Михаила отшвырнуло к стене, он трижды перекатился через голову, вскочил, раскачиваясь из стороны в сторону. Азазель все еще сражается, но больше уклоняется от чудовищных ударов Зарана, чем бьет сам, отступает шаг за шагом.

Сцепив челюсти, Михаил ринулся на Зарана со спины. Однако тот в последний момент успел развернуться, тяжелый кулак на длинной толстой руке встретил Михаила, как тому показалось, на полпути.

Тряхнуло всего, хотя ударил только в голову. Он рухнул на пол и распластался подобно мокрой тряпке. Издали донесся крик Азазеля. Снова вскочил, бросился на врага, тот со страшным ревом бьется умело и яростно, тяжелые удары повергали Михаила снова и снова, он чувствовал, как быстро теряет силы, Азазель тоже едва держится на ногах. Михаил пытался смахнуть затекающую в правый глаз кровь: она мешает видеть, но не успевал. Заран впал в ярость и наносит страшные удары, защита элементаля трещит и вот-вот рассыплется, Азазель тоже едва держится, хотя и Заран вроде бы двигается все медленнее…

Михаил, отступая под ударами, запнулся, с ужасом ощутил, что теряет равновесие, нелепо взмахнул руками в жажде хоть за что-то ухватиться, и рукоять Меча Хаоса выскользнула из потной ладони.

Заран победно зарычал, замахнулся топором. Михаил видел смерть в его горящих глазах, но что-то мелькнуло между ними, ощутил запах женского тела и тут же сильный толчок в грудь, словно кто-то ударился обеими пятками.

Прогремел рев Зарана, сразу же Михаил услышал чей-то болезненный вскрик.

Он приподнялся, опершись о локоть, Заран ухватился обеими ладонями за лицо, между пальцев потекла кровь, пошатнулся и, вдруг повернувшись, бросился, сильно шатаясь, к выходу из зала.

Рядом с Михаилом упала, обливаясь кровью, юная девушка с красными, как кровь, волосами. Румяное лицо начало бледнеть на глазах, в широко распахнутых ярко-зеленых, как молодые лягушата, глазах боль, она хватает перекривленным ртом воздух, изо рта хлынула кровь и потекла по подбородку.

Она силилась что-то сказать, но подбежал Азазель, тоже весь в крови, заорал:

– Быстрее за ним!.. Пока не восстановился!.. Иначе никогда с ним не сумеем…

Михаил поднялся и на подгибающихся ногах бросился по кровавому следу. В соседний зал ведет широкая сводчатая арка, Михаил вбежал и сразу увидел Зарана, что замер, даже не добежав до середины помещения, вскинул голову к своду и поднял руки.

Азазель шепнул хриплым голосом:

– Бей в спину, бей в спину!.. Бей так, будто это твой последний удар в жизни…

Михаил и сам чувствовал, что его хватит только на один шаг и на один удар. Он на бегу вскинул руки, снова ощутил в ладонях холодную тяжесть черного меча и размахнулся, старательно вкладывая в удар всю силу рук, тела и ярости и призывая в помощь все силы небес.

Черное лезвие в замахе превратилось в багровое, Михаил увидел, как рассекло плечо Зарана и углубилось до середины груди. Заран страшно закричал, а он с усилием выдернул клинок из твердой, как дерево, дуба плоти.

Заран развернулся к нему, Михаил с ужасом ощутил, что враг очень быстро заращивает рану. Заран протянул руку в сторону, в ладони вместо гигантского топора появилось короткое копье со зловеще мерцающим зеленым огнем наконечником.

Издали донесся слабый крик Азазеля:

– Еще!.. Бей!

Михаил ударил из последних сил, успел увидеть, как лезвие из багрового становится слепяще-оранжевым. Заран закрылся щитом, однако клинок рассек щит и, разрубив стальной поручень, врубился в локоть Зарана.

Страшный крик оглушил обоих. Заран, выронив копье, ухватился здоровой рукой за пораженное место, между пальцев брызнула кровь, но тут же исчезла, а когда убрал ладонь, устрашенный Михаил увидел целой не только руку, но и металлический наручень.

– Ты сильнее, – прорычал Заран, – чем я ожидал… но и ты умрешь, незнакомец…

Он растопырил руки, в правой возник блистающий синим огнем меч, на локте левой оказался новенький металлический щит. Он жутко перекосил лицо в злобной ухмылке.

– Не ожидал?.. Это последнее, что ты видишь в этой жизни…

Михаил закричал в отчаянии, перед глазами промелькнули некие странные образы прошлой жизни. Но следом, застилая все, выплыло лицо Синильды со страдальческими глазами.

– Это ты… последнее…

Он ударил из последних сил, чувствуя, как вложил все остатки сил, зачерпнутых из клипот. Оранжевое лезвие сшиблось в воздухе с синим мечом, звонко хрустнуло, синий меч разлетелся на мелкие осколки.

