Глава 14
— Сережа, как вы пунктуальны! — Алла взмахнула густо накрашенными ресницами. Для похода в ресторан она нарядилась в темно-лиловое платье с глубоким вырезом, на шее массивный кулон на длинной цепочке, кажется, старинный.
— Алла, выглядите просто обворожительно, — оглядев свою даму, совершенно искренне восхитился Сергей.
И платье, и высокая взбитая прическа с милыми кудряшками возле ушей действительно ей шли.
— Спасибо, милый, — сладко прочирикала она и вытащила в прихожую большую дорожную сумку. — Мы сможем заскочить по пути в одно место? Это буквально на секундочку, надо передать знакомой детские вещи. У приятельницы ребенок уже вырос, вот она и собрала кое-что.
— Разумеется, — подхватывая сумку, легко согласился Сергей. Так, эвакуация улик началась. Интересно, сапоги тоже в этой сумке? Он попытался незаметно ощупать баул, но пришлось отвлечься и подать даме пальто.
Таксист привез их на улицу Гоголя. Алла категорически отказалась от помощи, сама отнесла сумку, нырнув в мрачную подворотню. Не было ее минут десять, не больше. Еще через десять минут они уже входили в зал.
— Обожаю ужинать в ресторане. Это так аристократично! — Алла стреляла глазами по сторонам, оценивала публику. — А вы здесь часто бываете?
У Сергея в «Неве» работал администратором бывший приятель по боксерской секции Димка Солодов, а то бы им ни за что не попасть в модный ресторан в пятницу вечером.
— Время от времени захаживаю. Шампанского? — спросил он, подливая даме в бокал и подумывая, что надо переходить к более крепким напиткам, иначе вечер пройдет впустую.
— Скажите, Сережа, а чем вы занимаетесь?
— О, я занимаюсь исключительно скучным делом. Бумажная волокита, оформление грузов на таможне. Сплошная проза, — отмахнулся он лениво и тут же заметил жадный блеск в глазах дамы. — Зато у вас сияние софитов, аплодисменты, цветы, восторженные поклонники. Удивляюсь, как ваш жених терпит все это. Ему стоило бы поторопиться со свадьбой, а то мало ли — уведет какой-нибудь настойчивый поклонник невесту из-под венца.
На Аллином лице обозначилась мечта о настойчивом поклоннике, и она с удвоенным энтузиазмом принялась завлекать Сергея. Чуть вздернула, будто ненароком, подол платья, наклонилась вперед, чтобы глубокий вырез максимально доходчиво сообщил о ее намерениях. Она громко смеялась, много пила и мало закусывала.
— Аллочка, я хотел спросить, а не смог бы ваш жених привезти мне магнитофон, скажем, «Филипс» или «Грюндиг»?
— Яша может привезти все, но это будет стоить недешево. — Повиснув у него на шее и плотно прижавшись всем телом, она не забывала извиваться в ритме музыки.
Сергей заметил, что мужчины за столиками с интересом поглядывают на его партнершу.
— Деньги — не проблема. А если он привезет сразу два или три, мы могли бы сделать неплохой бизнес. Вы ведь хотите заработать на кооператив?
— Хотим. Но, увы, пока это невозможно, — печально скривила ротик Аллочка.
— Почему же? Жених в ближайшее время никуда не едет?
— Нет. Просто три магнитофона провезти не так просто, а человек, который мог помочь, недавно умер.
Не зря он заказывал коньяк. Алла так усердно налегала на выпивку, что готова была поделиться с ним чем угодно.
— А знаете, ведь я был на вашем спектакле. — Сергей сделал вид, что не заметил, как закончился танец, и остался на танцевальной площадке в ожидании следующей песни. — И сразу обратил на вас внимание. Каюсь, целью моего сегодняшнего визита были вовсе не сапоги.
— В самом деле? — Она устремила на него затуманенный алкоголем и несбыточными надеждами взгляд. — А когда?
— Шестого декабря. В «Сильве».
— Шестого? Разве я пела «Сильву»? Мне казалось, шестого шла «Летучая мышь».
