Глава 15
— Мне вдруг вспомнилась постановка «Саломеи» Рихарда Штрауса, — проговорила Джоан, когда они спускались по лестнице. — Я там пела заглавную партию. Это было довольно давно, когда у меня была хорошая фигура.
— У вас и сейчас прекрасная фигура, — совершенно искренне заметил Фен.
— Дело в том, что я была первой Саломеей, представшей перед мужской частью публики в том образе, какой они бы желали увидеть в «Танце семи покрывал» перед царем Иродом. Одежды на мне было тогда меньше, чем на любой из «девушек Уиндмилл». Но речь не об этом. Ирода пел Эдвин. — Джоан передернула плечами. — Насупившись, он сопротивлялся моим чарам, с обнаженным телом, грузный, толстый, совсем не соответствующий человеку, который долго жил в пустыне, питаясь диким медом и саранчой. Вы знаете, он мне был так отвратителен, что я едва сдерживалась. А когда он запел «Позволь коснуться поцелуем твоих губ», а потом прижался, меня едва не вырвало. Но я достаточно крепкая, и это все же происходило на сцене, а теперь представьте, что должна была чувствовать несчастная Джудит.
Девушка была легка на помине. Она сидела рядом с Элизабет в партере. Они подошли. На сцене репетиция шла как по маслу. Адам, исполняющий арию Вальтера на песенном состязании, не отрывал глаз от своей жены, к неудовольствию Резерстона. Первый гобой так и не появился, и Пикок у дирижерского пульта периодически напевал его партию своим глухим приятным голосом. При этом атмосфера царила более доброжелательная, чего не было до этого ни на одной репетиции. Вот так, достаточно одному из исполнителей отправиться в мир иной, как остальные ожили.
Джоан села рядом с Джудит.
— Извините, но мне пришлось нарушить обещание. Я рассказала профессору Фену об инциденте с Шортхаусом.
Девушка повернула к ней осунувшееся лицо:
— Ничего страшного. Борис знает, и я рассказала об этом мистеру Лангли. Впрочем, сейчас это уже не имеет значения.
Они замолкли.
Сидевший рядом с Элизабет профессор Фен наклонился к ней:
— Вы давно знакомы с Эдвином Шортхаусом?
— Примерно столько же, сколько с Адамом, — ответила она. — Эдвин, как говорится, положил на меня глаз и был очень недоволен, когда я вышла замуж за Адама. Первое время он вел себя ужасно. Адама просто возненавидел.
— Неужели?
— Да, именно возненавидел. Другого слова не подберешь.
— И так продолжалось до самого конца?
— Нет, — произнесла Элизабет со вздохом. — В конце прошлого года он неожиданно перед Адамом извинился, когда они вместе участвовали в постановке «Дона Паскуале». — Она подробно рассказала, как это произошло. — Адам счел извинение неискренним, но с тех пор их отношения стали терпимыми.
На сцене тем временем Вальтер закончил свою песнь, и городской писарь Бекессер принялся беспощадно разносить его исполнение в пух и прах. Мастера, за исключением Сакса, поддержали писаря, неодобрительно качая головами. Нельзя нарушать правила, даже такому молодому. Из-за кулис появилась уборщица с ведром и шваброй, но ее попросили уйти.
Джудит повернулась к Джоан:
— Меня ужасно беспокоит Борис.
— А что такое?
— Он болен, но не хочет показаться врачу.
— У него что-то с кожей?
— Да, довольно давно, но сейчас сильное обострение.
— А почему он не хочет идти к врачу?
— Все из-за своей оперы. Это его первая работа. Не бог весть что, но все же. Он всеми силами стремится ее продвинуть и боится, как бы его не уложили в постель. Каждый день по целому часу замазывает признаки болезни — припудривает, накладывает крем.
Джоан встала.
— Пойдемте, надо поговорить.
Они зашли в репетиционный зал, где со стены на них пристально смотрел Джакомо Пуччини.
— Послушайте, Джудит, — начала Джоан без предисловий, — вы живете с ним в грехе. Так нельзя.
Джудит покраснела:
— Но… дело в том, что…
— Почему вы не поженитесь?
— Мы не можем себе этого позволить, — растерянно проговорила Джудит.
— Но первое время можно пожить не заводя детей.
