6
Вернувшись домой, Петер скинул куртку, стянул промокшие от снега ботинки и рухнул на диван. Никогда еще он не чувствовал себя так тоскливо и одиноко.
«Мерзкая, продажная девчонка! Подлая предательница! Все они одинаковы!»
Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, Петер решил осуществить задуманный днем план. Наскоро перекусив, он достал лист бумаги и карандаш. Нарисовав четыре прямоугольника, Петер пронумеровал их и начал рассуждать. «В кладовку я заходил четыре раза. Первый, когда осматривал апартаменты и обнаружил тело госпожи Вайс, второй — вместе со следователем. Оба раза раздвижная стенка была задвинута».
В прямоугольниках № 1 и № 2 Петер провел поперечную линию, заштриховав узкую полозку.
«Предположим, что с самого начала за стенкой кто-то скрывался».
В заштрихованной части прямоугольника № 1 Петер нарисовал фигурку человечка, а центре — еще одну фигурку — труп госпожи Вайс. Прямоугольники № 3 и № 4 он оставил чистыми. Они означали комнату с раздвинутой стенкой. Стенка ушла в щель, и площадь комнатки увеличилась. Первый раз Петер заметил изменение, когда заглянул в кладовку, покидая квартиру вместе со следователем. Потом он убедился, что комната стала больше, когда пришел туда с Алисой. Тогда же и обнаружилось, что там была выдвижная стенка. Для большей наглядности он подрисовал в углу четвертого прямоугольника перстень с большим камнем и прикрыл рисунок пачкой сигарет. Пока его интересовали только первые три картинки.
Петер обвел прямоугольники № 1, № 2 и № 3 одной чертой и стал по минутам вспоминать все, что происходило в квартире с момента его первого появления.
«Примерно двадцать минут я осматривал апартаменты. Потом минут пять пялился на мертвую госпожу Вайс. Разговор с консьержем и ожидание следователя заняли около часа. Когда мы поднялись в квартиру, ни трупа, ни убийцы в комнатке не обнаружили. Значит, они могли находиться только за стенкой».
В заштрихованной части прямоугольника № 2 Петер нарисовал две фигурки.
«Пока мы ожидали полицию, прятавшийся за стенкой человек затащил туда труп. Выходит, когда я топтался в кладовке под усмешки следователя, труп госпожи Вайс находился в двух шагах от нас! Да еще и вместе с убийцей! Так, что было дальше… Потом мы еще минут десять втроем бродили по квартире».
Над каждым прямоугольником Петер проставил время и удивленно поднял брови.
«Десять минут? За десять минут комната № 2 превратилась в пустую комнату № 3. Неужели, пока мы втроем осматривали аппартаменты, человек выскользнул из-за стенки и с трупом под мышкой покинул квартиру? Рискованно, конечно, но… вполне возможно, если учесть, что Элизабет Вайс была дамой стройной и, следовательно, не такой уж тяжелой, а комнатка с потайной стенкой находится рядом с входной дверью. Мы оставили дверь открытой, потому что замок заедал. Внизу, никем не замеченный, поскольку консьерж был с нами, человек с трупом прошел через холл и вышел из подъезда. При особой расторопности для этого хватило бы и трех-четырех минут. Что ж, пусть и с натяжкой, но выглядит вполне логично. Во всяком случае, пока это единственное объяснение».
Довольный собой, Петер откинулся на спинку стула.
Итак, куда исчез труп из запертой квартиры, теперь более-менее понятно. Осталось выяснить, как он там оказался.
Петер зябко поежился и потянулся за пачкой сигарет. Его взгляд упал на прямоугольник № 4.
«Очевидно, перстень слетел с пальца госпожи Вайс, пока труп перетаскивали с места на место, — подумал Петер. — Убийца знает о перстне и ищет его. Удивительно, что Алисе удалось его найти. Кстати, а ведь она была первой, кому я рассказал о трупе! Алиса…»
Как Петер ни пытался не думать о ней, перед глазами все время вставала одна и та же картина: Алиса садится на заднее сиденье мотоцикла и крепко прижимается к парню в красно-белом комбинезоне.
«Черт!»
Петер тут же вспомнил, где он видел этого парня: с балкона квартиры на Альфонса Фосса, когда выходил покурить. Тот крутился возле его машины. А еще о нем упомянул следователь Сотрель: «В тот день Гийом ужинал с каким-то молодым парнем-мотоциклистом…»
«Этот мотоциклист явно причастен к убийству Гийома и госпожи Вайс! — подумал Петер. — Оба раза он появляется рядом с жертвами. И, как оказалось, Алиса знает его! Она связана с ним!»
Опять его мысли вернулись к Алисе. Чем больше он думал о ней, тем сильнее накручивал себя.
А что, если их с Алисой знакомство было не случайным. Все было подстроено для того, чтобы отслеживать его действия! Использовать как источник информации! Недаром она так подробно расспрашивала обо всем! А он, как последний дурак, рассказывал ей о каждом своем шаге! Делился всеми подробностями…
Петер с трудом поднялся, чувствуя ломоту во всем теле. «Наверное, это нервы», — подумал он, закуривая и глядя в темное окно. Ему почему-то вспомнился такой же пасмурный декабрьский день десять лет назад, когда он, похоронив бабку Стефанию, уезжал из разоренной деревни под Трогиром. К вечеру того же дня он добрался до Дубровника, сел на пароход, направляющийся в Бари, и навсегда покинул Югославию. Ему было девятнадцать, впереди его ждала непонятная жизнь в чужой незнакомой стране, и, как оказалось, она совсем не походила на приключенчиский фильм с его любимым Джеймсом Бондом. Давно уже нет на свете ни бабки Стефании, единственного родного ему человека, ни страны, в которой он родился. Давно уже он, помотавшись по разным странам, осел здесь, в маленьком городке на севере Франции. С тех пор ему довелось пережить всякое, но только не предательство.
