Книга: Кровавый след бога майя
Назад: Глава 13
Дальше: Глава 15

Глава 14

Санкт-Петербург, 2016 год
Юридическая контора «Кони и сыновья» не так давно отпраздновала стодвадцатилетний юбилей. Конечно, деятельность ее как частной фирмы на некоторое время прерывалась в силу известных исторических обстоятельств. Но члены семейства Кони при любой власти продолжали служить поверенными, адвокатами, нотариусами. Как ни удивительно, им удалось сохранить клиентов, чьи предки доверяли им ведение своих дел еще в начале прошлого столетия. Таких было немного, ими дорожили. В их число входило семейство Барановских.
Сегодня был важный день — оглашали завещание Владислава Барановского. По этому случаю контора была закрыта для посетителей. Федор Григорьевич Кони, упитанный, седовласый, старший из ныне практикующих членов семьи, не спеша просматривал бумаги, готовясь к предстоящей встрече. Негромкий стук в дверь оторвал его от этого занятия. Он с недоумением посмотрел на секретаршу.
— В чем дело, Нина Алексеевна?
— К вам посетительница.
— Я, кажется, просил отменить все встречи и закрыть на сегодня офис?
— Да, я так и поступила. Но эта дама утверждает, что она наследница Владислава Барановского и хочет переговорить с вами до встречи с остальным семейством.
— Наследница? — нахмурился адвокат. — Сколько же ей лет?
— Не меньше шестидесяти. Производит впечатление вменяемой. Одета аккуратно, не вызывающе и не вульгарно. Представилась как Дмитриева Алла Яковлевна.
— Ладно, зовите, гадание здесь все равно не поможет. Послушаем, что скажет госпожа Дмитриева.
На пороге появилась невысокая пожилая дама с темными кудрями, яркими губами и объемным бюстом. Решительным шагом дама пересекла кабинет и устроилась в кресле для посетителей.
— Разрешите представиться: Алла Яковлевна Дмитриева, в девичестве Симановская, единокровная сестра покойного Владислава Юрьевича Барановского. Вот мои документы.
Федору Григорьевичу понадобилась изрядная выдержка, чтобы не выдать удивления. Он бесстрастно подтянул к себе паспорт гостьи и пластиковую папку и принялся молча изучать документы.
— Итак, — он отложил последний лист, — вы утверждаете, что являетесь незаконнорожденной дочерью покойного Юрия Барановского?
— Совершенно верно. — Дама с достоинством кивнула.
— Что ж, думаю, вы понимаете, что свои права как наследницы вам придется доказывать в суде. Собранные вами документы не являются бесспорным доказательством родства. С учетом того, сколько лет прошло со дня смерти Юрия Барановского, у судьи возникнет закономерный вопрос, почему вы так долго ждали и не заявили о своих правах сразу.
— Я не знала о связывающем нас родстве. Мать открыла мне тайну только после смерти Якова Симановского. Она не хотела разрушать семью и боялась скандала. А что касается судебных разбирательств, у меня уже имеется адвокат, и если мы не сумеем договориться по-хорошему, я немедленно подам исковое заявление. — Глаза гостьи сверкнули. — Я прекрасно знаю, о каком наследстве идет речь, и буду за него бороться ради дочери и внучки.
— Позвольте узнать имя вашего адвоката?
— Даниил Зиновьевич Личкус. — Алла Дмитриева с трудом сдерживала самодовольство.
— Поздравляю, очень хороший специалист, — кивнул Кони. — Что ж, благодарю за визит. Обязательно поставлю своих клиентов в известность о ваших притязаниях.
Очевидно, такая спокойная реакция ее несколько разочаровала, однако она сумела справиться с собой и достойно удалиться.
— Добрый день, Федор Григорьевич, — с приличествующей ситуации сдержанностью поздоровался Леонид Аркадьевич.
— Добрый день, друзья мои. Агнесса Юрьевна, прекрасно выглядите. Мария, вы хорошеете день ото дня. Лилия Константиновна, как всегда, великолепны.
Семейство расположилось вокруг стола, адвокат занял свое место, раскрыл папку из тесненной кожи, но тут же снова ее захлопнул.
— Прежде чем перейти к оглашению завещания, о содержании которого, думаю, вы и так осведомлены, я обязан сообщить об одном неожиданно возникшем обстоятельстве. — Федор Григорьевич прокашлялся. — Сегодня ко мне обратилась дама, объявившая себя единокровной сестрой Владислава Юрьевича и дочерью покойного Юрия Николаевича.
— Что? Бред! — Реакция членов семьи была бурной и предсказуемой.
— Кто она такая? Аферистка? — перешел к делу Леонид Аркадьевич.
— Не думаю. Она представила комплект документов, в том числе анализ ДНК, который подтверждает родство.
— ДНК? Они что, отцовскую могилу вскрывали? — возмутилась Агнесса.
