Глава 7
Мадж вздохнул:
— А теперь с вашего позволения я перескажу показания Фербелоу. Так будет удобнее. Там более что он присутствует. Насколько я могу судить, от его свидетельства будет зависеть вердикт о самоубийстве. Итак, он совершил обход и без четверти одиннадцать вернулся в свою комнату. Дверь, как обычно, оставил открытой.
— Потому что газы, — пробурчал Фербелоу, с вызовом глядя на сэра Ричарда.
— А без пяти одиннадцать в гримерную мистера Шортхауса постучал, а затем вошел некий молодой человек. Полагаю, он был последним, кто видел певца живым.
— Личность установили? — спросил сэр Ричард.
— Пока нет. — Мадж посмотрел на Адама. — Вероятно, мистер Лангли поможет. Молодой человек, я думаю, имеет отношение к театру.
— Волосы темные, — добавил Фербелоу. — Смуглый, похож на еврея.
— Тогда скорее всего это был стажер. Его зовут Борис.
— А фамилия?
— Не знаю, но могу вам показать его, когда начнется репетиция. Да и Фербелоу, я думаю, легко сможет опознать.
— Ладно. — Мадж кивнул. — Вообще-то это не к спеху, да и не так важно, как может показаться на первый взгляд. Молодой человек пробыл в гримерной мистера Шортхауса примерно десять минут и…
— Подождите! — прервал его Фен и посмотрел на Фербелоу. — Вы слышали, о чем они говорили?
— Нет, — ответил сторож. — Дверь, видите, какая толстая.
— Когда молодой человек вышел из гримерной примерно в пять минут двенадцатого, — продолжил инспектор, — Фербелоу…
— Извините, — произнес Фен, — но вынужден вас снова прервать. Мистер Фербелоу, скажите, пожалуйста, когда дверь гримерной открыта, вам из своей комнаты видно, что там происходит?
— Нет, сэр. Гримерная находится под углом к моей комнате. Мне виден только небольшой кусочек. И то плохо.
Профессор Фен кивнул:
— Понимаю, спасибо. Продолжайте, инспектор.
— Фербелоу проводил молодого человека вниз к служебному входу и попрощался. И потом без промедления вернулся в свою комнату и посмотрел на часы на каминной полке. Они показывали десять минут двенадцатого. Таким образом, он отсутствовал самое большее три минуты.
— Верно, — восхищенно произнес сторож. Ему нравилось, как аккуратно передает его слова инспектор.
— И вот теперь мы дошли до самого главного, — объявил Мадж. — Фербелоу готов подтвердить под присягой, что с десяти минут двенадцатого до прибытия доктора Шанда в половине двенадцатого в гримерную мистера Шортхауса никто не входил и не выходил.
— Разговаривая с Адамом, он следил за дверью? — спросил Фен.
— Да, краем глаза, — буркнул сторож.
— И я тоже, — сказал Адам, — могу поручиться, что за это время ничего не происходило. Я бы определенно увидел, если кто-то вошел или вышел из гримерной Эдвина. Света было достаточно из комнаты Фербелоу.
На румяном лице профессора явно читалось удовлетворение.
— У меня два вопроса к инспектору. Был ли рядом стул, с которого Шортхаус спрыгнул, если решил покончить с собой?
— Да, сэр. Высокий табурет, какие имеются у стойки бара. По словам Фербелоу, табурет принесли из бутафорской. Сейчас он изъят и отправлен на экспертизу. Когда доктор Шанд вошел в комнату, табурет был повален.
— А как насчет отпечатков пальцев? На крюке у потолка их обнаружили?
— Нет.
— Понятно. — Фен задумался. — Фербелоу, вы слышали стук упавшего табурета?
— Слышал, сэр. Но тогда не обратил внимания.
— В какое время это было?
— Примерно за пять минут до прибытия доктора. Хотя, может быть, это было еще до того, как я поговорил с мистером Лангли. В общем, не помню.
— И еще одна деталь. Инспектор, вы упомянули о бутылке с джином, которую отправили на экспертизу.
— Вместе с остатками джина в бокале, профессор Фен. Это обычная процедура.
— Видимо, Эдвин Шортхаус действительно покончил с собой, — медленно проговорил Адам. — За комнатой наблюдали начиная с десяти минут двенадцатого, и, когда туда вошел доктор Шанд, там, кроме повешенного, никого не было. А в десять минут двенадцатого он никак не мог быть мертвым, ведь в таком случае его сердце продолжало бы биться еще целых двадцать минут, что невозможно.
