хранились трофеи – четыре человеческие головы. Три из них были старыми, высохшими, кожа плотно обтягивала страшные черепа. Четвертая, по словам Гвен, принадлежала одному из желейных детей. Она казалась свежей. Дерк подозрительно потрогал кожаное покрытие мебели, но Гвен отрицательно покачала головой.

В следующей комнате хранились многочисленные фигурки: баньши, стаи волков, воины, бьющиеся на мечах и ножах, люди, сражающиеся с ужасными чудовищами. Все они были прекрасно отлиты из железа, меди и бронзы.

– Работа Розефа, – коротко пояснила Гвен, когда Дерк невольно остановился, взяв в руку одну из фигурок. Она нетерпеливо махнула рукой, приглашая его идти дальше.

Тейн Розефа был убит за едой. Они нашли его в столовой. Остывшая еда – толстый кусок тушеного мяса с овощами в красноватом бульоне и ломти хлеба на краю тарелки – осталась недоеденной. Рядом с тарелкой на длинном деревянном столе стояла оловянная кружка с коричневым пивом. Тело кавалаанца так и осталось на стуле, но стул лежал на полу, а в стене позади него виднелось темное пятно. Убитый полностью лишился лица.

Гвен, хмуря брови, смотрела на него, ружье небрежно свисало с ее руки дулом вниз. Взяв кружку, она сделала один глоток и передала ее Дерку. Пиво было теплым и выдохшимся. По-видимому, его давно открыли.

– Лоримаар и Саанел? – спросила Гвен, когда они снова оказались снаружи у железных колонн.

– Я сомневаюсь, что они уже вернулись из леса, – сказал Викари. – Возможно, Бретан Брейт находится где-нибудь в Лартейне, поджидая их. Несомненно, он видел вчера, как прилетали Розеф с тейном. Может быть, он скрывается где-нибудь поблизости, рассчитывая разделаться со своими врагами по очереди, по мере их возвращения в город. Но я думаю, что это маловероятно.

– Почему? – Вопрос принадлежал Дерку.

– Вспомните, т'Лариен, мы прилетели сюда утром, когда уже рассвело, на невооруженной машине. Но он не напал на нас. Он либо спал, либо его здесь уже не было.

– Ну и где он может быть, по вашему мнению?

– В лесу. Охотится на наших охотников, – ответил Викари. – Только двое из них еще могут противостоять ему, но Бретан Брейт этого не знает. По его сведениям. Пир Аррис и даже древний Пусторукий Реймаар живы. Он собирается свести с ними счеты. Я думаю, что он отправился туда, чтобы застать их врасплох. Вероятно, он опасается, что они могут вернуться в город все вместе и, увидев своих убитых кетов, раскусить его намерения.

– Мы должны бежать, да, бежать, пока он не вернулся, – вмешался Аркин Руарк. – Укрыться где-нибудь в безопасном месте от кавалаанских психов. В Двенадцатой Мечте, да, в Двенадцатой Мечте. Или в Маскеле. Или в Челлендже

– где угодно. Скоро прилетит корабль, и мы будем спасены. Что вы на это скажете?

– Я скажу «нет», – ответил Дерк. – Бретан найдет нас. Вспомните, как он нашел нас с Гвен в Челлендже. А ведь это было почти невозможно. – Он выразительно взглянул на Руарка. Но надо отдать кимдиссцу должное – он ничем не выдал себя, сохранив невозмутимый вид.

– Мы останемся в Лартейне, – решительно заявил Викари. – Бретан Брейт Лантри – один. Нас – четверо, и трое из нас вооружены. Если мы будем вместе, нам ничто не угрожает. Выставим часовых и будем готовы к встрече.

Гвен кивнула и просунула свою руку под руку Джаана.

– Я согласна, – произнесла она. – Бретан может погибнуть при встрече с Лоримааром.

– Нет, – возразил Джаан. – Нет, Гвен. Я думаю, ты заблуждаешься. Бретан Брейт переживет Лоримаара. Уж в чем, в чем, а в этом я уверен.

По настоянию. Викари они обследовали огромный подземный гараж, прежде чем покинуть окрестности жилья Розефа. И получили награду за сметливость. Поскольку машину Розефа и его тейна угнали из Челленджа, а потом разбили, они позаимствовали аэромобиль Пира, чтобы вернуться в город из леса. Он стоял в гараже. Хотя во всех отношениях он уступал массивной военной машине Джанасека, но все же подходил им больше, чем маленькая машина Руарка.

