Глава 24
Жизнь пятая. Реки и берега

С веслами Рокки освоился быстро. Нет, грести, как чемпион-байдарочник, не научился, но проделывал это уже не столь позорно, как поначалу. Няша, правда, лишь на критику щедра, а вот за успехи даже не подумала похвалить. Впрочем, ей не до этого было, ногой своей занималась, потуже завязывая полоски из плотной ткани вокруг шины.

Обернувшись влево и вправо, Рокки убедился, что зараженные никуда не подевались — по-прежнему по обоим берегам преследовали, их там не меньше четырех десятков накопилось. Нечего и думать высаживаться, порвут, как ни отстреливайся. Ну а начни с лодки прореживать их поголовье, на такой шум могут набежать новые, сколько их тут — неизвестно.

Убедившись, что с лица Няши сошла нездоровая серость, а в движениях появилась уверенность и бойкость, решил, что это благоприятные признаки для продуктивного общения, и спросил о волнующем с самого начала схватки, которая случилась на берегу:

— А почему за тех типов ничего не дали?

— Ты о чем? — не поняла Няша.

— Когда отплыли, проскочил текст о заваленных мертвяках. Опыт и все такое дали. Ну, как обычно. А вот за тех двух уродов Система ни слова не чиркнула.

— А что не так?

— Ну так за тех, которых мы с тобой завалили при первой встрече, мне много чего написали, а сейчас тишина гробовая.

— Ну так и Глобус, и его шестерки были красными, как перезревшие помидоры. С такими считай, что крутых зараженных валишь, а не иммунных. А эти двое зеленоватые, скажи спасибо, что за них гуманность не сняли. Повезло, что Система решила, что они проявили агрессию.

— А что там решать? — ответил на это Рокки, постучав по кровоточащей шишке, оставленной арбалетным болтом.

— Стрелял один, второго она могла вообще не учесть, а первого определила как агрессивного, но с высокой гуманностью, до зеленого цвета показателя. За зеленых тяжело что-то получить. Точнее, можно и без проблем, но для этого нужно быть сильно красным. Не советую, тебе краснота не пойдет, не тот ты человек, не для тебя жизнь с такими, как Глобус.

Рокки, проведя взглядом по реке, задал другой вопрос, к которому тоже не представлял, каким образом подступиться:

— А откуда эта река взялась?

— Откуда и все остальное — прилетела при перезагрузке.

— Не может этого быть.

— Почему же не может?

— Ты сама рассказывала, что бóльшая часть кластеров по площади невелика — несколько квадратных километров или несколько десятков. Даже если взять кластер в четыре сотни квадратов, все равно река на таком не выживет, сольется быстро, останется сухое русло.

— Откуда ты это взял? Хорошо в реках разбираешься?

— Да так, просто подумал, и само в голову пришло.

— Молодец, почаще думай, это тебя развивает. Тут, Рокки, опять Система постаралась. Обычно кластеры прилетают похожие один в один на предыдущий. Даже цифры одинаковые по одним и тем же адресам живут. Как бы бесконечное повторение одного и того же, изменения встречаются редко. И один кластер к другому не просто так стыкуется. Видел, как мы на машине перескочили границу, когда на полицию нарвались?

— Ну?

— Тебя не удивило, что дорога продолжилась и дальше?

— Мне тогда не до удивления было, особенно когда вертолет появился.

— А провода на столбах помнишь? Столбы становятся другими, а провода висят перебитыми по границе кластера. Это потому, что Система часто старается соединять друг с дружкой линейные структуры: дороги, трубопроводы, тропинки, мосты, дамбы, линии электропередач, реки и ручьи. Вот эта речка может включать в себя десятки кусочков разных рек, каналов и даже вытянутых озер. Где-то наверху по рельефу, возможно, далеко отсюда, есть постоянный или временный приток воды, вот и не иссякает, течет потихоньку.

— Система всегда так соединяет?

— Нет, она непредсказуемая. Но обычно старается. Встречаются кластеры с крупными водоемами, где от берега до берега не каждый миномет добьет, на них торговцы любят ставить плавучие базы.

— У вас и торговцы есть?

— Если есть имущество, обязательно будут и торговцы.

— Логично. Как нога? Уже не так болит?

— Да нормально. Мне бы еще дня два ее не трогать, и чуть ли не бегать смогу.

