Глава 31
Было уже почти одиннадцать вечера, между высотками у станции метро “Аксельсберг” дул холодный ветер. Давид Джордан пересек площадь, направляясь к маленькой пивной “Эль Бокадо”, где Карл-Эрик Риттер имел обыкновение проводить вечера.
Диджей пытался дышать спокойно – он понимал, что поток чувств может привести к припадку нарколепсии, но таблетка, которую он принял дома, должна не дать ему уснуть еще много часов.
Где-то на площади пьяный кричал на свою собаку.
В застройке преобладали большие облезлые высотки и жилые комплексы из красного кирпича. Весь этот район строился как звено программы “Миллион” – миллион квартир за десять лет.
Диджей обвел взглядом газетный павильончик, парикмахерскую и химчистку, расположенные возле ресторана.
За стеклом магазина поблескивала черная решетка с выцветшей рекламой лотереи “Триссвинст”.
Две женщины лет сорока курили перед парикмахерской; докурив, они затоптали окурки и вернулись в ресторан.
Тяжелая машина проехала по виадуку над площадью, и ветер завертел мусор из “Макдоналдса” вокруг переполненной урны.
Сделав глубокий вдох, Давид открыл дверь и вошел в полутьму и тихий гомон ресторана. Пахло жареным и отсыревшей одеждой. На белых оштукатуренных стенах висели старые лопаты и керосиновые фонари. Зеленый указатель запасного выхода светился над низкими сводами, провода, приклеенные к балкам скотчем, тянулись вниз, к пыльному музыкальному центру.
За столом у входа две пары о чем-то пьяно спорили.
Возле исцарапанной барной стойки под маленьким черепичным навесом несколько немолодых людей пили, разговаривали. На пожелтевшей вывеске было представлено все меню, включая специальное предложение для пенсионеров.
Давид заказал бутылку “Грольха” и заплатил наличными, сделал пару охладивших его глотков и посмотрел на мужчину с хвостом, который пытался показать что-то женщине постарше в своем телефоне.
Мужчина за дальним столиком вытер пену с губ и засвистел, когда его приятель примерил солнечные очки.
Диджей повернулся в другую сторону – и увидел человека, встретиться с которым он пришел.
Он сразу узнал его благодаря фотографии.
Карл-Эрик Риттер сидел в дальнем углу зала, обхватив ладонью пивной бокал с надписью “Фалькон”. Вытертые джинсы, вязаный свитер с дырами на локтях.
Диджей прихватил пиво, протиснулся, извиняясь, мимо столика с очень пьяными людьми и остановился в глубине зала.
– Можно присесть? – спросил он и сел напротив Риттера.
Риттер медленно поднял на него водянистые глаза, но ничего не ответил. Диджей чувствовал, что сердце колотится слишком быстро; на него накатила опасная усталость, бутылка едва не выскользнула из руки.
Диджей посмотрел на свои бледные пальцы, закрыл на мгновение глаза и поставил бутылку на стол.
– Вы Карл-Эрик Риттер? – спросил он.
– Во всяком случае, с тех пор как у меня в последний раз занимали денег на выпивку, – угрюмо ответил Риттер.
– Я хотел бы поговорить с вами.
– Удачи. – Риттер отпил пива, поставил бокал, однако продолжал держать его.
Риттер ел стейк на деревянной доске, возле его пивного бокала лежал кусок хлеба с хлопьями сажи (видно было, что хлебом подбирали остатки картофельного пюре) и половина запеченного помидора. Возле салфетницы стояла рюмка с черными остатками “Френч-Бранка” на дне.
Диджей достал фотографию матери и положил на стол перед Риттером. На старой фотографии матери было восемнадцать лет. Светлое платье-рубашка, легкая улыбка.
– Помнишь ее? – спросил Диджей, убедившись, что его слышат.
– Слушай. – Риттер поднял подбородок. – Я хочу просто посидеть здесь и спокойно надраться. Я прошу слишком многого?
Карл-Эрик вылил последние капли шота в пиво.
– Посмотри на фотографию.
– Пошел на хрен. Ясно? – медленно выговорил Риттер.
– Ты помнишь, что ты сделал? – Диджей услышал, что его голос становится пронзительным. – Признайся, что ты…
– Какого ты несешь! – выдавил Риттер и стукнул кулаком по столу. – С чего ты вообще меня в чем-то обвиняешь?!
Бармен посмотрел на них поверх музыкального центра, случайно задел лампу. Лампа закачалась на проводе.
