Глава 7
Гонка
Первый этап от Асунсьона до Резистенсии длиной в четыреста пятьдесят четыре километра выиграл-таки Стив де Гюйс. Пилот IVECO действовал так нахраписто, активно и рискованно, что даже российские гонщики, захватившие лидерство с самого начала ралли, уступили ему дорогу. Тем более что в горах трасса сужалась настолько, что по ней можно было ехать только гуськом.
Второй к финишу в Резистенсии прибыла машина россиянина Сабитова, третьей – Никанора.
Он, конечно, расстроился, однако, выслушав спутников, успокоился. Вся гонка была ещё впереди, а они шли в лидирующей группе и уступать лидерство не намеревались.
Второй этап, от Резистенсии до Сан Мигеля де Тукумана, длиной восемьсот двенадцать километров, выиграл немец Фалькенгорст. Вторым стал Стив де Гюйс, третьим Сабитов. Экипаж Никанора пришёл пятым. По пути пришлось дважды проезжать контрольный пункт на трассе, из-за начавшего сбоить GPS-трекера, а потом и менять мониторинг-модуль.
Никанор злился, но благодаря поддержке Веденеева держал себя в руках, не отвечая при встречах с соперниками на их шутки и жесты. Хотя очень хотелось дать в морду и де Гюйсу, продолжавшему исподтишка свои провокации, и поляку Качинскому, и украинцу Касьяненко, не раз позволявшим себе издевательские шутки в адрес молодого пилота.
– Главное, не обращай внимания, – посоветовал ему штурман вечером третьего дня соревнований, когда они прибыли в Сан-Сальвадор, преодолев почти пятьсот километров по горной местности, на высотах более четырёх километров. – Обычно так ведут себя либо кретины, либо неудачники. Надо перетерпеть, продемонстрировать несокрушимость воли, показать, что тебе глубоко наплевать на их издевательства, и они отстанут.
– Всегда так было? – поинтересовался Никанор, кинув взгляд на группу украинских гонщиков, участвующих в ралли на «мерседесовском» грузовике. – Вас тоже подначивали постоянно?
– Практически всегда, – подтвердил Веденеев. – Хотя в этой гонке, если честно, творится что-то особенное. К нам прямо-таки липнут как мухи разные придурки. Иногда кажется, что они выполняют чей-то заказ.
– И я так думаю, – смущённо поёжился Айрат Бакиров. – Такое впечатление, будто эти недоумки обкурились или насмотрелись тээнтовского «Камеди клаба».
– Вряд ли украинцы смотрят наш «Камеди клаб», – усмехнулся Веденеев. – У них своих шизоидных программ хватает.
– Согласен, однажды наблюдал их ток-шоу, – подхватил Айрат. – Урод на уроде! Что в правительстве, что в Раде. Да и откуда там взяться умным и справедливым? Большинство депутатов Рады – убийцы и бандиты.
– Ну, может, не большинство, – не согласился штурман, – однако больных на всю голову и злобных хватает. Хотя, если смотреть правде в глаза, в нашем правительстве сидят такие же уроды.
– Ну, хохлам жрать нечего. Насколько я помню, укры всю жизнь твердили, что кормят Россию, а на самом деле им самим не хватает ни муки, ни зерна, ни картошки. А нашим чего не хватает?
– Ума, – хохотнул Айрат.
– Не слушай наше ТВ, – посоветовал Веденеев. – Журналюги и у нас лапшу на уши зрителям вешают. Сколько раз стращали, что Украина вот-вот замёрзнет зимой? И что, замёрзла? Так и с продуктами, живут, хотя объективно стало хуже, не отрицаю. Да и не зависит тоска и злоба от недостатка питания, всё дело в общественном устройстве. Уберут фашистов и нациков из власти, заживут нормально. У нас, в глубинке, думаешь, люди лучше живут? Что ни день – трагедия, трубу прорвало, кто-то сгорел, кого-то убили, чиновники катастрофу проморгали. А с экранов льётся одна и та же песня – у нас всё хорошо.
– Ничего, народ у нас терпеливый.
– То-то и оно, тут и до революции с таким правительством недалеко. А что такое революция? Война, кровь, смерть, слёзы, муки! Ну и далеко мы от Украины ушли?
– Всё-таки у нас порядка больше. Послушать укров – они вообще колыбель цивилизации. Уже и Будда у них – великий укр, и Чингисхан, и даже Христос! А Пушкин, по их мнению, вообще еврей.
Никанор засмеялся:
– Да ладно, Айрат, не перегибай палку.
– Не слышал? Моя сестра в Киеве живёт, так вот повезло, боится на улицу выйти, потому что по-украински не говорит. Там за слово на русском можно и пулю схлопотать. В их университете лекции какой-то Бебик читает, типа историк, блин. Он ещё и не такое вещает. К примеру, все религии мира рождены в древней Украине. Мамай был казаком, разбил войско князя Донского на Куликовом поле, объединив укров, черкасов и половцев с крымскими татарами, не пустил войско московитов-завоевателей вглубь украинских земель.
Никанор и Веденеев переглянулись.
– Вот! – поднял вверх палец штурман. – Надо учиться у евреев и украинцев создавать свою историю! Самое обидное, что народ верит таким историкам и покорно идёт на убой, на Майдан, предавая своих же братьев.
Никанор покосился на группу хохочущих украинских хлопцев, стоящих возле своего покрытого грязью грузовика, и ему показалось, что один из них – бритоголовый – очень похож на спутника брюнетки из кафе во Внуково.
Снова испортилось настроение. Интуиция подсказывала, что красавица брюнетка не зря объявилась в Асунсьоне, она где-то рядом, вместе со спутниками, следит за ним. Но связывать эти подозрения с интересом к своей персоне со стороны незнакомых людей категорически не хотелось, и мысль рассказать всё Валере Веденееву прошла.
Шестой этап, от Оруро до Ла Паса, длиной в семьсот восемьдесят шесть километров, экипаж Никанора всё-таки преодолел первым, и на душе полегчало. Он перестал обращать внимание на поведение соперников и сосредоточился на трассе, великолепно пройдя два последних этапа до дня отдыха, запланированного на седьмой день гонки, опередив ближайшего конкурента – всё того же де Гюйса – на сорок минут.
Девятого января наконец наступил день, когда можно было расслабиться и посвятить свободное время отдыху.