— Загибаешь.

— Даже не вздумай со мной спорить — проиграешь.

— Что с этими опоздавшими на борт делать будем? — Рокки указал на мертвяков, бесновавшихся на берегу.

— А что с ними можно делать? Ничего.

— Плыть бесконечно не получится, а ребятки не отстают. Да и мертвяки — это не все наши проблемы. Можно нарваться на таких же товарищей, как Чугун и Карась, или кого-нибудь похуже. Пули воды не боятся, завалят нас влегкую, мы тут как пара мишеней, издали видать. — Няша, нахмурившись, огляделась по сторонам и неуверенно произнесла: — Не знаю, что это за река, но обычно рано или поздно начинаются раздувы или разветвления русла. На широкой воде лодка зараженным уже не так интересна, а если из виду потеряют, вообще успокоятся чуть ли не мгновенно. Так что этих как-нибудь сбросим, а новых вряд ли нацепляем, ведь они только от сильного шума возбуждаются, а мы себя тихо ведем. О другом сейчас думать нужно.

— О чем?

— Да все о том же: уйдем как можно дальше, найдем новое укрытие и отлежимся. Хороший вариант — высадиться на остров, до него мелкие вообще не доберутся, а серьезных тварей в этих краях мало. Но наши чехлы и сумка остались на берегу, возвращаться за ними — самоубийство, мы там всех надолго переполошили. Получается, потеряли большую часть патронов, всю еду и воду. Спасибо, что фляга с живчиком на поясе.

— А спораны?

— Они у меня, я такое из рук не выпускаю.

— Ну так с живчиком проблем не будет, а это главное.

— Не будет, если к споранам найдем еще и что-нибудь алкогольное. Я, правда, слышала истории о мастерах выживания, они готовили живчик на кислоте, которую из муравьев получали, но сильно подозреваю, что там было многовато вранья. Сколько у тебя патронов осталось?

Рокки, оставив весла в покое, провел инвентаризацию, после чего огласил нерадостный результат:

— Двадцать шесть штук, а пистолет в ноль разрядил.

— У меня два полных магазина и отдельно семнадцать штук, итого — тридцать семь. В пистолете шесть, три себе забери.

— Меня три не спасут.

— Оружие до тех пор остается оружием, пока в нем есть хотя бы один патрон, так что бери и не спорь, пистолеты у нас одинаковые. Заряжай и давай греби, а то вон один уже в воду полез, решил до нас доплыть, вообще обнаглел. До элиты ему далековато, но очень уж настырный. А я пока в вещах покопаюсь, может, эти сволочи что-нибудь полезное нам оставили.

Под вещами Няша подразумевала пару донельзя затасканных рюкзаков, валявшихся на дне лодки. С виду похожи на имущество крайне опустившихся людей, где вряд ли найдется что-нибудь, кроме грязного вонючего тряпья. Спасибо, что самому не придется заниматься поиском сокровищ в столь сомнительных источниках.

Девушка управилась быстро, после чего продемонстрировала Рокки ценные, по ее мнению, находки: сигару в алюминиевом тубусе, ручную гранату с ребристым корпусом, пару запечатанных армейских пайков и пухлую пластиковую флягу ярко-оранжевого цвета.

Уставившись на последнюю находку, Рокки уточнил:

— Это живчик?

— Ага, тут больше литра, теперь хоть о нем думать не придется.

— А сигары тебе зачем? Ты же вроде не куришь.

— В смысле?

— Ну вон, сигара в тубусе. Зачем она тебе?

— Эта штучка для сигар?

— Вроде бы да.

Няша вытащила из тубуса пробку, поднесла его к носу открытым концом, принюхалась, кивнула:

— И правда чуть-чуть табаком попахивает. Но сигары тут уже нет, тут теперь кое-что другое.

Девушка наклонила тубус и вытряхнула на ладонь содержимое — тонкий одноразовый шприц, заполненный желтой жидкостью с иглой, прикрытой колпачком.

— Значит, табачок не любишь, но зато наркотой балуешься? — шутливо поинтересовался Рокки, прекрасно понимая, что ничего подобного за спутницей числиться не может.

— Ага, без дозы героина чувствую себя не в своей тарелке, — подыграла Няша и добавила непонятное пояснение: — Это спек. И не просто спек, а лайт-спек.

