Глава 37
— Это вы, Александр Евгеньевич, — обрадовалась я, по-детски показывая пальцем на экран, — лицо хорошо видно. Выходите из маршрутки, в руках сумка. Автобус стоит в это время дня две с половиной минуты. Короткий промежуток, но мы успеваем увидеть, как к вам подбегает Газетин и вы обмениваетесь сумками. Деньги, наверное, внутри в конверте? Господин Дмитриев предположил, что вы платили Евгению понедельно. Степан не ошибся? Хотя это неважно, главное другое — вы встречались с Газетиным, сумки друг у друга забирали.
Ферин склонил голову к плечу.
— Ладно. Признаюсь. Да, я нанял людей, велел им пугать Шлыкова. Студентке театрального вуза, которая изображала Злату, сказал, что хочу разыграть приятеля. Хотя она не очень-то интересовалась, по какой причине ей велят в легкой одежде под снегом стоять, девчонку только гонорар волновал. Сначала она в пальто и шапке, надвинутой на лоб, в очках пришла в ресторан, напела бармену, что хочет помириться со своим братом, дала бумажку, попросила ее в печенье запихнуть…
— Как вам только в голову столь хитроумный план пришел? — восхитилась я.
Ферин вдруг улыбнулся.
— Захотел, простите, в туалет на дороге, а с общественными сортирами в городе беда, в них грязи по колено. Притормозил у кафе, справил нужду, сел чаю попить, вижу — цыганка за столом. Вернее, девица, которая пыталась изобразить ромалу. Около «гадалки» парень с девушкой стоят в обнимку. Официантка подошла, заметила мой интерес и пояснила: «Хозяин феньку придумал: бесплатное предсказание для клиентов». И объяснила, как многие женщины просят бармена засунуть в печенье бумажку с нужным им текстом. Вот так возникла идея.
— А Газетин? Почему вы его позвали? — продолжала расспросы я.
— Да, — кивнул Степан, — зачем вам отец погибшей девочки понадобился? Легче было актера безработного нанять.
— С одной стороны, вы правы, — согласился Александр, — но с другой, нет. Лицедею необходим четкий сценарий, он Злату никогда не видел. Газетин же, я полагал, должен, несмотря на пролетевшее время, помнить некоторые подробности. Я встретился с ним, мы потолковали. Евгений сразу суть уловил: «Хорошо, я ему скажу, например: «А зачем вы Злату на перемене водой облили?» Я восхитился: «Ну и память у вас! Столько лет прошло, а малозначительное событие не выкинули из головы». Он рассмеялся: «Ничего в голове не застряло, только сейчас это придумал. Но ведь и Шлыков таких мелочей не помнит. Главное, уверенно это произнести». И я понял, что у него получится отлично. Так и вышло. В Газетине точно актер погиб. Идет, например, Шлыков обедать. А по нему часы проверять можно было, человек-робот, каждый день одно расписание, подкараулить такого просто. Так вот, шагает Андрей по улице, у метро к нему «собака» подбегает: «Возьмите рекламку». Шлыков руку с листком отпихивает, а «собака» ему и говорит: «Не хотите? Ну да вы всегда сердитый. Я вчера со Златой говорил, и она мне рассказала, что вы ей ни разу контрольную по математике списать не дали. Привет вам от девушки. Правда, она жалуется, что в яме, куда ее мертвой сбросили, очень сыро». Андрей каждый раз, когда слова Газетина слышал, каменел, и в этот момент Евгений быстро удирал.
— Странно, что отец покойной девочки согласился на вас работать, — удивилась я. — Он должен был ненавидеть Александра Ферина.
— Мужика волновали только деньги, — скривился бизнесмен, — сомневаюсь, что он дочь любил. Возможно, испытывал к ней некое доброе чувство, но страсть к шуршащим купюрам оказалась в сто крат сильнее. Маслов вам уже рассказывал, как Газетин себя с его родителями после пропажи Златы вел. Он и с моей матери попытался денег срубить. Приехал к нам домой, начал пугать, что добьется возбуждения дела против меня. Мама растерялась, заплакала: «Да что с меня взять? Лишнего куска хлеба в доме нет». И тут пришел Муравей. Увидел, что мать рыдает, но ничего спросить не успел — отец Златы вмиг понял, кто перед ним, и удрал. Газетин за деньги на все готов был. Он понятия не имел, кто его нанял Шлыкова чморить. Я ему позвонил, предложил хорошо оплачиваемую работу, Евгений сразу клюнул, мы пересеклись с ним в торговом центре. И как ему бывшего школьника Сашу опознать? Я лысый теперь, с бородой, в очках. Сказал ему следующее: «Андрей Шлыков вашу дочь убил и моего сына угробил — они с Вадиком поехали на рок-концерт, потом исчез мой парень. Давайте проучим гада, доведем его до психушки». Газетин сначала осторожничал: «Откуда вы про Злату узнали?» У меня простой ответ был в запасе: «Искал про мерзавца сведения в Интернете, наткнулся на вашу фамилию. И не за бесплатно вас зову, за деньги». Он как сумму услышал, сразу согласился. Только тогда я и подумать не мог, что Андрей мою мать убьет, просто хотел вынудить его из Москвы уехать.
— Зачем? — не понял Степан.
Ферин словно не услышал вопроса.
