21

— Доброе утро. Итак, некоторое время назад я спрашивал, кто из вас каждый день приезжает в университет на машине. Помните? Это когда мы говорили о философских зомби. Так вот, сегодня позвольте задать противоположный вопрос: теперь, когда погода снова установилась, кто из вас каждый день приходит на учёбу пешком?

Поднялось довольно небольшое количество рук.

— Ха, — сказал я. — Я вот делаю так довольно часто. Вот и сегодня я тоже пришёл пешком. Я живу примерно в двух километрах к северу отсюда на берегу Ред-Ривер, и, должен вам сказать, идти вдоль берега гораздо приятнее, чем пробираться сквозь потоки машин на шоссе Пембина. Но не сегодня, да. Проходя под мостом Епископа Грандена, я увидел девочку, лежащую в воде лицом вниз.

Несколько студентов ахнули.

Я кивнул и продолжил.

— Она была совсем близко от берега, вероятно, без сознания, а течение там сегодня не слишком сильное, так что я смог бы добрести до неё и вытащить. — Я сделал паузу. — И я бы так сделал, но посмотрите на эти туфли. — Я вышел из-за кафедры. — Лучшие туфли, что у меня есть. Не кожа, конечно — вы ведь меня хорошо знаете! Но они наверняка оказались бы безнадёжно испорчены, вы согласны? А стоят они две сотни долларов. Так что я прошёл мимо. Вы бы сделали то же самое, окажись вы, как говорится, в моих туфлях .

Я видел, как меняется выражение лиц студентов по мере того, как они, один за другим, осознавали, что речь идёт о гипотетической ситуации.

— Мы и правда вас хорошо знаем, — сказал Борис. — И если бы это произошло на самом деле, вы бы вмешались.

Я улыбнулся.

— Вмешался бы. Но почему?

— Потому что жизнь девочки гораздо ценнее, чем пара любых туфель. Собственно, нет такого материального объекта, которым вы бы не пожертвовали, чтобы спасти жизнь человека.

— Именно, — сказал я и оглядел студентов. — Поэтому предположим, что кто-то из вас — Фелисити, я, конечно, не эксперт, но эти туфельки на вид стоят никак не меньше двух сотен, верно?

— Каждая, — ответила Фелисити, улыбаясь.

— Так что же? Ты полезла бы за девочкой в воду?

— Я бы их сначала сняла.

— А что, если…

Но она уже разулась.

— Ладно, — сказал я, разводя руками в знак поражения. — Но что если на тебе были туфли вроде моих…

— Да ни за что, — сказала Фелисити, закатывая глаза. По аудитории прокатился смех.

— …которые надо расшнуровывать. На это нет времени; нужно действовать быстро. Ты бы полезла в воду?

— Без сомнения, — ответила Фелисити.

— Хорошо. Я знал, что это в тебе есть. — Я оглядел аудиторию. — Кто-нибудь ещё? Есть здесь кто-нибудь, кто не пожертвовал бы парой реально дорогих туфель, чтобы спасти тонущую девочку?

Никто не вызвался; несколько человек покачали головами.

— Хорошо, очень хорошо. Потому что знаете, что за историю я вам только что рассказал? Она произошла на самом деле. Только та девочка тонула не в Ред-Ривер рядом с моим домом. Она умирала от голода в Африке. И двести долларов, которые я потратил на свои туфли, легко могли спасти её жизнь, будучи перечисленными в уважаемое гуманитарное агентство. Если бы я пустил сейчас по кругу шляпу, многие ли из вас почувствовали себя обязанными положить в неё 200 долларов или долговую расписку на эту сумму, если бы знали, что деньги пойдут напрямую на спасение жизни в Африке? Я не спрашиваю, кто из вас считает, что это было бы добрым делом; я спрашиваю, кто почувствовал бы, что обязан это сделать?

Никто не ответил.

— Ладно, — сказал я. — Среди вас есть треккеры ?

Поднялось несколько рук, потом, видя, что нашлись люди, готовые в этом признаться, подняли руки ещё несколько человек — одна из студенток изобразила при этом вулканское приветствие.

— Тиберий , — тут же отозвалась она.

— Ха. Верно. Но давай немного поиграем в «Свою игру» по «Стартреку». Ты помнишь фильм Абрамса 2009 года — первый фильм после перезагрузки франшизы?

— Конечно.

— Помнишь, как Спока в детстве тестировали компьютеры на Вулкане, сразу после того, как вулканские дети начали к нему приставать?

— Да.

— Задаваемых вопросов не видно, но сцена кончается его уверенным ответом: «Когда с точки зрения морали действие достойно похвалы, но не обязательно». Помнишь этот эпизод?

— Да.

— Отлично. Итак, вопрос на тысячу из категории «философская терминология»: какой вопрос был задан Споку?

