Красный и белый террор
Летом 1918 г. Ф. Э. Дзержинский в интервью одной из оппозиционных газет заявлял: «ЧК – не суд, ЧК – защита революции, как Красная Армия, и как Красная Армия в гражданской войне не может считаться с тем, принесет ли она ущерб частным лицам, а должна заботиться только об одном – о победе революции над буржуазией, так и ЧК должна защищать революцию и побеждать врага, даже если меч ее при этом попадает случайно на головы невинных». Именно летом 1918 г. ситуация для советской республики стала критической. Необходимо было проводить меры по укреплению тыла страны в условиях наступления чехословацкого корпуса, террористических актов против руководства страны.
22 августа Дзержинского возвращают на пост председателя ВЧК. Ранее Дзержинский будет полностью оправдан по делу об убийстве Мирбаха и левых эсеров. Определенную роль в оправдании сыграл его гимназический товарищ Сольц, который свидетельствовал в этом деле в пользу Дзержинского. Сольц и Дзержинский и в дальнейшем будут сотрудничать и иметь хорошие отношения. Поэтому Дзержинский, ходатайствуя о проштрафившихся чекистах, других своих сотрудниках, по другим вопросам, часто обращался к Сольцу («Дорогой товарищ!»). Обычно Сольц был «такого же мнения», как и руководитель ВЧК, поддерживая его в разрешении конфликтных ситуаций. Часто Дзержинский и Сольц участвовали и в одних политических мероприятиях, например в разгроме меньшевистских организаций.
Убийство утром 30 августа 1918 г. председателя Петроградской ЧК М. С. Урицкого в Петрограде и тяжелое ранение в Москве вечером этого же дня В. И. Ленина обозначили начало нового этапа в карательно-репрессивной политике советских органов власти. Совершенные в двух столицах в один день террористические акты убеждали советское руководство в существовании заговора против видных большевиков, в возможности новых террористических актов. В этих условиях прежний подход к политическим противникам представлялся уже допущенной ошибкой, которую необходимо исправить самыми резкими и суровыми мерами. Отличительной чертой нового периода являлась особая роль чрезвычайных комиссий в разворачивании масштабных репрессий.
После получения сведений об убийстве Урицкого было принято решение о немедленном делегировании Дзержинского в Петроград для расследования обстоятельств покушения. Согласно воспоминаниям Я. Петерса, «В день убийства Урицкого Владимир Ильич позвонил в ВЧК и предложил Феликсу Эдмундовичу немедленно отправиться в Петроград для выяснения на месте обстоятельств убийства». Данные воспоминания вышли уже после смерти Дзержинского, и их надо воспринимать с осторожностью. Вопрос о том, кто направил Дзержинского в Петроград, остается открытым. Отметим только, что организацией спецпоезда в Петроград для Дзержинского занимался Я. М. Свердлов.
Важным представляется другой момент. Отъезд Дзержинского в определенной степени ослабил систему охраны Ленина. Летом 1918 г. именно Дзержинский курировал охрану первого лица государства. Охрана Ленина осуществлялась как со стороны ВЧК, так и фабричных комитетов тех заводов, куда выезжал лидер большевиков. На завод Михельсона вечером 30 августа 1918 г. Ленин выехал уже в шестой раз за 1918 г. Характерно замечание Ю. Фельштинского об охране завода в прежний приезд Ленина: «Обратим внимание на то, как охранялся Ленин во время выступления на том же заводе 28 июня. Все в том же гранатном цехе завода те же несколько тысяч человек. Охрана митинга поручена военному комиссару и начальнику гарнизона Замоскворечья А. Д. Блохину. Он вооружен маузером и наганом. Ленина встречает по-военному, рапортом. Вместе с Блохиным – красноармейцы. Вместе с Лениным они выходят на сцену. Ленина смущает столь откровенная охрана на заводе. Он просит увести солдат. Блохин не бросается исполнять требование председателя СНК, а звонит своему начальнику по вопросам охраны – Дзержинскому, так как именно Дзержинский обязал районных военкомов и начальников гарнизонов организовывать охрану митингов. Дзержинский приказывает сообщить Ленину, что по распоряжению Дзержинского охрану со сцены он, так и быть, разрешает убрать. И это была единственная его уступка». Подобной охраны в предпоследний августовский день не будет и Ленин будет фактически без охраны. Это упростило террористам организацию вечернего покушения 30 августа 1918 г. на Ленина.