Потом они нашли себе пристанище. Вдоль городской стены, тянувшейся по краю гряды отвесных утесов, которые нависали над уходившим вдаль Парком, возвышалась цепь сторожевых башен. В их верхней части располагались дозорные площадки за узкими окнами-бойницами, а внизу, в самих стенах, были жилые помещения. Башни, на вершинах которых восседали каменные чудовища, играли чисто декоративную роль, сообщая фестивальному городу истинно кавалаанский стиль. Башни давали прекрасную возможность обозревать весь город, а оборонять их было нетрудно. Гвен выбрала наугад одну из башен, и они разместились в ней, предварительно побывав в своем прежнем жилище, из которого взяли некоторые вещи, провизию и журналы экологических исследований (об этих исследованиях уже мало кто вспоминал, особенно Дерк).

Потекли часы ожидания…

Позднее Дерк понял, что это было худшее из того, что они могли предпринять. В состоянии бездействия стали проявляться все скрытые болячки.

Они установили систему дежурств, при которой часовые менялись так, что на сторожевой башне постоянно находились двое, вооруженные лазерами и полевым биноклем Гвен. Пустынный Лартейн казался серым и заброшенным. Дозорным нечего было делать, кроме как наблюдать за приливами и отливами света на глоустоуновых улицах и разговаривать друг с другом. Большей частью они разговаривали.

Аркин Руарк вместе со всеми принимал участие в дежурствах, вооружившись лазерным ружьем, которое насильно всучил ему Викари. Снова и снова он повторял, что не способен на насилие и не сможет стрелять ни в какой ситуации, но согласился держать ружье в руках, потому что Джаан Викари попросил его об этом. Теперь он старался держаться поближе к Джаану, понимая, что именно кавалаанец является его настоящим защитником. Он был радушен с Гвен. Она просила простить ее за то, что она сделала с ним в Крайн-Ламии, оправдываясь тем, что была не в себе от страха и боли. Но она перестала быть для Руарка «милой Гвен», напряженность в их отношениях становилась заметнее с каждым днем. С Дерком кимдиссец вел себя осмотрительно, время от времени стараясь вовлечь его в приятельские отношения и видя, что это не удается, возвращался к формальному тону. Во время их первого совместного дежурства Дерк понял, что круглолицый эколог ждет не дождется окраинного челночного корабля «Терик не-Далир». Его ждали на следующей неделе. Аркин хотел только одного: зарыться поглубже и смыться с этой планеты при первой возможности.

Гвен Дельвано хотела совсем другого, как думал Дерк. Если Руарк осматривал горизонт с опаской, Гвен буквально сгорала от нетерпения. Дерк вспоминал, что она ему сказала неподалеку от объятого пламенем города Крайн-Ламии: «Пришло время нам самим стать охотниками». Гвен не изменила своих намерений. Когда ей выпадало дежурить с Дерком, она одна делала всю работу. С беспредельным терпением она сидела у высокого окна с биноклем на груди, сложив руки на подоконнике так, что серебро с жадеитом одного браслета соприкасалось с пустым железом другого. Гвен разговаривала с Дерком, не глядя на него, все ее внимание было сосредоточено на мире за окном. Она почти не отходила от окна. То и дело она подносила бинокль к глазам и рассматривала какое-нибудь здание, в котором ей почудилось движение. Гораздо реже она просила у Дерка расческу и начинала расчесывать длинные черные волосы, которые ветер снова приводил в беспорядок.

– Надеюсь, что Джаан ошибся, – сказала она однажды, причесываясь. – Я бы предпочла увидеть возвращение Лоримаара с его тейном, чем одного Бретана.

Дерк промямлил в знак согласия что-то вроде того, что Лоримаар, старый и раненый, был менее опасен, чем одноглазый дуэлянт, преследующий Дерка. Но когда он сказал это, Гвен опустила расческу и посмотрела на него с любопытством.

– Нет, – сказала она. – Нет, вовсе не по этой причине.

Что касается Джаантони Рив Вулфа Высокородного Айронджейда Викари, то похоже было, что он совсем не приспособлен к ожиданию. Пока он действовал, пока от него что-то требовалось, он оставался прежним Джааном Викари – сильным, решительным лидером. В бездействии он менялся. У него оставалось слишком много времени для размышлений, и в этом не было ничего хорошего. Хотя имя Гарса Джанасека упоминалось очень редко, мысли о рыжебородом тейне явно не давали ему покоя. Викари часто пребывал в мрачном расположении духа, иногда его угрюмое молчание длилось часами.

