Глава 23

Женька выполнил свое обещание.

Я написала Сашке биографию, создала резюме, и оно попало сразу начальнику на стол. Знаю, что если бы не протекция друга, Сашке не предложили бы работу в банке. Женька позвонил через неделю и сказал, что Петрешенко согласны взять на должность офис-менеджера с испытательным сроком. Оставалось только предупредить об этом самого работника. Я позвонила Сашке.

– Алле, – сонно пробормотал он в трубку.

От неожиданности я тут же взглянула на часы. Пол-одиннадцатого.

– Саша, это Вика.

Я сделала паузу. Вспомнит?

– Да, – уже бодрее произнес он. – Узнал.

– Саша, – начала я и остановилась.

Я не знала, как сказать ему эту новость? Как? Чтоб он согласился, понял, что это лучшее для него решение, и пошел на собеседование в банк. И при этом ни под каким соусом не упоминать имя Женьки. Может, сослаться на встречу с тренером? Типа, это он предложил место в банке. Сама же я не могла это провернуть.

– Я слушаю, – напомнил он о себе.

– Саша, ты давно видел Михалыча?

Ничего умного мне в голову не пришло.

– А зачем тебе мой тренер?

– Хочу позаниматься. Индивидуальные тренировки, нагрузка, тонус мышц, – на ходу сочиняла я, вспоминая все самые известные слова со спортивной терминологией.

– Да? На прошлой неделе видел, когда съезжал с его квартиры.

– Вы поссорились?

– Нет, – Сашка зевнул, – просто совесть иметь надо. Я и так у него сто лет живу.

– А где ты сейчас живешь?

– Дома.

– Где дома?

– В Первомайске.

– Ты вернулся домой?

– Да. А что в Москве делать без работы?

Я была шокирована. Неужели все так печально? Хотя это на руку. Ситуация с его безработицей как раз была кстати. Никто не хочет уезжать из Москвы, если уже рискнули ее покорить. И уезжают только в случае крайних обстоятельств, когда нет надежды. Наверное, у Сашки наступил тот край, когда он не видел свет в конце тоннеля. Тем лучше. Тогда он быстро должен согласиться на мое предложение.

– Саша, тебя завтра ждут на собеседовании в банке «Миллениум». Если все будет хорошо, послезавтра приступишь к работе.

– Что-что?

– Сто тысяч, Саша. В месяц. И это пока ты на испытательном сроке.

Я быстренько обрисовала Петрешенко счастливое будущее, аккуратно обходя вопросы зачем и почему. Смолчала также о прямых обязанностях. Рассказала только, что работа не пыльная, ему по зубам. И если бы я в него не верила, никогда не порекомендовала бы на эту должность.

Он слушал молча, иногда хмыкая в трубку. Потом спросил:

– Зачем тебе это, Вика?

– Я хочу, чтоб у тебя была хорошая работа.

– А если я не хочу?

Я замерла. Вот этого я никак не ожидала. А Женька предупреждал. Блин, столько усилий потрачено зря. Стало так себя жалко, дуру наивную. В носу предательски защипало. Сдавленным голосом я спросила:

– Да?

– Это чисто гипотетически, – предположил Саня, – если бы я сказал тебе сейчас «нет»? Может, надо было у меня хоть как-то поинтересоваться, а?

Мне стало неловко.

– Саш, я подумала, что так будет лучше.

Мы еще поговорили на эту тему, я продиктовала ему адрес и время встречи. На том и распрощались.

Он позвонил на следующий день. Радостный и возбужденный. Благодарил. И предложил встретиться. Я подумала, что это может быть началом наших новых отношений. Мы еще можем быть вместе.

Мы решили попробовать жить вместе. Он жутко ревновал меня к Женьке и любому упоминанию о нем, так что я держала в секрете, каким образом Сашка попал на работу в банк. С Женькой мы встречались вне моей квартиры, и о том, что мы с футболистом опять вместе, я ему не сказала. Я была обязана другу очень многим: своей новой жизнью, статусом, карьерой, этой квартирой, заработанной благодаря успешному продюсированию Джеймса, и даже Сашкиной работой. Поэтому мало обращала внимание на Сашкины недовольства.