«Она играет со мной как кошка с мышкой! — Петер с силой вдавил потухшую сигарету в пепельницу. — Ну что ж, крошка, давай поиграем!»
Петер хотел было вернуться к своим рисункам и продолжить размышления, но почувствовал, что силы совсем оставили его. За стенкой соседские часы с боем пробили два раза. Петер выключил свет и пошел спать. Вдруг в тишине он ясно услышал за дверью чьи-то шаги. Он прислушался: кто-то стоял на лестнице возле его квартиры.
«Тебе тоже грозит опасность», — вспомнил он слова Алисы.
«Зачем она предупреждала меня? Специально, чтобы взвинтить мне нервы! Чтобы заставить бояться?! Не дождешься!»
Петер встал, подошел к двери и взялся за ручку. Резким движением он повернул ключ в замке и распахнул дверь. На площадке никого не было, однако он отчетливо услышал шаги на лестнице. Перегнувшись через перила, он увидел мелькнувшую по стене тень: кто-то быстро сбегал вниз. Хлопнула дверь подъезда, и все стихло. Петер вернулся в комнату и стал всматриваться в темное окно, надеясь увидеть выбежавшего из дома человека. Никого. Фонарь на углу и мигающая реклама магазина «Nicolas» освещали противоположный дом и часть улицы, занесенной снегом.
И все-таки кто-то стоял за дверью! Кто-то следил за ним.
Петеру стало не по себе. Он вспомнил человека в машине, его низкий хриплый голос и глаза — темные и жгучие, как угли.
«Человек с такими глазами способен на многое. Кто он такой? Что хотел? Если запугать, то ему, кажется, это удалось», — подумал он, вытирая холодный пот со лба.
Уже засыпая, Петер опять вспомнил Алису. Он представил, как выскакивает из машины и пускается вдогонку за мотоциклом. Бежит по мокрому снегу, не разбирая дороги, и видит перед собой только одно — белую шапочку и развевающийся на ветру шарф. Протянув руку, он пытается схватить за конец шарфа, но всякий раз, когда это ему почти удается, поскальзывается и падает.
Часы за стенкой пробили четыре раза, когда Петер, весь дрожащий и мокрый от пота, очнулся от сумбурного сна. Почувствовав, что окончательно заболел, он заставил себя подняться и на подкашивающихся ногах дошел до кухни. Слабость во всем теле была такой, будто он действительно пробежал несколько километров.
Заварив чай, Петер выжал в чашку пол-лимона, кинул кусочек засохшего имбиря и положил две ложки меда. Потом достал из шкафа аккуратно сложенную коричневую ткань. Это был шарф из грубой овечьей шерсти — единственная вещь, которую он взял с собой после смерти бабушки. В детстве, когда он болел, бабка Стефания всегда заматывала этим шарфом ему шею, поила горячим козьим молоком и укладывала в постель. «Ни любо, ни жалко, пусть королевичу Марко будет жарко! Солнце встанет высоко, а нашему Петрику будет легко…» — приговаривала она. Шарф был колючий и теплый, как воспоминания о давно покинутой родине. Замотавшись им и взяв чашку, Петер вернулся на свой диван, подложил под спину подушку и закрыл глаза.
Бабка Стефания стояла, закутавшись в пестрый платок, ласково смотрела на Петера и, качая головой, что-то бормотала. Петер силился понять, что она говорит, но не мог разобрать ни слова. Тогда бабка Стефания подняла руку и указала куда-то за его спину. Петер оглянулся и с ужасом увидел, что сзади на него наползает огромная темная тень: кто-то большой, в длинном черном плаще и шляпе шел прямо к нему.
Петер вздрогнул и открыл глаза. Он вдруг отчетливо понял, кому принадлежал голос неизвестного, подсевшего к нему в машину!
Это был телефонный собеседник мадам Жорж. Петер слышал его голос по громкой связи всего несколько секунд — низкий, хрипловатый, с легким испанским акцентом.
«„Владелец дома № 18 на Альфонса Фосса…“ — сказала мадам Жорж. Раз это хозяин квартиры, он не мог не знать о раздвижной стенке! Это он прятался за стенкой, когда я первый раз пришел туда! Это он перетащил в укрытие труп, а потом незаметно вынес его. Это он убил Элизабет Вайс!»
Петер живо вспомнил глаза незнакомца, смотрящие на него из зеркальца заднего вида.
«Да, такой может! Настоящий malhechor, злодей! Очевидно, он поджидал в квартире Гийома, чтобы вместе с ним вынести труп. А Гийом, как назло, попал в аварию. И вдруг появляюсь я! Да, я здорово спутал им карты!»
Снова почувствовав озноб, Петер натянул одеяло. Он решил не ходить сегодня в контору.
«О чем говорил этот человек? — начал вспоминать он случайно услышанный разговор незнакомца с мадам Жорж. — Кажется, спрашивал что-то о Гийоме… Мадам Жорж сказала, что вместо Гийома отправила меня. Точно! Она назвала ему мое имя, и он выследил меня. В машине он спрашивал про труп. Похоже, ему известно о трупе больше, чем кому бы то ни было. Хорошо, что я не сказал, что узнал Элизабет Вайс. Иначе он не оставил бы меня в живых. Зачем ему свидетель! Не исключено, что это он заставил Гийома замолчать навсегда!»