— Вы уверены? — Он внимательно наблюдал за несколько расфокусированной Аллой.
— Пятого у Туманова был день рождения, но его не праздновали, точнее, он праздновал с семьей. А шестого мы собрались своей компанией в мастерской. Точно, была «Летучая мышь», потому что мы с Валькой потом вместе переодевались, а в «Сильве» она не поет. Яша меня встречал, мы не влезли в одну машину, с нами еще народ был, пришлось ловить такси на Невском. Потом мы гуляли в мастерской. Так что вы видели меня в другой день.
— Возможно, — покладисто согласился Сергей, понимая, что надо поторапливаться — ее развозило на глазах, еще чуть-чуть, и допрашивать будет некого. — А долго вы пробыли в мастерской? Жених ваш никуда за это время не отлучался?
— Яша? Отлучался? Да вы что! Он такой ревнивый. И терпеть не может, когда я пью. Все время боится, что меня кто-нибудь уведет. Он все время ходил за мной по пятам, ныл и мешал веселиться. Зануда. — И она нежно глянула на Сергея. — Не то что вы.
— Спасибо. И когда же вы оттуда ушли?
— А зачем вам это? — неожиданно по-пьяному зло встревожилась она.
— Меня всегда манил мир богемы, — нашелся Сергей. — Поздние застолья, разговоры об искусстве, особая атмосфера.
Кажется, клюнула.
— Недолго сидели, — капризно пожаловалась она. — Яша совершенно не понимает, в какой среде я живу, что мне необходимы впечатления, яркие чувства. Все время ныл: завтра на работу, мама будет волноваться.
— Во сколько же вы уехали?
— Наверное, около часа. Автобусы уже не ходили, и он страшно жмотничал, что снова придется брать такси. — Алла остановилась, подозрительно побледнела, но смогла совладать с собой. — Мне надо присесть.
— Вот боржоми. — Сергей усадил даму и протянул ей стакан. — Вы поехали сразу же к вам?
— Нет. — Алла прыснула от смеха, и брызги боржоми полетели в разные стороны. — Он потащил меня к себе, хотел сэкономить на такси. У меня он остаться не мог, потому что, видите ли, перед работой надо побриться и сменить рубашку. Выпендрежник! — Она хохотала в голос, и народ за соседними столиками стал на них посматривать с недоумением. — Приехали, я начала раздеваться и уронила стул. Тут проснулась мамаша, стала шипеть, чтобы моей ноги в их доме не было. Гадости какие-то говорила. Я не сдержалась и тоже кое-что ей высказала — пусть место свое знает и не забывается, крыса старая!
— Но, кажется, Яков Леонидович достаточно взрослый мужчина, чтобы самому решать, кого приглашать в гости, — брякнул Сергей, не подумав.
— А ты откуда знаешь, как его зовут? — ощетинилась Алла. — Ты кто такой? Тебе чего от меня надо? Чего ты все вынюхиваешь?
— Да теперь уже ничего. — Он был фантастически спокоен — алиби у Борисова железное. Завтра он опросит художника Туманова с супругой и прочих гостей вечеринки, поговорит с Ангелиной Игоревной, и та, нахохлившись, признается, что в ночь с шестого на седьмое у них дома был безобразный скандал. Рассказала бы сразу обо всем — сэкономила бы ему столько времени и денег, заодно бы и железное алиби сыну обеспечила. А теперь еще домой тащи это сокровище. Ладно, затолкать эту певичку в такси — сама как-нибудь доберется, ей не привыкать. На всякий случай таксисту стоит удостоверение показать, чтобы аккуратно выгрузил и по дороге не потерял.
— Так что, Юрий Васильевич, у Борисова железное алиби. Соседи Борисовых показали, что слышали ночью вопли Вертеговой. Я опросил семейство Тумановых и кое-кого из гостей той вечеринки — все подтвердилось.
— Что же делать, Юрий Васильевич? Снова ни одного подозреваемого, — вздохнул Алексей.