Собрались погулять по Ла Пасу, заинтересованные рассказами тех, кто уже бывал в этом боливийском городе, расположенном в кратере потухшего вулкана, на высоте трёх тысяч шестисот метров над уровнем моря.
Ла Пас (Нуэстра-Сеньора-де-ла-Пас, что переводилось как Богоматерь Мира) был основан в тысяча пятьсот сорок восьмом году испанским идальго Алонсо де Мендосой рядом с индейским поселением Чукиаго. За пятьсот с лишним лет существования Ла Пас раздался в ширину, подрос, но, как и другие города Южной Америки, сохранил прежний колониальный стиль с двухэтажными домами, традиционно образующими прямоугольную сеть улиц. В нём было что посмотреть, начиная с дворца Диес-де-Медина высотой в три этажа, украшенного аркадами и каменными лестницами, до старинных церквей, все как одна имеющих приставку Сан: Сан-Педро, Санто-Доминго, Сан-Франциско и другие.
Однако времени у гонщиков было не так уж и много, поэтому Никанор, Валера Веденеев и ещё трое россиян не стали бесцельно бродить по улицам, а сразу отправились на главную площадь города Плаза Мурильо. Обошли Кафедральный собор, Президентский дворец, здание Конгресса и постояли у фонтана Святого Франциска, глядя, как туристы кормят голубей.
– Трудно представить, – задумчиво проговорил Веденеев, глядя на эту идиллическую картину, – что на этом месте сожгли и повесили сотни людей.
– Где их только в Америке не жгли, – махнул рукой бородатый Сабитов. – Вся история завоевания обеих Америк полна такими ужасами.
– Куда теперь? – спросил Николай Громов, штурман второго «КАМАЗа».
– Предлагаю сходить на знаменитый местный рынок, – отозвался Веденеев. – Здесь он называется Рынок ведьм – Меркадо де Эпицерия.
– Ведьм? – фыркнул Громов. – Он принадлежит ведьмам? Или они там продавцами работают?
– Увидите.
По улице Базиля Гульбрето отправились в южную часть города, миновали гостиницу «Хаен», вышли к площади Ла Пэз. Рынок лёг перед отдыхающими шумной, разноцветной, весёлой, говорливой ярмаркой, мало отличающейся от базаров в разных частях света. Ряды с палатками пересекали площадь прямоугольной сетью, и потеряться в них было нельзя, в любой момент имелась возможность выйти к нужной улице или зданию.
На Меркадо де Эпицерии продавали всё, чем была богата земля Боливии первой четверти двадцать первого века.
Группа русских спортсменов не стала обследовать фруктово-овощные ряды, помня наставления начальства, что отравиться можно даже знакомыми помидорами, и устремилась туда, где продавали всякую всячину: старинные вещи, специфические сувениры, раритеты и красиво выглядевшие искусные подделки «под старину».
Прошлись по рядам, оценили ассортимент.
Здесь можно было встретить не только средства народной медицины, но и живых черепах, сов и змей.
Погода в Ла Пасе в этом месяце стояла тёплая – по местным меркам, температура воздуха держалась днём и ночью почти одинаковая – плюс двенадцать градусов по Цельсию, и мешали комфортному ощущению жизни только низкое давление (из-за чего вода закипала на высоте Ла Паса при температуре восемьдесят восемь градусов) и жгучие лучи солнца, полные ультрафиолета: обгореть можно было незаметно буквально за несколько минут, подставляя лицо солнцу.
Приценились к статуэткам разных зверей и птиц из талькового камня, с опаской осмотрели высушенных зародышей ламы, по уверениям продавца якобы изменяющих судьбу. С интересом повертели в руках сушёных змей, лягушек, насекомых размером с палец, а то и втрое больше, полюбовались амулетами из трав и растения коа.
Сабитов отважился купить браслет из крокодиловой кожи, защищающий владельца «от сглаза и порчи», а Никанор после долгих колебаний выбрал необычный сувенир – фигурку, вырезанную из дерева тёмно-вишнёвого цвета, похожую на голову пришельца в шлеме.
Как объяснил сморщенный темнокожий продавец, коверкая испанские, английские и русские слова, это был Чунтункуй – местное божество, олицетворяющее образ Матери Мира. Фигурка оказалась составной, наподобие русской матрёшки, и продавец продемонстрировал эту особенность сувенира, по очереди вынув из головы ещё шесть голов меньшего размера – одна в другой.
– Беру, – сказал Никанор.
– Э, дон, покажь, – раздался сзади голос, и к прилавку палатки торговца сувенирами подсунулся рослый бритоголовый парень с чубчиком надо лбом, в котором Никанор узнал украинского пилота по имени дон Педро, не раз насмехавшегося над российскими спортсменами. Доном Педро его прозвали приятели, имея в виду не столько данное при рождении имя – Петро, сколько привычку называть всех донами.
– Я уже купил, – сухо бросил Никанор.
– Мне токо посмотреть.
– Рядом точно такая же.
– А мне эта нравится.
Кровь бросилась Никанору в лицо.
– Снова нарываешься?! – негромко процедил он, сжимая кулаки. – Давно не били?!
– Чево ты сказал?!
– Что слышал! Смотри другую игрушку, эта куплена. – Никанор повернулся к продавцу, сказал по-английски: – Заверните, пожалуйста.
– Ах ты, москаль клятый! – Бритоголовый дон Педро выхватил нож. – Я тебя щас на шнурки порежу!
Он махнул лезвием крест-накрест.
Шарахнулись туристы у прилавка, кто-то закричал, пискнул продавец, вжимаясь в брезентовую стенку палатки.
Никанор прицелился выбить ногой нож, но его вмешательства не потребовалось. Веденеев оказался сбоку от дона Педро, умело выбил нож из рук драчуна, сжал его плечо железными пальцами так, что лицо украинца перекосилось.
– Дружеский совет: беги отсюда со всех ног, братан, пока полиция не прибыла. Куча свидетелей подтвердит, что напал с ножом ты. Но если ещё раз увижу, что ты околачиваешься поблизости, не пожалею!
Бритоголовый хватанул ртом воздух, белея, поискал глазами приятелей: они двигались к нему сквозь толпу, расталкивая зрителей, но Веденеев сжал плечо пилота сильнее, и тот, охнув, юркнул в толпу.