Джудит замялась:
— Дело не в этом. Мои родители будут против, потому что…
— Они это переживут, — твердо произнесла Джоан. — Когда вы их поставите перед свершившимся фактом. Вы же оба совершеннолетние.
— Да, но…
— А если я достану для вас специальное разрешение, вы поженитесь?
— Конечно, — ответила Джудит без колебаний.
— Ну и прекрасно. — Джоан улыбнулась. — Обсудите это с Борисом и дайте мне знать. Зачем отказываться от своего счастья.
Джудит бросилась ей на шею.
Потом они вернулись в партер, где сидели Элизабет и профессор Фен.
Первый акт подходил к концу. Вальтер негодуя покинул сцену. Мастера оживленно обсуждали происходящее, рядом суетились подмастерья. Сакс в стороне вспоминал песню Вальтера, она запала ему в душу. Затем зашагал вслед за остальными. Наконец под общий вздох облегчения прозвучал финальный фа-мажорный аккорд. Музыканты начали укладывать инструменты в футляры. Исполнители вышли из-за кулис.
— Благодарю вас, леди и джентльмены, — сказал Пикок. — На сегодня все. Возможно, репетиция показалась вам несколько легковесной, но прошу меня извинить. Обстоятельства усложнились, а очень скоро премьера. Завтра утреннюю репетицию я отменяю из-за разбирательства у коронера, а после полудня мы продолжим работу по прежнему распорядку, который вывешен у входа на сцену. Большое всем спасибо.
Пикок исчез в оркестровой яме и вскоре появился в зрительном зале там, где сидели Элизабет, Джоан, Джудит и Фен. Пригладил растрепавшиеся волосы потной ладонью. Вид у него был усталый, но удовлетворенный.
— Кажется, неплохо получилось, как вы думаете? — спросил он, обращаясь к Джоан. Она с улыбкой кивнула. — Джордж Грин для дирижера просто дар Божий, — продолжил Пикок. — Он как будто инстинктивно чувствует, чего я хочу. А какие тонкие нюансы придал Лангли своей арии… Если бы он при этом не выглядел как будто встретил привидение, тогда вообще было бы превосходно.
— Все было просто замечательно, — произнесла Джоан, коснувшись его руки.
Он быстро глянул на нее и рассмеялся:
— Как только вы все меня терпите.
К ним подошли Адам с Джорджем Грином, и разговор стал общим. Поскольку речь шла только об опере, Фен воспользовался случаем, чтобы перекинуться парой фраз с Джудит Хайнс, мобилизовав все свое обаяние.
Вопрос был пустяковый.
— Позвольте узнать, вы и мистер Стейплтон на репетицию пришли вместе?
— Что вы сказали? — Джудит посмотрела на профессора. — Извините, я не расслышала.
Фен повторил вопрос.
— Нет. Борис вышел пораньше прогуляться и пришел сюда один. О репетиции ему сказал кто-то из музыкантов.
— Когда вы пришли, он был здесь?
— Нет. Борис появился через несколько минут после меня.
Фен кивнул, размышляя.
Надо же какая у Стейплтона странная привычка — выходить на прогулку всякий раз, когда случается какая-то неприятность.
Он проводил Адама, Элизабет и Джоан до входа в отель «Булава и скипетр» и, перед тем как пожелать спокойной ночи, посмотрел на Джоан:
— Что вы такое сказали Джудит? Она прямо сама не своя.
— Я посоветовала ей поторопиться выйти замуж за своего молодого человека. — Поскольку Фен молчал, она добавила: — Вы не одобряете?
— Тут вот какое дело, — медленно проговорил Фен. — Я думаю, пока не раскрыто убийство, не стоит предпринимать никаких решительных действий.
— А вам не кажется, профессор, — неожиданно взорвалась Элизабет, — что хотя вы и специалист в раскрытии разных запутанных криминальных дел, это не дает вам права вмешиваться в личную жизнь людей?
— Я никогда не считал и не считаю себя специалистом ни в какой области, кроме своего предмета, который преподаю студентам, — ответил Фен без тени недовольства. — Увидимся на разбирательстве. Всего вам доброго и хорошего сна.
— Элизабет, зачем ты так? — грустно проговорил Адам, когда они распрощались с Джоан. — Тебе не следовало обижать профессора.
После этого они поссорились. В первый раз после свадьбы. Примерно час дулись друг на друга, а потом помирились. Адам на радостях выпил лишнего, и они поссорились снова.