Дзержинский узнал о покушении на Ленина, уже приехав в Петроград. При этом его «оставили» в городе на Неве для расследования обстоятельств покушения на М. С. Урицкого. К его приезду в Петроград здесь прошли массовые расстрелы. Петроград стал городом наиболее массового красного террора. В нем в последние дни августа было расстреляно 512 человек, а затем это число жертв красного террора увеличилось в сентябре до 800 человек. Определяющую роль в петроградских репрессиях играла позиция руководителя города Г. Е. Зиновьева. Сам Дзержинский не был причастен к этим петроградским расстрелам. Нет свидетельств, кроме допроса Каннегисера, участия Дзержинского и в делах арестованных лиц. В Петрограде он прежде всего занялся расследованием возможного участия иностранных агентов в устранении Урицкого. Именно им был отдан приказ на штурм английского посольства, во время которого погиб английский военный атташе Кроми. Однако результаты штурма были незначительными. Кроми успел, одновременно отстреливаясь от чекистов, уничтожить большую часть бумаг. Полностью английскую сеть шпионажа вскрыть не удалось, хотя более ранние августовские аресты и аресты в сентябре нанесли ей большой ущерб. Впоследствии, в декабре 1918 г., в Петрограде будет произведен расстрел ряда лиц, которые проходили по этим делам. В Петрограде Дзержинский пробыл несколько дней, вернувшись в Москву только 4 сентября 1918 г.
В период пребывания в Петрограде Дзержинского ВЧК вновь руководил Я. Х. Петерс. Именно он ответственен за массовые расстрелы в Москве (около 300 человек), а также за расследование ключевых дел этого периода, в т. ч. «дела Каплан» (террористски, стрелявшей в Ленина). После ряда допросов высшим руководством страны (Я. М. Свердловым) было принято решение о ее расстреле. 3 сентября 1918 г. это поручение коменданту Московского Кремля Малькову передал от имени ВЧК В. Аванесов. Она будет расстреляна в Кремле во дворе Автобоевого отряда напротив Большого Кремлевского дворца. Все следствие по делу Каплан, как и ее расстрел, было осуществлено до возвращения Дзержинского в Москву.
По «делу Каплан» существует достаточно большая литература, указывающая на определяющую роль Свердлова в советском руководстве в период, последовавший за тяжелым ранением Ленина и его временным удалением от дел. Можно указать на работы, которые впрямую связывают эти события. На наш взгляд, более продуктивно эту проблему рассматривает известный исследователь по истории Гражданской войны С. С. Войтиков. Согласно ему, Свердлов не был причастен к покушению, но в период, который последовал за ним, попытался взять управление страной в свои руки.
Отметим, что усиление позиций Свердлова происходило и до событий 1918 г. Фактически он курировал НКВД РСФСР. Нарком внутренних дел Г. И. Петровский и его семья были близки с Я. М. Свердловым. Так, близкими подругами были жены указанных лиц: Д. Ф. Сивакова и К. Т. Новгородцева. Также в августе 1918 г. происходит важное изменение в руководстве Наркомата юстиции РСФСР. Вместо ушедшего с поста наркома юстиции П. И. Стучки новым наркомом был назначен Д. И. Курский. После отъезда Дзержинского, через его заместителя Петерса, Свердлов контролировал и ВЧК. Таким образом, все силовые ведомства, помимо армии, были подконтрольны Свердлову. Именно указанные выше лица были авторами ключевых документов, вводящих и регламентирующих красный террор. Этому способствовало и сентябрьское постановление об усилении коммунистического состава чрезвычайных комиссий. Направление новых членов в ВЧК шло через подконтрольные Свердлову ведомства и коммунистические организации.
Возвращение Дзержинского в Москву частично меняло ситуацию. Дзержинский в сентябре 1918 г. отчасти вновь берет под контроль ВЧК. Среди прочего им была произведена первая чистка рядов ВЧК от людей, которые совершили преступления по должности. К ним применялись суровые меры, вплоть до расстрелов. Всего осенью 1918 г. по этим статьям будет расстреляно около 60 чекистов. Следует сразу заметить, что Дзержинский всегда выступал за чистку советских органов власти от примазавшихся лиц, а также совершивших преступные действия. Здесь должно привести высказывание известного российского историка С. А. Павлюченкова: «Малоизвестно, что предВЧК Дзержинский создал при себе группу особо верных чекистов, ее называли «железная группа, специально для неожиданных налетов на госучреждения, проверки их работы и следствия по обнаруженным злоупотреблениям. На счету «железной группы» числилось немало успешных дел по разоблачению бюрократов, мздоимцев и насильников в коммунистической шкуре, которых она передавала в руки карательных отделов».
Безусловно, что сам Дзержинский в этот период соглашался с усилением репрессий против контрреволюционных сил. Именно по его докладу было принято «Постановление о красном терроре» 5 сентября 1918 г. за подписями Петровского, Курского, Бонч-Бруевича и Фофановой. Однако данный документ не следует однозначно считать основой для реализации красного террора. Еще до его принятия 30 августа начался массовый красный террор на местах. Можно согласиться с Петерсом, что «без всяких директив из центра с мест стали поступать сведения о решительной расправе с контрреволюционерами, начиная с эсеров и кончая белогвардейскими генералами. В ВЧК поступали телеграммы очень часто такого содержания, что в таком-то городе общее собрание, обсудив вопрос о покушении на Владимира Ильича, постановило расстрелять столько-то контрреволюционеров. Дзержинскому, коллегии ВЧК приходилось сдерживать это возмущение трудящихся масс, направлять борьбу против зарвавшихся агентов иностранных капиталистов в правильное русло».