– Всё в порядке, граждане, – Веденеев спрятал нож в карман, – парень перебрал маленько, бывает, хотел пошутить, так что расходитесь.
Разочарованная толпа покупателей, в которой порой мелькали знакомые лица спортсменов из других команд, начала редеть.
Никанор снова почувствовал взгляд, оглянулся и успел увидеть за спинами покупателей карие глаза: это была та же незнакомка из аэропорта Внуково, ошибиться он не мог.
– Берёте? – робко спросил оживший продавец.
– Да, конечно, – очнулся молодой человек, доставая деньги; здесь в ходу были не только местные боливиано, но и доллары, и фунты, и марки. Полюбовавшись на «голову пришельца» размером с кулак («Интересно, с кого копировали этого Чунтункуя изготовители?» – мелькнула мысль), он спрятал её в карман.
Уже при выходе с территории рынка он поймал ещё один взгляд, вздрогнул: настроенная на негативный резонанс, как камертон на определённый звук, психика заставила насторожиться. Вытянул шею, шаря глазами по толпе, и увидел девушку, рассматривающую его из окна автомобиля. Но это была не смуглолицая незнакомка, а полная её противоположность: блондинка с платиновыми волосами, выбивающимися из-под шляпки, полногубая, зеленоглазая, с курносым носиком и ямочками на щеках. Визуальный контакт длился всего несколько мгновений, однако Никанор успел прочитать в глазах ещё одной незнакомки любопытство и странное сочувствие, после чего серый «Рено» рванул с места и увёз её в неизвестном направлении.
– Чего застыл? – оглянулся идущий впереди Сабитов.
Никанор помотал головой, встретил взгляд Веденеева.
– Бред…
– Опять кого-то увидел?
– Девчонку… смуглянку… она была с теми бандитами в «Сити-центре».
– Уверен?
– Я её здесь уже видел… в столовке в Асунсьоне.
Веденеев нахмурился.
– Почему не сказал?
– Сначала думал – ошибся… потом забыл.
– Странно, если подумать. Выявляется какая-то загадочная заинтересованность к тебе. Если она и здесь обитает, кстати, интересно, с какой командой, то это уже закономерность. Вот и нож тоже…
– Что нож?
Веденеев показал пилоту клинок.
– Видишь? Точно такой же, как тот, что мы отобрали у голландца. Фирма «Спайдерко», чёрное лезвие, антибликовое покрытие, ну братья-близнецы, да и только. Вероятность того, что у двух кретинов из разных команд и вообще из разных стран обнаруживается одинаковое оружие, почти нулевая.
– Что ты хочешь сказать?
Веденеев сложил нож, сунул в карман.
– Кто-то глаз на тебя положил.
– Зачем? – растерялся Никанор.
– Выглядишь лучше любого секс-символа, – хихикнул Коля Громов, услышав последнюю фразу. – Вот девки и липнут.
– Разберёмся, не переживай. – Штурман похлопал Никанора по спине широкой ладонью. – Сосредоточься на гонке. Если что заметишь, дай знать. Мы идём первыми, всякое возможно.
Никанор хотел признаться, что за ним у рынка наблюдала ещё одна красивая девчонка, но испугался, что его поднимут на смех, и промолчал.
* * *
Начальник службы безопасности позвонил в три часа ночи, когда Богодушский спал и видел приятные сны.
– С ума сошёл, полковник? – недовольно сказал глава холдинга в квадрат смартфона, не включая видеосвязь. – Нельзя было дождаться утра?
– Срочное сообщение, – сказал Палько бесстрастно, не обращая внимания на тон начальника.
– Что у тебя?
– Посылку только что погрузили в «вертушку».
Смысл сказанного не сразу дошёл до Леонида Генриховича.
– Какую по… а-а… – Только теперь он вспомнил, что Палько звонит из Боливии. – Ты уверен?
– Так точно. Мои люди на базе проследили за погрузкой контейнера в вертолёт.
– Куда он летит?
– Ещё не летит, но, судя по всему, вот-вот отправится.
– Ночью?
– Здесь уже день. Гонка только что началась, грузовики покинули Ла Пас и направились к городку Уиюни.
– Чёрт побери! Не упусти посылку!
– Наши конкуренты постараются сделать всё, чтобы им никто не помешал.
– Ты заранее пытаешься оправдаться? – раздражённо осведомился Богодушский.
Голос Палько не дрогнул.
– Я делаю, что могу.
– Где ваша замечательная Лара Крофт?
– Капитан Копань на месте, сопровождает техперсонал ралли.
– Предупреди её: если не справится…
– Уже предупредил. Мы контролируем ситуацию.
– Она знает о содержимом посылки?
– Нет. – Палько хмыкнул. – Но ведь и я толком ничего не знаю. Версий много, толку мало.
– Меньше знаешь…
– Дольше живёшь, старое правило. Однако люди должны знать, ради чего они лезут в огонь. Операция рискованная. Я дал общую инфу, но этого мало.
– Наплети им с три короба, пусть проникнутся должным уважением, почувствуют свою значимость.
– Капитан Копань уяснила драматичность момента. Но я бы сам хотел знать, ради чего мы тут, – начальник службы безопасности помолчал, – рвём пупки.
Леонид Генрихович почувствовал прилив раздражения, с трудом заставил себя говорить спокойно.
– Когда посылка будет у нас, ты получишь все необходимые объяснения. А главное – вознаграждение. Действуй оперативно. Я направлю к вам ещё одну группу, она догонит колонну. Вы на чём сопровождаете ралли?
– У нас своя «вертушка», заняли у «Чёрной воды».
– У кого?
– Black Water, частная военная компания, одно из её подразделений базируется в Боливии.
– Конец связи.
Богодушный лёг навзничь, глядя в потолок остановившимися глазами, но спать расхотелось. Он встал, накинул на плечи махровый халат и отправился на кухню, включил кофе-автомат. В голове крутилась одна мысль: не упустить бы добычу, не упустить бы, уж слишком много обещают за передачу посылки…
Потом пришла другая мысль: надо подстраховаться! Капитан Копань, конечно, хороший вариант, но ей понадобится помощь извне, от тех, кому посылка предназначена. Надо связаться с базой на Крюгере, пусть подготовят команду для сопровождения…
* * *
Ла Пас остался позади.