Телефонный звонок прервал его размышления. Удивительно, но это была Алиса.
— Привет, Петер! Куда ты пропал? Почему не позвонил вчера вечером? — затараторила она.
Алиса не имела обыкновения осведомляться, может ли собеседник говорить в эту минуту. Она не понимала, как телефонный звонок может помешать какому-то делу, и сама болтала по телефону почти постоянно и в любой ситуации. Однажды на глазах Петера Алиса пересказала подруге двухчасовой фильм от начала до конца, не вынимая изо рта зубную щетку.
— Ты что молчишь? Алло! Я сегодня свободна, у нас отменили репетицию. Давай встретимся в «Трех львах». Ты мне еще не рассказал про Гийома. И про следователя тоже…
— Я болен, — холодно ответил Петер. Вчерашняя обида нахлынула на него с новой силой.
Алиса на некоторое время замолчала, видимо, размышляя, что это на Петера нашло.
— Ты что, опять начал встречаться с этой долговязой брюнеткой из Лилля? — наконец спросила она.
Петер не сразу нашелся, что ответить.
«Брюнеткой из Лилля» была София — местная красотка модельной внешности, на две головы выше Петера. В городе она была известна тем, что демонстрировала нижнее белье в торговом центре «Passage», где четыре раза в году проводились дефиле фирмы La Reine. Какое-то время София считалась девушкой Петера. Он действительно был слегка влюблен в нее и даже как-то ездил с ней на три дня в Амстердам развлечься и покурить травки. Потом их пути разошлись. Прошлой осенью София, разгуливая в кружевных стрингах по подиуму, приглянулась одному заезжему американскому туристу, выскочила за него замуж и вскоре укатила в Нью-Йорк. Однако Алиса всякий раз вспоминала ее, когда хотела позлить Петера.
— Перестань, — прохрипел он в трубку, но потом припомнил, что решил вести себя с Алисой как ни в чем не бывало. Пусть думает, что ему ничего не известно про мотоциклиста. — Я правда болен. Даже на работу не пошел.
— Да, голос у тебя действительно больной… — отозвалась Алиса. — Хочешь, приеду, приготовлю тебе что-нибудь? Русский борщ, например… Я умею!
— Не надо.
— Точно?
— Алиса, прошу тебя…
— Тогда ответь мне на один вопрос… — вдруг сказала Алиса серьезным тоном.
— На какой? — насторожился Петер.
— Это очень важно.
— Спрашивай, — произнес Петер как можно спокойнее.
— Только честно!
— Обещаю.
— Поклянись, что не соврешь!
— Клянусь, — проговорил Петер.
— Скажи пожалуйста… — Алиса замялась.
— Ну?
Петер почувствовал, как у него начинает повышаться температура.
— Ты правда не встречаешься с этой долговязой брюнеткой?
Петер улыбнулся.
— Нет. Джентльмены предпочитают блондинок, — просипел он и закашлялся.
Петер проболел еще три дня. Все три дня он пил чай с медом, расхаживал по комнате в овечьем шарфе на шее и размышлял о злобном испанце, о трупе Элизабет Вайс и об Алисе, которая каким-то образом оказалась замешана во всем этом. У него даже созрел некий план. Правда, для его осуществления Петеру не хватало информации. Поэтому первое, что он сделал, почувствовав себя лучше и появившись в канторе, — залез в базу данных в компьютере мадам Жорж. К счастью, это не составило труда: секретарша часто отлучалась по разным поводам, оставляя компьютер без присмотра.
— Два чернослива, ложка натурального йогурта, мед… — голос мадам Жорж раздавался из соседней комнаты, в то время как Петер торопливо пробегал глазами длинный список имен, фигурирующих в операциях с недвижимостью за последний квартал.
— Муньос, Цесар Альваро, — прочел Петер. — Вот он!
— …инжир и еще два чернослива… — продолжала мадам Жорж, пока Петер отыскивал всю информацию об этом человеке в разделе «Арендодатели».
— Все это на голодный желудок и, уж поверьте, голубушка, стул — как бархатный!
Мадам Жорж повесила трубку, и Петер отскочил от секретарского стола.
«Аргентинец, уроженец города Некочета, 42 года… Интересно, откуда у него французское гражданство?» — размышлял Петер, сидя на скамейке перед входом в агентство и щурясь от не по-зимнему яркого солнца. На улице за последние два дня сильно потеплело, весь снег растаял, и в лужах на площади перед собором плескались голуби.
Николь, их новая сотрудница, в одном платье, без пальто, вышла из офиса, подсела к Петеру и закурила.
— Ты помнишь госпожу Вайс? — спросил ее Петер как бы между прочим.
— Элизабет Вайс? Еще бы, — кивнула Николь. — Жутко привередливая дама!
— Не знаешь, откуда она приехала?
— Говорила, что недавно вернулась из Латинской Америки… Кажется, из Буэнос-Айреса… Точно не помню. А зачем тебе? Она вроде с нами больше не сотрудничает.
— Кажется, она уехала из города…
— Да, — кивнула Николь. — Странно, но совсем недавно я встретила ее секретаршу. Помнишь, с ней была девушка, темненькая такая?
Петер тут же вспомнил симпатичную смуглую девчонку, которая сидела рядом с госпожой Вайс и что-то записывала в блокнот. Конечно, он ее помнил — он никогда не пропускал хорошеньких девушек. «У нее были удивительные светло-голубые глаза», — подумал тогда Петер.
