28

Они могли просто задействовать камертон без всяких преамбул, но если бы ничего не получилось, то Кайла никогда не узнала бы, что стало причиной неудачи: какой-то изъян в приборе или то, что миссис Хокинс на самом деле не находилась в состоянии, описываемом классической физикой. Лучше было выяснить это заранее, чем потом, если ничего не получится, просить Дейла о дальнейшем содействии. Конечно, если выяснится, что она и сейчас находится в состоянии суперпозиции, они всё равно попробуют применить камертон — потому что мало ли.

Поэтому, как только были завершены дела с Тревисом, миссис Хокинс была доставлена на «скорой» в «Канадский Источник Света» и положена на каталку под выход пуска СусиQ. Кайла рассказала своему начальнику, Джеффу, чем она занимается, и сейчас он стоял возле каталки; его гавайская рубашка сегодня была в бирюзовых и аквамариновых тонах. Рядом с ним стоял доктор Амстердам. Дейл также присутствовал; для такого случая он сбрил бороду. «Я тогда не носил бороду, — объяснил он, — и хочу, чтобы она сразу меня узнала».

Миссис Хокинс — Джил — выглядела не старше, чем женщина, что улыбалась с фотографии на ферме, только её волосы полностью поседели. Впрочем, они уже могли быть седыми в то время, когда было сделано фото, и оно выцвело за то время, пока она находилась в коме.

Сотрудник КИС записывал на видео, как Виктория и один из санитаров «скорой» осторожно помещают голову Джил под конический эмиттер пучка. Викки в этот раз не стала фиксировать голову Джил ремнём; она и так была совершенно неподвижна.

Как всегда, проверка не заняла много времени. Кайла понимала, что странно чувствовать душевный подъём, узнав, что несчастная женщина полностью лишена сознания — но когда она взглянула на графики на мониторе Виктории, то почувствовала именно это. Никакой суперпозиции; отсутствует даже обычный белый шум на линии в верхней части экрана. Миссис Хокинс пребывала в классическом состоянии.

— Замечательно, — сказала, улыбаясь, Виктория.

Она вынула квантовый камертон из его поролонового ложа. Она передала его Кайле; металлическая рукоятка отозвалась в руке холодом. Дейл, одетый в стильную серую рубашку, шептал молитву; его татуированная рука крепко сжимала при этом спинку стула. Кайла коснулась лба Джил раздвоенной частью камертона и сдвинула вперёд красный переключатель на рукоятке.

Ничего не произошло. Вообще-то даже если камертон восстановил суперпозицию, это не означало, что Джил немедленно очнётся; сейчас она могла попросту спать. Однако монитор Виктории не показал никаких изменений.

Кайла глубоко вдохнула и повернула камертон, поменяв зубцы местами, как она делала с Тревисом. Но ничего не изменилось. Дисплей по-прежнему не показывал никаких всплесков.

Конечно, с Тревисом условия были другими; здесь работал сам синхротон и масса другого оборудования. Но к этому дню коллеги Виктории уже много раз применяли камертон к образцам материалов, лежащим под пучком, и он работал, как полагается, создавая в материале квантовую суперпозицию. И да, Кайла вернётся в заведение вместе с Джил и попытается сделать это там, но…

Но сердцем она чувствовала, что ничего не получится, и глядя на Дейла, этого сурового покрытого тауировками фермера, у которого струились по щекам слёзы, она чувствовала себя хуже некуда.

— Мне так жаль, — сказала она. Она искала другие слова, которые могла бы сказать, надеясь найти такие, что утешили бы его, к примеру, что, по крайней мере, не стало хуже, но…

Но Дейл её опередил, повернувшись к доктору Амстердаму, и когда он закончил говорить, она поняла, что стало гораздо, гораздо хуже.

— До сегодняшнего дня, — сказал он, — я всегда считал, что она где-то там, в глубине. Всегда думал, что она слышит, как я с ней разговариваю. Всегда думал, что однажды она вернётся, но… — Он махнул рукой в сторону монитора и проклятой линии на нём. — Но она умерла, правда? Её не стало много лет назад. — Он вытер ладонью нос; рукав рубашки задрался, обнажив новый участок вытатуированной лозы. — Пришла пора её отпустить.