Грузовики с рёвом устремились вперёд, занимая место в соответствии со своим положением. Первым ушёл на трассу «КАМАЗ» Никанора, вторым, через двадцать минут, IVECO Стива де Гюйса, затем машины Сабитова, Фалькенгорста и остальных участников ралли.
Конечно, гонка проходила в основном вне дорог, мимо деревень и городов, по безлюдным местам, если не считать контролёров и полицейских, охраняющих трассу, поэтому на открытых местах и по песчаным барханам можно было ехать быстро. Однако по законам ралли скорость грузовиков не должна была превышать сто шестьдесят километров в час, за этим следили дроны, и тем, кто нарушал правила, добавлялись штрафные минуты.
Никанор в этом плане не рисковал, хотя гнал на предельно разрешённой скорости. А вот де Гюйс решил удивить всех и на первом же триале пошёл на своём IVECO со скоростью больше двухсот километров в час, в результате чего на основном этапе длиной в шестьсот двадцать два километра почти догнал российский экипаж.
На очередном участке пустыни оба грузовика шли на расстоянии двухсот метров друг от друга, хотя грузовик де Гюйса постепенно догонял «КАМАЗ» под номером 513.
Никанор увеличил было скорость, но Веденеев, сидевший рядом, вглядываясь в экран навигатора, проворчал:
– Не гони как бешеный, не на похороны торопимся.
Никанор, увлечённый гонкой, с сожалением послушался, несмотря на то что ему очень хотелось мчаться по барханам так же безбашенно, как соперник.
Пески кончились, начался горный участок трассы. На тридцатом километре проскочили внедорожник контрольного пункта с клетчатым флагом на крыше.
Внезапно на общей волне ралли-связи раздался женский крик, оборвался, торопливо заговорил мужской голос, взволнованно сообщил на английском языке, что машина технического обеспечения канадской сборной попала в аварию и вот-вот сорвётся в пропасть!
Заорали в три голоса:
– Где вы?! Кто говорит?! Сообщите координаты!
Им ответили:
– Мы на южном склоне Оруро, в ущелье…
– Это в пяти километрах от нас, – глянул на карту в мониторе Веденеев. – Какого чёрта они туда попёрлись?
– Скорее! – снова послышался женский голос. – Помогите! Машина висит на одном колесе, мы не можем выбраться!
– Де Гюйс ближе, – сказал Айрат Бакиров.
– Стив, мы приняли SOS, – торопливо вызвал пилота IVECO Веденеев. – От тебя они всего в паре километров.
Де Гюйс не ответил. Его «носатый» грузовик нёсся вперёд, не сворачивая, оставляя за собой длинный хвост пыли.
– Есть кто-нибудь поблизости? – вызвал Веденеев комиссара гонки.
– Мы в получасе езды, – ответил комиссар, француз Деголь.
– Не успеете. Нужен вертолёт.
– Вертолёт сейчас в полутораста километрах отсюда.
Веденеев посмотрел на Никанора.
– Что будем делать?
– Это не наше дело, – заикнулся Айрат.
– Люди погибнут.
В груди Никанора словно что-то взорвалось. Сердце рванулось наружу как птица из клетки. Щёки стали горячими.
– Где это место?!
Веденеев ткнул пальцем в монитор.
– Надо сворачивать налево… там начало горной складки… расщелины…
Никанор круто развернул грузовик, так что спутников прижало друг к другу и к правой дверце кабины.
– Веди!
Штурман доложил комиссару гонки о смене маршрута, сориентировался.
– Левее… ещё, ещё, там проход между скалами… теперь правее, за тот бугор… осторожней, не разбей подвеску…
Впереди выросла щербатая стена скал, в которой обнаружился пролом, а за ней – коридор между крутыми боками скал и поднятий.
– Застрянем… – проворчал Айрат.
«КАМАЗ» зацепил правым бортом нависший край скалы, но продолжил углубляться в извилистую лощину, переходящую в ущелье.
Выскочили на край обрыва, обогнули язык каменистой осыпи, сползшей с горы когда-то, снова нырнули в ущелье и через минуту тряски и визга летящих из-под колёс камней выбрались на ровную площадку, нависшую над ущельем. Слева на гребне скалы стояла пятнистая машина, но не грузовик или техничка, а непривычно большой багги. Рядом с ним топтались двое мужчин в комбинезонах военного кроя и девушка, в которой Никанор с замиранием сердца узнал смуглолицую красавицу из аэропорта Внуково.
– Ни фига они никуда не падают, – заметил Айрат.
Сзади раздался грохот.
Никанор резко затормозил.
В зеркале заднего вида отразился фонтан камней и пыли, в ущелье с двух сторон в полусотне метров от машины обрушились скалы, закупоривая проезд. Облако пыли догнало грузовик, расползаясь серо-жёлтой пеленой.
– Что происходит?! – вскрикнул Айрат.
– Нас, кажется, заблокировали, – сказал Веденеев озадаченно.
Послышался нарастающий татакающий гул. Слева над обрывом показался вертолёт – серо-зелёный Aerospatialt Lama, завис над багги, поднимая в воздух тучу пыли.
– Звони… – начал неуверенно Айрат, но не договорил.
Из-под вертолёта пошла вниз монолитная, бликующая золотом, глыба, опутанная сетью. Глыба опустилась рядом с багги, трос отцепился, и вертолёт устремился прочь от места сброса «авоськи».
– Что они делают?!
– Это она… – выговорил Никанор, вглядевшись в шагавшую к ним девушку в камуфляже и берете.
– Кто?!
– Та девчонка…
– Из «Сити-центра»? – догадался Веденеев.
– Да…
– Вызываю наших!
– Вызывай… я сейчас…
– Не выходи!
– Надо же узнать, что всё это означает.
Никанор открыл дверцу кабины, вдохнув разрежённый горный воздух, насыщенный пылью, запахами камня, бензина и пороха.
Смуглолицая незнакомка остановилась в метре от бампера машины. Несколько мгновений они смотрели друг на друга молча. И снова Никанору показалось, что в зеленоватых глазах девушки прячется не то насмешка, не то ирония. Хотя заговорила она скорее виновато, смущённо, с несмелыми и умоляющими нотками:
– Ради бога, не делайте поспешных выводов!
