Глава 45

— Как «нет»? — удивилась я.

Виктор отодвинул тарелку.

— Уж не знаю, имеем ли мы яркий пример пресловутого стокгольмского синдрома или тут еще какое психическое заболевание, но Гена Шлыков обожал Бориса Альфредовича. Усаживаясь в кресло вечерами в своем кабинете, он разговаривал с портретом Закина, вспоминал счастливые годы, проведенные вместе с ним, благодарил «отца» за образование, которое тот ему дал, за бизнес, за деньги.

— В голове не укладывается, — пробормотала я, — любить человека, который тебя купил в качестве секс-игрушки.

— По-разному бывает, — заметил Виктор.

Я потрясла головой.

— Юридически наследство оформлено на Григория Закина. Под этим именем с момента встречи со скульптором жил Гена Шлыков. Ведь так? — уточнила я.

— Да, — подтвердил следователь. — Есть свидетельство о рождении Гриши Закина, оно выдано в Москве загсом. Скульптор кому-то хорошо заплатил и получил нужную бумагу.

— Но сейчас-то он Ферин, — пробормотала я. — Как Гена может всем пользоваться?

Следователь отодвинулся от стола.

— Как к тебе обращаются читатели во время автограф-сессии?

— Арина, — ответила я. — Или госпожа Виолова.

— И ты отзываешься?

— Конечно.

— И что пишешь на книге?

— «С наилучшими пожеланиями. Арина Виолова».

— Не Виола Тараканова?

Я пустилась в объяснения:

— Это мое имя по паспорту, и многие читатели о нем понятия не имеют. Для тех, кто любит детективы, я Арина.

— А договор с издательством как скрепляешь? — не унимался полицейский.

— Естественно, расписываюсь «Виола Тараканова». Это документ, он требует паспортных данных. Арина Виолова — псевдоним, — терпеливо объяснила я.

Виктор встал и подошел к креслу, в котором лежала его сумка.

— Считай, что Александр Ферин — тоже псевдоним. Документы на наследство оформлены на Григория Закина. И паспорт на это имя давно в руках младшего Шлыкова. По приказу Елизаветы Геннадий передал управление бизнесом Александру Ферину, то есть самому себе, но под другим именем.

Виктор на секунду замолчал, потом продолжил:

— Я изучил записи его разговоров с портретом, которые получил от вас. Бизнесмен там с пьяных глаз абсолютно все выложил. Кстати, может, скажете, что это за анонимный источник, который вам видео передал? Почему он следил за Геннадием?

Степан промолчал.

— Так я и думал, — вздохнул Виктор. — Ладно, продолжу…

Елизавета Михайловна, став матерью богатого сына, начала вести роскошный образ жизни. «Сынуля» мечтал отделаться от «родительницы», но та постоянно напоминала: Гена убийца, а срока давности за такое преступление нет. Да, Шлыков был ребенком, и, возможно, если Елизавета Михайловна расскажет в полиции полную правду о том, что случилось в доме Маслова, наказания не последует. Но оцените скандал, который поднимется, СМИ примутся смаковать подробности.

Мадам Ферина становилась все наглее и наглее. И вот в какой-то момент, когда «мамочка» в очередной раз потратила крупную сумму, Гена решил от нее избавиться навсегда. Но как это сделать, чтобы самому не оказаться в тисках правосудия?

Бизнесмен провел бессонную ночь у портрета «отца», отчаянно жаловался ему: исполнителя нанимать опасно, он может попасться и выдать заказчика; самому отравить мерзкую бабу тоже нельзя, все легко догадаются, кто ей билет на тот свет выписал. Геннадий впал в истерику, напился, заснул в кресле, а когда очнулся, его осенило. И он изложил портрету свой план. Надо сделать так, чтобы «мамашу» лишил жизни Андрей Шлыков. Но при этом тот не должен догадаться, что у него за спиной стоит оставшийся в живых младший брат. Идея показалась бизнесмену гениальной. Ну кто сможет связать Ферина с начальником архива?