Прежде он настаивал на том, чтобы никто никуда из башни не отлучался. Теперь же он сам отправлялся на длительные прогулки на рассвете или в вечерних сумерках, когда был свободен от дежурств. На сторожевой башне он большей частью рассказывал о своем детстве в поселении Сообщества Айронджейд или вспоминал исторические предания, легенды о героях-мучениках, таких, как Викор Высокородный Редстил и Айрин Высокородный Глоустоун. Он никогда не говорил о будущем и очень редко – о настоящем. Наблюдая за ним, Дерк понимал, что творится в душе этого человека. За несколько дней Викари потерял все: своего тейна, родину, народ и даже законы, по которым он жил. Джаан восстал против них – он назвал Гвен своим тейном, приняв ее требования с полной и безоговорочной покорностью, которую он не проявлял прежде ни по отношению к Гвен, ни по отношению к Гарсу. Дерку казалось, что Джаан продолжает цепляться за законы, по которым он жил, стараясь сохранить хотя бы то, что осталось. Не Джаан, а Гвен говорила теперь об охоте на охотников, о зверях, убивающих друг друга, и о том, что никакие законы более не существуют. Причем из ее слов было ясно: она считает, что выражает и мнение своего тейна. Но Дерк думал иначе. Когда Викари говорил о предстоявшем сражении, всегда казалось, что он имеет в виду свою дуэль с Бретаном Брейтом. Во время своих прогулок по городу он тренировался в стрельбе из ружья и пистолета. «Если я встречу Бретана, я должен быть готов», – говорил он и, как заведенный, продолжал ежедневные тренировки, обычно вблизи башни. Он готовился к каждому виду кавалаанской дуэли по очереди. То он сжигал воображаемого противника в квадрате смерти, то упражнялся в свободном стиле с приближением линии, потом разыгрывал дуэль одного выстрела… Те, кто находился на страже наверху, были готовы прикрыть его в любую минуту и только молились, чтобы враг не заметил ярких вспышек света его оружия. Дерку было страшно. Олицетворявший их силу Джаан пребывал во власти иллюзии, самонадеянно полагая, что Бретан Брейт, вернувшись, удостоит его Дуэли Чести. Но несмотря на всю показную дуэльную отвагу Викари, несмотря на ежедневно повторявшийся ритуал тренировок, Дерк все больше сомневался в том, что айронджейд сможет победить Бретана в одиночном бою.

Дерк стал плохо спать: его неотрывно преследовал полудикий брейт – то в образе страшноголосого Бретана с горящим глазом на дергающемся лице, то в образе стройного и невинного Бретана с гладкой щекой, то в виде Бретана, сжигающего города. Дерк просыпался мокрым от пота и измученным, в скомканных простынях, и в ушах его стояли крики Гвен (пронзительные жалобные вопли, подобные звукам башен Крайн-Ламии), и он вспоминал взгляд Бретана, устремленный на него. Только Джаан мог бы помочь ему освободиться от кошмарных видений, но он сам находился в состоянии упадка и обреченности, хотя и продолжал что-то делать.

Всему виной была смерть Джанасека – так говорил себе Дерк – и более того, обстоятельства его смерти. Если бы Гарс умер иначе, Викари стал бы мстителем более яростным, более страстным и более непобедимым, чем Мирик и Бретан, вместе взятые. Но то, как это случилось, убедило Джаана в том, что тейн предал его, охотился на него как на зверя или оборотня, и это убеждение разрушало его волю. Сколько раз, находясь с айронджейдом вместе в маленьком дозорном помещении, Дерк испытывал желание сказать ему правду, кинуться к нему и закричать: «Нет, нет! Гарс невиновен, Гарс любил вас, Гарс отдал бы за вас жизнь!» Но Дерк молчал. Если Викари погибал, пожираемый меланхолией, ощущением предательства и полной утраты веры, то правда погубила бы его намного быстрее.

Таким образом проходили дни, «болячки» разрастались. Дерк смотрел на своих компаньонов с чувством возрастающего беспокойства. Руарк ждал освобождения, Гвен жаждала мести, а Викари – смерти.