– Я не делаю, – хрипло сказал он. – Вы следили за мной…
– Мы проверяли вас.
– Зачем?
– Есть предложение.
– Делайте.
– Уходим! – сказал Веденеев ему в спину. – По моим данным, ущелье впереди выходит на склон Ойласа, а там мы свернём направо и выйдем на трассу.
Незнакомка не могла слышать штурмана, однако поняла колебания пилота.
– Вы не проедете дальше.
Словно в подтверждение её слов в сотне метров от машин с грохотом ударил в небо фонтан пыли и каменных обломков. Из теснины ущелья вынеслось облако бурой пыли.
Гонщики застыли, разглядывая оседавшую тучу.
– Сюда теперь никто не сможет пройти, – напомнила о себе незнакомка. – И вам придётся принять наши условия.
– Они террористы! – охнул Айрат.
– Кто вы?! – сжал зубы Никанор.
– Давайте погрузим контейнер на ваш автомобиль и отъедем в укрытие. Тут недалеко.
– Мы никуда не поедем, пока вы не объясните, что происходит!
Незнакомка оглянулась.
Мужчины возле багги достали откуда-то автоматы и двинулись к грузовику, подняв стволы. Никанор узнал давешних спутников незнакомки, бородача и бритоголового.
– Чёрт, я же говорил – они игиловцы! – вжался в сиденье Айрат.
Никанор облизнул губы, жалея, что у него нет оружия, кинул взгляд на обрыв, на стену ущелья, но бежать действительно было некуда, да и дула автоматов красноречиво свидетельствовали о бесперспективности бегства.
– Чего вы хотите?
Незнакомка жестом остановила спутников, стволы автоматов опустились.
– Вы сами примете решение, но у нас нет выхода. Мы должны доставить этот контейнер по назначению.
– Куда?
Где-то в горах зародилось нарастающее лопотание вертолётных винтов.
Спутники девушки оглянулись. Один из них, бородач, метнулся к багги, вытащил из багажника трубу ПЗРК.
Над зубчатыми верхушками скал появился вертолёт, но уже не французская Lama, а пятнистый, чёрно-зелёный, бразильский Embraer C-95C. Заметив внизу машины на краю обрыва, он хищно кинулся к ним.
Бородач выстрелил; переносной зенитно-ракетный комплекс у него был российского производства – «Верба».
Ширкнуло пламя, ракета, оставляя за собой длинный хвост белого дыма, устремилась к вертолёту, и хотя тот отстрелил тепловые ловушки и сделал горку, увернуться от ракеты не смог. Она вонзилась в кронштейн с двумя блоками неуправляемой ракеты, раздался взрыв, и вертолёт по дуге понесло куда-то за скалы. Через несколько мгновений он скрылся из виду.
– Быстрее! – рявкнул бритоголовый парень в спецназовском камуфляже. – Они могут вернуться!
– Помогите нам! – прижала к груди кулачки незнакомка. – Мы погибнем, если не успеем скрыться! Они и вас убьют!
– Да кто?!
– Потом объясню, у нас нет времени.
– Этот контейнер не поместится в кузове… – заикнулся растерявшийся Айрат.
Никанор повторил его слова:
– Не поместится…
– Что-то придётся оставить.
– Но у нас нет ничего лишнего…
– Я их щас перестреляю! – угрожающе бросил бритоголовый, взявшись за автомат.
– Уйди! – повернулась к нему незнакомка. – Готовьте подъёмник!
Бритоголовый сплюнул и побежал к приятелю.
– Разверните машину, – показала рукой девушка. – Умоляю, не медлите!
Никанор оглянулся, колеблясь, встретил взгляд Веденеева.
– Ты что-нибудь понял?
– Нет, – мотнул головой штурман, – абракадабра! Но у нас действительно нет другого выхода. Грузим этот ящик.
– А что будем выбрасывать? – заволновался Айрат.
– Запаску, ящик с инструментом, спальники, короче, всё, что можно.
– Надо связаться с нашими, предупредить…
– Я сбросил эсэмэс, но они сюда не проедут, после того как проезд завалило взрывом.
– Поехали, – сел за руль Никанор.
* * *
Контейнер, отбрасывающий тусклые жёлтые блики, поместился в крытом кузов-блоке «КАМАЗа» с трудом. Весил он едва ли не полтонны, поэтому сначала показалось, что погрузить его на борт грузовика не удастся. Но в багажнике багги оказался специальный складной механизм, предназначенный для погрузки крупногабаритных грузов, оборудованный направляющими и штангами, собрав который мужчинам удалось впихнуть контейнер в кузов.
– Что это? – поинтересовался Айрат.
– Спрячемся, узнаете, – пообещала незнакомка.
– Где же тут спрячешься? Кругом скалы и обрыв.
– Увидите.
И они увидели, когда расселись в грузовике и командовавшая погрузкой смуглолицая раскосая красавица указала пальчиком, потеснив Никанора:
– Туда.
– Там же… гора камней…
– Давай.
Никанор повиновался, чувствуя тепло бедра девушки, прижавшегося к его бедру.
В кабине уместилось четверо: он, девушка, Веденеев и бритоголовый амбал с автоматом. Бородатому парню и Айрату пришлось расположиться в грузовом отсеке машины.
Бросили багги стоять на обрыве, вытащив из него ещё два ящика и брезентовый мешок. В результате «КАМАЗ» оказался загруженным под завязку, несмотря на освободившееся место, где раньше было закреплено необходимое для гонки оборудование, запасные колёса, тормозные колодки и многое другое.
Айрат хотел было выбросить кислородные баллоны, но незнакомка запретила:
– Оставь, пригодятся.
Дорога до таинственного укрытия действительно оказалась короткой. Грузовик проехал всего шестьдесят метров и по знаку девушки остановился под нависшей козырьком скалой.
– Валет!
Бритоголовый оголил запястье левой руки, на котором был нацеплен браслет чёрного цвета с квадратным циферблатом величиной с детскую ладошку. Циферблат имел три шкалы и три стрелки, двигающиеся вразнобой.
– Открой окно.
Веденеев проворчал:
– Такой опции в кабине нет, это тебе не седан, нажми на ручку.
Бритоголовый открыл дверцу, впустив в кабину клуб сухого разрежённого воздуха с неприятными запахами, повозился с браслетом, следя за тем, чтобы стрелки показали одну и ту же цифру – 12. Высунул руку с необычным прибором наружу.
