Утром Ева проснулась с полным ощущением того, что сегодня ночью ей привиделся странный сон. Обрывки этого сна никак не удавалось вспомнить Еве полностью. Единственное, что она могла припомнить определенно, что ей снова приснилась та самая индианка, которая надела в первом сне на нее свое ожерелье. Рука Евы скользнула под футболку, нащупала там талисман, с которым она теперь не расставалась ни днем, ни ночью, и ласково погладила его гладкую поверхность. Талисман ответил ей теплом, которое усилилось от прикосновения ее пальцев. Ева уже привыкла к этому ежедневному молчаливому диалогу со своим талисманом, который она теперь проделывала каждое утро. Это ритуальное действие она придумала для себя по наитию и стала осуществлять, как только попала в эту экспедицию. И сразу же Ева заметила, что каким-то странным и самым непостижимым образом этот ежедневный ритуал как-то влияет на то, как пройдет весь ее последующий день. Вчера она забыла поприветствовать свой талисман утром, и он, словно обидевшись на нее, не защитил ее днем от всплеска ненависти и угроз Нелли.

«Посмотрим, как сегодня пройдет мой день», – подумала Ева, ощущая под пальцами тепло рубина. Умом своим она не верила, что камень всерьез способен создать для нее какую-то защиту. Но что-то другое, шедшее глубоко изнутри ее, какое-то непонятное внутреннее наитие шептало ей, что не стоит прекращать это несложное ежедневное утреннее действие, что оно вовсе не так бесполезно, как кажется ее уму. Иррациональное окончательно брало верх над рациональным, и это приводило Еву в полное замешательство. Ведь она никогда не была склонна к подобным вещам, но что-то такое непонятное приключилось с ней в этих местах, что заставило ее прибегать ко всякого рода, как она раньше выражалась, чертовщине. То ли какая-то особая энергетика этих мест, то ли необычность ситуации и обстановки, в которой она сейчас находится, заставляет ее совершать нетипичные для себя поступки. Да еще эти странные сны. Что все это могло значить?

На раскопках Ева старалась держаться подальше от Нелли, благо ее участок работ находился от Нелли на значительном расстоянии. Нелли, казалось, тоже старалась забыть о вчерашней сцене и не проявляла к Еве никакого интереса. Неожиданно площадку, где происходили работы, огласил зычный голос Спенсера:

– Откуда рядом с моим участком взялся этот валун, черт его подери!

Спенсер в недоумении стоял перед большим камнем, который расположился по периметру квадрата, в котором он работал. Все сбежались посмотреть на источник недовольства Спенсера.

– Его вчера тут не было, – горячился Спенсер. – Может, это чья-то неуместная шутка? – Спенсер по очереди буравил лица подошедших к нему участников экспедиции. Отчего-то взгляд его все чаще останавливался на лице Готье.

– Я к этому не имею никакого отношения, – обронил Готье и поспешил вернуться на свой участок работ.

– Мне этот камень даже сдвинуть с места не под силу, – заявила Нелли и тоже отправилась восвояси.

– Я тоже к этой шутке абсолютно не причастен, – произнес Левин, но не пошел к себе, а предложил Спенсеру совместными усилиями убрать этот камень в сторону. Пока мужчины занимались этим нелегким делом, Ева вдруг вспомнила события прошлой ночи: индианка, ожерелье и этот валун, который оставила она как метку в месте падения ожерелья.

«А ведь это, кажется, был вовсе не сон. – Еву обдало удушливой волной жара. – Но как же мне удалось сдвинуть этот камень с места?» На ватных ногах она приблизилась к Спенсеру и, стараясь сдержать волнение, произнесла:

– Мне, кажется, этот камень попал сюда отнюдь не случайно.

– Даже если и так, что это должно значить? – Спенсер метнул в ее сторону недовольный взгляд. Его вывел из себя этот эпизод с камнем. Ведь ясно же, что сам по себе камень не мог сюда попасть, его вчера не было здесь и в помине. Он, Спенсер, еще не выжил из ума, чтобы не помнить подобных вещей. А раз камня здесь не было, значит, его кто-то притащил сюда специально, но почему-то не признается в своем поступке.

– Возможно, это знак, что именно тут и надо копать, – тихо произнесла Ева.

– Знак? – Губы Спенсера дрогнули в едва уловимой усмешке. – Вы хотите, чтобы я следовал каким-то случайным знакам. Но в курсе ли вы, дорогая, что, как правило, раскопки археологического памятника ведутся не наугад и не в расчете на случайную удачу или какой-то там знак. Напротив, планируя предстоящие работы, я всегда четко определяю, какой именно участок подлежит исследованию, и произвожу его разбивку, как правило, на квадраты, что мы вчера и сделали. И теперь задача каждого из нас тщательно исследовать грунт в своем квадрате. Вчера мы все хорошо поработали лопатами и сняли основную черновую часть грунта. Сегодня я вам предложил уже другой инструмент. Кстати, где ваш совок, Ева?

– Он остался лежать на моем участке, – ответила Ева. Еще секунду назад она собиралась отстаивать перед Спенсером свою точку зрения. Но после его горячего монолога в защиту плановости археологических работ это желание у нее резко пропало.

– Идите и работайте, – уже более мягко проговорил Спенсер, – и не забудьте – грунт снимайте слоями, как я вас учил, разделяя его на пласты определенной мощности в 10 или 15 сантиметров. Свой совок при этом перемещайте по возможности горизонтально, чтобы иметь возможность снимать самые тонкие прослойки земли.

– Хорошо, – пробормотала Ева – я буду стараться неукоснительно следовать вашим инструкциям.

Ева вернулась на свой участок и принялась за работу. Остаток дня она обдумывала план, как ей добраться до того места, куда она вчера ночью положила камень. И хотя этот камень Спенсер с Левиным оттащили в сторону, Ева хорошо запомнила место, где он лежал: в самом нижнем углу квадрата Спенсера между его участком и участком Левина. То, что было проблематично сделать ночью, в свете дня оказалось сделать очень легко. Ева нисколько не сомневалась в том, что, если потребуется снова найти это место, она без труда его определит по памяти.