— У Елизаветы Михайловны был непростой характер. Когда я разбогател, она начала награждать себя за годы нищеты, стала заносчивой, любила показать прислуге, кто хозяйка в доме. Я маму баловал как мог. Купил для нее телепрограмму, открыл фирму, чтобы она могла заниматься тем, чем хочет, и ощущать себя бизнесвумен. Ни разу не упрекнул ее в тратах. Газетин понятия не имел, с кем имеет дело, я назвался при встрече с ним Сергеем Кузнецовым. И не понимаю, почему Андрей решил убить мою мать…
— Интересно, — перебил его Егор, — а мне Андрюха рассказывал, что «собака», «крокодил» и другие «звери» ему при встрече всегда имя Елизаветы Михайловны называли. У Шлыкова даже создалось впечатление, что его преследует Ферина. Выходит, Андрея целенаправленно довели до безумия. Виола, вы же видели один раз, в каком состоянии он, несчастный, метался по улице. Когда мне удалось его в чувство привести, Шлыков объяснил, что с ним некоторое время назад беседовала Елизавета Михайловна Ферина, предлагала попить кофейку с ней и Златой. Помните тот случай, Виола?
— Да, — кивнула я. — Вы тогда еще соврали мне, что у Шлыкова жива мать с рассеянным склерозом и самоотверженный сын за ней без устали ухаживает, но он ужасно устал, вот и слетел с катушек. А ведь у Андрея Николаевича нет матери-инвалида, она давно умерла.
— Ну не мог же я вам тогда у машины, где Андрюша рыдал, всю правду выложить, — поморщился Маслов, — придумал эту историю на ходу.
— Понятия не имею, кто звонил Шлыкову от лица моей матери! — воскликнул Ферин. — Повторяю: Газетин не знал, кто я на самом деле. И честно признаюсь: хотел выжить Шлыкова из Москвы. Только и всего.
— Так по какой причине вы задумали заведующего архивом из столицы выжить? — поинтересовалась я снова. — И чем вам не угодили Вера Васильевна Никитина с Еленой Рябцевой?
На лице Ферина появилась на секунду растерянность, которую сменило совершенно искреннее изумление.
— Кто?
— Заведующая библиотекой архива, которым руководил Шлыков, и одна из его сотрудниц, — объяснила я.
Ферин прищурился.
— Впервые об этих бабах слышу.
— Обе женщины погибли незадолго до того дня, когда Андрей Николаевич убил Елизавету Михайловну, — уточнил Степан, — по факту их смерти возбуждено уголовное дело. Экспертиза установила, что погибшие отравились конфетами.
— И при чем тут я, если производитель сделал плохой товар, или магазин его сгноил при неправильном хранении? — разозлился Ферин. — На днях я зашел в аптеку, смотрю, у них там рекламные модули повсюду — типа телевизоры старого образца, в них ролики крутятся. Нужные мне витамины на одном из них были. Я взял банку — она горячая. И понятно почему — многие приборы нагреваются при активной работе. А на упаковке, между прочим, написано: «Хранить при температуре не выше 20 °C». Если так с лекарствами обходятся, то чего ждать от продавцов шоколада?
— Эксперт установил, что в ассорти, которым угостились Никитина и Рябцева, содержалась большая доза препарата «Старкин», — пояснил Степан.
— Что за зверь? — продолжил недоумевать Ферин.
Дмитриев посмотрел на экран ноутбука.
— Запрещенное к применению в России зелье. Допинг имеет множество побочных действий. Спортсмен, принимающий его, сильно рискует. Сначала он вроде ощущает прилив энергии, показывает великолепный результат, затем резко стартуют проблемы со здоровьем. «Старкин» бьет каждого по его слабому месту — одного в сердце, другого по почкам…
Степан взял трубку.
— Игорь, зайди, пожалуйста… Нет, не очень срочно, можно, когда освободишься… Александр Евгеньевич, странно, однако: вы старательно доводите Шлыкова до невменяемого состояния, и, когда тот почти перестает владеть собой, в архиве одна за другой умирают его сотрудницы.
Ферин встал.
— Частные детективы не имеют права никого задерживать. Но я понимаю, что господин следователь, который почти все время молчит, может сцапать любого человека.
— Любого — нет, — парировал Виктор Николаевич. — Не в любой час и не в любом месте. Мне тоже весьма интересно: чем Андрей Николаевич Шлыков так разозлил бизнесмена Ферина? Вы организовали его травлю. Почему?
— Я отвечу на все ваши вопросы, — согласился Александр. — Но сначала расскажу одну историю, о которой вы понятия не имеете. Полагаю, посещение туалета во время затяжной беседы не возбраняется?
— Да, пожалуйста, — кивнул Степан, — вторая дверь от конца коридора. Дорогу покажет охранник.
Ферин криво усмехнулся.
— Не собираюсь удирать, потому что понимаю: вы легко меня поймаете. И я не убийца, виноват лишь в желании испугать Шлыкова. Мое появление в вашем офисе без адвоката — свидетельство того, что я не чувствую за собой вины. Конечно, ваш сотрудник может встать у писсуара и старательно наблюдать за процессом. Ничего не имею против. Но я оставляю в кабинете свой портфель, ключи от машины, кошелек, куртку…
— И все же Николай вас проводит, — не сдался Степан. И опять взял трубку: — Колю в мой кабинет.
— Нет проблем, — пожал плечами сын Елизаветы Михайловны.
Не успел Ферин произнести последнюю фразу, как в офисе появился шкафоподобный парень.
— Звали?
— Будь добр, покажи нашему гостю сортир, — попросил Дмитриев.
Николай моргнул.
— Мужской?
— Нет, я обычно в женский отлить хожу, — серьезно ответил Ферин.