— А где ты ее видела? — спросил он.
— В восточном квартале, недалеко от вокзала. Она выходила из булочной.
— Не самый подходящий район для такой птицы, как госпожа Вайс…
— Да, я тоже удивилась… Хотела окликнуть ее, но она быстро ушла… Ладно, я пойду. — Николь зябко поежилась, бросила недокуренную сигарету и убежала.
Дома Петер включил компьютер и нашел Некочету. Это оказался маленький портовый городок на побережье Атлантического океана, недалеко от Буэнос-Айреса.
«Получается, что госпожа Вайс и сеньор maldito, то есть Цесар Альваро Муньос, жили по соседству! Наверняка и эта девушка-секретарша тоже оттуда. Что-то мне подсказывает, что все они крепко связаны. Правда, Муньос, судя по сведениям из базы данных мадам Жорж, уже давно живет во Франции, а госпожа Вайс… По ее словам, она совсем недавно приехала в Европу».
Петер почему-то вспомнил про перстень. Ему захотелось взглянуть на него, как будто камень мог что-то подсказать. Он вынул из выдвижного ящика стола бархатный мешочек и вытряхнул из него перстень с желтым камнем.
«Перстень с падпараджей помогает отличить правду от лжи…» — вспомнил он слова старика-ювелира.
Под светом лампы камень вспыхнул как горящий уголек.
«Отличить правду от лжи… Легко сказать!» — хмыкнул Петер, крутя перстень в руке. Он поднес его к глазам, чтобы разглядел надпись, которую обнаружил ювелир.
«A mi esposa Isabel Ramos… Моей жене Изабель Рамос… — произнес он вслух. — Наверное, этот самый Рамос был небедным человеком, раз мог дарить жене такие подарки! Интересно, почему такой дорогой перстень, подаренный мужем некой Изабель Рамос, оказался на руке Элизабет Вайс? Может, она его купила, а может, получила по наследству… А может, она и есть Изабель Рамос!»
Петер уставился на камень.
Ну, конечно! Как это раньше не пришло ему в голову? Изабель, Элизабет — это же одно имя! Элизабет, урожденная Вайс, родом из Европы, судя по внешности, из Германии или Австрии, выходит замуж за некоего аргентинца Рамоса и становится Изабель Рамос!
Петер благодарно посмотрел на перстень. Затем набрал в поисковике «Буэнос-Айрес» и «Рамос». Фамилия оказалась распространенной, в Буэнос-Айресе жили не меньше сотни Рамосов. Их лица замелькали на экране. Футболисты, актеры, музыканты — кого тут только не было! Через час Петер натолкнулся на информацию, показавшуюся ему любопытной. Это была статья в газете La Mañana de Buenos Aires о неком Алехандро Рамосе, крупном владельце кофейных плантаций, недавно скончавшемся в возрасте 83 лет. Долгое время он подозревался в межконтинентальной наркоторговле, замаскированной под кофейный бизнес. Однако богатому и влиятельному мафиози всякий раз удавалось уходить от рук правосудия с помощью подкупа и заказных убийств. Только после смерти Алехандро Рамоса полиция вышла на след его преступлений, явив общественности жуткую картину злодеяний бывшего «кофейного короля». По стране прокатилась волна возмущений и ответных преступлений.
Было еще совсем не поздно, когда Петер, оторвавшись от компьютера, вдруг услышал на лестнице тихие шаги. Кто-то снова стоял возле его двери. Прокравшись в прихожую, он прислушался. Ему даже показалось, что через дверь он слышит чье-то дыхание. Вооружившись на всякий случай кухонным ножом, он вернулся в прихожую.
«На этот раз я тебя не упущу!» — подумал Петер и с силой рванул дверь на себя.
Первое, что он увидел, были вытаращенные от ужаса глаза Алисы. Не успев отскочить, она сжалась и спряталась за большой бумажный пакет с продуктами, который держала перед собой обеими руками. Сквозь стебли лука-порея, веером торчащие из пакета, она испуганно таращилась на Петера.
Петер выдохнул и отступил назад.
— Похоже, ты действительно болен… — пробормотала Алиса, не решаясь войти. — У тебя что, мания преследования? — Она покосилась на нож.
Следующие десять минут Петер путано объяснял, что заставило его так насторожиться. Алиса прервала его, положив руки на плечи и притянув к себе, и они минут двадцать целовались в прихожей. Потом Алиса заботливо уложила его на диван и отправилась готовить ужин. А Петер вдруг почувствовал себя необыкновенно счастливым. Со своего места он молча наблюдал, как Алиса проворно орудует на кухне, одновременно жаря мясо, подогревая пирог в духовке и накрывая на стол! Он невольно любовался ею. Алису нельзя было назвать худышкой — у нее были довольно пышные бедра и большая грудь, но при узкой талии и достаточно высоком росте она казалась стройной и напоминала ему статуэтку древнеиндийской богини Лакшми, которую он видел у своего соседа этажом ниже. Словом, Алиса была как раз такой, какие Петеру нравились.
— Я же говорила — тебе надо остерегаться! А что, если они охотятся за тобой как за свидетелем? Впрочем, нет, если бы они хотели, они бы давно убили тебя, — деловито размышляла Алиса, гремя посудой.
Рассуждения о смертельной опасности перемежались у нее с вопросами типа «А где у тебя соль?» или «Что, в доме нет ни одного яйца?», и от этого у Петера в голове возникло некое противоречие: смертельная опасность, грозящая Петеру каждую минуту, вовсе не исключала предстоящего ужина с вином и хорошей порцией мяса, а следовательно, была не так уж страшна.