— Надо же, теперь буду знать. Вот только насчет лайт-спека остались вопросы. Что это вообще такое?

— Ну да, ты ведь не можешь такое знать. О спеке я тебе уже рассказывала.

— Да, было дело. Два кило паутины на дозу нужно извести, и это вроде как можно назвать наркотой.

— Молодец, помнишь. На дозу лайт-спека нужно уже четыре килограмма паутины и пять рад-споранов. Они вроде обычных споранов, но больше раза в три и ярко-зеленые, даже зеленее, чем листва весенняя. Встречаются только в некоторых зараженных, которые живут на радиоактивных кластерах или рядом с ними. Там очень опасно даже для меня, а уж ты и близко не подберешься. Лайт-спек дорого стоит, даже не знаю, откуда эти неудачники его достали, они на парней при деньгах вообще не похожи.

— Согласен, выглядели скромновато. Значит, его продавать нарикам можно? Больше ни на что не годится?

— Простой спек боль и усталость снимает, на время делает чуть сильнее и поднимает регенерацию. Но до лайт-спека ему далеко, он тебя суперменом делает. Не навсегда, конечно, тоже на время. Все характеристики резко поднимаешь, забываешь про любые раны и травмы, лишь бы руки-ноги на месте оставались. Если я вколю себе эту гадость и высажусь на берег, там уже через пару минут ни одного зараженного не останется, всех Кусакой покрошу. Ну или почти всех.

— Хм… крутая штука. Получается, проблему мертвяков можно спокойно решать уколами?

— Не все так просто, спек — очень опасная дрянь. По сути, это тяжелый наркотик, который может вызвать привыкание даже после одного приема. Не у всех, конечно, только у совсем уж безвольных личностей, но, если принимать по разу в неделю, даже самый устойчивый долго не протянет, подсядет на иглу максимум через месяц, а это страшно, это постепенное превращение в животное. Многие красные со спека начинали, он любые тормоза способен сорвать. Так что это — крайнее средство, лучше вообще с ним не связываться, всегда есть риск. Все понял?

— Все, кроме одного — если уколешься, как будешь гоняться за этими мертвяками на одной ноге?

— Еще как буду, ведь нога на месте, а это главное. Спек — не совсем наркотик, это особое средство Системы. Она решила, что он способен заставить бегать на сломанных ногах, вот и будешь бегать.

— Я начинаю побаиваться Систему…

— Только начинаешь? Да мы тут все ее боимся. До заикания боимся.

Мертвякам был предоставлен шанс приблизительно через пару часов водного путешествия. Нет, ни одна из их попыток забраться в воду не завершилась хотя бы намеком на гран успеха — дело оказалось в другом.

Река, как и объясняла Няша, то и дело менялась. Даже если не вглядываться в берега, границы кластеров обычно не пропустишь — они выдавали себя резкими раздувами, сужениями или изломами русла. Иногда в таких местах приходилось работать веслами со всей дури, торопясь выскочить из сжимающихся ловушек, где самые прыткие зараженные смогут если не запрыгнуть в лодку, то рухнуть в воду в опасной близости от борта. Но в основном все как началось, так и продолжалось: ленивое течение или даже почти полное его отсутствие, жарковатый солнечный денек, лиственный лес что слева, что справа. Следов человеческой деятельности всего ничего, главным образом это кострища, рыбацкие мостики, пластиковый мусор, изредка проплывали под проводами линий электропередач.

Но в этом месте человек отметился куда серьезнее. Реку здесь поджимали обрывистые берега, вдоль них просматривались полосы заваленной водорослями тверди, которая еще недавно была дном и по какой-то причине оказалась на поверхности. Не слишком высоко над водой переброшен капитальный мост из металла и железобетона, покоившийся на паре внушительных опор. Вероятно, проходившая по нему дорога являлась важной транспортной артерией у цифр, и когда последствия перезагрузки проявились во всей красе, здесь произошла грандиозная авария (или серия аварий).

В результате мост оказался загроможден чуть ли не монолитной массой раздавленных, смятых и большей частью сгоревших машин. По некоторым из них будто матерый динозавр от души протоптался. Причем истинного виновника можно было разглядеть во всей красе: проломив поручни, к воде одним боком свесился полностью ржавый танк, его лишенная опоры гусеница провисла, между траков застряла частично оголенная до костей рука, которую лениво поклевывала жирная ворона, а посреди борта просматривалась идеально круглая пробоина немаленького диаметра.