Послышался тихий гул.
Неровная каменная стена под скальным карнизом пришла в движение, начала опускаться, рождая увеличивающуюся щель. Через несколько секунд щель превратилась в прямоугольный зев пещеры высотой в четыре и шириной приблизительно в восемь метров.
– По высоте проедем? – обернулся бритоголовый к Никанору.
Никанор, ошеломлённый метаморфозой реально исчезнувшей скалы, пошевелил губами.
– Проедем, – ответил за него Веденеев. – Нам туда?
– Заезжай.
Никанор нажал на педаль газа.
Грузовик, заворчав как рассерженный лев, включил фары, медленно въехал под своды пещеры.
– Стоп!
«КАМАЗ» остановился. Фары высветили бугристый пол пещеры, кривые стены, неровный потолок и ещё одну стену впереди.
– Ну и где мы? – осведомился Веденеев.
– Тамбур Врат, – хмыкнул бритоголовый, вылезая из кабины.
Что он сделал, видно не было, но спустя минуту раздался знакомый гул, и скальная стена за кормой грузовика закупорила вход в пещеру.
Бритоголовый забрался в кабину.
– Порядок. Поехали.
– Никуда мы не поедем! – отрезал Никанор, готовый, если придётся, устроить революцию. – Вы обещали объяснить, что всё это означает.
Бритоголовый положил руку на рукоять автомата (это был отечественный «калаш» нового поколения), но руководившая группой девушка отрицательно мотнула головой.
– Они правы.
– Надо уходить, нас найдут рано или поздно.
– Не думаю, что это произойдёт рано, у нас не меньше часа времени, пока конкуренты доберутся до портала. Надеюсь, ты поставил… что надо?
– Пусть попробуют пройти.
– Нам всё равно надо ждать проводника. Давайте знакомиться. Меня зовут Роза, его Валет. Мальчик в кузове – Велес.
– Мальчик, – усмехнулся Веденеев. – С виду ему не меньше тридцати пяти. Клички?
– Разумеется.
– Хотелось бы знать настоящие имена.
– Это вам ни к чему. Как вас зовут, я знаю: Никанор, Валерий и Айрат.
– Значит, вы из «конторы»? Я имею в виду ФСБ. Или из ЦРУ?
Смуглолицая улыбнулась:
– Для вас это важно? Нет, мы из другой… мм-м, конторы. Однако давайте обойдёмся без лишних вопросов. То, что вы услышите, с одной стороны, сверхнеобычно для нормальных людей, а с другой стороны – секретная информация. Обещаете не делиться ею с друзьями?
– Мы могли бы обойтись и без них, – буркнул бритоголовый Валет.
– У тебя другая специализация, – скривила губы Роза. – Для нашего рейда нужны водители профи. У вас как с образованием, парни?
Никанор и Валера переглянулись.
– Политехнический, – сказал штурман.
– Филиал автодорожного, – добавил Никанор.
– То есть высшее, это замечательно, тогда вам будет легче понять основы реального мироведения. Что вы знаете об устройстве Вселенной?
– Что за вопрос? – удивился Никанор. – Зачем вам это?
– Я знаю, зачем спрашиваю.
– Ну, Вселенная… бесконечна и вечна… есть версия, что наша наблюдаемая метагалактика – всего лишь одна из бесконечной коллекции метавселенных, соседствующих в бесконечном Мультиверсе, существующих одновременно и совершенно не наблюдаемых.
– Неплохо для выпускника автодорожного института. Что ещё вам известно?
– Вселенная – это по сути «океан возможностей», – сказал Веденеев. – В Мультивселенной реализуются все варианты состояний материи, даже самые невероятные. Наша Вселенная – флуктуация.
– Браво! – похвалила штурмана девушка. – Всё?
– Я читал, что наш мир согласно антропному принципу структурирован очень своеобразно и представляет собой нечто вроде трёхмерной верхушки айсберга в многомерной реальности.
– Отлично, молодец, – снова похвалила штурмана Роза, хотя Никанору показалось, что в её тоне снова прозвучала ирония. – Чувствуется, что вы любознательные ребята и знакомы с наукой. А теперь выбросьте из головы всё, что вам вдолбили в головы школьные учителя и преподы в институтах. Космос со звёздами – великая иллюзия, данная вам в ощущениях! Звёзды, галактики, их скопления на самом деле есть лишь способ восприятия действительности, реализуемый вашей психикой.
– Да ладно, – скептически качнул головой Никанор. – По-вашему, учёные ошибаются? И мы видим в телескопы не звёзды, а что-то другое?
– Вы даже не представляете, насколько ваша формулировка соответствует истине, господин Шубин. Мультиверс действительно представляет собой ансамбль реализованных математических структур, объединяющий все потенциальные альтернативные реальности вплоть до абсолютно нереальных, как бы это смешно ни звучало. Но видите вы не плазменные шары, внутри которых протекают ядерные реакции. Каждая звезда, в том числе Солнце, является уровнем Мамми, ядром маммианы – зародышем «вселенской матрёшки», образующим слои метафизической реальности, воспринимаемой вами как планеты.
– Бред!
– Увы, реальность, господин Шубин.
– Что ты с ними как с умными базаришь, – буркнул бритоголовый. – Они всё равно не поверят, пока не убедятся.
– Заткнись!
– Вы всё время повторяете – ваша психика, воспринимаемой вами, вы – люди… – сказал Веденеев. – Это значит, лично вы – не люди? Так, что ли? Кто же вы тогда?
Роза расхохоталась.
– Отдаю дань вашей внимательности, господин Веденеев. Мы ещё поговорим на эту тему, кто на Земле – люди, а кто нет. Могу сказать лишь, что мы представители Р-Герметикона, этого пока достаточно.
– Что такое Герметикон?
– Общество спасения, – скривился Валет.
– Спасения кого?
– Он пошутил, – поморщилась Роза. – Мы обсудим функции нашего Герметикона позже. Добавлю, что вся человеческая история, и в особенности история России, базируется на мифах, легендах, выдумке и лжи. Хотя и об этом мы поговорим позже, просто время поджимает.
– Значит, мифы древних о том, что Земля плоская, – правда? – вежливо спросил Валера.
