34

На следующее утро Кайла вошла в их с Викторией общий офис. Виктория сегодня была одета в чёрную водолазку и чёрные кожаные штаны; сочетание, которое, вероятно, не подошло бы никому другому, но на ней смотрелось сногсшибательно. Викки внимательно вглядывалась в изображение на сорокадюймовом мониторе.

— Что это? — спросила Кайла, став у неё за спиной и наклоняясь к монитору.

— Это результаты сканирования Росса на пучке, — ответила Виктория.

Кайла положила руку ей на плечо.

— Когда я хочу последить за бывшим, то смотрю его стену в «Фейсбуке» или профиль на «OKCupid».

— Не в этом дело, — сказала Викки. Она указала на монитор. — Видишь, вот здесь? Это всплеск, говорящий, что у него в суперпозиции один электрон, что делает его эф-зэ.

— Да.

— Но посмотри сюда. — Она ткнула в извилистую линию в верхней части оси Y, размеченной в логарифмическом масштабе.

Кайла кивнула.

— Фоновый шум.

— Точно. Запутанность, которую мы наблюдали раньше.

— Именно.

— И до сих пор она никогда не менялась, верно?

— Да, — ответила Кайла. — Если бы она как-то менялась, мы бы, может быть, смогли бы догадаться, что это такое.

— Именно — но гляди! Она изменилась, видишь? Вот здесь. — Викки указала на место, где вся линия вдруг немного подпрыгнула.

— Она приподнялась, — удивлённо сказала Кайла.

— Вот-вот. Внезапно приподнялась и осталась на новом уровне.

— Ха!

— Вчера я провела тестирование на себе, — Викки пошевелила мышкой, и на экране появились два на вид идентичных графика. — Оба графика мои. — Тройная суперпозиция показывалась как три ясно различимых всплеска на каждом из графиков. — Но посмотри сюда. — Она указала сначала на один график, потом на другой. — Уровень запутанности увеличился по сравнению с моим предыдущим тестом. Раньше такого никогда не наблюдалось.

Кайла нахмурилась.

— Покажи ещё раз график Росса.

Снова манипуляции мышкой, и картинка на экране снова сменилась.

— Росс был здесь девятого, в воскресенье?

— Ага. Джефф разрешил.

Кайла ещё больше наклонилась вперёд, чтобы рассмотреть отметку времени внизу графика.

— И уровень запутанности возрос в 11:19 утра?

— И двадцать две секунды, — уточнила Викки, указывая на цифры. — И оставался таким до конца сканирования.

— Вау! — сказала Кайла.

— Что?

— Ты знаешь, где я в это время была?

— В воскресенье утром? Ну, мессу мы можем исключить.

— Я была в учреждении долгосрочного ухода Томми Дугласа.

— О Господи, точно! В этот день ты оживила брата!

— Джим записал это на видео. Оно в Дропбоксе. — Кайла жестом попросила Викки встать и заняла её место за клавиатурой. Кайла открыла браузер и какое-то время стучала по клавишам, открыла содержимое общей папки, и обнаружила что компьютер Викки настроен на показ крупных превьюшек — размером с игральную карту изображения Кайлы и Джима, занимающихся сексом, заполнили монитор.

— Хмм, — сказала Кайла.

— ОСНЭ, — сказала Викки, улыбаясь от уха до уха. Она потянулась к мышке и сменила настройки окна на простой список, а затем отступила назад, давая Кайле найти файл, который она искала. Несколько щелчков мышки — и запустилось снятое Джимом видео.

— Боже мой… — сказала Викки, когда Тревис открыл глаза впервые за почти двадцать лет.

Кайла вернулась точно к тому моменту, когда Тревис подал признаки сознания. Слайдер внизу изображения показывал, что это случилось через одну минуту и сорок три секунды после начала видео. Потом она вернулась к списку файлов, который показывал время, когда Джим начал запись, и затем быстро вычислила в уме: время создания файла плюс минута и сорок три секунды… 11:19:25. Она произнесла результат вслух.

Викки присвистнула.

— Очень близко.

— Слишком близко, чтобы быть совпадением, — сказала Кайла. — А когда я применила квантовый камертон во второй раз — в первый раз он не сработал, и я его перевернула — это было на несколько секунд раньше, чем он открыл глаза. Так что увеличение уровня запутанности, который ты зафиксировала у Росса, произошло практически в тот же момент, когда Тревис очнулся. Хочешь побиться об заклад, что и твой уровень подскочил тогда же?