Но это лишь статичный фон, основное внимание привлекали действующие лица — зараженные. Мертвяки преследовали лодку не так уж и целеустремленно, некоторые то и дело останавливались или разворачивались в другую сторону, но их место вскоре занимали другие, привлеченные шумом, создаваемым погоней, ведь урчание тварей разносилось удивительно далеко для такого, казалось бы, несерьезного звука. Так что, если брать оба берега, общее количество мертвяков колебалось в пределах трех-четырех десятков, редко выбиваясь за эти пределы.

И сейчас эта масса, огорченная невозможностью добраться до лодки, обнаружила, что впереди представился способ свалиться недоступным прежде людям на головы. Перспективу неплохо перекусить оценили далеко не все — большая часть преследователей состояла из неразвитых мертвяков, у них ума не хватало даже на самое простое планирование. Но вот одна тварь, поопаснее прочих, немногим недотягивающая до той, которая так впечатлила Рокки в деревне, перестала метаться среди младших собратьев и рванула что есть мочи с очевидными намерениями.

Парочка других, поскромнее, но тоже ничего, уставилась на странно себя ведущего старшего, быстро смекнула, что к чему, помчалась следом. Эти перемещения не остались незамеченными мертвяками на левом берегу, там сразу четверка поспешно направилась к другому концу моста.

Рокки, успев неплохо, по его мнению, освоиться с лодкой, напряженно произнес:

— Не успеем, они доберутся до моста раньше нас. Разворачиваемся?

— Ну и зачем нам плыть против течения туда, где мы уже были? Стреляй давай.

— Двадцать шесть патронов осталось.

— И семь зараженных, которых нужно быстренько угомонить. Остальные нам ничего не сделают, до таких поздно доходит и вообще медлительные. Нужно снять только этих, действуй, ты можешь.

Неприятно получилось — на семь целей Рокки израсходовал девять патронов. Разок просто промахнулся, разок едва задел, мертвяк лишь дернулся. Да и остальных поразил не чисто, лишь четверка успокоилась наглухо, из оставшихся один пытался ползти в прежнем направлении, а пара ковыляла туда же, падая то поочередно, то синхронно. Без дефицита боеприпасов он бы их добил, но сейчас был вынужден оставить в покое, благо шансов добраться до моста у них нет, скорость снизилась до таких значений, что начинающие зараженные способны обставить.

Кстати о начинающих — до них тоже начало что-то доходить, то один, то другой бросали все дела и мчались прямиком к мосту. У некоторых даже был шанс добраться до нужного места вовремя, но всю малину испортил затор из сгоревших машин: перебраться через такую преграду несложно, но вот сохранить при этом скорость на прежнем уровне не получится.

Почему Рокки так плохо отстрелялся? Почему-почему — да потому, что не такое уж его умение всемогущее. Вон в стычке у песчаного холма мазал куда позорнее. Лодка раскачивается на воде, тяжелую винтовку держать неудобно, обстановка такая, что ни присесть, ни прилечь, расстояние до целей не такое уж и маленькое, чтобы говорить о пальбе чуть ли не в упор, плюс мертвяки быстро передвигаются, причем не всегда предсказуемо.

На будущее придется запомнить, что, если жмешь спусковой крючок в условиях, далеких от тех, которые царят в тире, будь готов к тому, что окажешься не таким уж великим снайпером.

Досадное открытие.

И патронов осталось всего семнадцать штук, а обилие и разнообразие приключений напрягает все больше и больше.

За мостом местность разительно изменилась. Леса резко остались позади, сменившись редкими островками из уцелевших деревьев, окруженных пространством, покрытым луговой травой, коротко подстриженной домашней живностью. Справа, за пастбищем, там и сям усеянным останками коров и мелкого скота, виднелась утопающая в зелени садов деревня, слева, метрах в двухстах от береговой линии, тянулась автострада на высокой насыпи. Заторов на ней не наблюдалось, но то и дело просматривались отдельно стоящие машины.

Но самое главное — изменилась сама река. Резко расширяясь, она вливалась в немаленькое озеро, причем по перебитым проводам и аккуратно разрезанному пополам рыбацкому мостику можно было догадаться, что располагается оно на другом кластере.