— Вот именно, сэр, — отозвался инспектор. — Самоубийство, по моему мнению, единственная разумная версия.
— Мне бы тоже хотелось в это верить, — произнес Фен, как будто разговаривая сам с собой, — но…
Его прервал стук в дверь, которую открыл Фербелоу.
В комнату влетел, — именно влетел, иного слова не подберешь, — невысокий возбужденный человечек с портфелем. И воззрился на присутствующих с нескрываемым торжеством.
— Итак, позвольте огласить результаты. Превосходно поработали, превосходно. И очень быстро. Такие сделаны аккуратные разрезы, такие добросовестные анализы…
— Это доктор Рашмоул, — уныло произнес Мадж.
Доктор огляделся и с решимостью схватил стул, как будто собирался испытывать его на прочность.
— Я, пожалуй, сяду вот сюда. Думаю, вам не терпится все поскорее узнать. Сейчас достану. — Он порылся в портфеле. — Вот заключение патологоанатома и результаты анализа джина. То, что такой напиток вреден для печени, это очевидно. И вот кое-какие выводы по поводу одежды, присланной из полицейского участка. Начнем с причины смерти. — Доктор Рашмоул достал несколько машинописных листов. — Так, значит… повреждение второго и третьего шейных позвонков. — Он глянул на присутствующих. — Ну, те, что на шее. Ладно, сейчас не время для шуток. Заключение патологоанатома зачитывать?
— Не надо, — ответил сэр Ричард.
— Ну тогда пойдем дальше. Выявлено, что накануне смерти покойный принял изрядную дозу депрессанта. В результате гиперемия. Отек мозга. Дегенеративные изменения в почках и гранулярная дегенерация печени. И так далее. — Доктор Рашмоул покачал головой. — Как мы и полагали, это был нембутал, что окончательно подтвердил дополнительный анализ. Кстати, дело вовсе не быстрое и утомительное. Мог быть также и сопориген. — Он оглядел присутствующих. — Что из этого вам кажется более вероятным?
— Ну, если… — начал инспектор Мадж.
— Мы это узнаем через пару секунд, — оборвал его доктор. — Достаточно взглянуть на результаты анализа джина. Так-так, я думаю, едва ли здесь уместно шутить. Что же мы тут имеем. — Он извлек из портфеля конверт, вскрыл с ощутимым треском и вытащил содержимое. — Ну вот, это был нембутал. В бутылке обнаружены три сотни частиц. Да, значительное количество. А в том, что осталось в бокале, тридцать.
— Я не ослышался, вы сказали в бутылке? — подал голос Фен.
— Именно в бутылке. Тут написано, что она была заполнена на четверть. — Доктор Рашмоул вдруг засуетился. — Извините, но мне нужно идти. Документы я оставляю у вас. — Он направился к двери.
— Одну минутку, — поспешно проговорил Мадж. — Ведь нембутал — это снотворное?
Доктор Рашмоул кивнул:
— Да. Но доза, какую этот человек принял, смертельная. Так что, я думаю, ему повезло. Хм, «повезло», наверное, не то слово. Счастливо оставаться. Понимаете, у меня много работы. Очень много.
Он вышел, с шумом захлопнув за собой дверь.
Элизабет передернула плечами:
— Любопытный джентльмен. Интересно, все полицейские доктора такие?
— А вот послушайте, что тут сказано в третьем отчете, — проговорил Мадж. — На носках Шортхауса обнаружены частицы веревки. Как будто ноги у него были связаны. И на манжетах рубашки тоже. — Он поднял голову. — И что из этого следует?
— А в отчете патологоанатома упомянуто о каких-то следах на руках и ногах? — спросил Фен.
Мадж порылся в бумагах.
— Да. Обнаружены легкие рубцы на запястьях и лодыжках, свидетельствующие о том, что он был связан. Это очень странно.
— Не более странно, чем тот факт, что бутылка с джином была заправлена нембуталом, — отрывисто произнес Фен. — Наличие снотворного в бокале понятно. Шортхаус мог добавить его сам. Ну мало ли, захотел как следует расслабиться. Но чтобы он стал сыпать это в бутылку, такое немыслимо.
— Значит, кому-то удалось совершить невозможное, — подвел итог Адам. — Эдвина все же убили.
