Глава 15

Юлька проснулась на следующий день только к обеду. Ее пробуждения я ждала с рассвета и возле кровати кружила как мама-ласточка над своим гнездом.

– Голова раскалывается, – протянула подруга.

– Печенкина, ты жива?

Я обрадовалась и кинулась обниматься. Настоящая человеческая речь, а не сиплые звуки неандертальца. Я чувствовала такое облегчение, будто разгрузила «КамАЗ» с углем и отправилась в спа-салон.

– Я что, перебрала вчера? – Она почесала затылок. – Ни черта не помню.

Юлька высвободилась из моих радостных объятий и села на кровати. Внимательно осмотрела комнату. Я следила за каждым поворотом ее головы.

– У нас был мужчина? – Она кивком показала на матрац, расстеленный на полу. – И кто он? Он был с тобой? Или это я его притащила?

Нехорошее предчувствие скользнуло внутрь и залегло в области сердца. Конечно, Сашка остался, и мы вместе ютились на матраце. Спать с обезумевшим человеческим существом в Юлькином обличии – этот вариант даже не рассматривался. Мне очень хотелось засыпать Юльку вопросами о вчерашних таинственных событиях, которые повергли ее в такое плачевное состояние, но нарушить зыбкий покой воспоминаний не решилась. Я лишь пожала плечами. Мол, был Сашка. Признаю.

– Ты.

– Я?

– Да, ты.

Юлька тыкала в меня указательным пальцем без тени улыбки на лице. Я похолодела.

– Ты мужика приводила. И почему они на тебя ведутся?

– Юль, ты не так все поняла. Это не мужик тут ночевал, а…

– Баба? – Юлька окончательно проснулась. – Вика, ну ты даешь! Бабу сняла?

– Заткнись, Печенкина.

Я вышла из комнаты и заперлась в ванной. Волнуешься за нее, переживаешь, а она дуру полную строит. Вот и делай людям добро. Моментально навернулись слезы. Стало так жалко себя и обидно. Утро не задалось. Однозначно. Сашку умудрилась Сережей назвать. Ну, честное слово, дался мне этот Сережа. Даже знакомых таких нет. Отчего это имя с губ слетело? Дурь полная. Только Сашка смертельно обиделся. И ушел. Не знаю, как бы я поступила в подобной ситуации, если бы он обратился ко мне: «Оля, завтракать будешь?» Что теперь делать?

– Виктория, – тарабанила в дверь девушка с вчерашним помутнением рассудка.

– Чё надо?

– Он хоть симпатичный?

– Да.

Я распахнула дверь, и на порог ввалилась Юлька.

– Не злись, – лукаво улыбнулась она, – мне кажется, что все футболисты кривоногие и кособокие. Это ведь был тот футболист?

Я промолчала. Юлька видела Сашку не один раз, и никогда не называла его футболистом. Да что с ней такое?

Я отодвинула подругу и прошла на кухню. Села за стол и наблюдала, как она мостится рядом, пододвигая табуретку.

– А имя запомнила? – хихикнула Юлька.

Я скривилась как от зубной боли.

– Что ты несешь?

– Так ты вчера тоже перебрала и не запомнила, кого сняла на стадионе?

– На каком стадионе?

– Там, где мы за «Спартак» болели, – округлила глаза Юлька.

Похоже, она говорила серьезно. У нее что, провалы в памяти?

– Юль, сегодня пятнадцатое сентября. А на стадион мы ходили еще в начале марта.

Она засмеялась. Потом вдруг стала серьезной. Она смотрела на меня, как на пришельца с другой планеты. И пыталась увидеть что-то такое, что находилось выше границ моего понимания. Молча сидела и разглядывала. Я поежилась. Встала, налила чай себе и ей. Вдруг до меня дошло, что Печенкина потеряла память. Эти месяцы полностью стерлись из ее файлов, и поисковая система не может их обнаружить.

– Как это? – выдавила она осипшим голосом.

– Осень наступила, – только и смогла произнести я, тыча за занавеску.

Мы обе уставились в окно. Там, по тротуару мирно гуляли мамы с колясочками, одетые в легкие пиджаки и туфли. Солнце слабыми лучами золотило уставшие тополя. Природа дышала осенью, и скрыть это было невозможно.

– Я… я не знаю… Я не помню…

– Юль, все хорошо. Вчера был врач, он прописал тебе вот это, – я протянула белый листок с печатью.

– Врач? Так у меня не похмельный синдром?

– Тебе было плохо, – наполовину призналась я.

С того памятного дня я последний раз видела Юльку. Ту Юльку, которую помнила и любила. Живую, энергичную и веселую, которая искала выходы из любой ситуации, всеми способами пыталась зацепиться в Москве и пробиться в высший свет. Этой Юльки Печенкиной не стало.

Вместо нее в это же тело вселилось другое создание, которое тоже отзывалось на имя Юля, но было антиподом моей подруги.

Это запуганное существо с помутившимся рассудком ходило по дому со свечкой в руке и заунывно распевало молитвы. От этого зрелища вставали дыбом волосы, и хотелось выпрыгнуть из окна. Потом она брала святую воду, наливала в чашку, делала глоток и, сжав плотно губы, плевала водой в каждый угол. И это тоже мне каким-то образом надо было вынести. Спать стали раздельно. Но уже на вторую ночь безумных скитаний соседки с божественными причитаниями на устах я поняла, что сама скоро тронусь. Позвонив Сашке, призналась, как обстоят дела.

Через неделю мы с Сашкой посадили Юльку на поезд и отправили домой к родителям. Чтоб хоть как-то меня успокоить и помочь развеяться, Сашка пригласил провести выходные за городом.