Через полчаса стол был накрыт. Никогда еще в квартире Петера не пахло так вкусно! Единственное, что отравляло ему настроение, был мотоциклист.
— Какой парень на мотоцикле?! — удивленно спросила Алиса и захлопала ресницами, когда Петер, покончив с бифштексом, решил выложить все, что видел у входа в Школу танцев.
— Обыкновенный! На серебристой «хонде»! — ответил Петер, пристально глядя в ее чистые глаза и в который раз поражаясь, как натурально девушки всего мира умеют изобразить недоумение, когда речь заходит об измене.
«Сейчас придумает историю про двоюродного брата», — подумал он и залпом выпил бокал.
— Дезинфицирую душевные раны, — объяснил он. — Так что там насчет мотоциклиста?
Алиса громко расхохоталась, откинувшись на спинку стула.
— Ах, мотоциклист! — воскликнула она.
— Да.
— В красно-белом комбинезоне?
— Да, — сложив руки на груди, Петер приготовился выслушать «сказку про кузена».
— И в черном шлеме?.. — продолжала хохотать Алиса.
— Именно… — подтвердил Петер, начиная злиться. — Я собственными глазами видел, как ты запрыгнула к нему на заднее сиденье, — добавил он, отрезая путь к отступлению.
Алиса вдруг перестала смеяться, подошла к Петеру и села ему на колени. Такой атаки Петер не ожидал.
— Никакой это не парень, дурачок, — сказала она, мягко обнимая его. — Это Люси, моя подруга!
— Какая еще Люси! — воскликнул Петер, возмущенный такой наглой ложью.
— Моя подруга…
— Не ври… — Петер скинул с плеч ее руки.
— Клянусь! Это Люси! Моя новая подруга! — повторила Алиса. — Она гоняет на мотоцикле, как настоящий гонщик! Это она заезжала за мной в понедельник вечером! И вообще, она классная девчонка…
— Ты не говорила, что у тебя есть подруга по имени Люси… — проговорил Петер, чувствуя, что дрогнул.
— Мы недавно познакомились в школе танцев. И сразу подружились. Люси прекрасно танцует! Я давно хотела вас познакомить!
Петер не знал что сказать. Все его подозрения рассыпались как карточный домик. Но он не был готов так быстро поверить в столь простое объяснение.
— Скажи еще, что она твоя родственница… — буркнул он.
— Мне нравится, что ты такой ревнивый… — прошептала Алиса ему на ухо теплыми мягкими губами.
Петеру сделалось щекотно.
«Похоже, я переборщил с подозрениями…» — подумал он.
— Петер Ивлович! — торжественно произнесла Алиса после ужина, доставая из сумочки яркий конверт. — Я приглашаю вас на наш Большой рождественский бал-маскарад! Он состоится 22 декабря в семь часов вечера в здании мэрии.
— Ух, ты! — Петер покрутил в руках красочный конверт с городским гербом. — Ну, не знаю, смогу ли я…
— Ты обязательно должен прийти! Неужели ты не хочешь посмотреть наше балетное представление? Я танцую одну из главных партий — Коломбину. Кстати, и Люси будет там. Она — Пьеро. У нас дуэт! Вот вы и познакомитесь.
— Коломбина? А кто это?
— Коломбина — это служанка.
— Ты играешь служанку? — разочарованно протянул Петер.
— Глупый! Коломбина — один из главных персонажей комедии дель арте! Она помогает своей госпоже в любовных делах. Да на мне держится вся пьеса! — не без гордости объяснила Алиса и принялась рассказывать сюжет рождественского представления, из чего Петер понял только одно — если бы не ее героиня, остальным двенадцати персонажам нечего было бы делать.
Вдруг взгляд Алисы упал на перстень, лежащий на письменном столе под лампой.
— Ой! Совсем про него забыла!
Она схватила перстень и надела на палец.
— Послушай, Петер, — задумчиво произнесла девушка, разглядывая руку. — Дай мне его на выступление…
— Перстень с дорогущей падпараджей?! Ты с ума сошла! — Ну, Петер, пожалуйста! — взмолилась Алиса. — Завтра у нас начинаются генеральные репетиции в костюмах. Ты не представляешь, как он подойдет к моему платью!
— Зачем тебе такое дорогое кольцо — ты же служанка? — Ну как ты не понимаешь?! Я не просто служанка…
Коломбина должна быть хороша собой, кокетлива и привлекательна… Кроме того, в меня влюблены Пьеро, Бригелло и еще несколько персонажей включая дона Сильвио!
— А это еще кто?
— Это престарелый супруг хозяйки.
— А Коломбина не отличается добродетельностью!
— Коломбина должна быть одета нарядно, даже вызывающе… — не унималась Алиса.
— Он стоит тысячи евро!
— Значит, тебе жалко?
— Нет, но…
— Скажи честно, ты пожалел для меня эту стекляшку!
— Это не стекляшка. К тому же он тебе велик. — Петер попытался воззвать к здравому смыслу. — Ты потеряешь его в первые же пять минут!
— Не потеряю! Я буду осторожна. — Алиса покрутила на пальце перстень. — В конце концов, это я его нашла!
— Вот видишь! Даже сама владелица его потеряла!
— А все-таки странно, что он слетел у нее с пальца… — задумчиво произнесла девушка. — Такие дорогие кольца делают точно по размеру.
— Странно… — согласился Петер.