— Нет. Проведен сравнительный анализ с вами и Владиславом. Очевидно, еще при его жизни.
— При его жизни? — оживилась Маша. — Заранее, значит, подготовились? А полиция нас без конца дергает! Да вот же и мотив, и доказательства! Как зовут эту дамочку?
— Алла Яковлевна Дмитриева.
Леонид с Агнессой переглянулись.
— Да ведь это Алла Симановская!
— Да, так она и представилась.
— Это несерьезно, — отмахнулся Леонид. — Слухи о том, что она дочь Юрия Николаевича, ходили еще при его жизни. По-моему, их распускала сама Тамара, мать Аллы. Ее муженек был бездарным алкоголиком и дядиным приятелем. Чего Тамара хотела этим добиться, не знаю, но все это полная ерунда.
— Я бы не торопился с подобными утверждениями. — Кони вертел в пальцах дорогую ручку с золотым пером. — У нее прекрасный адвокат, один из лучших в городе. Они готовы идти до последнего, поскольку госпожа Дмитриева прекрасно осведомлена о стоимости коллекции.
— Но пока, как я понимаю, ничто не мешает нам распоряжаться ею по собственному усмотрению? — поинтересовалась Агнесса.
— Вы хотите предпринять какие-то действия, связанные с коллекцией? — Федор Григорьевич вскинул брови.
— Да. Мы с Леонидом хотим продать одно из полотен.
Леонид Аркадьевич подтвердил ее слова молчаливым кивком.
— Что ж, не вижу препятствий. Коллекция не являлась собственностью Владислава Юрьевича, и вы вполне можете ею распоряжаться, даже не дожидаясь вступления в наследственные права.
Федор Григорьевич только сейчас заметил, как изменилась Агнесса. Впервые за все годы, что он ее знал, в ее глазах светился интерес к жизни.
— Вы хотите продать какое-то определенное полотно? Вам сделали выгодное предложение?
— Нет-нет, Федор Григорьевич. Без вас мы не стали бы вести никакие переговоры, вы же знаете, — поспешил его успокоить Леонид. — Но мы с Агнессой действительно хотим кое-что продать. Возможно, если мы встретимся на днях…
— Скажем, завтра. — Она не желала.
— Если у вас есть свободное время, — не стал спорить Леонид, — мы могли бы встретиться в квартире Владислава и обсудить все подробно.
— Что ж, думаю, это возможно. — Федор Григорьевич заглянул в ежедневник. — Около четырех вас устроит?
— Вполне, — поспешила согласиться Агнесса. — И еще, Федор Григорьевич, подумайте, пожалуйста, что из полотен мы могли бы реализовать быстро и за хорошие деньги.
— Агнесса Юрьевна, если вам срочно нужны деньги, я вполне могу поспособствовать. Кредит под вполне умеренные проценты с моим поручительством…
— Нет-нет, не стоит. Мы с Леонидом уже все решили.
Кони счел за лучшее тему закрыть и перешел к оглашению завещания. Никаких сюрпризов здесь не ожидалось, так что уже через четверть часа семейство покинуло контору.
На сегодня работу можно было считать оконченной. Но уйти адвокату не удалось — на пороге возникла Мария Барановская.
— Федор Григорьевич, простите за вторжение, могу я поговорить с вами? Много времени это не займет.
— Разумеется, Машенька, присаживайтесь! — Федор Григорьевич вернулся за стол и не без удовольствия глянул на младшую Барановскую. Что ни говори, именно в Леониде и его детях сохранился дух семьи. Агнесса и Владислав, не в обиду обоим, являли печальный пример вырождения некогда славного рода.
Мария же, помимо того, что обладала несомненным умом, была воплощением жизненной силы и красоты.
— Скажите, Федор Григорьевич, в последнее время никто не интересовался нашей коллекцией? Может, хотели что-то купить, наводили справки?
— Мария, я не совсем понимаю, с чем связан вопрос. — Он постарался улыбнуться как можно естественнее и дружелюбнее.
— Просто интересуюсь. — Она неожиданно передумала посвящать Кони в свои догадки.
— Вы знаете, что на протяжении многих лет, фактически со дня смерти Юрия Николаевича, ни одно полотно не было продано. Ваш отец и дядя с тетей категорически отказывались от любых предложений.
— Это я знаю. — Она пристально смотрела на него. — Но я спрашиваю не о планах семьи. Я хочу знать, проявлял ли кто-то из посторонних интерес к коллекции за последнее время?
Почему-то он не торопился с ответом.
— Знаете, Машенька, некоторое время назад через подставных лиц у меня действительно интересовались, не хотят ли владельцы кое-что продать. Зная позицию ваших родственников, я совершенно определенно ответил, что нет.
Вот оно! Конечно, она так и знала.
