Глава 50
Стоя возле погрузчика, Йона смотрел на высокое пламя, смотрел, как дым оттенка нефти, вихрясь, странно-нетерпеливо поднимается к небу.
Париза обнимала сжавшуюся от страха сестру. Та, зажав уши, по-детски беспомощно плакала.
– Спроси сестру, может ли она бежать. Нам надо выбраться на опушку, – быстро сказал Йона.
– Я только найду Фатиму, женщину, которая только что была здесь, – сказала Париза. – Мы не можем ее бросить, она спасла мою сестру, говорила всем, что она – ее дочь, и Амиру оставили в покое.
– Где она? Ты знаешь?
– Она хотела забрать свои вещи – видишь вон тот большой корабль под чехлом?
– Это слишком опасно.
Послышалась автоматная очередь, где-то у кромки воды опустошили весь магазин. Пули ударили во что-то мягкое и рикошетом отскочили от стальных балок корабельных опор.
Йона попытался увидеть, где находится штурмовая группа.
Послышались негромкие взрывы, лопнуло стекло, несколько лодок перевернулись.
Йона вынул телефон, еще раз набрал номер Януса и вдруг увидел, что Париза оставила плачущую сестру и крадется прочь с дробовиком. Она, пригнувшись, бежала по гравийной дороге вдоль высокого фасада к кораблю, на который указывала.
Йона снял пистолет с предохранителя и оттянул затвор.
Огонь от горящего вертолета тянулся наискось вверх, дым, казалось, свивался в единое целое с черным небом.
Приближаясь к торцу мастерской, Париза замедлила шаг. Ее тень ломалась на стене из рифленой жести.
Ее сестра перестала плакать и просто сидела, зажав уши.
Париза бросила взгляд на воду, оперлась рукой о фасад, готовясь пробежать последний отрезок через гравийную площадку и дальше, к лодке.
Йона увидел, как она вышагнула из канавы и заглянула за угол, дернулась всем телом, обрушилась на землю и осталась сидеть неподвижно, с пустым взглядом.
Похоже было, как если бы какой-то хищник напал на нее и потащил в нору.
Йона побежал по гравийной дороге, как можно ближе к стене; оказавшись возле угла, где исчезла Париза, он остановился и поднял пистолет.
Прислушался, ощутил на лице клубящийся жар.
Рядом кружились горящие обрывки пластика.
Йона очень быстро завернул за угол и осмотрелся, увидел бетонный пандус и пятиметровой высоты раздвижные двери мастерской.
На сосны на опушке упал желтый отсвет огня.
Белый трейлер светился глубоко в лесу за сеткой-рабицей.
Подбежав к двери поменьше, Йона рванул ручку, открыл и заглянул в мастерскую.
Машины мрачно поблескивали в темноте, в глубине угадывалась синяя моторная яхта с крестообразным повреждением на носу.
Йона быстро вошел, проверил ближайший угол и, пригнувшись, побежал к большому токарному станку.
Запах металла, масла и растворителя наполнял воздух.
Закрываясь, скрипнула дверь позади него.
Огонь мерцал через швы и дыры от заклепок в жестяных стенах.
Йона двинулся дальше, к яхте, проверяя опасные углы.
Мужской голос взревел, выкрикнул: “Ты просто животное, ты ничто, ты вонючее животное!”
Йона, пригнувшись, бросился вперед и разглядел их в глубине мастерской.
Париза качалась вверх и вниз, подвешенная за ноги на цепочном блоке. Толстый свитер упал на лицо. Белый лифчик врезался в голую спину.
Изо рта у бородатого все еще шла кровь. Париза попыталась удержать свитер и закачалась, когда бородатый дернул его.
– Я отрублю тебе голову! – крикнул он и занес топор.
Йона бросился вперед, но большая яхта закрывала линию огня. Мужчина, следуя за движениями Паризы, сдвинулся в сторону.
– Это Гуантанамо! – выкрикнул он и с силой взмахнул топором.
Тяжелое лезвие вонзилось в спину над лопатками, прошло сквозь мышцы. Тело Паризы завертелось, кровь полилась на пол. Йона пробежал мимо голубых баков с отработанным маслом, прокатился под лодкой и снова увидел их.
– Назад! – выкрикнул он.
Мужчина встал позади Паризы и стер кровь с бороды. Одна штанина у нее опала до колена. Париза, покачиваясь, закрутилась назад; мелко дыша, она пыталась закрыться руками.
– Брось топор, или я стреляю, – крикнул Йона и двинулся вбок, чтобы определить поверхность для поражения.
Мужчина сделал несколько шагов назад и уставился на Паризу, которая извивалась так, что звенела цепь.
– Смотри на меня, не на нее… смотри на меня. Сделай шаг назад. – Йона осторожно приблизился, не снимая пальца с курка.
– Она же просто животное, – буркнул бородатый.
– Положи топор на пол.
Мужчина уже готов был положить топор, когда послышался грохот, и заряд дроби угодил в жестяную крышу. Свинцовые пули рикошетом отскочили от потолка и стен, потеряли скорость и дождем посыпались на пол мастерской.
– А теперь ни с места, – послышался за Йоной голос старого отца.
Йона поднял руки над головой. После стольких лет тренировки он допустил ту же ошибку, что убила его отца. Он позволил ситуации втянуть себя, подчинился желанию спасти человека и на несколько секунд оставил собственную спину незащищенной.
Живот Паризы дергался от прерывистого дыхания. Белый лифчик был в крови, под женщиной ширилась темная лужа. Бородатый, задыхаясь, взвалил топор на плечо.