– Абсолютная правда. Теперь вы должны уяснить главное, от чего зависит успех нашего предприятия.
– Должны?
– Не придирайтесь к словам. Итак, я уже говорила, что звёзды являются энергетическими ядрами, окружёнными слоями метафизической реальности, которые вы называете планетами. Да, попасть на них можно и грубо, с помощью ракет, преодолевая разделяющие их потенциальные барьеры, воспринимаемые вами как пространство. Но существует иной способ перехода из одного слоя планеты в другой. Этот способ называется Мамми-вэй, или макроквантовое тоннелирование сквозь слои Мамми, если использовать научную терминологию.
– Мамми – это…
– «Вселенская матрёшка», образно говоря. Русские волхвы знали устройство Мироздания, потому и появилась на Руси эта игрушка. Теперь вы довольны?
– Вселенная рождалась многомерной…
– В этом случае астрофизики правы, Мамми действительно рождалась многомерной. Потом «лишние» семь измерений свернулись…
– Скомпактифицировались.
– Не люблю учёный жаргон, но пусть будет – скомпактифицировались, но свёртывались они неравномерно, то есть нецелочисленно, как принято считать, поэтому в Мамми и появились живые биоформы, начавшие осваивать её просторы задолго до появления наших предков. Это они сотни миллионов лет назад начали создавать сеть тоннелей-дериватов, соединивших маммианы и заканчивающихся Вратами, то есть порталами.
Никанор поймал взгляд Валеры, но не увидел в нём сомнений и неприятия, только задумчивость. Штурман воспринял слова Розы спокойно, словно понимал, о чём она говорит.
– Вы хотите сказать, что на планеты…
– Можно переместиться без всяких технических устройств и ракет. Мощные личности могут просачиваться сквозь потенциальные барьеры, разделяющие слои Мамми, мысленным усилием, но существует и сеть маммитоннелей, объединяющая все слои Мамми, то есть все звёзды и все планеты.
– Наши предки тоже участвовали в создании этой сети?
– Ваши – нет, наши – да. Мамми, или по-научному – Мультиверс, таким существует изначально, напоминая головку сыра, пронизанную пузырьками и червоточинами.
– Об этом уже писали фантасты, – проговорил Веденеев с улыбкой.
– Поэтому в Мамми-сеть никто и не верит, – ответно улыбнулась Роза. – Первоотцы… э-э, адепты Герметиконов специально создали мифологемы о «параллельных измерениях», чтобы обыватели в них верили. Фантастическая литература очень помогла им в этом намерении. Бог как бы есть и его как бы нет.
– Дьявол тоже вроде бы есть, но его нет.
– Всё зависит от точки зрения служителей тому и другому.
– Вы сказали – адепты Герметиконов… их много – Герметиконов?
– Сколько этносов на Земле, столько и тайных союзов, оберегающих знания об устройстве Мироздания. Хотя в некоторых странах находится не один союз.
– В России один?
По лицу девушки прошла тень, она замялась на мгновение.
– Н-нет, не один, у нас есть конкуренты, которые едва не перехватили посылку. Поэтому нам надо уходить, они не остановятся. То, что мы сбили их «вертушку», ни о чём не говорит.
– Мы должны знать, что в посылке и куда её надо переправить!
Роза и Валет обменялись взглядами.
– Это… вакцина…
– Какая ещё вакцина? – удивился Никанор.
– В одном из слоёв Мамми идёт война, с помощью этновируса готовится поголовное истребление сопротивляющихся агрессии, в основном гражданского населения. Бомбардировка слоя началась, и… поэтому надо срочно доставить туда вакцину для остановки вирусного заражения.
Какая-то мысль шевельнула дремлющую память. Никанору вспомнился старый фантастический боевик с Ван Даммом в главной роли, где герои пытались доставить некое лекарство для исцеления зараженных. Господи, если это не шутка, неужели идея фильма имеет реальное воплощение?! Или красавица Роза лжёт?
– Всё серьёзно! – угадала мысль водителя смуглолицая собеседница, заставив его вздрогнуть. – Нас попросили помочь, мы согласились.
– Кто просил?
– Первоот… в общем, есть сущности, олицетворяющие иммунную систему Мамми. Они контролируют… э-э проявления опасного индивидуализма и криминальных эксцессов.
– Здесь, на Земле? – поинтересовался Ве-денеев.
– Везде.
– Я имел в виду – они здесь?
– Нет, они далеко, в другой галактической маммиане.
– А как посылка с вакциной оказалась на Земле?
– Её переправляют тайно через наш Мамми-регион, чтобы враги не смогли перехватить. Но, к сожалению, конкуренты узнали о посылке.
– Допустим, это правда, почему же вы решили использовать грузовик? Ведь для таких путешествий нужен другой вид транспорта. Как мы переберёмся через безвоздушное пространство?
– Мозгами шевели, – пробурчал Валет, снова начавший проявлять нетерпение, поглядывать на свой браслет. – Роза, уходить надо!
– Я же сказала, ждём проводника. – Девушка повернулась к Никанору. – Мы не будем перебираться через безвоздушное пространство. Вернее, всё будет происходить не так, как вы это представляете. Врата откроются, мы разгонимся, проскочим дериват и окажемся в другом слое, то есть на другой планете. В данном случае это будет Луна.
Никанор ошеломлённо уставился на смуглолицую.
– Луна?! Мы окажемся на Луне?!
– Ну да, это самая близкая маммиана, то есть слой Мамми. Следующая маммиана – Марс, потом будет астероид, в Солнечной системе это Церера, малая планета в поясе астероидов, потом Сатурн, Юпитер и так далее, пока не начнётся пояс Койпера. А там уже и ближайшая звезда недалеко.
– Альфа Центавра?!
– Самая близкая звезда к Солнцу – коричневый карлик в созвездии Эридана, до неё всего два световых года. В телескопы она не видна. Доберёмся, отдохнём и поедем дальше.
Никанор нервно засмеялся:
– Вы шутите. У нас же не космический корабль, а грузовик. На Луне вообще нет воздуха, на Церере тоже, на Марсе атмосфера совсем слабая…
– На Юпитере атмосфера состоит из азота, водорода и метана, – подхватила Роза со смешком. – К сожалению, вы правы, большинство планет в галактике непригодны для жизни биологических формаций. Но, во-первых, ехать нам недалеко, в общем итоге километров сто пятьдесят. Во-вторых, кабина вашего грузовика герметична. В-третьих, он имеет электродвигатель, что позволит нам двигаться и на планетах с любым газовым составом. В-четвёртых, мы взяли с собой спецкостюмы и маски плюс ещё кое-что необходимое. Вы удовлетворены?