— Что делать — работать. Новая информация поступила. В ночь убийства возле проходной НИИ жилец дома напротив видел припаркованный автомобиль «Волга» ГАЗ-21. Повезло, что свидетель мужчина. Курил ночью возле форточки и обратил внимание.
— А людей он на улице не видел? — с надеждой спросил Алексей.
— Нет, людей не видел, когда машина приехала и уехала — тоже. Но он уверен, что вечером ее не было. «Волга» бежевого цвета, номер он, естественно, не разглядел. Улица у них тихая, по ночам возле проходной машины не стоят. Вот и запомнил.
— Так что, теперь будем все бежевые «Волги» проверять?
— Именно, — кивнул Терентьев. — А ты, Алексей, отправляйся к подруге Кирилина, вот адрес. Свиридова Вера Григорьевна. Надо все-таки окончательно расставить все точки над «i». Что сидим? По коням.
И Алексей с Сапрыкиным без всякого энтузиазма потянулись на выход.
Вера Григорьевна Свиридова проживала в красивом сталинском доме на улице Фрунзе. Она попросила приехать к ней до двух, пока мужа и детей нет дома. Никакого энтузиазма по поводу встречи с Алексеем она не выказала, но и уклоняться от нее не стала.
И хотя теперь, когда алиби Кирилина было фактически доказано и никакого интереса он для следствия не представлял, Алексею все же было интересно взглянуть на эту женщину. Кто же смог вызвать в сердце скромного музейного сотрудника столь сильные чувства, что он готов был мчаться ночью через весь город на свидание? Алексею отчего-то представлялась невысокая миловидная блондинка, чем-то напоминающая Наташу.
Дверь открыла женщина средних лет. Невысокого роста, подтянутая, в простом, но элегантном платье с высоким воротом. Пожалуй, ее можно было бы назвать симпатичной, а в молодости, наверное, она была даже красивой, но уж больно она была какой-то холодной. Ни малейшего намека на страстную натуру, в жене Кирилина и то больше обаяния. Чем она могла прельстить мужчину, осталось для Алексея загадкой.
— Вы Алексей Петрович? Проходите, — спокойно пригласила его Вера Григорьевна. — В комнату, пожалуйста.
Алексей уже знал, что ее муж служит в штабе Ленинградского военного округа в звании подполковника, так что добротно обставленные хоромы Свиридовых не стали для него неожиданностью.
— Вы хотели поговорить со мной о Мите? Точнее, о Дмитрии Борисовиче? — усаживаясь в кресло, первой спросила Вера Григорьевна. — Да, он был здесь шестого вечером. Муж уехал в командировку, Митя зашел ко мне на чай, и мы засиделись до ночи. Уходил он уже после часа, скорее даже ближе к двум. Мы дружим еще с детства, но в последние годы видимся редко — у каждого своя семья, дела, заботы. К тому же Митина жена меня недолюбливает, — спокойным, невыразительным голосом пояснила Вера Григорьевна. — Кстати, мой муж с Митей вообще не знаком. Так получилось, и мне бы не хотелось ставить его в известность о нашей дружбе сейчас. Вы меня понимаете?
— Да, разумеется, — согласно кивнул Алексей. И хотя Вера Григорьевна не была похожа на героиню любовного романа, она ему понравилась. Спокойным достоинством, внутренней силой, да и лицо у нее, пожалуй, красивое. Особенно вон на той фотографии на стене, где она улыбается в обнимку с дочкой. Там она выглядит даже мягкой и женственной.
— Итак, у вас ко мне все? — отрывая Алексея от разглядывания портрета, спросила Вера Григорьевна. — А то мне еще в магазин надо успеть сходить, пока дети из школы не вернулись.
— Да, спасибо. Если у нас еще будут вопросы, мы вам позвоним.
Вот и все, Кирилина вычеркиваем. Алексей вышел из подъезда и остановился под козырьком натянуть перчатки. Снова повалил снег, пришлось заодно и воротник пальто поднять, чтобы за шиворот не насыпалось.