— Хочешь, я верну тебе его сразу после репетиций, дня через два-три. Пусть хранится у тебя, если так боишься. А на бал возьму снова. Ну, Петер, пожалуйста!
— М-м-м… — Петер нахмурился.
— Учти, блондинки тоже предпочитают джентльменов! — сказала Алиса, не дав Петеру времени отыскать новые причины для отказа.
Прощаясь утром в коридоре, Петер вложил ей в ладонь бархатный мешочек с перстнем.
— Ладно уж, бери. Только смотри, не потеряй! — Петер поцеловал Алису на прощание. — Помнишь, что сказал ювелир?
— Конечно, — крикнула она, сбегая вниз по лестнице. — Этот камень скрепляет любовные союзы!
Следующим после Муньоса в списке Петера значился консьерж. Петеру о многом хотелось бы расспросить у старика про тот злополучный день четвертое декабря. Плохо представляя, как это осуществить на деле, он рисовал себе картину, будто случайно встречает старика где-нибудь в городе, и тот за чашечкой кофе разбалтывает ему о сеньоре Муньосе и о даме в сиреневом шарфе.
В понедельник Петер свернул в переулок Альфонса Фосса, припарковал машину и долго смотрел на витражное окно с красным ангелом над дверью дома № 18, ломая голову над тем, какую бы выдумать причину своего появления.
«Ладно, скажу старику, что просто проезжал мимо…» — решил Петер, так и не придумав ничего подходящего.
Он вошел в холл и тут же пожалел об этом. В окошечке вместо старика маячил незнакомый парень с взлохмаченными рыжими волосами. Увидев Петера, он дежурно улыбнулся и спросил, что ему угодно. Петер в нерешительности остановился на пороге.
— Вы кого-то ищете, месье? — опять спросил рыжий, выглянув из своей будки и подозрительно глядя на Петера.
Понимая, что дальше молчать нельзя, Петер шагнул вперед, лихорадочно соображая, что бы сказать. Подойдя ближе, он автоматически потянулся за риелторским удостоверением и едва успел вытащить его из кармана, как парень воскликнул:
— А, вы, наверное, по поводу апартаментов на пятом этаже? Да-да! Хозяин предупреждал меня, что квартиру будут смотреть риелторы…
— Точно! — облегченно вздохнул Петер. — Квартира № 8…
— Это на самом верху. — Парень снял с крючка знакомый ключ с брелоком. — Будьте осторожны, у нас лифт заедает.
«Знаю», — чуть не вырвалось у Петера.
— Если что, кричите. Меня зовут Фредерик.
Воодушевленный тем, что все так удачно складывается, Петер решил задержаться и поболтать с парнем:
— А что, Фредерик, давно эта квартира выставлена под аренду?
— Точно не знаю, месье. Во всяком случае, в прошлую субботу хозяин уже показывал ее какой-то даме.
— Госпоже Вайс? — выпалил Петер.
Парень с удивлением посмотрел на него.
— Да, кажется, так он ее называл… Красивая такая дама, в дорогом плаще, шарфе… У господина Муньоса всегда солидные клиенты, — добавил Фредерик не без гордости.
— Еще бы! — поддакнул Петер. — Такие роскошные апартаменты не всякому по карману! Ей понравилось?
— Откуда мне знать, месье. — Парень пожал плечами. — Я ведь не присутствовал при их разговоре. Они поднялись наверх, потом спустились…
— Оба?! — опять вырвалось у Петера.
— Конечно, месье, — удивился рыжий. — И довольно быстро. Я едва успел отогнать машину хозяина…
— А, ты отгонял машину…
— Ну, да… На стоянке не было места, и господину Муньосу пришлось припарковаться в неположенном месте. Вот он и попросил меня отогнать машину в соседний переулок.
— Наверное, у твоего хозяина роскошная машина? — Петер решил выудить из разговорчивого парня как можно больше.
— О да, месье! «Порше 911» 1969 года выпуска! Сами понимаете, на такой прокатиться одно удовольствие! Мощная машинка! У них двигатель сзади, это, конечно, неправильно, то есть небезопасно. Если резко срываешься с места, может и занести… Но эта версия уже усовершенствованная. С новым спидометром, с усиленным центральным тоннелем! Там и система питания модернизирована — механический впрыск топлива и…
— Такое впечатление, Фредерик, что ты отгонял машину полчаса! — прервал его Петер.
— К сожалению, нет, месье. — Парень заулыбался. — Просто я тащусь от старых спортивных машин!
— Еще бы! «Порше» шестьдесят девятого — это же классика! — понимающе подмигнул ему Петер. — Только не говори, что просто доехал на ней до угла!
— Ну, если честно, сделал пару кружков вокруг квартала… — признался Фредерик. — Только вернулся, смотрю, а господин Муньос с дамой уже стоят в холле… Не понимаю, зачем вообще нужно было отгонять машину на такое короткое время?
— Действительно… — протянул Петер. — Что говорить, машина шикарная! На таких только красоток возить. А что, мадам была ничего, а?
— Да я особо не разглядывал — у нее был шарф на голове, лица не разглядишь. На мой взгляд, немного старовата… И вообще, они торопились. Кажется, господин Муньос собирался в тот день куда-то уезжать. Он только попросил предупредить моего сменщика на счет риелторов… Так вы будете смотреть квартиру?
Распрощавшись с консьержем, Петер вышел на улицу и тут же завернул в соседнюю дверь. Маленький уютный ресторанчик только что открылся после перерыва и был еще пуст. Позвонив Алисе и договорившись о встрече, он устроился за столиком у окна и заказал ужин.