— Из чего следует, что я, мой бывший парень, и твой брат были — и остаются — связанными? — сказала Викки. — Что мы трое квантово запутаны? Но с чего бы? В конце концов, Тревис и Росс ни разу даже не встречались.

— Это очень хороший вопрос, — сказала Кайла, изумлённо вглядываясь в экран.

Кайла пригласила Викторию на ужин, и теперь мы вчетвером, включая Райан, сидели за квадратным столом; правда, я отодвинул от него свой стул, чтобы иметь возможность немного повернуться и скрестить ноги. Завтра мы собирались к Ребекке поужинать с ней и Тревисом.

Женщины ели жаркое в горшочке, тогда как я прокладывал себе путь в огромном блюде салата. Во время ужина Райан в подробностях рассказала нам, как консультант в садике пытался объяснить им, что за ужасы сейчас творятся. Хотя Райан до сих пор была напугана, на мой взгляд психолога консультант выбрал правильный подход: не пытаться подсластить, но и не сеять панику.

Потом разговор сместился к тому, что я буду делать с моими летними курсами в мрачном свете текущих событий — и каким-то образом перешёл на психологов, напуганных результатами собственных исследований.

— Это может очень дорого обойтись, — сказал я. — Взять хотя бы Фила Зимбардо. Его Стэнфордский тюремный эксперимент был в 1971 году, но он так и не смог примириться с тем, что произошло с его студентами и с ним самим, когда больше тридцати лет спустя опубликовал свою книгу «Эффект Люцифера» о том, как добрые люди становятся злыми. Эта книга у меня в списке обязательного чтения.

— А что стало с тем парнем с электрошоковой машиной? — спросила Виктория.

— Стэнли Милгрем, — сказал я, кивая. — После этого эксперимента он пошёл другими путями. Ему не нравилось, что его эксперимент приобрёл такую известность, что каждый подвергает сомнению его этичность, так что он занялся менее противоречивыми исследованиями. Он был пионером методики «потерянных писем», которая проверяет, дают ли люди себе труд подобрать найденное ими на земле письмо с маркой и опустить его в почтовый ящик. Оказалось, что большинство людей сделают это, если на письме нейтральный или позитивно воспринимаемый адрес, например, уважаемое благотворительное общество, но не станут его отправлять, если оно адресовано в «Общество друзей национал-социализма» или что-то вроде этого.

— По-прежнему исследует добро и зло, — заметила Кайла.

— Да, — согласился я, — но способами, которые не могут никому навредить. И даже больше времени он тратил на нечто совершенно безвредное. Милгрэм называл это «задача тесного мира», и он стал одним из первых, кто начал изучать её всерьёз — однако она более известна как «Шесть степеней отчуждения» или «Шесть степеней Кевина Бэкона». Милгрэм показал, что любые два человека связаны друг с другом очень короткой цепочкой из…

Виктория вдруг выпрямилась.

— Как Тревис и Росс!

— Что? — переспросил я.

— Тревис — брат Кайлы — он связан с моим бывшим парнем Россом как раз таким образом. Тревис — Кайла — я — Росс; чёрт, да тут всего три степени отчуждения!

Внезапно Кайла тоже пришла в возбуждение.

— Боже, возможно, это оно!

— У тебя здесь есть компьютер с «Мэйплом»? — спросила Виктория.

Кайла кивнула.

— Да, да! В моём кабинете.

— Что происходит? — спросил я.

Кайла торопливо объяснила:

— Похоже, существует запутанность между Тревисом, Россом и Викки, и мы пытаемся разгадать эту загадку. — Я знал, что запутанность — это квантовая связь: сущности, связанные так, что независимо от расстояния между ними то, что происходит с одной, моментально влияет на другую.

Волнение Кайлы было практически осязаемо.

— В момент, когда Тревис пришёл в сознание, линия фоновой запутанности на графике Росса чуть-чуть приподнялась, и мы считаем, что с Викки произошло то же самое. Ведь не может же быть, чтобы уровень Викки повысился из-за того, что обрёл сознание какой-то случайный человек, правильно? Ну, то есть, люди всё время рождаются и умирают, однако мы до сих пор не наблюдали такого рода скачков.

