Глава 67
Йона получил в свое распоряжение кабинет площадью четыреста квадратных метров в небольшом здании из стали и стекла, вклинившемся между Торсгатан и депо Центрального вокзала.
Помещения, принадлежавшие прежде “Коллектор-банку”, освобождались, кажется, в большой спешке. В кабинете задержались пара эргономичных стульев и разобранный письменный стол, пыльные провода и затоптанные брошюры.
В первый вечер Йона приготовил простую пасту в персональной кухоньке, налил себе бокал вина, поел, устроившись за конторским столом в полутемном конференц-зале. Через большие грязные окна ему были видны дельта рельсов и поезда, вкатывающиеся в депо.
В новостях передавали лишь об убийстве помощника американского министра обороны. Никого не арестовали, говорили о скандале вокруг полиции – еще худшем, чем после убийства Улофа Пальме. ФБР командировало в Швецию собственных агентов, тон переговоров между двумя странами ужесточился.
Пресс-секретарь шведской службы безопасности повторял, что все представляющие угрозу объекты тщательно охраняются, что на каждом уровне соблюдаются высочайшие международные стандарты.
Йона прочитал отчет о вскрытии Абсалона Рачена, убитого на глазах жены и детей, поставил тарелку на тумбу для бумаг и задумался о рельсах и безжалостных стрелках.
Когда-то Йона был женат, у него был маленький ребенок – а потом он стал одиноким.
Волной нахлынули воспоминания: папа, мама, Суума, Люми, Диса и Валерия.
Вечером Йона лег в приемной на диване с выцветшей от солнца обивкой. Во сне он слышал смех Суумы – тихий, совсем рядом, повернулся и посмотрел на нее: она стояла босая, небо горело за ней, на рыжих волосах светился плетеный венец невесты.
На следующее утро уже в восемь из ГОО доставили компьютер, принтер, ксерокс и все следственные материалы в картонной коробке.
Теперь Йона мог начать работать по-настоящему.
Йона знал, что террористы не имеют отношения ни к одному из трех убийств, их совершил один и тот же спри-киллер. Полиции предстояло выследить убийцу, имевшего разработанный план, который с большой вероятностью очень скоро приведет к еще одному убийству.
На большой стене Йона прикрепил фотографии трех жертв и начертил сложную сеть отношений: родственники, друзья и коллеги. На противоположной стене он протянул хронологические линии: детство и юность, образование и карьера.
В большом кабинете, где коллекторы, видимо, проводили собрания, он покрыл стены фотографиями с мест убийства: общий вид, детали, вырезки и подробные записи со вскрытия Абсалона Рачена.
В коридоре Йона по всему полу до самой кухни разложил стопки судебно-медицинских и криминалистических протоколов, после чего выложил протоколы допросов родственников, друзей и коллег.
На полу в кабинете он составил стопками распечатки с информацией от населения и три электронных письма от журналистки, которая запрашивала психологический профиль убийцы Абсалона Рачена и снайпера из Кунгсторнет.
Йона достал из кармана зажужжавший телефон и увидел, что звонят из судебно-медицинского отделения Каролинского института.
– Это законно? – раздался в трубке гнусавый голос Нолена.
– Что именно? – улыбнулся Йона.
– Ну… Тебя снова приняли на службу в полицию, ты ведешь предварительное расследование, имеешь полномочия…
– Думаю, да, – перебил Йона.
– Думаешь?
– Похоже на то.
– Я в любом случае хочу остаться анонимом, – предупредил Нолен и коротко откашлялся. – Абсалон Рачен истекал кровью примерно девятнадцать минут, прежде чем его убили… ровно столько же прожил Тедди Джонсон между первым выстрелом и выстрелом смертельным… Может быть, я рассматривал бы это как случайное совпадение, если бы вопрос о времени задал не ты.
– Спасибо за помощь, Нолен.
– Я аноним, – поправил Нолен и закончил разговор.
Йона посмотрел на стену с фотографиями и подумал, что – помимо моря крови и узора пятен в кухне министра – угадал еще, что между первым и смертельным выстрелами прошло больше пятнадцати минут.
Теперь он знал точный ответ: девятнадцать минут.
Он был уверен, что где-то есть что-то, объединяющее трех жертв друг с другом.
И эта связь – ключ, открывающий замок.
Выбор жертв не случаен.
Между Виллиамом Фоком и Тедди Джонсоном существует много связей, от самого отрочества, проведенного в школе Людвигсбергскулан, но тогда в стороне остается Рачен.
Он жил совершенно другой жизнью.
Где-то в огромной массе материалов есть одна-единственная точка, в которой сходятся все три линии.
На вырезке из “Орландо Сентайнел” Тедди Джонсон – в те дни губернатор Флориды – был запечатлен в компании министра иностранных дел перед выпрыгивающей из воды касаткой.
Жизнь Рачена шла иначе.
Йона никак не мог связать его с двумя другими, хотя был уверен: есть нечто, что объединяет всех троих.
Двери лифта перед приемной открылись, и в стеклянную дверь конференц-зала постучали.
Сага Бауэр вошла и, улыбаясь, протянула Йоне хлеб и солонку – подарки новоселу.
– Как ты мило устроился, – пошутила она.
– Кабинет тут побольше, чем в Кумле, – ответил он.
Сага осторожно прошла между стопками бумаг на полу, выглянула в большое окно и снова повернулась к Йоне.
– Нам нельзя контактировать, – сказала она. – Но Вернер, во всяком случае, разрешил мне продолжать расследование… я так обрадовалась, что случайно перевернула стопку документов на его столе… один отчет упал мне в сумку… а я заметила это, только когда пришла домой.
– Что за отчет?