Заран с непостижимой скоростью успел закрыться щитом, но лезвие оранжевого меча стало слепяще-белым, рассекло его надвое и поразило Зарана в голову.

Он закричал страшно, смертная мука перекосила лицо, Михаил с ужасом увидел вылезающие наружу глазные яблоки. Губы истончились, даже обнажились до самых десен, что исчезают тоже, зубы стали длинными и чудовищно уродливыми.

– Бей, – донесся слабый вскрик Азазеля.

Михаил вскинул меч, чувствуя себя так, словно поднимает горный хребет, но белое пламя длинного лезвия словно с радостью само обрушилось на голову Зарана.

Тот вскрикнул, начал заваливаться навзничь. С его тела посыпались доспехи, слетел разрубленный шлем, упали и вспыхнули огнем наручни, грузное тело неуловимо быстро истончалось в падении, а когда грохнулся всем телом, земля все же вздрогнула, хотя упали уже только белые массивные кости, что моментально рассыпались в пыль.

– Вот это удар, – донесся потрясенный голос Азазеля.

– Обизат, – проговорил Михаил, едва шевеля губами. – Ты ее видел?

– Она умерла, – ответил Азазель. – Наверное…

Михаил, шатаясь, пошел по кровавому следу обратно, девушка все еще лежит на том же месте, кровь течет изо рта, лицо смертельно бледное, но когда ее затуманенный взор отыскал его лицо, Михаил услышал ее прерывающийся шепот:

– Я… успела…

Михаил крикнул:

– Ты чего?.. Ты зачем?

– Ты, – проговорила она затухающим голосом, – ты теперь мой… вождь… Я была обязана…

Подбежал, пошатываясь, Азазель, усталый и в крови, зыркнул на нее враждебно.

– Что случилось?

Михаил указал на нее взглядом.

– Она… закрыла меня собой от смертельного удара. И теперь умирает она, а не я…

Азазель наклонился над нею.

– Обизат… как ты успела так быстро вернуться?

Она прошептала затихающе:

– Я смогла бы лет через десять… но моя родня отдала мне свои силы, а потом помог еще и клан… И велели отправляться к вам…

Михаил все еще держал в руке меч, теперь уже с черным лезвием, Азазель опустился возле нее на колени, опустил ладони на лоб.

– Ого, уже умирает… Мишка…

– Что? – огрызнулся Михаил. – Что еще?

– Только ты можешь ее удержать, – сказал Азазель быстро. – Сделай это! Поскорее!

Михаил не понял его злой настойчивости, но опустился рядом, взял ее голову в ладони. Обизат взглянула на него уже невидящими глазами. Он чувствовал, как из нее истекают последние капли жизни, стиснул ладони и представил себе, что вливает в нее ту часть своей силы, что осталась, если осталась от схватки с Зараном.

Азазель сказал быстро:

– Антисфирота… быстрее!

Михаил всеми силами души вошел в черный столб, по телу почти сразу побежал жар расплавленного металла, элементаль в нем принял с жадностью, а он стиснул челюсти и старательно переливал уже свою жизненную силу в эту странную демоницу.

Она долгое время оставалась смертельно бледной и неподвижной, затем ее веки медленно поднялись, открывая во всей красе удивительно зеленые глаза, крупные, слегка навыкате, блестящие и с искорками в темных зрачках.

На щеки начал возвращаться румянец, нежный, как утренняя заря. Михаил поспешно отдернул ладони. Обизат смотрит пока еще затуманенным взором, Азазель трогал ей лоб, задрал край изорванного доспеха и озабоченно осмотрел рану от кончика лезвия топора Зарана.

– Затягивается. Но емкая девочка… Много сил потребовалось, чтобы ее удержать на этом свете. А у тебя как?

Михаил буркнул:

– Еще не умею определять. Но на ногах стою. Но я не понял…

Азазель повернулся к Обизат.

– Ты из клана демона Асмодея?

Она ответила тихим голосом:

– Да.

– Что-то слышал, – сказал Азазель. – Законы клана нерушимы, преступивший да умрет и покроется бесчестьем, так у вас сказано?..

Она ответила все еще осторожно, не решаясь пошевелиться:

– Да… Я служила Кезиму, сильнейшему из воинов ада, но твой соратник сумел его убить.

Азазель буркнул:

– Что сказали старшие клана?

– Теперь я должна, – пояснила она, – служить тому, кто сумел его убить.

Михаил поперхнулся, Азазель сказал в задумчивости:

– Да, это правильно. Женщина должна служить сильнейшему и рожать от него детей, чтобы род усиливался и креп.

– Я дочь вождя клана, – ответила она со смиренной гордостью. – И внучка вождя и даже правнучка…

– Твоего прадеда звали Форнеус? – спросил Азазель.

Она посмотрела на него с изумлением и надеждой.

– Да. Ты знал его?