Я вышел на свой балкон на третьем этаже и стал смотреть на Ред-Ривер. Между моим домом и рекой располагалась зелёная полоса с несколькими столиками для пикника. Было темно, и пока над парком на противоположном берегу реки поднимался узкий полумесяц, я успел прихлопнуть несколько первых комаров — каждый год они появлялись чуть раньше. Пока я там стоял, два человека пробежали трусцой на север и, немного погодя, двое других пробежали на юг. Эф-зэ? Психопаты? “Быстрые»? Кто знает.

Я вернулся в гостиную и плюхнулся обратно на диван. Стены у меня были цвета сельдерея; это был не мой выбор, они уже были такими, когда я здесь поселился. Я пялился в их мягкую зелень, размышляя…

…и, должно быть, потерял счёт времени, потому что мои размышления были прерваны «та-та-да-бррм» входящего звонка «Скайпа». Кайла собиралась позвонить мне около десяти вечера, после того, как уложит Райан спать; я и не знал, что уже так поздно. Я поспешил к компьютеру и щёлкнул по кнопке приёма звонка.

Она была в своей гостиной; на ней был простой коричневый топ, рыжие волосы убраны назад. Она выглядела печальной, и, я думаю, то же самое она подумала обо мне, потому что мы оба одновременно спросили:

— Что случилось?

И это, по крайней мере, заставило нас улыбнуться, пусть и невесело.

— Ладно, — сказал я. — Давай ты первая.

Она описала свою попытку сегодня днём оживить одного из пациентов из того же учреждения долгосрочного ухода. Я молча слушал.

— Не понимаю, — сказала она в конце, — и Викки тоже не понимает. Почему квантовый камертон восстановил суперпозицию у моего брата, но не у миссис Хокинс?

Я приподнял плечи и поёрзал на диване, затем немного повернул лэптоп, чтобы снова оказаться в поле зрения камеры.

— Не знаю. Что-то у твоего брата было по-другому. Почему я очнулся через несколько минут после того, как Менно вышиб меня в кому, а твой брат провёл в ней почти двадцать лет? Да, каждый мозг уникален, но было бы неплохо узнать, почему реакция Тревиса так отличалась от моей и от той женщины.

— Я ужасно себя чувствую, — сказала Кайла. — Я дала её мужу надежду. Она никак не отреагировала, когда мы снова попытались пробудить её по возвращении в заведение. Её муж собирается встретиться с адвокатом и оформить бумаги для того, чтобы её перестали кормить.

— Ох, — тихо сказал я, не заостряя внимание на том, что такой шаг был бы совершенно оправдан с точки зрения утилитаризма.

— Я понимаю, — сказала Кайла, — она мертва уже много лет — с самого дня аварии. И всё же…

— Да уж.

— Ладно. — Она склонила голову набок. Позади неё я видел стол и книжные шкафы в её столовой. — А у тебя как день прошёл? — спросила она.

Я на секунду задумался, о чём говорят в конце дня нормальные пары, и слегка позавидовал им.

— Не знаю, следила ли ты за новостями, но…

— Да?

— Сегодня вынесли вердикт по делу Девина Беккера.

— О! Нет, я не слышала. И…?

— Его приговорили к казни.

— Ох.

— Так что мне не удалось убедить присяжных, что психопатия — смягчающее обстоятельство.

— Ну, после… — Она замолкла; несомненно, она собиралась сказать, что после того, как окружной прокурор порвал меня в клочки на свидетельской скамье, это неудивительно. Но облекать это в слова было ни к чему; её вскинутых бровей было достаточно.

Я кивнул.

— Да уж. Законы Джорджии содержат множество положений о применении казни, когда жертва — коп или охранник тюрьмы; насчёт случаев, когда это убийца, там ничего нет. Однако закон гласит, что казнь может применяться, если жертва была подвергнута пыткам, и… в общем, ты наверняка смотрела видео из Саваннской тюрьмы.

— Да.

Я испустил долгий хриплый вздох, и она также сделала это практически одновременно со мной.

— Ладно, — сказал я. — Поздно уже — по крайней мере, тут у нас. А у меня завтра лекция в девять утра.

— Ну давай, — ответила Кайла, глядя на меня с компьютерного экрана. — Сладких снов, малыш.

— Тебе тоже, — сказал я.

Но я сомневался, что сегодня кто-то из нас вообще сможет заснуть.