– Разыскания службы насчет семьи Салима Рачена. – Сага достала рапорт из спортивной сумки.
– Ого.
– Мне нельзя забыть его здесь, сам понимаешь… и категорически нельзя говорить, что он может кое-что открыть тебе, если ты ищешь связь между Абсалоном Раченом и министром иностранных дел.
Йона полистал отчет, нашел страницы, где говорилось об Абсалоне Рачене. Откуда-то издалека Сага сказала, что думает сходить за кофе на Лилла-Банторген.
– Хочешь? – спросила она.
Йона прочитал, как Абсалон Рачен бежал от военной службы, и пробормотал только, что времени в обрез и что ему надо подумать.
Абсалон приехал в Швецию, когда ему было семнадцать, почти на три года раньше Салима. Из базы местной службы занятости Йона узнал, что Абсалон окончил языковые курсы и подавал заявление на любую работу, объявление о которой видел, но у службы безопасности информации было несравненно больше. Они раскопали его имя в завершенном расследовании о налоговых делах одной клининговой фирмы. Абсалон принадлежал к группе беженцев, занятых на тяжелых работах и подозреваемых в “черной” работе, но после того как их обманули с зарплатой, все попытки привлечь их к ответственности стали невозможными.
Йона вошел в небольшой кабинет с видом на центр искусств “Боньер”. Именно здесь он собрал все факты об убийце, с одной стороны, и все возможные параметры – с другой. Еще он составил список стран мира и мест, где одаренным юношам дают специальное военное образование, – мест, где обучают техникам, которые продемонстрировал убийца.
Сейчас он рассматривал сделанные патологоанатомом фотографии ран на теле Рачена. Нож еще не идентифицировали, за исключением того, что он имел широкое лезвие с зазубренным верхним краем и отточенным нижним.
Смертельный удар по шейным позвонкам был нанесен мачете с ржавым клинком.
Йона сел на пол и продолжил читать рапорт из службы безопасности.
Угрожающее обещание съесть сердце пришло от канадского коллеги и касалось грядущей битвы между роботами из “Лего”.
Голосовое сообщение со считалкой про кроликов было отправлено с номера, которого больше не существовало.
Сага вернулась и поставила стакан кофе на пол рядом с Йоной.
– Нашел что-нибудь интересное?
Йона пролистал рапорт до страницы с телефонными номерами, IP-адресами и точным временем. Отпив кофе, он стал читать дальше о попытках Абсалона найти средства на обучение.
– Как будто кто-то из детей рисовал пальцем в крови, – заметила Сага, указывая на фотографию кухни Абсалона.
– Да, – согласился Йона, не поднимая глаз.
Он просмотрел адреса, по которым Абсалон жил как беженец, адреса общежитий, сравнил с адресами министра и американского политика. Оба происходили из привилегированных семей и уехали в первый раз из дома, когда начали учиться в закрытой школе.
Это произошло примерно тогда, когда Абсалон покинул общежитие в Худдинге.
Годом позже его имя обнаружилось в заявке в ведомство по вопросам охраны труда.
Йона ощутил, как холодок прополз по хребту.
Абсалону было девятнадцать, когда сотрудник ведомства дал ему шанс. Сын этого сотрудника работал сторожем в закрытой школе к югу от Стокгольма, но у парня были проблемы с наркотиками. Абсалону тайком предложили половину его зарплаты, если Абсалон заменит парня на время, пока тот будет в реабилитационном центре.
Прежде чем это обнаружилось, Абсалон почти год прожил в жилище сторожа, водил машину, не имея водительского удостоверения, и занимался механизмами, заниматься которыми не имел права.
Йона поднялся, подошел к окну, взял телефон и позвонил Анье.
Он был уверен, что только что нашел связь между всеми тремя жертвами.
– Мне нужно знать, кто двадцать два года назад подал заявку в ведомство по вопросам охраны труда.
– Может, поговорим об этом за ужином? – спросила Анья, явно слишком приблизив трубку к губам.
– С удовольствием.
Через три минуты он услышал, как она напевает “Let’s talk about sex, baby”, а ее ногти щелкают по клавиатуре компьютера.
– Что ты хочешь узнать?
– Название школы и имя того, кто подал заявку.
– Симон Лее Ульссон… он был директором школы Людвиксбергскулан.
Когда Йона закончил разговор, Сага бросила свой стаканчик в мусорную корзину и посмотрела Йоне в глаза.
– Ты нашел связь, – сказала она.
– Абсалон замещал сторожа в Людвиксбергскулан в тот год, когда Виллиам и Тедди учились там в выпускном классе.
– Значит, это та самая школа?
– Так или иначе.
Йона подошел к школьной фотографии тридцатилетней давности и увидел, что оба будущих политика были одноклассниками и входили в одну гребную команду: восемь одетых в белое юношей с мускулистыми руками.
– В расследовании фигурирует еще один человек, который ходил в эту школу, – заметила Сага.
– Кто?
– Рекс Мюллер.
– Знакомое имя.
– Да, он ведет передачу про еду… Я знаю, он что-то скрывает, но в то же время у него алиби на оба убийства, – коротко ответила Сага. – Мы разговаривали с ним, потому что его зафиксировали камеры наблюдения, когда он пьяный мочился в бассейн министра иностранных дел.
– Это ни о чем не говорит.
– Янус взял это на себя.
– Правда всегда проступает на фоне деталей, – заметил Йона.
– Я знаю.
– Зачем он мочился в бассейн?
– Дурацкая провокация пьяного.
– Сначала это выглядит как дурацкая провокация… а потом элемент встает в головоломку, и вот – Рекс Мюллер угодил в центр нашего внимания, – сказал Йона.