— Эммм… — сказала Мелодии. — Э-э…

— Нет-нет, не по-вулкански, — сказал я. — По-английски.

Она рассмеялась, её смех подхватили остальные.

— Без малейшего понятия.

— У кого-нибудь есть идеи? — спросил я, оглядывая аудиторию. — Какой вопрос компьютер задал Споку?

Паскаль в четвёртом ряду решил рискнуть.

— Что такое суперэрогация?

— Именно! И нет, это не излишне частый полив комнатных растений. Суперэрогация — это когда ты делаешь доброе дело, которое не обязан делать. Итак: почему вы считаете, что спасение девочки, которая тонет на ваших глазах — это моральный императив, даже ценой потери 200 долларов, но дать денег на спасение ребёнка в далёкой стране — это в лучшем случае добровольное деяние или, другими словами, мицва?

Бойфренда Виктории Чен звали Росс. Он преподавал английский в старших классах Сити-Парк-Коллегии, на противоположном берегу реки Южный Саскачеван от синхротрона. По понедельникам у него было свободное окно после ланча, и сегодня, как всегда, он заехал за Викторией, и они отправились в ресторан «У Александра». Викки, как обычно, была одета в чёрное, Росс же — в свою любимый синий цвет.

Сделав заказ — чашка тайской лапши для неё, куриный бургер с халапеньо и гуакамолем для него — Росс сказал:

— Одна из моих учениц сдала в пятницу сочинение с эмодзи, — он покачал головой. — Можешь себе представить?

Викки посмотрела на него. Он ей об этом рассказывал буквально вчера. Росс тем временем продолжал:

— Ненавижу такое. Так и подмывало поставить ей F только за них.

Она наклонила голову на бок. Конечно, люди делают так всё время: с ними что-то происходит, и они делятся своим опытом с каждым, с кем сталкиваются; они не ведут журнал того, кому и что рассказывали. Викки нравилось думать, что она в этом отношении исключение, но, опять же, это, вероятно, могло быть как со статистикой, которую она любила цитировать — вполне возможно, некоторым людям по нескольку раз — что восемьдесят процентов людей думают, что их привлекательность выше средней, что по определению невозможно.

Росс всё ещё не слезал с любимого конька.

— Ну, то есть, если всерьёз подумать? Эмодзи? И к тому же неподходящие эмодзи! Я преподаю «Гамлета» каждый год уже десять лет, и поверь мне, в этой пьесе нет ничего, что нуждалось бы в усилении с помощью картинки панды, которая подмигивает и показывает язык.

Она подумала, не сказать ли «Я знаю, малыш» или даже «Ты мне об этом вчера рассказывал», но его проповедь уже подходила с концу, и она решила просто смириться и сосредоточиться на вкусе лапши.

Раньше у меня не случалось романов на расстоянии, но Скайп и СМС — а также СексМС — реально помогали. Я не знаю, как людям удавалось поддерживать такие отношения в прошлом, но сейчас, когда я вернулся в Виннипег, я хоть и скучал безмерно по объятиям Кайлы, но хотя бы поговорить с ней мы могли в любой момент.

Да и встретиться лично не было такой уж большой проблемой. «Эйр-Канада» и «Вест-Джет» совершали по нескольку прямых рейсов между Виннипегом и Саскатуном ежедневно, и полёт длился всего полтора часа. Это даже не было особенно дорого: билет в оба конца можно приобрести меньше чем за 250 долларов со всеми налогами.

Я был всем сердцем с теми своими ровесниками, кому доставались лишь сезонные преподавательские контракты и которые жили лишь немногим лучше, чем в свои аспирантские годы, но я был профессором с пожизненным контрактом, зарабатывал $145000 в год, так что мог себе позволить слетать в Саскатун раз или два в месяц без заметного ухудшения качества своей жизни.

Если не считать принципа «практикуй, что проповедуешь». Как верно заметил Питер Сингер в своей книге 2009 года «Жизнь, что ты можешь спасти: Действуй сейчас, чтобы покончить с мировой бедностью», нужно 250 миллиардов долларов в год, чтобы уничтожить бедность. Если бы каждый из миллиарда самых богатых людей мира (группа, к которой принадлежу я и практически каждый североамериканец среднего класса и выше) отдавал пять долларов в неделю, бедность исчезла бы из нашего мира.

Но они не отдают. Сингер, изобретатель мысленного эксперимента с тонущей девочкой, который я рассматривал на своих семинарах, предложил, чтобы каждый отдавал часть своих чистых доходов на благотворительность — а потом, чтобы предупредить отговорки о том, что пожертвования будут присвоены жирными котами — функционерами благотворительных обществ — он создал веб-сайт TheLifeYouCanSave.org, рекламирующий общества с максимально эффективным расходованием средств, такие как «Оксфам», в котором почти все пожертвованные деньги реально доходят до тех, кто в них нуждается.

