Глава 18. Ставка Гитлера

Весь вчерашний день у Гитлера было скверное настроение. Тому была исключительная причина: после совещания в резиденции «Вольфшанце» личный адъютант Отто Гюнше доложил ему о том, что погиб министр вооружения и боеприпасов Фриц Тодт. Его самолет взлетал с аэродрома под Растенбургом, но неожиданно на высоте тридцати метров взорвался. Сам Тодт, сопровождавшие его люди и экипаж сгорели.

Фюрер велел разобраться с произошедшим трагическим случаем самым тщательным образом, но все понимали, что виновных уже не отыскать. В Ставке поползли неясные слухи о том, что в случившемся виновата английская разведка, которая в последний год действовала особенно бесцеремонно.

Следовало решить (и как можно скорее!), кого именно поставить на место погибшего, хотя заменить такого человека, как Фриц Тодт, будет крайне сложно.

Тодт нередко бывал в Ставке Гитлера, добираясь туда курьерским поездом, который курсировал между Берлином и «Вольфшанце». В свой последний приезд он попросил у Гитлера несколько минут, чтобы сообщить ему нечто важное, но фюрер, у которого было назначено оперативное совещание с генералитетом, отказал и предложил встретиться через два дня, когда он будет более свободен. И вот сейчас, мучаясь неизвестностью, он очень сожалел, что не смог выслушать бедного Фрица.

На одном из совещаний в качестве нового министра вооружения и боеприпасов всплыла кандидатура Альберта Шпеера, за которого хлопотал руководитель партийной канцелярии Мартин Борман. В Ставке тоже никто не возражал против его кандидатуры. Альберт Шпеер по образованию был архитектором. Блестяще проявил себя в 1936 году при реконструкции Берлина. Имелись все основания предполагать, что он будет на своем месте как имперский министр.

Но последнее слово оставалось за фюрером.

Затягивать с таким важным назначением тоже было нельзя, война продолжалась, и фронт нуждался в вооружении и боеприпасах.

Проснувшись, Адольф Гитлер не спешил браться за дела: прогулялся немного по имению с собакой, а затем, взяв краски, отправился на террасу, чтобы запечатлеть на полотне цепочку заснеженных гор. Погода задалась облачной, что явно не располагало к творчеству. Фюрер установил мольберт, добиваясь нужного цвета, старательно смешал краски и прочертил на полотне ломаную линию, обозначив цепочку гор. Вдруг рука дернулась, и кисточка съехала в сторону (определенно, сегодня ему не везло), но скверное настроение, с которым он проснулся ранним утром, как-то незаметно ушло.

Занятие живописью придется продолжить в следующий раз.

Потрепав по холке подошедшую Блонди, фюрер вернулся на виллу. Подскочивший ординарец взял пальто и зашагал следом за Гитлером в кабинет.

– Позовите ко мне главного адъютанта Юлиуса Шауба, – приказал фюрер.

– Слушаюсь! – ответил ординарец.

Через несколько минут в кабинет вошел Юлиус, как всегда подтянутый, до невозможного надушенный, и застыл у дверей, ожидая распоряжений.

– Послушайте, Юлиус, вы случайно не знаете, что мне хотел сообщить Тодт? – неожиданно спросил Гитлер.

– Знаю, мой фюрер, – живо отозвался Шауб. – Фриц Тодт нередко заходил ко мне в комнату перед совещаниями и всякий раз жаловался, что у него возникают трудности при распределении захваченных промышленных предприятий и сырьевых ресурсов на территории России. Промышленники Крупп, Рехлинг буквально следуют по пятам за армией и требуют, чтобы им передали все предприятия и сырье. Их интересуют не дела армии, а только личная выгода.

– И чем же они обосновывают свои притязания?

– Они ссылаются на свои большие заслуги перед Третьим рейхом.

– Проклятье! – выругался Гитлер. – Они только и видят, чтобы запустить свою лапу в государственную казну. Им мало, что я дал им на заводы бесплатную рабочую силу, так они требуют еще чего-то большего! Если не давать им по рукам, так все эти Круппы просто пустят Германию по миру!.. Фриц умел с ними разговаривать, и его место должен занять такой же принципиальный человек. Сделайте вот что, Шауб… Без промышленников, конечно же, нам не обойтись, не хотелось бы с ними ссориться. Тем более сейчас, когда мы планируем наступление на Кавказ, к бакинскому нефтяному району. Обзвоните всех, включая Круппа и Рехлинга, скажите им, чтобы подъезжали через неделю. Пусть обязательно прибудет доктор Феглер, мне нужно поговорить с ним о качестве стали… Пусть также подъедет доктор Роланд, мне интересно знать, как обстоят дела с новыми тяжелыми танками.

Вытащив блокнот, главный адъютант записал фамилии и назначенную дату совещания.

– Мой фюрер, полчаса назад доставили пакет от адмирала Канариса с пометкой «Срочно». Желаете взглянуть?

– Ох, уж мне эти тайны, – проворчал Гитлер.

Недовольство фюрера имело под собой серьезные основания. Разведка «Абвера» не сумела увидеть значительную концентрацию военных сил и техники под Москвой. А ведь Красная армия была разбита, у нее не оставалось более ни людей, ни оружия, следовало сделать всего-то небольшое усилие, чтобы войти в русскую столицу, но неожиданно, будто бы по волшебству, на пути немецких группировок возникли хорошо вооруженные русские армии. После жестокого сражения, в суровую русскую зиму, немцам пришлось отойти. – Хорошо, давайте сюда конверт.

Распечатав его, Гитлер вытащил четыре листка, напечатанных на машинке, и быстро прочитал. По данным разведки «Абвера», полученным из разных источников, русские в районе Санкт-Петербурга собирают значительные силы, чтобы прорвать блокаду города. Но вряд ли это им удастся… Шестнадцатая и восемнадцатая армии, стоящие на подступах к городу, имеют глубокую линию обороны, укрепленную долговременными огневыми точками. На всех возможных подступах плотная сеть минных полей. Командующий группой армий «Норд» генерал-майор Георг фон Кюхлер – ревностный католик, аскет, из старинной прусской юнкерской семьи, и ему не следует подсказывать, как нужно отвечать на выпады русских, он прекрасно сделает все сам. Значит, нужно двигаться на Сталинград. Захват такого города не только важная политическая победа, но и стратегическая, она дает дорогу к бакинской нефти.

Прочитав донесения, Адольф Гитлер аккуратно уложил листки обратно в конверт. Из этих донесений следовало, что на Сталинградском направлении у русских собраны незначительные силы – более удобного места для генерального удара не отыскать, осталось только убедить в очевидном генералитет. Они, один в один, убеждают, что нужно продолжить наступление на Москву.

Вернув конверт адъютанту, фюрер спросил:

– Юлиус, во сколько сегодня совещание с генералами?

– В два часа, мой фюрер, – с готовностью ответил Шауб.

– Командующие уже подъехали?

– Так точно!

– Скажите им, что я сейчас подойду.

– Слушаюсь, мой фюрер! – выбросил вперед руку Юлиус и вышел из кабинета.

Разговор предстоял непростой. Гитлер подошел к большому зеркалу, поправил лацкан френча. Блонди, стоявшая рядом, тоже требовала внимания, преданно поглядывая на хозяина и слегка помахивая хвостом. Фюрер потрепал псину по рыжей холке (собака всегда поднимала ему настроение) и зашагал к двери.