Глава тринадцатая

Улыбаясь солнечным лучам, что пробивались сквозь прямоугольные окна, Нико спешил по коридору. За окнами синело небо, словно покрытое яркой эмалью. Из столовой тянуло дымком от жарящегося завтрака; в морозном воздухе витали аппетитные запахи.

Его первый урок, а он уже опаздывает!

Он постарался сосредоточиться на предстоящей лекции, но мысли блуждали. Привычный мир казался нереальным. Стражи с Севера подозревали его в убийстве. По непонятным причинам за ним охотился монстр-убийца. Забрезжила утерянная было надежда на исполнение Эразмусова пророчества. А вдобавок…

…Вдобавок ему доверили провести вводный урок у новичков! В чем же подвох? Эх, не сойти бы с ума!..

Магистр знает, что делает, убеждал себя Нико, сворачивая за угол и сбегая вниз по широкой лестнице. В конце концов, он лишь страдающий какографией ученик, а Шеннон — архимаг. Нико вполне по силам управиться с первоклашками, пока старик ведет борьбу против поистине могущественных, внушающих страх сил: фанатичных стражников, враждебных группировок магов и убийц-нелюдей.

С такими мыслями он добрался до классной комнаты и зашел внутрь. Класс как класс: прямоугольный, с длинными рядами парт, белыми стенами и арками широких окон.

Два десятка ребятишек, одетых в мантии неофитов, в отсутствие учителя устроили полнейший беспорядок. Мальчишки сгрудились у окон. Одни что-то выкрикивали — очевидно, обращаясь к ученикам другого оставшегося без присмотра класса из башни напротив. Другие плевались — без сомнения, целясь в макушки ничего не подозревающих горгулий, что прикорнули несколькими этажами ниже. Девочки оккупировали противоположную часть комнаты. Большинство сидели за партами, смеясь или громко щебеча. Некоторые играли в незнакомую Нико игру — с песнями и хлопаньем в ладоши.

До Нико донесся его собственный шепот:

— Вот че-е-ерт…

В классе воцарилась тишина. Как по команде, два десятка детских лиц повернулись к нему.

Вот тут-то Нико и осознал, в чем подвох: это не Шеннону придется иметь дело с внушающими страх силами. Ужас перед стражниками и убийцей — как бы велик он ни был — не выдерживал сравнения с парализующим страхом, который охватил Нико под пристальным взглядом двадцати пар глаз малолетних студентов.

— Вы не магистр Шеннон, — заявил светлокожий парнишка с копной каштановых волос. И был, конечно же, прав. Старик обычно входил в класс, словно ступал на сцену, отвешивая искрометные шутки и раздавая указания своим громоподобным голосом. От одного звука этого голоса первоклашки рассаживались по местам и замирали в предвкушении.

— Я Никодимус Марка, — уверенным голосом представился Нико (хотя чувствовал он себя совсем не уверенно). — Ученик и помощник магистра Шеннона. Сегодня я вам прочту вводную лекцию по чарописанию. Садитесь на свои места, и начнем.

К его удивлению, первоклашки послушались. Парнишка с каштановыми волосами поднял руку и, дождавшись кивка Никодимуса, спросил:

— А куда делся магистр Шеннон? И где все волшебники?

Нико прокашлялся.

— Магистра вместе с другими волшебниками вызвали на важное собрание.

— А он вам рассказал о новостях с Севера? — спросила высокая девочка с короткими черными волосами.

Нико начал было отвечать, но вовремя спохватился; магистр ведь не уточнял, что можно говорить, а что — нет. Он со вздохом ответил:

— Не думаю, что мне стоит обсуждать это с вами.

— А может, вы и сами не знаете? — заявил обладатель каштановой шевелюры. Если бы не искренность в голосе мальчика, которая пусть и не сильно, но сгладила впечатление, Нико решил бы, что паренек нарывается на конфликт.

— Может, и не знаю, — признал он. — Кстати, ты затронул интереснейший вопрос: я ведь не сказал, слышал ли я новости на самом деле. Просто я построил фразу так, как будто слышал. — Мальчик нахмурился. — Пример банальный, зато с него мы и начнем наш урок. Кто-нибудь знает почему?

Молчание и новые хмурые лица.

— Я подобрал слова так, чтобы вам казалось, будто я знаю больше, чем на самом деле. В чем смысл подобных уловок?