— А кто и когда обращался с таким вопросом? Уверена, вы не могли забыть. Интерес такого рода к нашей коллекции возникает нечасто.
Ей показалось или он в самом деле слегка порозовел?
— Конечно. — Он поправил галстук. — Это было месяца четыре назад. Я даже не стал беспокоить вашего отца, поскольку совершенно точно знал позицию Владислава. Он всегда повторял, что хоть и не имеет возможности расширить коллекцию, но, по крайней мере, сохранить ее обязан.
— Хорошо. Но кто именно интересовался и о каких работах речь? Послушайте, Федор Григорьевич, мы знакомы не первый год, и я прекрасно понимаю, что с этим покупателем что-то не так. Давайте начистоту. Кто это был и почему вы испытываете чувство вины?
— Я испытываю вину? Право, Машенька, вы меня удивляете.
— Федор Григорьевич, вы забываете, что я профессиональный психолог и могу читать по взглядам и жестам. — Да, она не забыла, что говорила Агнессе о даре, которым владеет каждый в их семье. Маша еще раз взглянула на Кони и поняла, что так и есть. Она не анализировала его поведение, а просто знала, как обстоят дела. Это знание ей было дано, как будто кто-то на ухо шепнул.
— Этот человек предлагал вам немалую сумму сначала за помощь в переговорах, а потом за то, чтобы вы не сообщали о личности потенциального покупателя? — Она не отрывала глаз от его лица.
Кони расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и ослабил узел галстука.
— Мария, как представитель вашего семейства я получаю достаточное вознаграждение от любой сделки, которая совершается при моем посредничестве. В гонораре иного рода я не нуждаюсь. — Он попытался сказать это так, чтобы в голосе зазвучали нотки оскорбленного достоинства. Но Маша точно знала, что права.
— Я не утверждаю, что вы согласились, а говорю лишь о том, что вам предлагали.
— Не знаю, откуда вам это стало известно, — адвокат наконец сдался, — но предложение действительно было заманчивым. Однако, как ни соблазнительно звучало предложение, поделать я все равно ничего не мог. Покойный Владислав Юрьевич твердо придерживался своей позиции, вам это известно не хуже меня. Ваш отец и Агнесса Юрьевна несколько раз на моей памяти заговаривали о возможной продаже отдельных предметов, но Владислав Юрьевич всегда был категорически против. Как вы знаете, распоряжаться предметами коллекции владельцы могут только сообща. Таково главное условие завещания, оставленного вашим прадедом и подтвержденного Юрием Николаевичем Барановским.
— Так кто именно интересовался нашей коллекцией? Частное лицо или компания, представляющая интересы клиента?
— Это был представитель. — Кони окончательно успокоился и откинулся на спинку кресла. — Я навел о нем справки. Этот человек работает с узким кругом клиентов. Его репутация небезупречна, но серьезных проблем с законом у него нет.
— Федор Григорьевич, я не сомневаюсь в вашем профессионализме. Вы не станете вести переговоры, не выяснив предварительно, кто стоит за посредником. — Маша улыбнулась одними уголками губ. — Так кто именно интересовался нашей коллекцией?
Видно было, что разговор этот Кони категорически не нравится. Однако здравый смысл и перспектива иметь дело со всем взбудораженным семейством не позволяли сорваться.
— Артур Генрихович Угаров. Сколотил состояние в начале 1990-х, но давно ведет легальный бизнес — ему принадлежит сеть отелей и казино. Впрочем, все это не важно, поскольку сделка в любом случае не состоялась.
— И вы объяснили посреднику, почему сделка не может состояться? — не успокаивалась она.
— Да, разумеется.
— Иначе говоря, вы сказали, что Владислав против продажи любых предметов, хотя отец и Агнесса, возможно, дали бы согласие?
Кони снова заерзал.
— Машенька, не исключено, что я упомянул о позиции каждого из владельцев. Точно уже не помню.
Чего он совершенно не мог понять — откуда в этой девице такая въедливость? Это в ее-то годы и при столь легкомысленной наружности!
— Но вскоре после этих событий Владислав погиб, и полиция, заметьте, покоя не дает никому из нас. Нас в чем-то подозревают, вызывают на допросы, а вы молчите, словно не замечаете очевидной связи. Понимаю ваше нежелание ввязываться в эту историю. Однако или вы идете в полицию сами, причем сегодня же, или это делаю я.
Кони побледнел. Если чуть иначе расставить акценты, из безобидного свидетеля он может легко превратиться в соучастника.
— Кстати, теперь, учитывая обстоятельства, я сама наведу справки об этом собирателе живописи, — с расстановкой произнесла Маша. — Вы меня очень разочаровали, Федор Григорьевич. Все мельчает со временем: люди, принципы. Даже династии с безупречной репутацией вырождаются. — И она, наконец, покинула его кабинет.
Назад: Глава 13
Дальше: Глава 15