– В принципе… хотел уточнить… если мы сейчас тронемся… окажемся на Луне?
– Да, придётся ехать быстро и нырять из портала в портал до тех пор, пока не окажемся в безопасности.
– Но мы… не готовы…
– Валет, неси костюмы, переоденемся.
– Переоделись бы в деривате.
– Неси!
Бритоголовый нехотя вылез из машины, ворча что-то под нос.
– Что такое дериват? – спросил Веденеев.
– Потенциальный барьер, отделяющий один слой матрёшки от другого.
– Почему слои такие разные? Луна, Марс, Юпитер не похожи друг на друга.
– А почему они должны быть похожи?
– Матрёшки одна внутри другой абсолютно одинаковы, если не считать размеров.
– Вселенскими матрёшками управляют более сложные законы. Встречаются наборы маммиан из почти идентичных слоёв, хотя редко.
– Откуда вы знаете?
Роза неопределённо повела плечиком.
– Пришлось попутешествовать. Моя родина – не Земля.
– Марс?
Девушка рассмеялась:
– Марс был заселён много-много миллионов лет назад, все марсиане его давно покинули, переселились на Землю и в другие маммианы.
– Известный наш писатель Алексей Толстой писал, что, наоборот, земляне переселялись на Марс.
– Он не был посвящён в истинные писания.
– Что за писания? Вы имеете в виду Библию?
– Библия, особенно ваш Ветхий Завет, лживая сказка, не имеющая никакого отношения к реальности и переписанная сотни раз. Сохранившиеся славянские и индийские Веды, не те, что предлагает Интернет, более правдивы.
Раздался стук в дверцу.
– Вылезайте.
Выбрались из кабины, глядя на переодевающихся спутников Розы. Айрат тоже держал в руках свёрток зеленоватого цвета и вопросительно смотрел на друзей.
– Вот, приказали…
– Надевай, – кивнул Веденеев.
– Зачем?
– Поедем на Луну.
– Шутите?!
– Нет.
– Я никуда не поеду! – отступил к машине Айрат.
Бритоголовый взялся за автомат.
Роза покачала головой.
– Я поеду один! – шагнул вперёд Никанор, охваченный порывом энтузиазма.
– Мы тебя не оставим, – покачал головой Валера. – Риск – он, конечно, благородное дело, но один ты не справишься.
Роза повернула голову к Айрату.
– Что решаем?
Механик оценил выражение лиц товарищей, заколебался, махнул рукой:
– Чёрт с вами, едем.
Из мешка извлекли спецкостюмы, упакованные в пластиковые пакеты, переоделись, натянули плотные ботинки на липучках, обтягивающие лодыжки.
Валет вытащил коробку с масками.
– Примеряйте. Пользоваться умеете?
– Да, – сказал Веденеев.
– Нет, – покачал головой Айрат.
Штурман помог ему надеть маску, показал, как её защёлкивать и снимать.
– Носите всё время на шее, – предупредила Роза. – В любой момент могут понадобиться. Как вам комбезы?
Никанор помахал руками, присел. Костюм и термобельё под ним сидели плотно, как вторая кожа, и не стесняли движений.
– Нормально… не давит… чьё производство?
– Не поверите – российское. Бельё – двухслойный «боевой трикотаж» «Т500», комбез – герметичный «ратник-ХЗ» для работы в агрессивных средах и на заражённой местности. Снабжён рацией и углепластиковыми бронепластинами.
– Крутой костюмчик! – восхитился Айрат, рассматривая плотные манжеты на запястьях. – Где такие продают?
– Нигде, – уверенно сказал Веденеев. – Такими комбезами снабжают арктический спецназ. Неплохие у вас связи, гражданочка.
В воздухе прозвучал тонкий звоночек.
Спутники Розы дружно развернулись к стене за кормой «КАМАЗа», вскинули автоматы.
С гулом стена опустилась вниз. Ветер занёс в пещеру клуб пыли. Какая-то тень возникла в проёме входа, превратилась в человека, одетого в чёрный складчатый балахон с капюшоном, надвинутым на голову. Капюшон сам собой сполз на плечи как живой, и Никанор внутренне вздрогнул.
Лицо человека было лицом старика-негра – тёмно-коричневое, почти чёрное, в морщинах и складках, с пучками седых волос, но с другими пропорциями! Оно было человеческим и нечеловеческим одновременно.
Бритоголовый Валет и бородач Велес опустили автоматы.
– Проводник, – с облегчением проговорила Роза.
Старик оглядел всех, задержав взгляд на Никаноре, повернулся лицом к проёму.
Плита входа с гулом вернулась на место.
Старик глянул на Розу, кивнул на Веденеева, на Айрата, бросил несколько непонятных слов. Она ответила на том же незнакомом языке. Старик молча полез в кабину грузовика. Роза приглашающее махнула рукой:
– По местам, пора отправляться. Валет, поедешь в кузове с Велесом.
– Какого фига? Он прав, там и так тесно – буркнул бритоголовый. – Нам лишние рты ни к чему.
– Прекрати!
Бородач, бритоголовый и Айрат, нерешительно оглядывающийся на друзей, полезли в кузов.
Никанор сел на своё место. Роза уместилась рядом, потеснив старика. Веденеев с трудом втиснулся последним.
– Ему комбез не нужен? – покосился он на старика в странном плаще, равнодушно смотревшего вперёд светлыми, почти белыми глазами.
– Не нужен, – подтвердила девушка.
– Как к нему обращаться? Он говорит по-русски? Или по-английски?
– Не говорит. – По губам Розы скользнула тонкая усмешка. – Можете звать его Хароном. Поехали.
Никанор потрогал в кармане купленный в Ла Пасе сувенир под названием Чунтункуй, хотел показать всем, но передумал. Хотя у него и мелькнула мысль, что таких совпадений не бывает: его ещё на лапасском Рынке ведьм предупредили, куда ему придётся отправиться.
Двигатель завёлся с полуоборота…