«Ничего не понимаю — поднялся с дамой… спустился с дамой… Кто же тогда ее убил? А ведь это точно была Элизабет Вайс — «дама с шарфом», — рассуждал Петер, поглощая картофельный суп. — Интересно, зачем это Муньосу понадобилось отгонять машину от подъезда? Значит, для него было важно, чтобы машина стояла именно за углом, в соседнем переулке. Зачем? Что такого привлекательного находится в соседнем переулке? Фредерику он сказал, что собирается уезжать. Как бы не так! Господину Муньосу пришлось в этот день еще повозиться с трупом! Но когда же он убил эту Вайс и как, черт возьми, ее тело оказалось в квартире, если они вышли оттуда вместе? Ведь Фредерик видел их обоих…»
— А вот и я! — услышал он за спиной голос Алисы. — Только я совсем ненадолго: спешу в парикмахерскую, мне сегодня придется подменить Инесс. Только чаю выпью.
Алиса уселась напротив Петера.
— А здесь мило… — сказала она, окидывая взглядом уютное помещение.
— Как поживает дон Сильвио? — поинтересовался Петер.
Не успела Алиса начать рассказывать о генеральной репетиции, как дверь ресторанчика отворилась, и в зал вошла пожилая дама в лисьей горжетке и кокетливой коричневой шляпке. За поводок она тащила упирающегося мопса.
«Мадам Бишон с четвертого этажа!» — узнал Петер.
Пожилая женщина, не глядя по сторонам, прошаркала к столику в углу, устроилась за ним и кивнула официанту, который, очевидно, уже знал, что подавать. Собачонка уселась рядом на пол и, глядя на Петера и Алису выпученными глазами, грозно зарычала. Официант поставил перед дамой бутылку воды и тарелку с двумя сэндвичами. Один из них тут же достался мопсу, и тот с урчанием принялся за еду.
— Пожалуй, я съем один маленький эклер, — проговорила Алиса, не отводя взгляда от собачки.
Тем временем официант принес даме горячее, а мопс, покончив с сэндвичем, явно был не прочь закусить еще чем-нибудь. Воспользовавшись тем, что хозяйка полезла в сумочку за платком, он ловко подпрыгнул и чуть было не схватил кусок вареной курицы из тарелки, но мадам Бишон успела вовремя отодвинуть тарелку от края. Раздосадованная неудачей, собачка обошла стол и, пока мадам Бишон жевала салатный лист, осторожно потянула за ремешок сумку, которую хозяйка положила на соседний стул. Сумка с грохотом упала на пол и мадам Бишон, ахнув, принялась собирать рассыпавшиеся вещи. Воспользовавшись этим, собачонка повторила свой прыжок, и на этот раз удачно: курица оказалась у нее в зубах.
— Вот это да! — восхищенно воскликнула Алиса. — Ей бы в цирке выступать!
— Похоже, собачка делает это не первый раз! — рассмеялся Петер. — Бедная мадам Бишон. Она, наверное, и не подозревает, что к сэндвичу полагается курица.
Алиса рассмеялась, а Лулу, оторвавшись от курицы, злобно зарычала.
— Ой, мне пора, — воскликнула Алиса, взглянув на часы. — Да, чуть не забыла! Кольцо! Вот оно, смотри. В целости и сохранности.
Девушка достала из сумочки бархатный мешочек, вынула из него перстень и надела на палец.
— А эклер? — Петеру не хотелось отпускать ее так быстро.
Алиса задумалась.
— Нет, пожалуй, не буду сегодня сладкого, — сказала она серьезно. — Мне кажется, я поправилась. Смотри, даже кольцо мне стало впору!
Алиса сняла перстень с пальца и положила перед Петером.
— Ну, пока, милый, встретимся завтра.
Она поцеловала Петера и побежала к выходу. Мадам Бишон, дожевав свой сэндвич, подхватила мопса под мышку и вскоре тоже удалилась.
На улице начинался дождь, и посетителей в ресторане прибавилось. Люди входили, отряхиваясь от дождя и складывая зонты. Зал наполнялся голосами, запахом еды и музыкой.
Взглянув на оставленный на тарелке эклер, Петер заказал кофе и задумался. Ему вспомнилась хитроумная собачка. Как же ловко ей удалось проделать фокус с курицей!
«В игре главное тактика! И с плохими картами можно выиграть», в говорила бабка Стефания. «Это точно, — подумал Петер. — Иногда, чтобы добиться своего, следует не привлечь чье-то внимание, а наоборот — отвлечь. Именно, отвлечь! Муньосу вовсе не нужно было переставлять машину. Ему нужно было совсем другое — отослать парня-консьержа на некоторое время! Для чего? Конечно же для того, чтобы кто-то прошел в подъезд незамеченным!»
Петер даже замер, боясь спугнуть мысль.
«Пока Фредерик отгонял машину, — продолжил он рассуждать, — этот кто-то, а точнее, сообщник Муньоса, спокойно вошел в подъезд и поднялся в квартиру. Там они вдвоем убили госпожу Вайс и оставили труп в кладовке. Сообщник надел плащ госпожи Вайс, замотал голову шарфом, и они вместе спустились вниз, где их увидел Фредерик. Парень сказал, что не разглядел даму, так как они торопились. Ну да, естественно, торопились!»
Обо всем этом Петер успел подумать, дожидаясь, пока бармен за стойкой готовил ему эспрессо, но выпить кофе ему не удалось. За окном вдруг мелькнула знакомая долговязая фигура, через секунду дверь в ресторан открылась, и Петер увидел комиссара Сотреля, стремительно направляющегося к нему. За ним с непроницаемым лицом следовал его помощник — толстяк Ли.