Виктория была уже на ногах, и Кайла тоже встала, не прекращая говорить:

— Но если повышение пропорционально степени отчуждения, то кто-то настолько близкий к Тревису в сети тесного мира — пусть даже они сами никогда друг с другом не встречались — зафиксируют его, пусть и частично, тогда как суммарное фоновое пузырение совершенно незнакомых людей, которые рождаются и умирают, слишком незначительно, чтобы его увидеть.

Женщины заторопились в кабинет Кайлы, оживлённо переговариваясь. Я повернулся к Райан.

— Пойдём загрузим посудомойку, а потом немного посмотрим телевизор.

— По «Нетфиксу» идёт «Инспектор Гаджет»!

— Как скажешь, Имбирёк.

Закончилось всё тем, что укладывать Райан спать пришлось мне; Виктория с Кайлом всё ещё увлечённо трудились в кабинете. Когда я снова спустился вниз, то включил телевизор в гостиной, чтобы посмотреть новости: шесть мёртвых рабочих-мигрантов в Техасе, мёртвая двенадцатилетняя девочка из племени кри в Манитобе, взорванная синагога в Париже, новый рейд Боко Харам. Всё хуже и хуже.

Примерно час спустя женщины вышли из кабинета — я был бы рад их видеть при любых обстоятельствах, но их восторженные лица в тот момент были особенно кстати.

— Ну? — спросил я, выключая телевизор.

— Всё сходится, — ликующим голосом объявила Виктория. — Завтра мы сделаем ещё несколько тестов, но, похоже, у нас уже есть надёжная модель.

— Слушаю очень внимательно.

— Так вот, — сказала Кайла, усаживаясь рядом со мной на диване. — Мы уже знали, что все микротрубочки в мозгу индивида квантово запутаны. Именно поэтому они все находятся в одном и том же состоянии суперпозиции. Все их тубулиновые димеры содержат либо один электрон в суперпозиции, либо два, либо три.

— Либо ни одного, — добавил я.

— Да, да, если индивид без сознания, то ни одного. Верно. Итак, мы не знаем, что такое сознание на самом деле, но это его физический коррелят: групповая квантовая запутанность в пределах всего мозга. Это физическое проявление одного из трёх уровней сознания, которыми способен обладать индивид: пустота эф-зэ, коварство психопатов и совесть «быстрых».

— Ладно, — сказал я.

— Но не только человеческий мозг является квантово запутанной системой — мозги всех людей также являются такой системой.

Я нахмурился.

— Не понял разницы.

Вмешалась Виктория:

— Совокупность сознаний всех людей — всех 7,7 миллиардов, независимо от того, в каком именно квантовом состоянии они находятся — формирует единую квантово запутанную систему, соединённому посредством сети тесного мира. Именно коллективная квантовая инерция не даёт отдельным людям сменить своё квантовое состояние. Именно по этой причине мы не можем взять, скажем, эф-зэ и перевести его на следующий уровень: нельзя изменить квантовое состояние одного человека, не повлияв на всех остальных, и поэтому-то квантовый камертон не работает на людях, уже находящихся в сознании. Инерция всего человечества препятствует такому переходу.

— Но это не может быть правдой, — сказал я. — В больницах людям всё время дают наркоз, но он всегда действует только на самого пациента.

— Да, — ответила Виктория. — Это особый случай, потому что включает в себя декогеренцию. Когда тебе дают общий наркоз, квантовая суперпозиция прекращается и ты выпадаешь в классическое состояние — Пенроуз и Хамерофф доказали это — и по определению не можешь быть субъектом квантовой запутанности.

— И что это означает?.. — спросил я.

— Это означает, — ответила Кайла, — что ты покидаешь коллектив, когда полностью теряешь сознание.

— Ладно, — сказал я.

— Но, — продолжала Кайла, — те, кто уже состоят в коллективе — все семь миллиардов Q1, Q2 и Q3, все, кто не находится в классическом состоянии — могут сменить квантовое состояние лишь синхронно, все разом.

— Правда?

— Правда, — подтвердила Кайла. — Один за всех, и все за одного.

— Homo sapiens — одна большая счастливая семья, — добавила Виктория.

Конечно, в последнее время не такая уж счастливая, но мне не хотелось разрушать этот момент триумфа. И всё же я оглянулся на телевизор. Забавно: ни один монитор, произведённый со времён моего детства, не имел никаких проблем с выгоранием люминофора, однако, глядя на чёрный прямоугольник, я видел призрачные образы жестокостей, которые он только что мне показывал.