– Пару раз вместе охотились, – ответил Азазель и повернулся к Михаилу. – Расслабься, дружище. У них честь рода превыше всего!.. А честь рода требует, чтобы эта девочка была верна тому, кому служит. И только его смерть может освободить ее.

– Но теперь свободна, – напомнил Михаил.

Азазель хмыкнул.

– Кезим не утонул, переходя реку, как великий Барбаросса, и не захлебнулся вином, как грозный Аттила. В тех случаях она стала бы свободной, но его убил ты своею собственной рукой, как поется в «Интернационале»! Теперь Обизат по закону чести переходит под твою руку.

Михаил отодвинулся.

– Ты забыл, что я на другой стороне?

Азазель нахально улыбнулся.

– Для женщин это неважно. Важнее наша самцовость, а не политическая ориентация. Каждая хочет принадлежать самому сильному. Даже если не знают, что этот закон установил и внедрил в нас Творец… Кстати, Обизат… вопрос на засыпку…

Она приподнялась на локте, прислушалась к себе, Азазель и Михаил наблюдали, как она медленно поднялась на ноги, стройная и непривычно смиренная.

– Какой вопрос?

Азазель прямо взглянул ей в глаза.

– Смотри на меня и отвечай быстро, не раздумывая. Мы явились сюда тайно и с соблюдением всех мер предосторожности. Никто не знал, кто мы и куда направляемся… Как ты узнала, что Михаил здесь? Как ты пришла точно к нему?

Она ответила быстро, как он и велел, не задумываясь:

– Не знаю. Я чувствовала, где он. Как только клан, отдав мне силы, вернул меня, я сразу же метнулась сюда.

Михаил смолчал, уже догадываясь, как именно она его ощутила в этом мире, Азазель бросил в его сторону предостерегающий взгляд, а она прямо и строго взглянула Михаилу в глаза.

– Располагай мною, мой повелитель. Моей жизнью, телом и всем, что имею.

Пока Михаил искал, как ответить поуклончивее на такую торжественную высокопарность, Азазель довольно крякнул.

– Прекрасно сказано!.. Настоящая женщина. Точно понимает направление вектора прогресса, цивилизации и культурки. Вернее, чувствует всеми фибрами женской души или того, что у женщин заменяет душу. Особенно понравилось насчет тела… Хотя и насчет движимого и недвижимого имущества тоже интересно. Квартира в Москве хорошо, но насчет загородной резиденции в аду весьма заманчиво. Тут бывают такие замки!.. А ее отец – глава клана…

Она все еще смотрела на Михаила с ожиданием. Он пробормотал неуклюже:

– Но как же…

Азазель сказал строго:

– Михаил!.. Ты что, не понял?

Михаил понял по его злому голосу, что отказом не только оскорбит Обизат, но и восстановит против себя весь ее могучий род здесь, в преисподней, выдавил с усилием:

– Принимаю…

Азазель сказал ей подбадривающе:

– В твоем клане мудрые законы!.. Рожать нужно только от победителей. А Мишка и есть самый что ни есть самый. Посмотри на рост, плечи, грудь, гордый взгляд!.. Орел, истинный соплеменный орел!..

Она бросила на Михаила робкий взгляд.

– У нас говорят, молодые думают только о себе, а старые заботятся о племени…

– От него пойдут здоровые, – заверил Азазель, – и сильные детишонки. Ты же счастлив, Мишка?

Михаил зло огрызнулся.

– Иди к черту!.. Обизат, не слушай его. Он всегда дразнится. И насмеивается, гад полосатый!

Она оглянулась на Азазеля.

– Он не полосатый.

– Еще увидишь, – пообещал Михаил. – И даже в пятнах.

Она взглянула на Михаила снизу вверх преданными глазами.

– Господин, – произнесла она торжественно, – Ты убил моего прежнего господина, ты сильнее!.. Старшие в моем клане сказали, что раз ты убил его, мой долг чести служить тебе!.. И спать с тобой…

– Этого не нужно, – сказал он поспешно.

– Тогда буду спать у твоих ног, – заявила она преданно, – и буду охранять твой сон!

Азазель сказал задумчиво:

– Но восстановилась ты быстро… Обычно даже самым сильным демонам требуются годы. Хотя если твой прадед Форнеус, глава группы могущественных демонов, что следит за порядком в Аду, а также имеет право судить и выносить приговоры… гм… Сокланы под руководством твоего отца вполне могли сложить усилия и помочь тебе восстановиться, но тем самым лишили себя сил очень надолго. Видимо, страшились, что их упрекнут.

– Честь превыше всего, – подтвердила она.

– Да, – подтвердил Азазель, – что смерть? А вот упрек – это серьезно. Так что да, все было правильно и даже верно. Хорошо еще то, что Форнеус абсолютно не интересуется нашим миром. Значит, не столкнемся. Мишка, проснись! Надо убираться отсюда.

Азазель с трудом поднялся на дрожащих ногах, ухватился за стену.

– Что случилось, почему мир вертится? Неужели Галилей был прав…