— Без них не стать учителем? — ехидным тоном спросил все тот же мальчишка.

Нико рассмеялся, хотя его щеки залила краска смущения. Еще несколько учеников не сдержали улыбок.

— Возможно, — признал Нико. — Хотя я имел в виду другое. Я скорее рассчитывал отвлечь ваше внимание от последних новостей и переключить его на себя, чтобы вы целиком сосредоточились на учебном материале. Как будущих волшебников вас должно волновать, каким образом вами манипулируют, используя язык. К каким выводам подталкивают? Как пытаются отвлечь? Задумайтесь.

Поднял руку все тот же мальчишка. На этот раз Нико лишь улыбнулся.

— Опусти руку, дружок. Все равно я не скажу, действительно ли я слышал новости с Севера. Ты ведь это хотел спросить, верно?

Мальчик кивнул.

— Молодец. Настойчивость — одно из ценнейших качеств, необходимых для чарописания. Как тебя зовут?

— Деррик, магистр.

Нико вытаращил глаза.

— Деррик-магистр? Так ты уже волшебник? — Кое-кто в классе засмеялся.

Мальчик нахмурился.

— Я…

Нико поднес ладонь ко рту, изобразив удивление.

— В столь юном возрасте! — Еще несколько учеников подхватили смех.

— Я имел в виду вас, магистр! — воскликнул Деррик. Раздражение в голосе мальчика подсказало Нико, что пора остановиться.

— Что ж, я польщен, Деррик. Только я всего лишь помощник магистра, о чем и упомянул в начале урока. — Он повернулся к классу. — Знаю, это, наверное, ужасно, но сегодня вам придется обращаться по имени к учителю, которому за двадцать!

Несколько удивленных улыбок.

— Давайте попрактикуемся! — Он указал на девочку с короткими черными волосами. — Как тебя зовут?

— Ингрид.

Он показал на себя:

— А меня?

Она открыла рот, но вместо ответа залилась краской. Сосед сзади перегнулся через парту, чтобы подсказать, и Нико поспешил вмешаться:

— Не вздумай! Не порти мне эффект «доставучего нового учителя».

Наградой ему стали еще несколько нервных смешков.

Улыбчивая девочка лишь сильнее покраснела.

— Н-н-н… — подсказал он. — Нико-о-о…

Она попробовала наугад:

— Никодермис?

— Звучит, как кожная болезнь какая-нибудь, — возмутился Нико. Класс прыснул. — Прости, что мучаю тебя, Ингрид, но вообще-то меня зовут Никодимус. — Он повернулся к классу. — Итак, а теперь все вместе, как меня зовут? Только, чур, без названий кожных болезней!

Пока класс, хохоча, хором произносил его имя, Нико заметил, что солнечный свет на фоне окон чуть подрагивает.

— Что ж, а теперь давайте начнем урок как положено, — сказал он, направляясь к окну. — Это короткая лекция, и я постараюсь ее оживить, если…

Он замолк. Подрагивающий свет при его приближении скользнул в сторону. По щекам Нико разлилось тепло. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы удержать готовую погаснуть улыбку.

— …Если вы будете слушать внимательно. — Нико старался, чтобы голос его не выдал. Теперь он точно знал: в комнате прячется замаскированный чарами волшебник — скорее всего кто-то из стражи.

— Вам известно, как можно овладеть магическим языком? — спросил он, обращаясь к классу. — На самом деле примерно так же, как выучить язык вербальный или математический. Сначала учим символы. Вербальные языки используют буквы, математические — цифры, магические — руны. И тем не менее создать обычный текст может любой, у кого найдутся перо и чернильница. А прочесть его может всякий, кто имеет глаза. С текстом же магическим все гораздо сложнее: чтобы читать или создавать такие тексты, человек должен с рождения обладать особой восприимчивостью к магии.

Мальчик с каштановыми волосами, Деррик, перегнулся через парту и что-то громко нашептывал на ухо приятелю. Нико подошел к мальчикам.

— Заметьте, говоря о «грамотных», чарословы подразумевают людей, способных овладеть грамотой магической. Мы с вами — все, кто собрался в этой комнате, — грамотные: нам повезло оказаться среди тех немногих, кто с рождения чувствует магию.

Он остановился возле Деррика, вынудив его прекратить шептаться.