Няша вчера рассказывала о гипотезе, имевшей массу сторонников и противников. Иммунные здесь нередко встречают места, которые способны вспомнить, которые вроде как видели еще до того, как угодили сюда. Отсюда может следовать, что Система не создает кластеры с нуля, она лишь копирует кусочки земной территории, кое-как выстраивая из них цельное мозаичное панно.

Если так и есть, получается, что в этом месте Система не сумела подобрать фрагмент с подходящим расположением реки или канала. Но, как рассказывала та же Няша, Механизм, управляющий этим странным миром, и озерами в некоторых случаях не гнушается, особенно если они вытянутые.

Здешнее больше похоже на круглое, но кто знает, возможно, просто ракурс неудачный или уже здесь поменялись очертания береговой линии, ведь на непрерывно трансформирующейся территории поддерживать прежний уровень возможно лишь на отдельных участках.

Девушка, традиционно перетягивая искалеченную ногу полосками ткани, огляделась и заметила:

— Приличное озеро, мертвяки сейчас отстанут.

— Ты уверена?

— Ага, они ведь не любят большую воду. Как только от суши чуть отойдем, так сразу перестанем для них существовать.

— Удобный способ с ними попрощаться.

— Не думай, что на такое можно рассчитывать во всех случаях. Серьезные зараженные способны тот еще сюрприз устроить.

— Но таких здесь вроде бы нет. — Рокки покосился на удаляющийся берег, где мертвяки и правда начинали терять интерес к преследованию.

— Если ты их не видишь, это еще ничего не означает. Некоторые зараженные до того хитренькие, что ты их заметишь, только когда в пасти окажешься. Элиту не просто так некоторые на «вы» называют, хочешь не хочешь, а ее принято уважать.

— Неплохое озеро, но нет островов.

— А зачем тебе остров?

— Как это зачем? Разве не помнишь, что говорила?

— Я много чего говорила.

— Можно на нем устроиться и пересидеть хотя бы денек. Живчика пока хватает, и есть пара пайков, так что не пропадем.

Няша, покрутив головой, указала вперед и чуть вправо:

— Греби туда, к той дамбе.

— Похоже, это не просто дамба, а плотина. Река через нее вытекает, не представляю, как мы там с лодкой проскочим.

— А мы и не станем проскакивать, лодку придется бросить.

— Опять на своем горбу тебя тащить? — с напускной печалью вздохнул Рокки и добавил: — А что, если попробовать ее перетянуть на другую сторону?

— Она здоровенная, даже я не справлюсь, а ты слабее меня.

— С чего это вдруг я слабее?

— Рокки, да забудь уже, что ты накачанный и высокий парень, а я сорокакилограммовая мелочь с внешностью наивной школьницы. Это другой мир, здесь другие законы, здесь то, что ты видишь, иногда ничего не значит. У тебя сила прокачана до трех, даже с учетом твоих изначальных данных тебе до меня далековато.

— В каком смысле «с учетом моих изначальных данных»?

— А в прямом. Мы ведь не куклы какие-нибудь, мы реальные люди, у каждого из нас есть свои достоинства и недостатки. Если попал сюда тяжелоатлетом, каждая единичка силы будет давать тебе столько же, сколько мне дают четыре единички, если не больше. И так со всеми характеристиками — они связаны с тем, что у нас есть с самого начала. Исключения из этого правила очень редки. Вот у тебя, читера, огромный бонус к меткости, который ты получил случайно. Поэтому даже те, кто раньше были выдающимися спортсменами-стрелками, с тобой и рядом не стоят, потому что твоя прибавка круче, чем у них.

— А если я здесь накачаю мышцы, толку от них будет в несколько раз больше, чем в нормальном мире? И прибавка больше?

— Ну да, при условии, что ты будешь качать еще и силу. А в этом деле штанга и гири не помогут — я говорю о характеристике.

— Это понятно. По-моему, качать ее можно запросто. Я быстро качал, когда валил мелких мертвяков, которые не давали мне по железной дороге пройти.

— Чем ты их убивал?

— Чем-то вроде железной палки.