С тех пор Геннадий каждый вечер, держа в руке фужер с коньяком, докладывал изображению «папеньки», как разузнал массу всякой информации, как выяснил, что старший брат верен увлечению детства и до сих пор по выходным занимается в тире, хранит дома разрешенное оружие, как нанял Газетина и студентку Светлану, как медленно, но верно подводил Андрея к убийству Елизаветы Михайловны.

Жизнь начальника архива стала просто катастрофой. Рано утром, когда Шлыков собирался на работу, его беспокоил телефонный звонок. Из трубки доносился женский голос:

— Привет, Андрюша! Это Злата. Зачем ты меня убил? Боюсь, теперь замуж никогда не выйду. А Елизавета Михайловна Ферина думает, что ты меня под венец поведешь.

— Текст был разным, но имя «Елизавета Михайловна Ферина» постоянно повторялось, — смеялся бизнесмен, сидя перед портретом.

Изменитель голоса имеет массу вариаций, и его легко купить. Да и старший Шлыков не помнил тембр голоса Златы. В конце концов Андрей начал потихоньку сходить с ума, впадал в истерику от любых звонков по телефону. А Газетин, одетый то собакой, то крокодилом, то еще кем-нибудь, говорил ему, например: «Елизавета Михайловна Ферина передает вам привет. Спрашивает, когда придете ее навестить». Или задавал вопрос: «Хотите в подарок картину о том, как старший брат продал младшего в рабство? Вам ее Елизавета Михайловна Ферина преподнести хочет». Шлыков-старший терял над собой контроль, бросался на ростовую фигуру. Но… все никак не выхватывал из сейфа один из своих пистолетов, не мчался убивать Ферину…

Виктор Николаевич отложил столовые приборы в сторону.

— А у последней появлялись все новые и новые капризы, жизнь Гены тоже становилась невыносимой. «Мамочка» хотела все больше шмоток, бриллиантов, возомнила себя знатоком моды и решила стать звездой телевидения. Геннадий купил ей программу на кабельном канале, раз в неделю дама вещала с экрана глупости. «Что делать? — рыдал перед портретом Закина бизнесмен. — Что? Почему Андрей ее никак не пристрелит?»

Виктор Николаевич пересел в кресло.

— А потом «сын» увидел по телевидению интервью писательницы Виоловой. Переключал каналы и услышал вдруг слова: «Литератор может с помощью книги как убить своего читателя, так и воскресить его. Я предпочитаю писать так, чтобы люди понимали: все будет хорошо». И у лже-Александра мигом созрел план. Об Арине Виоловой он ничего не знал, детективов ее никогда не читал. Но в эпоху разнузданного Интернета все сведения о человеке выясняются мигом. Бизнесмен позвонил Ксении Зеленкиной, сотруднице издательства «Элефант», с которой делал несколько рекламных проектов, и попросил поговорить с Виоловой, предложить ей написать книгу.

Следователь искоса посмотрел на меня.

— Странно, что, когда эта история начала раскручиваться, Виола не вспомнила про имена-фамилии героев своего еще не написанного романа. Ведь среди действующих лиц: Егор Масленкин, Андрей Шлаков, Саша Феранин и Евгений Златов. Последний — это симбиоз Евгения Газетина и Златы. И потом, сюжет, представленный заказчиком, очень похож на историю, которая случилась в доме Маслова. Да, действие перенесено в далекий семнадцатый век и вроде ничего общего с исчезновением Златы и Гены не имеет. Но! Если посмотреть на голую сюжетную линию, что мы имеем? Ровесники убивают девочку, говорят, что она убежала с купцом, в которого влюбилась. А маленького брата одного из участников событий, ставшего случайным свидетелем убийства, они продают цыганам. Знакомо?

— Очень, — согласилась я. — Но ведь за рукопись-то я еще не садилась, торчала пока в архиве. И до поры до времени просто забыла имена-фамилии, которые называл заказчик. Насчет сюжета — да, не сообразила. Но, думаю, если б начала писать, тогда бы и обратила внимание на странное совпадение.