— Почему большинство людей рождается магически неграмотными? — задал риторический вопрос Нико. — Некоторые авторы — к сожалению, в их числе есть волшебники — полагают, что таким образом Создатель выделил, возвысил чарословов и что мы по сути своей лучше «неграмотных». По мнению некоторых авторов, мы рождены, чтобы править обществом. Я вам напомню — как когда-то мне, еще новичку, напомнил магистр Шеннон, — что родители у всех нас из «неграмотных». Без «неграмотных» нас бы просто не было. Честно говоря, мы в огромном долгу перед ними. И рождены мы не править, а служить…

Деррик встрял:

— Не понимаю. Почему нас бы не было?

Нико окинул мальчика изучающим взглядом.

— Чарословы не могут иметь детей. И это при том, что жизнь неграмотных намного тяжелее нашей.

— Никодимус, простите, но я все равно не понимаю… — Голос Деррика казался искренним, но мальчишки вокруг захихикали.

Нико прищурился.

— Что именно тебе непонятно?

— Почему мы не можем иметь детей. — По классу прокатилась волна нервных смешков.

— Чарословы стерильны, — ответил Нико. Лишь ценой величайших усилий он сумел сохранить непроницаемое лицо, скрыв неловкость.

— Хотите сказать, мы чистые? — спросил Деррик, фыркая, чтобы не рассмеяться. Его соседи уже хохотали в открытую.

— Нет, Деррик, — проговорил Нико, глядя прямо мальчику в глаза. Если Деррик решил и дальше развивать эту тему, лучше сразу его осадить. — Я хочу сказать, что чарословы не могут зачать ребенка во время занятий сексом.

Теперь весь класс взорвался хохотом. Нико спросил себя, получится ли у него вернуть себе внимание учеников.

— Сексом? — в притворном шоке воскликнул Деррик, воздев ладони к щекам. — О, мои девственные уши!

— Да уж, видно, что девственные, и явно не только уши! — бесстрастным голосом парировал Нико.

Теперь класс стонал от хохота. Бледное лицо Деррика стало пунцовым.

Нико отступил к первому ряду парт.

— Итак, вернемся к материалу урока. Мы уже установили, что все вы магически грамотны, а значит, можете научиться создавать руны, используя собственные мышцы. И как в случае с любым другим языком, вам придется освоить грамматику и постоянно пополнять свой словарный запас. Затем вы узнаете, как перемещать руны внутри тела, складывать их в предложения и, в конце концов, выпускать в мир.

Смех затих, и теперь два десятка улыбающихся и заинтересованных лиц были обращены к нему. Воодушевленный Нико продолжил:

— Вот для чего нужны уроки анатомии, на которых вы будете препарировать трупы. Очень важно знать строение собственных мышц и костей. Допустим, вы захотите обернуть один отрывок вокруг плечевой кости, другой — вокруг локтевой, и так далее… Вопросы есть?

Вверх взвилась рука Деррика.

Нико закатил глаза.

— Выражусь иначе. Есть вопросы по теме урока?

Мальчик с улыбкой опустил руку, вызвав очередной взрыв смеха.

Нико кивнул:

— Что ж, тогда давайте поговорим о разных магических языках. Три языка используются всеми магическими сообществами и потому известны как «общие языки». Джежунус — первый из тех, которые вам предстоит изучить. Несмотря на относительную слабость общих языков, не стоит их недооценивать. Любой, кто свободно владеет общим языком, может научить ему другого чарослова. — Он поднял вверх палец. — Впрочем, как будущие волшебники вы гораздо больше времени потратите на освоение языков, которые мы называем «высшими». Все высшие языки контролируются особыми магическими сообществами. К примеру, мы, волшебники, контролируем нуминус и магнус. В отличие от общих, высшим языкам не всякого обучишь. Я владею и нуминусом, и магнусом, но, чтобы научить вас, мне понадобилась бы помощь магического артефакта — так называемого великого тома. — Нико стал расхаживать взад-вперед по классу, для начала направившись к двери. — Великий том — это массивный гримуар необычайной красоты. Войдя в контакт с томом, могущественный чарослов может овладеть высшим языком. В настоящее время существует лишь три великих тома магнуса и три — нуминуса. Одна из пар хранится здесь, в Звездной академии… Так вот, эти артефакты крайне важны, поскольку…

Щеки Нико обдало жаром. Он остановился и только тогда заметил легкое дрожание воздуха в нескольких шагах от двери… Еще один шпион? У него внутри все сжалось. Второй стражник? Или за ним следит кто-то еще?