Перед подъездом чуть в стороне стояла наполовину занесенная снегом бежевая «Волга». Если бы Алексей сразу поспешил к метро, он бы ее и не заметил. Но теперь стоит, пожалуй, записать номер. Все равно начальство велело проверять все машины, почему бы не начать с этой. Сейчас можно будет позвонить в отдел, узнать адрес хозяина и заодно попытаться расспросить его или родственников. Алексей достал из внутреннего кармана ручку с блокнотом и двинулся к машине — очищать от снега номер.
— А что вам понадобилось возле нашей машины? — раздался за спиной знакомый голос. — Или она тоже имеет какое-то отношение к вашему убийству?
Алексей резко разогнулся и едва не упал, поскользнувшись на заледенелой кромке сугроба.
Вера Григорьевна стояла рядом и строго глядела на него из-под пушистой песцовой шапки.
— Это ваша машина?
— Да. Точнее, машина мужа. К нему у вас тоже есть претензии? — На этот раз в холодном голосе Веры Григорьевны явственно слышались враждебные нотки.
— Нет. К нему у меня нет ни претензий, ни вопросов. Зато есть вопрос к вам. Вы водите машину? — официальным тоном спросил Алексей, давая понять, что он здесь не в игрушки играет, а расследует убийство.
— Нет. И никогда не пыталась.
— А ваш друг Кирилин?
— Кто, Митя? — Она тут же забыла о маске оскорбленного величия и расхохоталась. — Разумеется, нет. У них в семье никогда не было машины, ни в детстве, ни сейчас. Он и с велосипедом-то с трудом управлялся.
— Ясно. Что ж, спасибо за информацию. Всего хорошего, — откланялся Алексей и, выбравшись из сугроба, поспешил к метро.
— Добрый день, Наташу позовите, пожалуйста. — Тесное пространство телефонной будки немедленно заполнил пар от его дыхания. Стекла густо покрывал морозный узор, так что казалось, за ее пределами нет ни города, ни оживленных улиц, а только ледяная пустыня, а может, гудящий зимний лес.
— Алло? — прозвучал в трубке звонкий милый голос, и Алексей расплылся в улыбке.
— Привет, это я. — И почувствовал, что она тоже улыбается на том конце провода, случались с ним иногда такие озарения. — Увидимся сегодня вечером?
— Ладно, а во сколько? — кокетливо спросила Наташа, и он понял, что сейчас она теребит длинный завиток за ухом.
— Давай в семь, но я тебе еще позвоню в пять или в шесть. Терентьев работенки нам с Серегой подкинул, придется весь день по городу носиться. Но вечером я сбегу. Обещаю!
— А он не поймает? — со смехом спросила Наташа.
— Пусть попробует, я лучше всех в управлении нормативы по бегу сдаю.
— А что будем делать? — Она явно оттягивала момент прощания.
— Все что захочешь. Придумай, у тебя до семи часов есть время. — Повесил трубку и, растирая замерзшее ухо, помчался к метро.
Весь день они с Сергеем обзванивали и объезжали владельцев бежевых «Волг», пытались вычислить среди них людей, знавших Коростылева, имевших отношение к НИИ или к старым делам, которые вел покойный отставной майор.
В шесть часов, набирая Наташин номер, он больше всего на свете мечтал добраться до дома, поесть кислых щей, которые обещала приготовить мама, завернуться в плед и поспать часов двенадцать. Но если он так поступит, велика вероятность, что в следующий раз Наташа полдня ждать его звонка не станет, а назначит свидание кому-то другому. Собрав оставшиеся силы, двинулся к метро, уселся в полупустой вагон, благо садился он на конечной станции, прислонился головой к поручню и сладко задремал. Чудом свою остановку не проспал. Мог бы проспать, если бы капризный малыш рядом не норовил все время встать на скамейку и посмотреть, как вагон несется по туннелю.
— Привет, — улыбнулась Наташа. Она стояла в вестибюле станции в расстегнутом пальто и, кажется, не собиралась упрекать его за опоздание.
— Извини, спешил как мог. — Он чувствовал себя последней свиньей — заставил девушку ждать, явился без цветов, как будто они уже сто лет знакомы.