— А вот Андрей Николаевич, заведующий архивом, с которым ты разговаривала о будущей книге, наверняка занервничал, — предположил Степан. — И еще ты сообщила ему про шоу, во время которого Елизавета Михайловна намерена открыть некую тайну. «Сынок» Фериной наехал на своего старшего брата танком, прямо давил его. Понятное дело, что никакого шоу он затевать не собирался, да и роман бы не увидел света. Все задумывалось ради того, чтобы выбить Андрея из колеи окончательно и психологически подвести к решению убить Елизавету Михайловну. Знаете, что мне непонятно? Зачем бизнесмен позвал в гости Вилку и буквально столкнул ее со своей «матушкой»? Зная характер милой дамы, «Александр» мог предположить, что та поведет себя не лучшим образом. Вилка могла обидеться, уйти, отказаться работать над детективом.

Виктор пожал плечами.

— И что? Цель-то уже достигнута — Андрей Шлыков в курсе, что задумала писательница. Беселуя с портретом, лже-Ферин так и сказал: «Если эта дура Виолова взбрыкнет, то и фиг с ней. Родственничек мой уже обосрался. А мне, папа, свидетель нужен. Когда гад-братец Лизку замочит, его схватят. И, конечно, меня для беседы вызовут, станут говорить: «Ваша мать, по словам Шлыкова, преследовала его». Я тогда отвечу: «Понятия ни о чем не имею. Возможно, убийца невменяем. Но и моя мать в последнее время вела себя неадекватно. Я затеял совместный проект с известной писательницей Виоловой. Можете у Арины спросить, как с ней Елизавета Михайловна общалась. У матери начиналось старческое слабоумие. Если она звонила Шлыкову, то на этот поступок ее недуг толкнул».

— Потом он меня еще в ресторан пригласил! — возмутилась я. — Изобразил, что невероятно удивился при виде матери. А та сказала что-то про его идею позвать ее в плебейское место и устроила скандал. Помнится, «Александр» мне шепнул: «Господи, не дай мне самому сойти с ума. Маме чудится то, чего не было. Не приглашал я ее, хотел с вами о проекте наедине поговорить. Она в этот трактир порой заезжает». Вот же мерзавец! Все время мне врал! И Маслов тоже. Наплел, что у Андрея Николаевича мать больна, поэтому Шлыков срывается. А я забыла, что мне рассказывали, как завархивом радовался, когда Нина Олеговна скончалась. Вот просто из головы выпало. И я Егору поверила.

— А куда делись сумка и мобильный Газетина? — сменил тему Степан.

Виктор Николаевич сделал глоток чая.

— Бизнесмен рассказал портрету, что Евгений не пришел на последнюю встречу. Он его прождал и уехал, весьма расстроившись. Следовательно, Газетин скончался сразу, как только вышел из кафе.

— Ясно, — кивнула я. — Стоматолог закричала минут через пять-семь после того, как Евгений покинул ресторан. Улица малолюдная, кто-то по ней шел, увидел лежащего человека, воспользовался тем, что рядом никого нет, снял с пояса кошелек и унес спортивную сумку. Спустя короткое время появилась дантист и завопила.

— Возможный вариант, — согласился Виктор, — сам о нем думал. В конце концов лже-Ферину удалось довести Шлыкова до убийства «матери».

— А куда делось лекарство Никитиной от аллергии? — вспомнила я. — Она очень нервничала, когда его искала.

— Поэтому и не нашла, — вздохнул следователь. — Шприц, когда стол Никитиной мои ребята осматривали, оказался в нижнем ящике. Наверное, она его переложила и забыла.

— Андрей и так уже почти слетел с катушек, а тут еще в библиотеке умерли Никитина и Рябцева… — задумчиво проговорил Степан. — Геннадий в последнем случае ни при чем. Но происшествие сыграло ему на руку. А чем все закончилось, мы знаем — Андрей Шлыков схватил пистолет и убил Елизавету Михайловну.

— Выстрелил Андрей. Но виноват ли он? — спросила я.

— Давай вспомним, кто убил Злату и продал Гену Вениамину! — разозлился следователь.