Но это была лёгкая часть проекта. Трудная — по крайней мере, для тех, кто, подобно мне, ценит своё слово — это маленькая кнопочка с надписью «Дать обещание». Вы вводите свой брутто-доход и страну, в которой живёте, и сайт вычисляет, какую сумму вы могли бы отдать на благотворительность. В моём случае он предложил перечислять пять процентов, или $7250, ежегодно организациям, занимающимся помощью людям, живущим в крайней бедности.

Однако я преподаю этику; я знаю всё о распределении ответственности. Я знаю, что большинство людей не собирается вообще ничего перечислять. И всё же если среднестатистический Джо может отдать пять процентов, то я, по своим ощущениям, был способен отдать вдвое больше — и я так и делал в течение первых трёх лет. А потом я понял, что не чувствую нужды в этих деньгах, и поднял свои отчисления до пятнадцати процентов, и даже после рождения Верджила, когда я начал отчислять двадцать пять тысяч в год на его содержание, я не стал снижать эту планку.

И если задуматься всерьёз, при всей моей любви к Кайле — а я думаю, что влюбился в неё накрепко и по самые уши — могу ли я уреза́ть свои пожертвования лишь для того, чтобы облегчить наши с ней отношения?

Нет, конечно же, нет. И поэтому, хотя $250 за билет в оба конца было весьма выгодной ценой, я мог себе её позволить не слишком часто. И в этот раз я ехал в Саскатун на машине один.

Я иногда шучу, что симпатизирую отрицателям полётов на Луну. В конце концов, никто не ходил по Луне с 1972 года; как мы могли совершить это тогда, но не можем сейчас, почти полвека спустя? Однако съездив пару раз на машине в Саскатун я начал также понимать членов Общества Плоской Земли. Каждый канадец знает шутку, увековеченную в заставке телесериала «Заправка на углу», о том, что Саксачеван — это место, где вы можете смотреть, как от вас убегает собака… в течение трёх дней.

Сегодня был день выборов — я проголосовал перед выездом из Виннипега — но вместо того, чтобы слушать «Си-би-эс», где будут одни лишь пустопорожние рассуждения до самого закрытия избирательных участков, я включил аудиокнигу: Дэн Фальк рассказывал о SETI — поиске внеземного разума.

По мысли Фалька одна из вероятных причин того, что мы так и не обнаружили сигналов внеземных цивилизаций, такова: вскоре после изобретения радио любая цивилизация почти гарантированно приобретает способность уничтожить себя. Нам как пользующейся радио цивилизации всего 125 лет; кто может утверждать, как долго мы ещё будем существовать?

На этой мрачной ноте я всё-таки переключился на радио, как раз вовремя, чтобы услышать, как диктор с нотками изумления в прекрасно поставленном голосе говорит:

— «Си-би-си» готово огласить результаты. Пусть и с небольшим преимуществом, но у нас будет правительство, сформированное НДП; Нахид Ненши станет двадцать четвёртым премьер-министром Канады. Наш аналитик Хэйден Тренхольм сейчас со мной в нашей торонтской студии. Хэйден, что вы об этом думаете?

— Какая напряжённая гонка! Не совсем момент «Дьюи побеждает Трумэна» , однако я думаю, результат стал неожиданностью для немалого количества людей. Впрочем, Ненши не привыкать к неожиданностям в день голосования. За шесть месяцев до его избрания мэром Калгари в 2010 по опросам его поддержка равнялась всего восьми процентам. Он завоевал расположение сомневающихся, заняв кабинет мэра; в 2013-м он был переизбран с потрясающим воображение результатом в семьдесят четыре процента. Сегодня вечером его результаты скромнее, но это всё равно историческая победа.

Я выключил радио, улыбаясь, и не только потому, что моя партия победила; было также приятно осознавать, что такой же, как я, мальчишка из Калгари достиг таких успехов.

Чёрное небо было как полусферическая чаша, протянувшаяся от горизонта до горизонта, а для меня ясная ночь — подлинное искушение. Я остановился на обочине, отошёл от дороги в поле и взглянул вверх. Я всё ещё не мог вспомнить ничего из того семестрового курса по научной фантастике, но в следующем году я посещал курс поэзии, и в памяти всплыла услышанная ещё тогда строка Арчибальда Лампмана: Благоговенье перед чудом ночи. Небо было безоблачно и безлунно, и звёзды светили на землю во всем своём великолепии. Я смотрел на них, как всегда, в восхищении, но Дэн Фальк ещё занимал мои мысли, и я почувствовал неодолимую грусть от размышлений об этой оглушительной тишине и от раздумий о том, сколько ещё осталось жить нашей цивилизации.