Он выбросил эти мысли из головы и повернулся обратно к классу:

— Простите. Как я и говорил, тома крайне важны, поскольку с их помощью магические сообщества контролируют использование языков. Представьте: даже если вы свободно владеете нуминусом или магнусом, вам не удастся переметнуться в другой лагерь и обучить жрецов или гидромантов нашим высшим языкам. Без великого тома это невозможно. Правда, вы по-прежнему сможете творить для них волшебные заклинания; потому-то Орден и охотится на беглецов. — Он на миг прервался, чтобы вынуть руки из рукавов. — А сейчас небольшой наглядный пример. Я только что начал создавать руны для простенького предложения на магнусе. Я образую их здесь, в сгибающих мышцах предплечья. Теперь растущее предложение перетекает в мой сжатый кулак. Прежде чем стать активным, заклинание должно принять определенную форму, и я ему в этом помогаю. Кто видит руны? Поднимите руки.

Несколько детей, Деррик в их числе, вскинули руки.

Нико улыбнулся и зацокал языком:

— Тс-тс-тс. Все, кто сейчас тянет руку, врут. Чтобы видеть руны магического языка, необходимо в совершенстве им владеть.

Класс прыснул со смеху, причем громче всех смеялся Деррик. Когда дети успокоились, Нико продолжил:

— В любом случае, распахивая ладонь… вот так… я выпускаю заклинание. Если бы вы свободно общались на магнусе, то увидели бы сияющую строку серебряных рун, плывущую в воздухе, словно лента на ветру. — Он пристально посмотрел на учеников. — Когда я сотворил заклинание, кто-то из вас мог услышать звон далекого колокольчика или почувствовать легкую тошноту. Кому-то могло показаться, что в комнате потеплело или что свет стал ярче. Это не совпадение. Вы почувствовали мои чары, и ваше подсознание постаралось, пусть и несколько бессистемно, их интерпретировать. А все потому, что чувствительный к магии разум заменяет восприятие незнакомого или скрытого магического текста одним из привычных чувств. Данный феномен известен как синестезия. Слово трудное, незнакомое. Я хочу, чтобы все произнесли его вслух вместе со мной: си-нес-те-зИ-я. — Класс откликнулся монотонным эхом. Нико кивнул. — Большая часть синестетических реакций остается незамеченной, если только чарослов сам их не отслеживает. И сами реакции также уникальны — то есть каждый чувствует что-то свое.

Девочка с короткой стрижкой подняла руку.

— А у вас какая реакция?

Нико бросил взгляд на окно.

— Рядом со скрытыми заклинаниями у меня начинают гореть щеки. Что-то вроде румянца. Кстати, у большинства студентов уходят годы на то, чтобы определить свой тип синестезии. Поэтому не расстраивайтесь, если у вас не сразу получится…

Он замолчал. Может, не стоило упоминать собственную синестетическую реакцию? Теперь все его лицо пылало, сердце колотилось, а в голову лезли мысли о затаившихся стражниках.

Он обернулся к двери и подскочил, увидев мужчину в черном. Вошедший кивнул Никодимусу:

— Скажите, когда закончите, я должен проводить учеников обратно в башни.

— О, — только и сумел смущенно выдохнуть Нико, который признал в незнакомце одного из воспитателей первоклашек. — Конечно. Мы уже заканчиваем.

Жар медленно отхлынул от щек, и сердце забилось ровнее. Он повернулся к классу:

— Что ж, я вас поздравляю. Вы пережили мою первую лекцию. А теперь, пожалуйста, постройтесь в ряд у двери. Вас заберет воспитатель… А с тобой, Деррик, я хотел бы поговорить отдельно.

Возбуждение от проведенного урока рассеивалось, и Нико все чаще тер глаза, чувствуя себя совершенно разбитым. Он гадал, кто мог подсматривать за его лекцией и какое впечатление он на них произвел.

— У меня неприятности? — спросил мрачный голос.

Нико поднял глаза. Комната опустела, если не считать Деррика: мальчик стоял перед ним, скрестив руки на груди и потупив взгляд.

— Глупости. — Нико сел за одну из парт, достав из ящика бумагу и перо. На одной стороне он написал «дрова», на другой «дрофа». — Присаживайся, Деррик. Прочти-ка…

Он протянул лист мальчику. Деррик, который за все время так ни разу и не посмотрел ему в лицо, послушался.

