Глава 4
Катастрофа
Средняя школа для девочек находилась в самом городке Кэстривенфорд, недалеко от дома директрисы. Поскольку мисс Пэрри питала склонность к красивым интерьерам, ее кабинет представлял собой вполне изысканное помещение в бело-розовых тонах: светлое и просторное, с узорчатым тиснением на креслах и дрезденскими вазами на камине. В кабинете было множество живых цветов, за окном зеленела прибрежная аллея с подстриженными ивами, и поблескивала гладь реки. Послеполуденное солнце щедро изливало теплый свет на кирпичную ограду и уютный садик, откуда в дом доносился запах чайных роз, буйно разросшихся вдоль лужайки и обрамлявших арку решетчатых ворот. Поверх стены открывались крыши убегавших к горизонту старых зданий, а за ними торчал шпиль церкви Гроба Господня с золоченым флюгером, четким и неподвижным на фоне голубого неба.
В пять часов вечера, когда мисс Пэрри сидела в кресле и обозревала все это великолепие, пытаясь переварить содержимое тридцати с лишним сочинений, посвященных понтификату Льва Десятого, зазвонил телефон. Она неохотно потянулась к аппарату. Обычно ей нравилось отвечать на звонки, но последняя неделя выдалась настолько утомительной, что сейчас ее гораздо больше тянуло расслабиться и побыть одной. Однако директриса считала это недопустимой слабостью и, обладая скорее практичным, чем аналитическим складом ума, винила во всем адскую жару. Хотя…
— Кэстривенфорд, 473, — произнесла она. — Да, это мисс Пэрри. Кто говорит? А, миссис Бойс… Брэнда не вернулась домой? Понятно. Да, насколько я знаю, она ушла после четырех. Возможно, решила зайти в магазин или в кино. Ах, вот оно как. Вы правы, это меняет ситуацию. Раз вы просили ее не задерживаться по пути из школы… Понимаю, вы обеспокоены… да… да… В школе еще осталось несколько старшеклассниц, и я их расспрошу. Разумеется. Да, я сразу перезвоню вам. До свидания.
Трубка резко звякнула на рычаге. После недолгих размышлений директриса покинула кабинет, пересекла короткий переход, соединявший кабинет с учебным корпусом, прошла через спортивный зал и оказалась в школьном коридоре. В одном из ближних классов слышались молодые голоса, громко о чем-то спорившие. Когда она приблизилась к двери, внутри раздался жуткий грохот, напоминавший крушение «Дойчланд» у берегов Кентиш-Нок.
— Черт бы побрал эти хоккейные клюшки! — заорала одна из девушек.
— Не ругайся, Эл спет.
— Хочу и буду ругаться! К дьяволу эти вонючие, поганые…
— Элспет!
Мисс Пэрри приподняла брови и вошла в класс.
Комната представляла собой скорее склад, набитый старыми книгами, запасами провизии, спортивным инвентарем и букетами сухих цветов, рассованных по банкам из-под джема. Мебели здесь почти не было, а окна выходили на теннисный корт. На оставшемся свободном пятачке с трудом умещались четверо старшеклассниц в синих плиссированных юбках, черных туфлях, школьных галстучках и белых блузках с коротким рукавом. Официально в классе проходило заседание комитета литературной секции, но на самом деле девушки просто уплетали за обе щеки. Драматичное появление директрисы заставило их мгновенно застыть, подобно корнуэльским девам, которых гнев Иеговы обратил в скалы, когда они плясали нагишом на шабаше.
Мисс Пэрри смерила их пронизывающим взглядом и спросила:
— Кто-нибудь видел Брэнду Бойс после уроков?
Все в оцепенении молчали, пока одна из девушек наконец не набралась смелости ответить.
— Нет, мисс Пэрри, — произнесла Элспет.
— Нет, мисс Пэрри! — эхом откликнулись остальные.
— Кто-нибудь из вас видел, как она уходила домой?
— Нет, мисс Пэрри, — повторила Эл спет.
— Нет, мисс Пэрри! — дружно подхватили остальные.
Директриса поняла, что беседовать с этой компанией, отвечавшей как античный хор, не имеет смысла. Она переключила внимание на Дженнис Дэллоуэй — девушку, которая только что укоряла Элспет за сквернословие.
— Когда ты в последний раз видела Брэнду? — спросила мисс Пэрри.
— Это было на уроке истории. Мы собирались уходить, но мисс Фитт задержала меня, чтобы поговорить о моей работе, а потом я направилась прямо сюда и не видела, как она ушла.
— Может, она еще в своем классе? — предположила третья девушка.
Мисс Пэрри помедлила, надеясь услышать какие-нибудь версии, но все молчали.
— Ладно, — сказала она. — Продолжайте заседание. И помните, что вы должны покинуть здание не позднее шести часов.