– Брось пистолет, – велел отец.
– Положить его на пол?
Йона начал поворачиваться к отцу, увидел его тень на каких-то старых банках с краской для обработки дна.
– Отбрось в сторону, – велел старик.
Йона медленно повернулся и увидел мужчину в четырех метрах от себя. Тот стоял с ружьем возле дизель-мотора, висящего на траверсе. Йона осмотрительно положил пистолет, словно сдаваясь; на самом деле он ждал подходящего момента, чтобы выстрелить. Он хотел прицелиться ниже носа, чтобы сразу выбить варолиев мост и большую часть продолговатого мозга.
– Ничего не пытайся сделать, – предупредил старик.
– В какую сторону мне бросить пистолет?
– Положи медленно… Это дробовик, я не промахнусь.
– Как скажете, – согласился Йона.
Лицо старика окаменело, дуло ружья чуть скользнуло вправо. Темное отражение выросло в подвешенном моторе.
Йона услышал за собой шаги сына и сделал шаг в сторону и вперед, когда тот нанес удар. Топор пролетело мимо, но лезвие рассекло куртку у Йоны на плече.
Йона повернулся от движения, ударил левым локтем возле шеи бородатого так, что сломалась ключица.
Топор завертелся в воздухе, со стуком упал на домкрат, зазвенел по бетонному полу. Йона обхватил бородатого локтем за шею, бросил через бедро перед собой, словно щит, одновременно наставив пистолет на старика.
Тот уже упер приклад в пол и сунул дуло себе в рот.
– Не делай этого! – крикнул Йона.
Старик потянулся вниз и достал до курка. Когда прогремел выстрел, щеки у него надулись, голова мотнулась вверх, осколки черепа и мозг взлетели к потолку и дождем опали на бетонный пол позади тела.
Тело рухнуло вперед, дробовик упал в сторону.
– Что это, что? – выдохнул сын.
Йона быстро обмотал его руки и ноги толстой стальной нитью, рывком поставил на ноги и толкнул назад, к подвешенному дизель-мотору.
– Убью! – истерично завопил сын.
Йона дважды обмотал стальной трос вокруг шеи бородатого и вокруг мощного плеча генератора, взял со стола с торцевыми ключами обтянутый резиной пульт и запустил мотор на таких высоких оборотах, что бородатому пришлось встать на цыпочки.
Снаружи послышались ружейные выстрелы, потом – автоматная очередь.
Подбежав к Паризе, Йона опустил ее на пол, повторяя, что она справится, перевернул ее на живот, быстро стер ладонью кровь с ее спины и лопаток и заклеил глубокую рану серебристым скотчем.
– С тобой все будет нормально, – успокаивающе сказал он.
Он осторожно наложил еще несколько слоев липкой ленты, понимая, что она продержится не слишком долго, но он знал, что рана не смертельная – Паризу просто надо быстро доставить в больницу.
Париза хотела подняться, но Йона попросил ее лежать спокойно.
– Я только хотела сходить за Фатимой, – сказала она, пытаясь выровнять сбивчивое дыхание.
Потом женщина встала на колени и какое-то время отдыхала.
Йона предложил, чтобы она оперлась на него. Паризу трясло и шатало от потери крови; пока они шли через мастерскую, колени у нее несколько раз едва не подогнулись.
Оба вышли на холодный воздух; яхта горела, пламя плясало под порывами ветра.
Они стали подниматься по гравийной дорожке вдоль длинной стены мастерской; в одной руке Йона держал пистолет.
Заметив их, Амира выпрямилась возле погрузчика и пошла навстречу – с заплаканным, испуганным лицом. Глаза были такие, словно она не осознает происходящее, зрачки расширены. Йона помог Паризе сесть на землю, набросил на нее пиджак.
Густав Ларссон стоял поодаль на гравийной дорожке. Тяжелый бронежилет и автомат лежали на земле.
Штурм был прерван, Густав нервно докладывал руководству, что ситуация под контролем; потом он запросил медицинскую помощь и пожарных. Кивнул, пробормотал что-то и опустил руку с “Ракелью”.
– “Скорая” уже едет? – крикнул Йона.
– Первые машины будут здесь через десять минут, – ответил Густав, глядя на Йону блестящими глазами.
– Хорошо.
– Господи… ужас, какой ужас… Йона, я все сделал не так.
– Все образуется.
– Нет. Ничего не образуется.
В нескольких метрах от них вязала старуха, сидя со скорбным лицом на штабеле стартовых батарей. Ее младший сын лежал на земле, руки были связаны за спиной кабельными хомутами.
– Мы получили приказ начать штурм немедленно, – сказал Густав и вытер слезы со щек.
– Кто отдал приказ?
Грохнул выстрел, и Густав сделал шажок вперед.
Эхо прокатилось между строениями, рассеялись пороховые газы.
Старуха обеими руками держала пистолет Паризы. Вязанье лежало на земле у ее ног.
Она выстрелила еще раз, и Густав зашарил рукой по стене. Кровь лилась у него из живота и из раны в плече. Адам, оказавшийся рядом с женщиной, вцепился в оружие, рывком повалил старуху на гравий дорожки, сломал руку у плеча и прижал к земле тяжелым ботинком.
Йона подхватил Густава, когда тот падал, и осторожно помог опуститься на землю. Густав растерянно шевелил губами, словно пытался что-то сказать.
Электрический свет дрожал у него перед глазами, пламя сварки мерцало в отдалении. Блохи искр, высоко скача, куда-то исчезали.