— Месье Ивлович, вы арестованы, — произнес комиссар, подойдя к Петеру.
Петер не успел что-либо подумать, как Жан-Поль Ли с грациозностью борца сумо протиснулся между столиками и защелкнул на Петере наручники.
Ресторан к тому времени был уже полон, и никто не заметил этого «молниеносного» ареста. Тем более что Сотрель, вместо того чтобы заломить Петеру руки за спину и вывести наружу, сделал помощнику знак, и они оба опустились рядом на стулья. Со стороны могло показаться, что трое друзей мирно беседуют, сидя за столиком. Один из них держит руки под столом, ну и что из того? Комиссар Сотрель, однако, был настроен совсем не дружелюбно.
— Петер Ивлович, какого черта вы опять явились сюда?! — начал он, с трудом сдерживая раздражение. — Зачем расспрашивали консьержа? И вообще, что вы крутитесь возле этого дома?!
Сотрель говорил тихо, но его яростный шепот казался Петеру громовым.
— Я настоятельно советую… Нет, я вам приказываю прекратить ваше дурацкое расследование и вообще какую бы то ни было деятельность в этом направлении.
От возмущения Петер привстал и открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь в свое оправдание, но, вспомнив о наручниках, тут же сел на место и спрятал руки под стол.
— Господин комиссар, если вы думаете, что я из праздного любопытства… — начал Петер, но Сотрель не дал ему договорить.
— Вы слышали, что я сказал! Никаких действий!
— А как бы вы повели себя, господин комиссар, если бы вам приставили пистолет к затылку? — скороговоркой произнес Петер. — Тут поневоле начнешь дергаться!
— Знаю-знаю. — Сотрель немного смягчился, откинулся на спинку стула и замолчал.
Петер подумал, что, наверное, комиссар со своей командой сыщиков, наружных наблюдателей и осведомителей уже давно ведет расследование убийства Элизабет Вайс, и он, Петер, мог бы помочь ему.
— Так это вы следили за моей квартирой? — Петер с пониманием кивнул Сотрелю.
Комиссар безнадежно вздохнул.
— Лучше бы вам уехать на время из города, господин Ивлович, — проговорил он. — Хотя бы до Рождества…
— До Рождества… Нет, что вы, это невозможно. Мы с подружкой идем на бал. Он состоится 22 декабря в мэрии…
— Послушайте, господин Ивлович, — прервал его Сотрель. — Не валяйте дурака. Своими необдуманными поступками вы подвергаете опасности не только свою жизнь!
— Необдуманными! — Петер был возмущен. — Но ведь это я обнаружил раздвижную дверь в квартире! Я все разузнал про аргентинца Муньоса! Я… Короче, господин комиссар, это он, Муньос, был в квартире в тот день вечером! Он стоял за раздвижной стенкой, когда мы с вами осматривали комнаты! Теперь я это знаю точно! А потом он вынес труп за нашими спинами! Да-да! В тот момент, когда мы осматривали другие комнаты, он тихонько вынес труп. Это он убил госпожу Вайс! И вот еще что я вам скажу, господин Сотрель. — Петер понизил голос и, покосившись на сидящего рядом помощника Ли, приблизился к самому лицу следователя. — Я только что, пять минут назад, вот на этом самом месте понял, как все происходило!
Сотрель поморщился и опять безнадежно вздохнул.
— Что происходило? — спросил он, недовольно глядя на возбужденное лицо Петера.
— Всё! Я знаю, как Муньос убил госпожу Вайс. То есть я хочу сказать, знаю, как ему удалось это провернуть и остаться незамеченным!
И тут Петер, опасаясь опять быть прерванным, принялся быстро-быстро рассказывать Сотрелю про мопса мадам Бишон и сэндвич с курицей, про Фредерика и спортивную машину и, самое главное, про неизвестного сообщника Муньоса, успевшего проскользнуть на пятый этаж и переодеться в плащ и сиреневый шарф Элизабет Вайс.
— Ну, хватит! — не выдержал комиссар и ударил по столу тощей ладонью так, что тарелка с эклером подпрыгнула и зазвенела. — Довольно, — повторил он уже тише. — Господин Ивлович, прекратите разыгрывать из себя Эркюля Пуаро! Вы что, не понимаете, что вы нам мешаете?! — Его худое лицо искривилось, выражая крайнее возмущение. — Я действительно буду вынужден арестовать вас и изолировать на время, чтобы хоть как-то укротить вашу бурную деятельность!
— Я еще не успел рассказать, как Муньос вынес труп… — обиделся Петер.
— Вы ошибаетесь! — прервал его следователь. — Муньоса не было в это время в городе! В полдень четвертого декабря господин Муньос находился в поезде и ехал в Париж, где провел несколько дней.
— Как в Париж? Этого не может быть… — Петер уставился на следователя.
— Вот так! Я не должен был вам этого говорить, однако иду на разглашение фактов следствия. И делаю это с единственной целью — умерить ваш пыл! Вы ошиблись, господин Ивлович! Ваше расследование завело вас в тупик.
Сотрель откинулся на спинку стула.
— Поверьте, Петер, я вовсе не хочу вас арестовывать, — добавил он уже спокойней. — Но отпущу я вас только в обмен на обещание не предпринимать больше никаких действий. Иначе нам придется вас спасать. Вы слышите меня, Петер? Обещаете?
— Обещаю, — кивнул Петер, громыхнув под столом наручниками.
