Властитель и поэт

Книга: Персия. История неоткрытой страны

Шах Исмаил I обрел славу не только как мудрый правитель и доблестный военачальник, но и как искуснейший стихотворец. Он создавал свои поэтические произведения под именем Хатаи и, следуя традициям персидской лирики, воспевал в них силу чувств («Я ныне властитель державы любви!») и красоту возлюбленной, оплакивал неразделенную страсть («Тоска и беда – вот визири мои. \ В костях моих мозг, словно воск, растопился, \ Огонь поселился в безумной крови!») и выражал готовность поспорить с судьбой («Я воин – меня не пугают бои! \ Орел я, парящий над лезвием Кафа, \ Завидуют песням моим соловьи» (перевод Д. Голубкова)).

Сидит под черешней моя луна —
Как луна между звездами, блещет она.
В десять тысяч кафтанов оделись луга,
На жасминах одежды белы, как снега.

Исмаил Хатаи

Перу Исмаила Хатаи принадлежат многие произведения, центральное место среди которых занимает поэма «Дехнаме» – «Десять писем»: «Пронеслась зима, весна пришла. \ Мак зацвел, и роза расцвела. \ Подымают птицы крик любви. \ Вновь огонь любви горит в крови. \ Мир луга и рощи расцветил \ И уста молчания открыл…» (перевод В. Державина). Также им написана поэма «Насихат-наме» («Книга наставлений») и отдельные стихотворения, традиционно объединяемые в два сборника.

До сотворения мира началом начал был я,
Тем, кто камней драгоценных ярче сверкал, был я.

Алмаз превратил я в воду, она затопила мир.
Аллахом, который небо и землю зачал, был я.

Потом я стал человеком, но тайну свою хранил.
Тем, кто в сады Аллаха первый попал, был я.

Я восемнадцать тысяч миров обойти сумел.
Огнем, который под морем очаг согревал, был я.

С тех пор я узнал все тайны Аллаха, а он – мои.
Тем, кто истины светоч первым познал, был я.

Я – Хатаи безнадежный, истины свет постиг.
Тем, кто в неверном мире все отрицал, был я.

(Перевод Б. Лебедева и Л. Кацнельсона)

Старейшая из существующих сейчас рукописей стихов Исмаила Хатаи датируется 1535 годом, она была создана известным каллиграфом Шах Махмудом Нишапури в царствование шаха Тахмаспа I, сына Исмаила. Этот драгоценный манускрипт, содержащий 262 касыды и газели и 10 четверостиший, хранится в Ташкенте.

Говорит: уходи! Ты лишь горе и боль мне принес.
Пожелтело лицо от кровавых, от огненных слез.

Я всегда представляю тебя молодым и прекрасным.
Мое сердце с твоим навсегда, мой жестокий, срослось.

Если горя клинок пополам твое тело разрубит —
Знай, что вместе с тобою погибнуть и мне довелось.

Ты меня не ищи – я с тобою везде неразлучна,
Я полна твоих мыслей, страстей неуемных и грез…

Говорит: уходи… Как уйду я от взгляда газели?
Как любовь обойду – предо мною она, как утес!

Берегись, Хатаи! От горячих очей тонкостанной
Стать бы тонким, как волос гордячки, тебе не пришлось!

(Перевод Д. Голубкова)

С именем первого Сефевида многие исследователи связывают известный дастан «Шах Исмаил» – поэтическое лирическое предание, существующее примерно в десяти различных вариантах. Дастан повествует о наследнике трона по имени Исмаил и его возлюбленной Гюльзар, которую пытается отнять у него жестокий отец. После множества приключений влюбленные обретают счастье, Исмаил вступает на престол и становится великим владыкой.

Сидит под черешней моя луна —
Как луна между звездами, блещет она.
В десять тысяч кафтанов оделись луга,
На жасминах одежды белы, как снега.
И сверкают цветы плодовых ветвей,
Словно руку волшебную вздел Моисей.
А цветы обрызганы теплым дождем,
И нарцисс в полудреме стоит перед сном.
Плещут розы в лиловых отсветах зари,
Как зрачки лиловые птицы Гумири.
И цветок на рассвете закрыл лицо,
Чтобы утренний ветер не бил в лицо.
На лугах многоярусная роса,
А в атласном небе сияет слеза.

(Перевод В. Державина)

Кроме поэтического таланта, шах Исмаил хорошо рисовал и владел техникой каллиграфического письма, умел играть на музыкальном инструменте – барбате.

Воцарение шаха Исмаила совпало с началом принципиальных перемен в расстановке сил в тогдашнем мире. Прежде всего речь о торговле: ведь несмотря на перемену правящих династий, в течение столетий Персия и сопредельные страны владели ситуацией на торговых путях, которые вели из Китая и Индии в Европу.

Ситуация изменилась с появлением на Востоке чужеземцев. «Иран, Турция, Египет, весь восточный мусульманский мир остолбенело смотрел, как рушатся вековые устои после появления здесь португальцев, – указывает Жан-Поль Ру в книге «История Ирана и иранцев». – Чтобы это полностью понять, им не понадобилось много времени, и они были вынуждены констатировать: мало того, что они лишились монополии на торговлю межу Индией и Дальним Востоком, с одной стороны, и Европой – с другой, но с каждым годом они теряли еще небольшой сектор рынка. За двадцатью кораблями дальнего плаванья, которые в 1502 г. привел в Индийский океан Васко да Гама и которые начали изгонять все мелкие арабские, персидские или китайские суденышки, ранее обеспечивающие перевозку товаров, последовали другие флотилии, которые ежегодно на Пасху отчаливали от побережий христианской Европы и месяцев через шесть подходили к индийским берегам». И это были не просто торговцы, наполнявшие трюмы товарами и уходившие прочь. Пришельцы укоренялись, строили фактории и обустраивали постоянные базы.

«За двадцатью кораблями дальнего плаванья, которые в 1502 г. привел в Индийский океан Васко да Гама и которые начали изгонять все мелкие арабские, персидские или китайские суденышки, ранее обеспечивающие перевозку товаров, последовали другие флотилии, которые ежегодно на Пасху отчаливали от побережий христианской Европы и месяцев через шесть подходили к индийским берегам…»

Жан-Поль Ру

Война с Османской империей при шахе Исмаиле не стала полномасштабной. Султан Селим после бунта своей армии, по словам Ру, «отложил завоевание Ирана на будущее и вернулся в Стамбул. Он его так и не совершил, потому что умер у себя в столице в 1520 г. Его преемник Сулейман I Великолепный (1520–1566) тоже этого не сделал – как союзник Франциска I против Австрии он был слишком занят в Европе. Нападая на Иран (трижды), он никогда как следует не готовился к походам, не извлекал никаких уроков из неудач и в конечном счете потерпел поражение. После его восшествия на престол Иран во всех отношениях получил передышку. Сулейман отменил блокаду, введенную отцом, и это, несмотря на присутствие португальцев, позволило международной торговле несколько оживиться. Обменялись посольствами. Начались переговоры. Но смерть шаха Исмаила и юный возраст его преемника шаха Тахмаспа (1524–1576) – десять лет! – казалось, давали османам благоприятную возможность напасть на персов…»

Назад: Чальдаранская битва

Дальше: Сефевиды и Великие Моголы