— Ничего, я понимаю, — взглянула на него сочувственно Наташа. — Куда пойдем?
— Давай сперва в «Пышечную», жутко есть хочется, полдня мечтал, — брякнул, не подумав, Алексей, но тут же спохватился: — Ты не против? Ты пышки любишь?
Наташа пышки любила. Уже через десять минут они стояли возле липкого шатающегося столика над горой золотистых пышек, посыпанных сахарной пудрой, и запивали их любимым Алешиным кофе. И у Наташи нос был в пудре, а он ей об этом не говорил, чтобы не смущать, и они брали пышки длинными узкими листочками твердой, как щепки, желтоватой бумаги, которая тут же становилась насквозь масляной. И отчего-то смеялись, наверное, от хорошего настроения.
— Так как твое расследование? — спросила Наташа, как только на лице кавалера расплылась блаженная сытая улыбка.
— Да никак. У обоих подозреваемых алиби, так что мы, считай, снова на старте.
— А алиби у них настоящие, не могли они их подделать? — Наташа выбирала пышку, где было побольше сахарной пудры.
— Нет, потому что у них есть свидетели. Слушай, давай не будем о моей работе, она мне знаешь как на работе надоела. Лучше расскажи, чем ты сегодня занималась.
— О, у меня день прошел захватывающе интересно. Я полдня текст переводила по французскому, а потом помогала брату сочинение писать. Ну что, служитель закона сыт, можем идти в кино? Или добавку возьмем?
Главное — не заснуть в середине сеанса. Алексей разволновался и взял свою даму под руку.
— Ты какой праздник больше всего любишь? — ловя ладошкой снежинки, спрашивала Наташа.
К ночи погода стала мягче, когда они вышли из кинотеатра, повалил снег. Он опускался медленно, кружась в желтом свете фонарей, робко оседал на тротуары, на пешеходов, на голые ветки деревьев.
— Ой, смотри, как красиво! Сразу пять снежинок, и все разные. — Наташа протянула ему руку в серой пушистой варежке, на которой лежали, словно сцепленные в ожерелье, пять совсем не похожих друг на друга снежинок.
— Надо же, и не тают, — наклонился ближе Алексей. — Красивые, никогда не понимал, как такое возможно. Все лучики правильной формы. Мне вот эта нравится.
— Мне тоже, — сдувая снежинки с варежки, согласилась Наташа. — Так какой ты праздник больше всего любишь?
— Не знаю, наверное, Первое мая. Тепло, весело, шарики, все поют. Я с детства люблю на демонстрации ходить.
— А я Новый год больше всего люблю. И чтобы мороз на улице! И каждый раз, когда в полночь желание загадываю, всегда верю, что оно сбудется. И елка, конечно, они у нас иногда до самого марта стоят. У них к концу зимы на веточках молодые побеги появляются. Свежие, бледно-зеленые, просто ужасно, что все равно выбрасывать приходится.
— И кто это у нас тут идет? — перебил Наташу чей-то противный нагловатый голос.
Алексей даже не заметил, как они подошли к ее дому и рядом нарисовалась небольшая компания.
Четверо парней — высокие, модно одетые, развязные.
Он тут же подтянул девушку к себе поближе и миролюбиво проговорил:
— Здорово, ребята.
И даже попытался обойти их, чтобы не нарываться на продолжение беседы.
Не вышло.
— А куда это вы так торопитесь, что с друзьями поздороваться не хотите? А, Наташа? — обратился непосредственно к ней парень в расклешенных джинсах и синей с красными вставками куртке. — Совсем забыла старых друзей? На звонки не отвечаешь, гулять не выходишь. И что это за тип с тобой? Новый воздыхатель?
Женя. Тот самый. Настроение у Алексея мгновенно улучшилось, потому как Женя этот был определенно слизняк. Вон целую компанию с собой привел.
Двое других парней тем временем встали по бокам и взяли Алексея с Наташей в кольцо. Третий держался в сторонке, с кислой физиономией наблюдая за происходящим.