Женькин звонок среди ночи меня напугал, а Сашку разозлил. Он и так дико ревновал свою девушку к Мальцеву, не мог простить его вмешательства в мою жизнь с этим американским предложением. Хотя, кто знает, если бы не тот рывок, был бы этот старт? Или я так же топталась бы на месте, гастролируя из кабака в кабак?

Женька говорил, что настоящий мужчина не будет зацикливаться на мелочах, он позволит своей любимой осуществлять прихоти, капризничать. Женька мне позволял использовать его на полную катушку и даже вить веревки. Он был самый настоящий друг. И вот по зову своего друга я помчалась среди ночи к нему домой. Сашка стал на пороге, как шлагбаум, преграждая дорогу.

– Уйдешь к нему, можешь не возвращаться, – сквозь зубы процедил он.

– Ты не понимаешь…

– Это ты не понимаешь, – бесцеремонно перебил он мои жеманные жесты оправдания, – я не собираюсь делить свою женщину с другим мужчиной. Уйдешь ты сейчас, уйду и я.

– Саша!

– Вика! Ты не видишь, что он хочет нас поссорить? Почему он позволяет себе такие звонки, почему требует сорваться с места и мчаться к нему?

– Он мой друг!

– Вот и живи со своим другом!

Разъяренный Сашка умчался в ванную, сон пропал как у меня, так и у него. Перспектива потерять Сашку ужасала, но потерять Женьку было еще страшнее. Выбрала последнего. Написала Сане записку «не обижайся», вызвала такси и помчалась к Женьке. В машине подумала, почему меня так задело поведение моего парня? Его слова были обидными и колючими. Жить с другом не хотелось, по коже пробежал озноб отвращения. Дружить с таким милым и приятным парнем одно удовольствие, но жить с ним, делить и день и ночь, решать бытовые вопросы, как-то не представлялось совершенно.

Женька был безукоризненно гладко выбрит, несмотря на высокую температуру и далеко не подходящее для принятия гостей время. Аккуратно застеленная кровать, красные шторы, ковер в тон, картина в багряных оттенках. В его доме, как и в нем самом, все было совершенно.

– Женя, ты почему на ногах?

Я кинулась укладывать друга под одеяло.

– Какой ты горячий. «Скорую» вызвал?

– Все в порядке, – пересохшими губами сказал он.

– Температуру мерил?

Я продолжала хлопотать вокруг него, побежала на кухню заварить больному чай с малиной. Включив свет, застыла прямо на пороге. На столе, в большой хрустальной вазе, красовался букет цветов. Мои любимые – бордовые розы. Машинально я посчитала – одиннадцать бутонов. Рядом, лопаясь от важности и королевской значимости, в пластиковой прозрачной упаковке стоял торт «Людвиг». С черносливом. Я его обожаю. Обалдевшая, с чувством легкого тумана в голове, я совсем забыла, зачем зашла на кухню. Если бы не болезненный вид друга, решила бы, что он специально все подстроил. Купил торт, цветы и решил меня закадрить? Я бы так подумала на любого другого, но не на Женьку. Кто угодно, но не он!

– Женя, что это все значит?

Я вернулась в комнату и ждала каких-то фраз, проясняющих суть.

Даже показалось, что линзы его очков хитро мне подмигнули. Какой-то другой блеск в них появился. Или это мне показалось? Это все полумрак комнаты и настольная лампа виноваты?

– Посиди со мной, – хрипло попросил Женька.

Я присела на край кровати. Он смотрел через тонкие щелочки глаз, ничего понять по выражению лица невозможно. Я протянула руку и сняла очки.

– Зачем все это?

Слова давались ему с трудом. По-видимому, температура трясла его не по-детски.

– Ты первый раз в моем доме, я не мог по-другому…

– Женька…

Ну как я могла в нем усомниться? Подумать плохое? Нечистое? Этот человек был совершенен в делах, помыслах и поступках. Даже в такой трудный час он позаботился заранее о том, чтобы быть на высоте. Впрочем, как всегда.

Он уснул, а я сидела и держала его за руку. Жар постепенно спадал. Я всеми силами хотела помочь другу поскорее выкарабкаться из паутины болезни. Знала, что «быть рядом» – это не простые слова. Это очень много! В эту минуту дружескую поддержку оказывала ему я. Ведь дружба – понятие круглосуточное.