— Ты делал это вручную против неповоротливых противников, почти вся нагрузка при этом шла на физическую силу, вот и получал к ней очки. Система может и на что-то другое их направлять, но, как правило, старается привязывать призы к чему-то, что сыграло определенную роль в бою. Вот только очков за мелочь дают очень мало, силу так можно качать лишь на низких уровнях. Если уровень характеристики выше уровня противника, Система начинает налагать штрафы. Чем больше разрыв, тем они выше, в итоге наступает момент, когда за победу получаешь всего лишь единичку. Меньше давать нельзя — правило такое. Чтобы прокачать силу с четырнадцати до пятнадцати, тебе придется своей трубой убить сто пятьдесят мелких зараженных, а с девятнадцати до двадцати — их понадобится уже двести. На самом деле это идеальные показатели, а идеал, как известно, недостижим. Система будет иногда давать единичку на ловкость и прочее, вот и представь, сколько придется трубой размахивать. Я уже не говорю о том, что мелкие мертвяки сотнями не бегают и в очередь к тебе выстраиваться не станут.

— Да уж, придется поработать.

— Хорошую прибавку можно получать с зараженных высокого уровня, но там ты трубой ничего не добьешься, там понадобится серьезное оружие, а оно нечасто требует силу, с ним меткость и прочее работают. Смотри, мертвяки совсем отстали. Так и плыви, плотина интересная, вон в том домике можно посмотреть.

— Что посмотреть?

— Ну, если там все хорошо, остановиться попробуем.

— Это не домик, это что-то техническое. Насосная, зал с генераторами или каким-то другим оборудованием.

— Вон на углу окна застекленные, значит, там изоляция от улицы есть. Почти жилой дом, и расположен удобно, ведь добраться до него можно только по плотине или вдоль берега. Плотина метров двести и хорошо просматривается, берег голый, незаметно к нам никто не подойдет. На этом берегу пастбищ нет, деревню я тоже не вижу. Удобное место, если нужно немного отлежаться.

— Мы не так уж далеко ушли, ты уверена, что Ромео до нас не доберется?

— С этим уродом никогда и ни в чем нельзя быть уверенным — очень уж хитрый и настырный. Непредсказуемый, гад. Но мне очень нужно полежать. Хотя бы денек, а лучше полтора. Тогда потихонечку ковылять смогу, а это многое изменит. В хорошую сторону изменит.

Рокки указал влево:

— Вон посмотри. Там, вдали, что-то просматривается. По-моему, это высотки.

— Ага, высокие дома.

— Это город.

— Ну да, точно не деревня.

— Ты говорила, что в городах всегда опасно.

— До него километров десять.

— По-моему, меньше.

— Да какая разница, вряд ли он здесь первый день, значит, зараженные насчет его уже не очень волнуются. Самый первый день самый рискованный, когда они со всех сторон к перезагрузке сбегаются. Можно на такую стаю нарваться, что в танке не спасешься. Рокки, я не вижу тут лучшего убежища, а искать его дальше, таская меня на шее, это рисковать нарваться на новые проблемы. Мало тебе приключений, что ли? Вот все время споришь и споришь, а нужно просто меня слушать.

— Я не спорил, я просто сказал, что в городах опасно.

— А я будто не знаю об этом, так, по-твоему, получается?! До города далеко, а это нормальное убежище, оно нас может на время выручить. Так что греби уже вперед, не нужно так на меня коситься. Потерпи хотя бы пару дней.

— Почему именно пару?

— Потому что дальше ты пойдешь сам по себе, уже без меня.

— Это как понимать?

— А так, что мы с тобой расстанемся. Я это с самого начала говорила, разве забыл?

— Пошутить захотелось, что ли? Сама по себе ты разве что поползти сможешь.

— Сейчас да, а через пару дней все изменится, ведь я живучая и быстро прихожу в себя после любых ран. За себя не переживай, помогу тебе добраться до стаба, как обещала. Но на этом все.

— А может, не все?

— Ты на что намекаешь?

— Я могу тебе пригодиться. Мы вроде как неплохо сработались и спокойно уживаемся.

— Это ненадолго.

— Почему ты так решила?

— Я, может, и похожа на наивную девочку, но кое-что в этой жизни понимаю. Не нужно на меня так смотреть, прямо сейчас начинай выбрасывать из головы глупые мысли. Не будет у нас никакой романтики, а будет расставание через два дня, заруби это себе на носу. И возьми чуть левее, впереди какие-то коряги из воды торчат, надо их обойти.