Из Жениных заявлений следовало, что Наташа с ним категорически порвала и даже к телефону подходить отказывалась, а это Алексею было особенно отрадно.
И что ему, лейтенанту уголовного розыска, трое жалких пижонов? Тьфу и растереть.
Он расправил плечи и, с трудом сдерживая счастливую улыбку, взглянул насмешливо на бывшего соперника.
— Что, мальчики, скучно вечер складывается, вышли приключений поискать?
— Смотри, Жека, какой разговорчивый, — хохотнул парнишка, стоявший ближе к Алексею.
— Пусть пощебечет, пока мы ему зубы не пересчитали, — зло зыркнул Женя.
А парень-то препротивный. Самолюбивый собственник, трус и эгоист. Мерзкая личность.
— Так что, пойдем, Наташа, поговорим, вспомним былое, пока ребята с твоим хахалем побеседуют. — Женя уже взял ее за руку. — А за своего не волнуйся, они его не сильно побьют, так только, поучат чуть-чуть, чтобы за чужими девчонками не ухлестывал.
— Во-первых, я не твоя, — глядя снизу вверх на противного Женю, храбро заявила Наташа. — Во-вторых, сейчас же дай пройти, пока самому не врезали.
Ай да девушка. И ведь росточка маленького, хрупкая какая, а троих охламонов не испугалась. Молодец. Наш человек.
— Врезали? Он, что ли? — не унимался Женя.
— А может, и я! — и Наташа неожиданно как даст носком сапога ему прямо в середину голени.
Женя с криком подпрыгнул и схватился за ногу.
— Ты что, совсем рехнулась? — Он скакал, потирая ногу, пока его дружки растерянно таращились и не знали, что предпринять. — Гадина, погоди, сейчас я тебя научу, как себя вести!
— Молодой человек, я бы вас попросил вести себя в присутствии дамы повежливее. А то как бы не пришлось преподать вам урок хороших манер.
— Что? Вякать у меня? — взвизгнул взбешенный Женя и попытался схватить Алексея за грудки.
Поступок был глупый. Уже через секунду бывший Наташин ухажер лежал в ближайшем сугробе.
— Чего стоите? — крикнул он своим дружкам. — Врежьте ему как следует!
Женины друзья хоть и были ребятами рослыми, но специальной подготовки, в отличие от Алеши, не имели. Он без труда сделал одному подсечку, и тот шлепнулся на землю, удивленно хлопая глазами, потом провел точный удар в челюсть, и второй приятель присел рядом. Разъяренного Женю он скрутил с легкостью и развернул лицом к девушке.
— По-моему, тебе стоит прощения попросить. — В ответ раздалась тихая ругань, так что пришлось чуть усилить захват и более настойчиво посоветовать: — Евгений, я дважды просить не люблю. Признайтесь, что были не правы, и топайте на все четыре стороны. Ах да, самое главное забыл. Больше не возвращайтесь.
Поскольку приятели на помощь не спешили, пришлось Жене забыть об оскорбленном самолюбии и пробормотать слова извинения. Хоть и не от души, но достаточно вежливо.
Правда, едва получив свободу, он тут же принялся грозить Алексею скорой и лютой расправой, но они с Наташей только рассмеялись ему в лицо. А Наташа на прощание крикнула:
— В следующий раз думай, с кем связываешься!
И они с Алексеем, дружно взявшись за руки, пошли к подъезду.
А на лестничной площадке она его поцеловала, легко коснувшись прохладными смеющимися губами щеки, и быстро застучала каблучками.
Он вышел на улицу и вдруг почувствовал, что скоро Новый год, и елки, и подарки, и снег на улице идет не простой, а обещающий совсем новое. И, наверное, Наташа права, Новый год действительно самый чудесный праздник, гораздо лучше Первого мая. И ночь сегодня вовсе не темная, а серебристая, с перламутровыми переливами свежего снега. Он оглянулся по сторонам и, не увидев ни одной живой души, с размаху рухнул в ближайший сугроб, раскинул руки и уставился в небо на кружащиеся снежинки.