Диджей понимал, что должен успокоиться, ему нельзя ввязываться в ссору, это могло бы повредить Рексу. Сейчас они не могут позволить себе скандальные публикации.
Дрожащей рукой Риттер еще раз перевернул пустую рюмку над пивным бокалом. Он явно был одинок. Грязь под ногтями, одна щека плохо выбрита.
– Я здесь не для того, чтобы затевать ссору, – тихо сказал Диджей и отодвинул бутылку. – Но я все же хочу спросить…
– Оставь меня в покое, я сказал!
Мужчина за соседним столиком смотрел на них, обдирая обертку с двух кусочков сахара. Закончив, он сунул сахар в рот.
– Я только хочу знать, думал ли ты о том, что сломал ей жизнь. – Диджей попытался проглотить слезы.
Риттер откинулся на спинку стула. Рубашка с грязным воротничком, морщинистое лицо пошло красными пятнами, глаза превратились в две щелки.
– У тебя, мать твою, нет никакого права обвинять меня, – скрипуче повторил он.
– Ладно. Теперь я знаю, кто ты, я тебя видел, и ты получишь, что заслужил. – Диджей поднялся.
– Что ты сказал? – заплетающимся языком проговорил Риттер.
Давид повернулся к нему спиной и протолкался к двери, слыша, как Риттер хрипло вопит у него за спиной, веля вернуться. Название ресторана отражалось в окне перевернутым, конденсат стекал по зеленым буквам.
Дрожа, Диджей вышел на площадь. Было темно, воздух холодил лицо.
На другой стороне площади перед магазином “Ика Нэра” стояли несколько человек.
Диджей закашлялся и остановился возле парикмахерской; он прислонился лбом к стеклу, пытаясь дышать спокойнее. Надо ехать домой, но как же хочется на минуточку прилечь.
– Я велел тебе сидеть на месте! – выкрикнул Риттер и, пошатываясь, направился к нему.
Ничего не отвечая, Диджей снова зашагал, но остановился у химчистки, оперся о стену одной рукой. Увидел в витрине манекен в белом платье, услышал за спиной шаги.
– А ну извинись! – крикнул Риттер.
Собрав все силы, уткнувшись лбом в витрину, Давид старался устоять на ногах. Пот лился по спине, шея норовила согнуться под тяжестью головы.
По виадуку над площадью проехал автобус, и мусор закрутился по земле.
Пьяный Риттер, шатаясь, вцепился в пальто Давида и рванул его к себе.
– Не надо так делать. – Диджей отцепил его пальцы.
– Поцелуй мне руку и проси прощения, – прошипел Риттер.
Диджей невольно улыбнулся и хотел прекратить ссору, но грохочущий поезд метро заглушил его слова, и ему пришлось начать сначала.
– Я неважно себя чувствую, – повторил он. – Мне надо домой…
Риттер схватил его за голову и попытался нагнуть, принуждая поцеловать руку. Оба дернулись назад, Диджей ощутил запах пота, идущий от Риттера.
– Нет, ты извинишься! – орал Риттер, дергая Давида за волосы.
Давид отпихнул его и хотел уйти, но Риттер опять схватил его за пальто и косо ударил по щеке.
– Ну хватит, – рыкнул Диджей, развернулся и толкнул Риттера в грудь.
Риттер сделал два шага назад, потерял равновесие и повалился в витрину; стекло за ним пошло трещинами, и он упал в витрину химчистки.
Крупные осколки посыпались на асфальт.
Подбежав, Давид хотел помочь ему подняться. Риттер качнулся вперед и схватился за стекло. Пластина прогнулась под его тяжестью, он упал на колени, по шее скользнул косой осколок.
Кровь брызнула на белое платье манекена и пожелтевшую вывеску о дешевой стирке рубашек.
Шейная вена оказалась перерезана.
Риттер опустился еще ниже, потом, хрипя, поднялся и упал на бок. Под ним захрустело стекло. Темная кровь тяжелыми толчками выхлестывала из раны и стекала по телу. Риттер взревел, кашлянул и дернул головой, словно отбрасывая боль и панику в сторону.
Давид попытался остановить кровь, крикнул через площадь, чтобы кто-нибудь позвонил в “скорую”.
Риттер упал на спину, пытаясь оттолкнуть руку Давида.
Кровь лилась на асфальт и на мусор возле фасада.
Риттер сотрясался всем телом, в ужасе дергая головой.
Он уставился на Диджея, открыл рот; на губах надулся кровавый пузырь.
Ноги дергались, кровавая лужа ширилась под Риттером и, извиваясь, текла к уличному стоку.