— Да, мисс Пэрри, — ответила Элспет.
— Да, мисс Пэрри, — послушно пропели остальные.
— Обычно я не вмешиваюсь в разговоры учениц, — добавила директриса, шагнув к двери, — поэтому все, чем вы здесь занимаетесь, остается на ваше усмотрение. Но ругательства — другое дело. — Она сделала паузу. Элспет слегка побледнела и уставилась в пол. — Если подобное повторится, у вас будут большие неприятности.
Она вышла, закрыв за собой дверь. В спину ей долетел приглушенный шепоток.
Комната для занятий, которую Брэнда Бойс делила еще с одной девочкой, — очень похожа на первый класс, но немного аккуратнее, — оказалась пуста. Мисс Пэрри уже собиралась уйти, когда заметила конверт, лежавший на столе у открытого окна. Взяв его, она обнаружила, что письмо адресовано ей, и развернула листок.
Уважаемая мисс Пэрри!
Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне. Я уезжаю с человеком, который сделает меня счастливой. Я сумею о себе позаботиться, не волнуйтесь. Я напишу маме и папе. Спасибо за все, что вы для меня сделали.
Искренне ваша
Брэнда Бойс.
Мисс Пэрри невольно ахнула, но первое, что пришло ей в голову, было: до чего же это не похоже на стиль Брэнды. Никаких тебе витиеватых предложений и напыщенных фраз. Конечно, неожиданная лаконичность могла быть вызвана эмоциональным стрессом, но… Она поискала тетрадь с записями Брэнды и сравнила почерк с запиской. Да, одна и та же рука — но стиль иной. Утомительно-цветистое «путешествие во Францию, где на голых, наспех сколоченных помостках еще не высохла кровь казненных аристократов, многоголосым эхом откликнулось в ритмизированной автобиографии Вордсворта», — не имело ничего общего с сухим «я уезжаю с человеком, который сделает меня счастливой». Абсолютно ничего. Мисс Пэрри убрала письмо в карман и направилась в кабинет, размышляя о том, как сообщить о своем открытии родителям Брэнды.
К счастью, все прошло не так скверно, как она боялась: родители вели себя сдержанно и благоразумно, тем более что мисс Пэрри не стала посвящать их в сомнения по поводу подлинности оставленной записки. Мистер Бойс попросил ее немедленно сообщить в полицию о пропаже дочери. Поскольку мисс Пэрри знает больше, чем они, будет лучше, если суперинтендант встретится сначала с ней.
Но когда она связалась с дежурным в отделении полиции, тот сказал, что суперинтендант уже выехал к директору Кэстривенфордской школы. Поблагодарив, мисс Пэрри повесила трубку, подняла ее снова и набрала кабинет директора.
Звонок поступил в тот момент, когда суперинтендант уже собирался уходить. Это был высокий, плотный, моложавый мужчина, на лице которого, благодаря странной игре природы, всегда было написано выражение тревоги. Глядя на него, вы невольно начинали думать, будто где-то рядом прячется убийца. Происшествие со шкафчиком он считал несущественным и как раз излагал свою точку зрения Фену, который уже вернулся с урока в старшем классе, когда зазвонил телефон. Директор снял трубку.
— Да, мисс Пэрри, — произнес он. — Что? Пропала? Боже милостивый… Да, суперинтендант здесь. Минутку.
Он передал трубку Стэггу, и тот молча выслушал рассказ мисс Пэрри.
— Все понятно, мэм, — сказал он. — Я немедленно приеду. Мы обязательно найдем ее. Да. До встречи.
Стэгг повесил трубку и объяснил ситуацию остальным.
— Похоже, она сбежала с каким-то парнем, — заключил он и взглянул на директора. — Как вы думаете, кто-нибудь из ваших старшеклассников…
— О, нет, что вы, — запротестовал директор, — это невероятно. Если девушка в ее возрасте сбегает с мужчиной, как правило, это кто-нибудь постарше.
— И все-таки, сэр, если вы можете проверить…
— Боюсь, что не смогу, суперинтендант. По крайней мере, до десяти часов. Сегодня вечером ученики отпущены по домам и вернутся только к десяти.
Стэгг выпрямился и взял шляпу.
— В любом случае, я сделаю все, что смогу. Надеюсь, сэр, вы сообщите мне, если произойдет что-нибудь необычное — любая мелочь, даже несущественная. Никто не знает, с чем мы имеем дело.
Озвучив эту туманную угрозу, он ушел. Директор откинулся в кресле.
— И все это накануне актового дня, — пробормотал он. — Да поможет нам Господь.
— Да поможет Господь этой девушке, — мрачно промолвил Фен. — Я не верю, что она сбежала. Сбегают сентиментальные девицы, а Брэнда Бойс, судя по вашим словам, отнюдь не сентиментальна.
— Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, что ее похитили или убили.
Директор с недоверием посмотрел на гостя.
— Но зачем? С какой целью? Невероятно. Не представляю, что теперь делать с пьесой… Надо сказать Матисону.
Он подошел к окну кабинета и заметил учителя, удалявшегося на велосипеде в сторону ворот.
— Матисон! — крикнул директор. — Матисон!
Тот резко вильнул в сторону, слез с велосипеда и покатил его назад к окну. Директор вкратце объяснил ему суть проблемы.
— Ну, что ж, — произнес учитель, помолчав, — девочка, которая играет Изабеллу, знает роль Екатерины и, пожалуй, сможет заменить ее. Правда, завтра мне придется целый день вколачивать в нее новую роль… К счастью, текста там немного.
Директор согласился, что это кстати. Он готов был восхвалять Шекспира за подобную предусмотрительность. Вскоре Матисон удалился, а Фен отвез директора домой, где они поужинали. За чашкой кофе директор сообщил:
— Боюсь, я не смогу составить вам компанию на этот вечер. Мне нужно вернуться в школу и побеседовать с парой докучливых родителей, а потом посетить Календарный комитет.
— Что еще за Календарный комитет?
— Там мы составляем расписание до конца семестра и следим за тем, чтобы разные мероприятия не противоречили друг другу.
— А бывает, что противоречат?
— Часто. В школе шестнадцать секций и кружков, и у каждого свои занятия. Плюс всевозможные конкурсы, спортивные соревнования и праздничные службы. А также лекции, концерты, репетиции, походы в кино. Скучать не приходится, уж поверьте.
— Прекрасно, — кивнул Фен. — А я пока займусь своим детективным романом.
— Чем?
— Я пишу детективный роман.
— Вот как? — бесстрастно отозвался директор.
— Это очень хороший роман, — заверил Фен. — Действие начинается промозглой ноябрьской ночью в горах Кэтскилл…
— Да, да. — Директор поднялся. — Поговорим об этом позднее, друг мой. Мне пора идти.
— …а в бревенчатой хижине у огня дрожит молодая женщина. Но дрожит она, заметьте, не от холода. — Фен выдержал драматичную паузу. — Она дрожит от страха!
— Понимаю, — кивнул директор, торопливо направляясь к двери. — Надеюсь, вы расскажете мне об этом, когда у меня будет время должным образом все это оценить. — И он поспешно вышел.
Когда директор сел в свою машину и отправился обратно в школу, на улице, несмотря на сумерки, все еще стояла удушающая жара. К счастью, родители оказались не столь назойливы, как он ожидал, а заседание Календарного комитета, хотя и весьма продолжительное, обошлось без сплетен и скандалов. Без четверти одиннадцать оно наконец закончилось, и директор уже собирался уходить, когда появился Гэлбрейт. Около четырех он вернулся в свою холостяцкую квартиру, но тут возникли проблемы с билетами на службу, и ему потребовался совет. Количество мест в часовне было ограничено, поэтому требовалось тщательно отбирать родителей, собиравшихся посетить службу в актовый день. По этому поводу между Гэлбрейтом и капелланом возникли трения, и в результате билетов было роздано больше, чем имелось мест. У директора был трудный день, однако он постарался решить эту проблему со всем тщанием и старанием, которых требовал от него долг.
Их беседа еще не закончилась, когда без двух минут одиннадцать зазвонил телефон. Голос Вирджинии Лав звучал так взвинченно и искаженно, что директор едва узнал его. В оцепенении он выслушал ее слова.
— Понимаю, — произнес он с запинкой. — Это… это ужасная трагедия, миссис Лав. Я даже не знаю, что сказать… мои искренние соболезнования… Я свяжусь с полицией и доктором… Да… да, конечно… До свидания.
Директор повесил трубку и повернулся к Гэлбрейту.
— Это насчет Лава, — сообщил он. — Его застрелили.
Гэлбрейт вытаращил глаза: ему сложно было скрыть свои эмоции за профессионализмом.
— Застрелили? — повторил он. — Вы хотите сказать, мертв?
— Да. Мертв.
— Самоубийство?
— Не знаю. Его жена едва может говорить. В любом случае…
Телефон снова зазвонил. Директор взял трубку; на его лице появилось выражение недоверия и шока.
— Ладно, — пробормотал он. — Оставайтесь там и ничего не трогайте. Я дам необходимые распоряжения. — Он повесил трубку. — Это Уэллс, из Дома Хаббарда. Он только что нашел в учительской Сомерса…
Директор оперся одной рукой на спинку кресла. Его лицо побледнело.
— Сомерс тоже мертв, — сообщил он. — Убит выстрелом в глаз.