В сентябре 1918 г. Дзержинский часто сам вел следствия, в. т. ч. выносил по рассматриваемым делам смертные приговоры. В период с 10 по 21 сентября он рассмотрел дела в отношении 105 человек. Из них было расстреляно 17 человек, 47 приговорены к различным срокам заключения либо их дела были направлены на доследование, освобожден 41 человек.
Первая волна террора (30 августа – 5 сентября 1918 г.) включала 3 тысячи расстрелянных различными ЧК, часто случайного состава, в т. ч. уголовников. Именно в этот период в Петрограде, Москве и других крупных губернских центрах произошли наиболее массовые расстрелы. Это был мало контролируемый процесс. «Постановление о красном терроре» 5 сентября регламентировало этот процесс. Репрессии стали более гласными, комиссии ЧК – более подконтрольными коммунистической партии. Также публиковались обоснования применения высшей меры наказания. Террор стал повсеместным (ранее часть губерний им фактически не была затронута), но при этом число пострадавших от него заметно снизилось. Так, за три оставшиеся недели сентября ЧК было расстреляно около 2 тыс. человек. Таким образом, за неделю сентября после 5 сентября расстреливалось в 6 раз меньше, чем за первую неделю террора. Однако гласность террора, его более конкретизированная направленность на офицерство и привилегированные круги создавали впечатление еще более массового красного террора, чем в августовские дни.
Общая численность жертв красного террора ЧК составила 8 тысяч человек. В первую неделю было расстреляно 3 тыс. человек, 2 тысячи еще в оставшиеся недели сентября, в октябре-декабре было расстреляно около тысячи человек в каждом из месяцев.
Следует отметить, что август 1918 г. выявил и волну массового белого террора на территориях, контролируемых антибольшевистским движением. Отчасти это было вызвано мобилизационными процессами (подавление сентябрьского 1918 г. Славгородского восстания и целой череды схожих сибирских и поволжских крестьянских восстаний), отчасти необходимостью большего контроля над новыми захваченными территориями (Северный Кавказ, где выделяется «Майкопская резня»). Играл важную роль и военный фактор, движение линии фронтов. Широко известными стали «эшелоны и баржи смерти» с перемещаемыми на них политзаключенными. Только в ходе подобных перевозок осенью-зимой 1918 г. и в начале 1919 г. погибнут не менее трех тысяч человек. А новые территории подвергались тотальному очищению (пермские события декабря 1918 г.). Характерно для этого периода и повсеместное развитие системы белых концлагерей. При этом использовались как имевшиеся, например, в Сибири, концлагеря для военнопленных периода Первой мировой войны, так и новые тюрьмы и концлагеря. При этом масштаб нового тюремного строительства на «белых» территориях превышал аналогичный у большевиков, имевших в своем распоряжении достаточную тюремную базу. Количественные показатели жертв белого террора даже превышали показатели красного террора.
Упомянем наиболее известные и масштабные примеры белого террора. Эти события детализированы в моей монографии, поэтому приведу только цифровые показатели.
26 августа 1918 г. – занятие белыми войсками Новороссийска и зачистка города от большевистского элемента. Количество жертв оценивается современными исследователями от 400 до 12 тысяч человек.
27 августа 1918 г. донскими казаками взят Калач-на-Дону, численность погибших составила сотни солдат и жителей. По ряду данных, до 1300.
1 сентября 1918 г. атаман Семенов захватил Читу. Численность расстрелянных после составила более 300 человек.
8 сентября 1918 г. генерал Покровский захватил станицу Белоречинскую. Количество расстрелянных и повешенных – около 100 человек.
11 сентября 1918 г. атаман Анненков подавляет Славгородское восстание. Убито после захвата населенного пункта до 1500 человек.
20 сентября 1918 г. уничтожены 26 бакинских комиссаров.
21 сентября 1918 г. генерал Покровский захватывает Майкоп. Количество жертв – от 800 до 7 тысяч человек.
Это только часть сентябрьских событий. Октябрь 1918 г. начался иващенковскими событиями, которые ознаменовались сотнями погибших рабочих. Оценки – от 1000 до 1500 человек. Далее шли новые случаи белого террора.
Сейчас распространенным является мнение о несоизмеримости красного и белого террора. Между тем ожесточение было с обеих сторон, и каждая из сторон оправдывала свою жестокость действиями противника. Террор был взаимным. Можно и должно в связи с этим согласиться с д.и.н. Г. М. Ипполитовым, который писал: «Позволю себе заметить следующее: удивляет и возмущает, когда некоторые публицисты, надо полагать, в угоду политической конъюнктуре, начинают полемизировать на тему: «Чей террор был лучше, красный или белый?». И, как правило, склоняются к мысли, что белый был «гуманнее»! Прямо цинизм какой-то с элементами некрофилии». В этом плане можно привести и мнение историка А. А. Иванова: «Репрессии по отношению к мирному населению не могут характеризоваться оценочными категориями «лучше» или «хуже», чем по другую сторону фронта. Даже утрата единства государственности не дает права искусственно разделять страну на «своих» и «чужих», позволяя применять к последним любые карательные меры».