— Дрова, — сказал он, мельком взглянув на бумагу.

Нико перевернул лист.

— А это?

— Дрова, — повторил мальчик.

Нико вручил Деррику чистый лист бумаги и перо.

— А теперь напиши здесь слово «дрофа». — Мальчик накорябал «дрова».

Нико медленно выдохнул.

— Деррик, останови меня, если я не прав… Тебе ведь непросто дается учеба, хотя ты и схватываешь все на лету. — Лицо мальчика помрачнело, но он ничего не ответил. Нико продолжил, на тон мягче: — Ты ведь сообразительный. Даже я, учитель, с трудом за тобой поспевал — кстати, прости, если я немного перегнул палку.

— Ничего страшного… — начал было Деррик.

— Мне показалось, ты используешь свой ум, свои способности, чтобы сорвать урок и отвлечь остальных — только бы они не заметили: с тобой что-то не так. Я сам побывал в твоей шкуре, потому и захотел сказать тебе пару слов. Понимаешь?

Рот мальчика смягчился. Деррик поднял взгляд на учителя.

— Нет.

Нико потряс листом бумаги.

— Вот «дрофа». — Он перевернул лист. — А вот — «дрова». Я легко их различаю только потому, что, когда писал, пометил точкой уголок бумаги на стороне с «дровами». Если бы кто-то другой написал те же слова и попросил меня их прочесть, как я попросил тебя, мне бы пришлось полностью сосредоточиться, чтобы заметить разницу. Всю жизнь я изображал из себя кого-то другого и не слишком в этом преуспел. Я до сих пор читаю и колдую с ошибками. Теперь ты меня понимаешь?

— Немного.

— Хорошо. Тогда слушай: с тобой, да и со мной тоже, кое-что и впрямь сильно не так. Полмира будут как заведенные твердить, что ты бестолочь и тупица и проку от тебя никакого, а остальные попробуют доказать, что ничего страшного не происходит. Кое-кто даже осмелится заявить, что твой недуг — не недуг вовсе, а дар свыше. — Нико умолк, раздумывая, как к его словам отнесутся невидимые слушатели, если те еще остались в комнате. — Правда в том, что ты не урод, но и не гений; тебе самому решать, кем ты станешь. В этом смысле мы с тобой не сильно отличаемся от других, «нормальных», студентов. И пока ты этого не поймешь, никакое фиглярство, никакие выходки во время уроков не спасут тебя от окружающего мира.

— Я не… не понимаю, магистр.

— Не называй меня магистром. Я не волшебник, и, вполне вероятно, никогда им не стану. Все в порядке, ты и не должен понимать. Я сам не понимал до сих пор, пока не пришлось выразить свои чувства словами. Услышь я подобное в твоем возрасте, я бы вряд ли уловил смысл: мне было не до того. Важнее другое: можешь ли ты запомнить, что я тебе сказал? — Мальчик кивнул. — Тогда повтори это для меня. — Деррик пересказал его речь слово в слово. — Ты запомнил все почти дословно, а значит, не лишен талантов, которыми наделены волшебники. Что бы ни случилось, пообещай навсегда сохранить в памяти мои слова.

Мальчик пообещал, и тут на Нико внезапно напала зевота. Он мысленно поблагодарил Шеннона, который велел ему прикорнуть после обеда.

— Теперь я могу идти? — угрюмо спросил парнишка.

Нико кивнул:

— Конечно, иди. Догоняй своих одноклассников. Кстати, совсем не обязательно упоминать о нашей с тобой беседе. Если воспитатель спросит, скажи, я сделал тебе выговор за непочтительное поведение. — Он улыбнулся пареньку.

Деррик без лишних слов вскочил из-за парты и выбежал из класса.

Нико снова зевнул и еще некоторое время сидел, облокотившись на стол и уронив усталую голову на руки. Уже собираясь встать, он обернулся, привлеченный странным шумом у двери.

Он ожидал увидеть новые признаки маскирующих чар стражников. И был приятно удивлен: на пороге, переминаясь с ноги на ногу, стоял Деррик.

— Что-то случилось? — спросил Нико.

— Нет, — сказал мальчик, впервые глядя прямо в глаза Нико. — Просто… Спасибо вам, магистр.